Глава девятая
Под напором колчаковских войск в ночь на 25 декабря красные оставили Пермь; возникла угроза прорыва колчаковцев к Вятке, где они могли соединиться с английскими интервентами, наступавшими от Архангельска.
ЦК партии, рассмотрев доклад Уральского комитета, решил провести расследование причин падения Перми, и 1 января 1919 года Свердлов телеграфировал Уральскому областному комитету и командованию Восточного фронта: "ЦК постановил назначить партийно-следственную комиссию в составе членов ЦК Дзержинского и Сталина для подробного расследования причин сдачи Перми".
3 января Ленин подписывает мандат Сталину и Дзержинскому. Уезжая, Сталин оставил письмо Ленину о тяжелом положении, сложившемся под Царицыном после того, как новое командование 10-й армии уволило опытных военных работников (Ворошилова злопамятный Троцкий снял с должности в середине декабря, и он уехал на Украину).
И Сталину, и Дзержинскому уже приходилось бывать в Вятке-в качестве ссыльных. Вагон комиссии остановился на запасном пути станции Вятка - 1. Станция была забита занесенными снегом эшелонами с беженцами и имуществом. Здесь царили неразбериха и сумятица, что, конечно, препятствовало быстрой переброске составов. В городе ходили слухи о скором падении Вятки, разбрасывались подстрекательские листовки. Беспорядок господствовал в учреждениях и организациях Вятки, и это не могло способствовать упрочению положения.
"Расследование начато. О ходе расследования будем сообщать попутно. Пока считаем нужным заявить Вам об одной, не терпящей отлагательства, нужде 3-й армии. Дело в том, что от 3-й армии (более 30 тысяч человек) осталось лишь около 11 тысяч усталых, истрепанных солдат, еле сдерживающих напор противника". (Сталин - Ленину, 5 января).
Но подкрепление могло прийти только спустя определенный срок, а фронт требовал его немедленно. Сталин и Дзержинский направили на фронт батальон, состоявший при вятской Ч К, и другие части и подразделения.
В ночь на 7 января они выехали в Глазов, в штаб 3-й армии. Здесь они посетили 3-ю бригаду 7-й дивизии, присланную незадолго до того в качестве подкрепления. Знакомство бьшо неутешительным. Сталин и Дзержинский писали: "Бригада в боевом отношении не подготовлена (не умеет стрелять, обоз у нее летний), командиры не знают своих полков, политическая работа мизерная". Такая бригада, прежде чем ее отправить на фронт, требовала тщательной фильтровки и чистки. Сталин и Дзержинский приказали осуществить все эти меры.
Комиссия намеревалась пробыть на Восточном фронте до середины января, но работы оказалось больше, чем предполагалось. 13 января в Москву был отослан краткий предварительный отчет о причинах сдачи Перми. По мнению комиссии, они состояли в следующем: усталость и измотанность армии к моменту наступления противника; отсутствие резервов; оторванность штаба от армии, бездеятельность командарма; недопустимый способ управления фронтом со стороны РВС Республики.
Эти предварительные выводы были очень тяжелыми, но, как показали последующие события, обоснованными. Однако ни в правилах Сталина, ни в обыкновении Дзержинского бьшо ограничиваться констатацией недостатков.
На месте, в штабе 3-й армии, комиссия действовала напористо и сурово: оба ее члена явно не склонны были к благодушию. Такие действия не могли не вызвать недовольства командования армии. Лашевич (впоследствии ярый троцкист) расследование причин сдачи Перми называл "писанием сказаний", которое, якобы отрывает его от "обычной работы". Но авторитет и полномочия комиссии были таковы, что открыто выступать против нее не приходилось. Да к тому же это и не вело к успеху: когда Сталин и Дзержинский велели арестовать нескольких работников штаба, Лашевич попытался нажаловаться в РВС фронта - и безуспешно.
Возвратившись в Вятку, комиссия 19 января созывает совещание представителей НКПС, отдела военных сообщений штаба 3-й армии, Уральского областного Совета и других организаций, для того чтобы принять меры к разгрузке вятского железнодорожного узла. В этот же день на совещании городских и губернских советских и партийных организаций Сталин предлагает создать Военно-революционный комитет, которому подчинялись бы все губернские учреждения; это диктовалось чрезвычайным, прифронтовым положением губернии. ВРК из пяти человек был создан. Сталин ликвидирует учреждения, скопившиеся в Вятке.
21 января Сталин и Дзержинский возвратились в Глазов. К тому времени, и не в последнюю очередь благодаря принятым комиссией мерам, положение 3-й армии упрочилось, она даже начала наступать. 25 января комиссия возвратилась в Вятку, а 27 выехала в Москву.
Комиссия представила в ЦК отчет; без преувеличения он был образцом анализа обстановки.
Ограничимся лишь парой примеров из тех, что в большом количестве приведены в отчете. Они, безусловно, позволяют судить и о стиле, и о содержании документа. Тщательно рассмотрев состояние партийной и советской работы в губернии, Сталин и Дзержинский пришли к выводу:
"...Партийно-советские учреждения лишились опоры в деревне, потеряли связь с беднотой и стали налегать на чрезвычайную комиссию, на репрессии, от которых воет деревня. Сами же чрезвычайные комиссии, поскольку их работа не дополнялась параллельно положительной агитационно-строительной работой партийно-советских учреждений, попали в совершенно исключительное изолированное положение во вред престижу Советской власти. Умело поставленная партийно-советская печать могла бы своевременно обнаружить язвы наших учреждений, но пермская и вятская партийно-советская печать не отличается ни умелой постановкой работы, ни пониманием очередных задач Советской власти (ничего, кроме пустых фраз о "мировой социальной" революции)".
В особенности обращает на себя внимание резкая и документально обоснованная критика действий возглавляемого Троцким аппарата военного ведомства. По мнению авторов, РВС 3-й армии (Лашевич и Трифонов) не могли наладить должным образом работу; в то же время несогласованность действий 2-й и 3-й армий совершенно очевидна. Это, утверждали Сталин и Дзержинский, "вызвано оторванностью Реввоенсовета Республики от фронта и необдуманностью директив Главкома". Сославшись, в подтверждение сказанного, на яркое свидетельство комфронта Каменева, авторы отчета продолжали: "Следует вообще отметить непозволительное легкомыслие в деле дачи директив со стороны Главкома".
Здесь требуются пояснения. Для Сталина давно уже стало ясно, что Троцкий являлся недругом России, честолюбцем, заботившемся только о себе и о своих немногочисленных в общем-то присных. Отсюда - личная неприязнь Сталина к нему, а не наоборот, как толкуют сталинские злопыхатели. Дзержинский тоже недолюбливал Троцкого, поэтому присоединился к Сталину, а потом до самой своей кончины оставался верен ему в борьбе с троцкистами.
Ну, а Главком Сергей Сергеевич Каменев был опытным военным (полковник Генштаба, имел боевые награды). На вопрос, не родственник ли он Льву Каменеву (Розенфельду), он отвечал: не только не родственник, но даже не однофамилец... Слабохарактерный, он, к сожалению, целиком оказался в руках Троцкого, всегда выполняя его требования и даже капризы. Но подлинным троцкистом он ни в коей мере не был...
5 февраля 1919 года ЦК обсуждал доклад комиссии. Многие его положения послужили основой при дальнейшем строительстве Советских Вооруженных Сил и были реализованы уже на VIII съезде РКП(б).
Съезд состоялся 18 - 23 марта в Москве. Центральное место на нем заняли доклады и речи Ленина. Он выступал восемь раз: с отчетом ЦК, с докладами о программе партии и о работе в деревне, с речью по военному вопросу...
Сталин поднялся на трибуну только раз - на закрытом заседании съезда, посвященном военному вопросу. Дело в том, что на съезде выступила так называемая "военная оппозиция", в которой объединились как бывшие "левые" коммунисты, так и партийные работники, никогда ранее не участвовавшие в оппозициях, но недовольные методами руководства, насаждаемыми Троцким в армии. Справедливо критикуя бонапартистские искривления партийной линии Троцким, "военная оппозиция" в то же время защищала неправильные взгляды по ряду вопросов военного строительства, партизанщину в армии.
Выступая, Сталин отмечал:
- Все вопросы, затронутые здесь, сводятся к одному: быть или не быть в России строго дисциплинированной регулярной армии... Факты говорят, что добровольческая армия не выдерживает критики, что мы не сумеем оборонять нашу Республику, если не создадим другой армии, армии регулярной, проникнутой духом дисциплины, с хорошо поставленным политическим отделом, умеющей и могущей по первому приказу встать на ноги и идти на врага...
Сталин вновь был избран в ЦК (в него вошли девятнадцать членов и восемь кандидатов), а 25 марта, на первом заседании ЦК, - и в Политбюро, и в Оргбюро. Это еще более укрепило его авторитет, ответственность перед партией и государством. А в ближайшие после съезда недели Сталину был вверен еще один важный государственный пост.
На протяжении некоторого времени в ЦК и СНК, в СТО рассматривался вопрос о реорганизации органов государственного контроля.
После возвращения из Перми, где пришлось увидеть и устранить немало недостатков, Сталин счел своим долгом, перечисляя необходимые меры, в последнем абзаце доклада наметить и следующую: "Комиссия считает нужным еще раз подчеркнуть безусловную необходимость организации при Совете Обороны контрольно-ревизионной комиссии для расследования так называемых "недостатков механизма" народных комиссаров и их отделов на местах, в тылу, и на фронте..."
На упомянутом уже заседании ЦК 5 февраля 1919 года, где обсуждался отчет комиссии Сталина и Дзержинского, было решено поручить Свердлову "в срочном порядке созвать комиссию по реорганизации контроля... и привлечь к участию в комиссии тт. Сталина и Дзержинского".
Комиссия начала работать незамедлительно. Было решено не создавать новый контрольный орган, а реорганизовать Наркомат государственного контроля. Соответствующий проект декрета поручено было выработать Сталину и его помощникам.
Органы контроля - это вообще основополагающая деятельность Сталина. Позже он даже создаст такое министерство. (Некоторые полагают, что со времени упразднения его во второй половине пятидесятых началось медленное, но неуклонное падение Советского государства...)
Проект декрета обсуждался 8 марта на заседании СНК. Ленин высказывал ряд замечаний, направленных в основном на всемерное вовлечение масс в работу Госконтроля. Определены они были (что вообще характерно для работы Ленина) в записке, посланной во время заседания Сталину. В ответ Сталин написал: "Это - вопросы политики реорганизованного гос. контроля. Ничего не имею по существу против таких пунктов, наоборот, они необходимы. Сталин".
На VIII съезде было подчеркнуто значение Государственного контроля. 30 марта ВЦИК утвердил назначение Сталина на пост наркома Госконтроля. К тому времени он имел уже боль- щой организационный опыт и сразу же приступил к решительной перестройке аппарата этого, уже второго по счету, подчиненного ему наркомата. На следующий день, 31 марта, Сталин провел заседание Временного совета Государственного контроля, где были заслушаны информационные доклады о деятельности отделов наркомата.
3 апреля на заседании СНК Сталин сделал доклад по проекту декрета о Госконтроле, дополненный и переработанный в соответствии с замечаниями Ленина. Проект был принят. 9 апреля его обсудили во ВЦИК. Сталин говорил в докладе, что основной идеей, которой следует руководствоваться при реорганизации наркомата, должна быть его демократизация и сближение с рабочими и крестьянами. ВЦИК утвердил декрет, и 12 апреля он был опубликован в "Известиях".
Архивные материалы, протоколы заседаний коллегии НКГК от 6, 7 и 10 апреля показывают, что, приступая к реорганизации наркомата, Сталин самым тщательным образом изучил работу его старого аппарата, равно как и кадры. Только после этого он начал действовать. 6 апреля был заслушан доклад о перераспределении задач отделов наркомата. Вместо двадцати пяти прежних отделов Сталин оставляет одиннадцать. Несмотря на исключительную занятость, он берет непосредственное руководство военно-морским отделом, то есть тем органом, который имел главное значение в обстановке гражданской войны.
10 апреля коллегия наркомата под председательством Сталина постановила организовать отдел летучих ревизий с центральным бюро жалоб и заявлений. Тогда же было решено созвать в конце мая 1919 года совещание представителей губернских отделов госконтроля.
Словом, в первые же недели пребывания на новом посту Сталин начал перестройку аппарата, его чистку, установил связь с низовыми органами контроля, организовал подготовку кадров из рабочих и крестьян. Но завершить перестройку сразу же Сталину не привелось: шла гражданская война...
... В мае 1919 года ему был выдан мандат: "Совет Рабоче-Крестьянской Обороны командирует члена своего, члена Центрального Комитета Российской Коммунистической партии... Иосифа Виссарионовича Сталина в Петроградский район и другие районы Западного фронта для принятия всех необходимых экстренных мер в связи с создавшимся на Западном фронте положением.
Все распоряжения товарища Сталина обязательны для всех учреждений, всех ведомств, расположенных в районе Западного фронта.
Товарищу Сталину предоставляется право действовать именем Совета Обороны, отстранять и предавать суду Военно-революционного трибунала всех виновных должностных лиц..."
Что же случилось под Петроградом? В ночь на 13 мая войска белогвардейского Северного корпуса в нескольких местах прорвали фронт 7-й армии, оборонявшей Петроград. 15 мая белые захватили Гдов, 17 мая - Ямбург. Советские войска, разбросанные на значительном пространстве, не оказали врагам упорного сопротивления, несли большие потери и отступали.
В Питер Сталин приехал 19-го. В тот же день было собрано совещание: присутствовали Главком И.И. Вацетис, командующий Западным фронтом Д.Н. Надежный, командующий 7-й армией А.К. Ремезов, командующий Балтфлотом А.П. Зеленой, Зиновьев и другие. Совещание признало положение угрожающим, назначило мобилизацию рабочих, в первую очередь коммунистов и комсомольцев, чтобы пополнить ряды бойцов и сделать части боеспособными. Решили перестроить систему обороны города и управления войсками, обеспечить снабжение частей армии и флота вооружением, боеприпасами, продовольствием и прежде всего очистить Петроград и тылы от врага. Сталин через СТО и ЦК настойчиво добивается новых пополнений, оружия, боеприпасов, продовольствия для войск 7-й армии. Он выезжает на фронт, знакомится с обстановкой, особенно с настроением войск; помогает командирам и политработникам поднять дисциплину, усилить политико-воспитательную работу в войсках.
Дважды сообщив 19 мая Ленину о положении дел в Петрограде, на следующий день Сталин выехал в Старую Руссу, в штаб Западного фронта. Оттуда он сообщал в Москву о взятии противниками Волосова и Кикерино, о непосредственной опасности Гатчине. Чтобы точно выяснить положение, 22 мая Сталин едет в Гатчину. Приезд его вместе с группой петроградских партийных работников благотворно сказался на боевом духе бойцов.
Затем Сталин с группой партийных работников и командованием Западного фронта отправился на Карельский перешеек. Здесь были осмотрены укрепления, намечены меры по усилению обороны. 25 мая Сталин побывал в Кронштадте, где на площади Революции состоялся многотысячный митинг.
Осмотрев опасные участки, Сталин в этот же день передал по прямому проводу в Москву, Ленину: "Нет сомнения, что дело переброски частей теперь поставлено лучше, чем месяца три назад".
Сталин сообщал также о своем мнении по крайне важному вопросу - о судьбе Балтийского флота. Незадолго до этого Главком Вацетис, поддержанный Троцким, исходя из необходимости экономить топливо, приказал сократить число действующих кораблей, в первую очередь - линкоров. В Кронштадте моряки резко опротестовали это решение, и Сталин встал на их сторону: после совещания он "пришел к убеждению в совершенной неправильности предложения Главкома. Мотивы: пер- вое - крупные единицы, в случае, если они будут превращены в плавучие плоты, лишатся возможности привести в действие орудия, то есть последние просто не будут стрелять, так как между движением корабля и действием пушки имеется прямая связь. Далее Сталин сообщал, что и снаряды для мощных орудий линкоров, и топливо есть, и настаивал на отклонении предложения Вацетиса. Приказ был отменен, и мощные линейные корабли своим артиллерийским огнем немало способствовали защите Петрограда в 1919 году.
28 мая Сталин возвратился в Петроград. Здесь его ждала телеграмма от Ленина: " Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предполагать наличность в нашем тылу, а может быть, и на самом фронте организованного предательства... Просьба обратить усиленное внимание на эти обстоятельства, принять экстренные меры для раскрытия заговора".
Сталин пришел к таким же выводам: "Можете быть уверены, - отвечал он, - что будет сделано все, что возможно сделать".
Опасения оправдались вскоре же. На следующий день под Сиверской в районе деревни Выра батальон 3-го Петроградского стрелкового полка, в котором действовала политёческая организация бывших офицеров, перебил коммунистов и перешел на сторону врага. Измену эту можно было бы предвидеть, так как полк формировался на основе запасного батальона бывшего лейб-гвардии Семеновского полка.
3 октября Сталин прибыл в село Сергиевское, юго-восточнее Ливен, где находился штаб Южного фронта. Знакомство с делами на Южном фронте показало, что опасения Сталина были обоснованными: он вновь вынужден был исправлять чужие ошибки. Очень ярко обстановка охарактеризована в письме Серго Орджоникидзе, назначенному членом РВС 14-й армии по настоянию Сталина, к Ленину от 15 октября: "...Решил поделиться с Вами теми в высшей степени неважными впечатлениями, которые я вынес из наблюдений за эти два дня в штабе здешних армий. Что-то невероятное, что-то граничащее с предательством. Какое-то легкомысленное отношение к делу, абсолютное непонимание серьезности момента. В штабах никакого намека на порядок, штаб фронта - это балаган. Сталин приступает к наведению порядка".
В таких условиях Егоров, вступивший в должность комфрон-том 8 октября, и Сталин начали готовить контрудар. Рано утром (в 5 часов 20 минут) 9 октября они отдали директиву войскам, в которой требовали нанесения решительного удара по врагу. На следующий день ударная группировка красных начала разворачиваться.
Белые тем временем наступали. 6 октября им удалось захватить Воронеж. С 11 октября ударная группировка красных вошла в соприкосновение с белогвардейцами; началось ожесто ченное сражение. Белые продвигались к северу. 11 октября штаб Южного фронта переехал в Серпухов. 13 октября корни-ловская дивизия захватила Орел. Но это был последний серьезный успех белых, наступательный порыв иссякал.
Силы же войск Красной Армии возрастали. Вся страна помогала Южному фронту, и перелом вскоре стал очевидным. После упорных боев красные 20 октября отбили Орел. Дени-кинцы понесли немалые потери.
Добиться пополнений было не так-то и легко. Дело в том, что Ставка (С. С. Каменев и С. И. Гусев), а также И. Т. Смилга - член РВС Республики и РВС Юго-Восточного фронта - по-прежнему считали главным Юго-Восточный фронт; об этом Смилга писал в ЦК и Ленину 3 ноября. Командование же Южного фронта и, разумеется, Сталин вполне обоснованно полагали, что, поскольку центр тяжести борьбы с Деникиным переместился в район Орла - Воронежа - Курска, главным является Южный фронт. Его войска должны нанести главный удар через Харьков - Донбасс на Ростов, именно Южному фронту следует отдавать основные резервы.
Но развернувшиеся на Южном фронте в первой декаде ноября бои показали, что выделенных Главкомом подкреплений далеко недостаточно. Ставка (Каменев и Гусев) явно недооценивали значения Южного фронта. Юго-Восточный фронт получал большие пополнения, а 10 ноября Главком приказал его командованию подготовить главный удар в направлении через Дон на Новочеркасск.
Сталин шлет 15 ноября обширное письмо Ленину. Оно заслуживает разбора.
В письме Сталин отстаивает план нанесения основного удара по войскам Деникина из района Воронежа через Харьков - Донбасс на Ростов. Аргументация его очень убедительна: "Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот - симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, - линию Воронеж - Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замерзнет, а восточно-донецкая дорога Лихая - Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчет мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля".
Не все положения и оценки, выдвинутые Сталиным в этом письме, бесспорны. Важно обратить внимание не только на легкость, с которой Сталин оперирует чисто военными понятиями, но и на то, что, оценивая стратегическую обстановку, он исходит также из политико-экономических факторов. Такой подход к решению военно-стратегических вопросов - одна из новинок, принесенных социалистической революцией в военную науку. Сталин и в этой отрасли человеческой деятельности обнаружил несомненные познания и способности. Полтора года гражданской войны и здесь не прошли для него даром.
Заканчивал письмо Сталин достаточно резко; настаивая на осуществлении главного удара на Южном фронте, он писал: "Без этого работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте".
На письме - пометка Ленина: "В архив. Секретно". Решения Политбюро были проведены в жизнь. 17 ноября Главком сообщал командованию Южного фронта о предстоящей передаче ему 45-й и 52-й стрелковых дивизий; в течение месяца должны были прибыть на Южный фронт еще три дивизии. События на Южном фронте разворачивались благоприятно для красных войск. Они наступали, и одной из главных ударных сил, имевшихся в распоряжении командюжа, была конная армия Буденного.
Среди причин, вызвавших первоначальные неудачи советских войск в столкновениях с армией Деникина, было и отсутствие у красного командования значительных кавалерийских соединений. Гражданская война оказалась маневренной, и наличие у Деникина многочисленной кавалерии давало ему существенные преимущества. В то же время советское командование, и в первую очередь Троцкий недооценивали роль кавалерии. Троцкий считал кавалерию "аристократическим" родом войск и не раз открыто высказывал пренебрежение как к самой кавалерии, так и к кавалерийским военачальникам. В распоряжении же советского командования имелись в достаточном количестве и кадры для кавалерийских соединений, и военачальники-кавалеристы. Среди последних, несомненно, выделялся Семен Михайлович Буденный.
Зимой и весной 1918 - 1919 годов Буденный и его 4-я кавалерийская дивизия, обязанная своим возникновением в значительной степени Сталину, сражалась в составе 10-й армии на Царицынском участке фронта и совершила немало славных дел. В начале лета 1919 года к 4-й дивизии присоединили 6-ю кавалерийскую дивизию; они и составили Конный корпус Буденного. В летних и осенних боях кавалеристы не раз побеждали белогвардейские войска, и их командир приобрел весьма лестную репутацию у неоднократно битых им белых генералов. Но громкая, поистине всемирная слава ждала его еще впереди.
В начале октября, только что вступив в должность члена РВС фронта, Сталин в письме Буденному интересовался состоянием корпуса и спрашивал, что нужно сделать, чтобы увеличить его боеспособность. После успеха под Воронежем в конце октября Буденный в письме к Сталину очень подробно охарактеризовал и положение корпуса, и его нужды, предложив создать кавалерийское объединение - Конную армию. Предложение понравилось и Сталину, и Егорову. В заседании РВС фронта 11 ноября было принято решение о создании Конармии.
Но надо было добиться санкции на это решение в РВС Республики. 16 ноября Сталин выехал в Москву и 17 ноября участвовал в заседании РВСР при обсуждении вопроса о создании Конной армии. Выяснилось, что есть сомнения и в возможности, и в целесообразности формирования невиданного в истории современных войн кавалерийского объединения.
Но сомнения эти самым наглядным образом разрушали кавалеристы Буденного. 15 ноября в метель они вдребезги разбили белых под Касторной и продолжали наступать. Возвратившись в штаб фронта, Сталин 19 ноября подписывает приказ РВС Южного фронта о переименовании Конного корпуса в Конную армию. В высших военных инстанциях он самым категорическим образом отстаивал необходимость организации Конармии, и на последующем славном своем пути Буденный и его кавалеристы неизменно встречали понимание и поддержку Сталина.
У людей типа Сталина первые впечатления о людях имеют значение лишь в тех случаях, если последующие события подкрепляют эти впечатления. Буденный понравился Сталину еще летом 1918 года, под Царицыном. Членом РВС Конармии был назначен Ворошилов - тоже давно и хорошо знакомый Сталину. Вскоре кавалеристов Буденного Сталину привелось увидеть в деле.
Командование фронта решило познакомиться со вновь созданным кавалерийским объединением. Связи с Буденным не было: его армия, невзирая на оттепель и раскисшие дороги, преследовала противника. 29 ноября Сталин и Егоров приехали в Воронеж, здесь они встретились с Ворошиловым, Щаденко и Пархоменко, которые тоже направлялись в Конармию. Поехали вместе. До Касторной, однако, удалось добраться лишь ранним утром 5 декабря, а к вечеру этого дня прибыли в Новый Оскол.
Поезд шел крайне медленно, останавливался и стоял подолгу: полотно дороги и мосты были разрушены во время боев, их еще^ только восстанавливали, и не всегда надежно. Да и весь край был разорен, весь юг России, ставший на несколько лет ареной ожесточеннейших сражений.
В Новом Осколе начальство ожидали сани, запряженные тройкой лихих лошадей, и полуэскадрон кавалеристов: так распорядился командарм Конной. Сам он ждал приехавших в Ве-лико-Михайловке. Прибыли туда поздно ночью.
Утром 6 декабря, в присутствии командования фронта, впервые собрался РВС Конной армии. Буденный представил Егорову и Сталину командный и начальствующий состав армии. Затем выступил Егоров. Он объяснил, что на Конармию командование фронта намерено возложить основную тяжесть рассечения армии Деникина. Сталин во время выступления подчеркнул, что Конармии еще предстоит доказать скептикам: решение принято правильное.
- Это задача очень ответственная, - говорил Сталин, - она потребует максимума сил и напряжения. Конной армии придется идти через Донбасс, ее может ожидать отсутствие фуража. Но, с другой стороны, ее будет встречать пролетариат Донбасса, который ждет нас и отдаст все, что может, - с этим фактом нужно считаться. Руководство фронта примет, в свою очередь, все меры к тому, чтобы в кратчайший срок доставить Конной армии необходимый фураж и продовольствие.
Заседали долго, до вечера, с перерывом на обед. Были решены вопросы организации Конармии, ее задачи. В заключение командарма Буденного приняли в партию. Рекомендации он получил весомые: от Сталина, Ворошилова, Щаденко.
На следующий день командование фронта пожелало поехать в район действий армии. Сталин и Егоров ехали в санях, с ними - кинооператор Э. Тиссе. Буденный, Ворошилов, Щаденко, Городовиков верхом. Сзади - резервный кавдивизион. Был ясный, морозный день. Ничто не предвещало опасности - и вдруг пулеметные очереди, разрывы снарядов. Оказалось - угодили ненароком прямо на поле сражения, где в очередной раз конница Мамонтова сошлась с кавалеристами Буденного и в очередной раз была бита.
Сталин и Егоров, поднявшись на холм, в бинокли следили за разворачивающейся картиной боя. Буденный, заметив, что на левом фланге противник обходит его кавалеристов и возникает угроза для командования фронта, стал просить Егорова и Сталина уехать.
- Нет! - коротко и резко ответил Сталин.
Делать нечего - командарм сам, во главе резервного кавди-визиона, пошел в атаку. Отбросили врага. Поле боя осталось за буденновцами.
"После боя, - вспоминал Буденный, - наступила гнетущая тишина, нарушаемая стонами раненых да голосами санитаров, хлопотливо подбиравших их.
Сталин, Ворошилов, Егоров, Щаденко и я медленно проезжали по почерневшим холмам, устланным трупами людей и лошадей.
Все молчали, скорбно оглядывали следы жестокой кавалерийской сечи. Тяжело было смотреть на обезображенные шашечными ударами тела людей.
Сталин не выдержал и, обращаясь ко мне, сказал:
- Семен Михайлович, это же чудовищно. Нельзя ли избегать таких страшных жертв? Хотя при чем здесь мы? - И он снова погрузился в раздумье..."
Вечером этого же дня командование фронта уехало. В Серпухов возвратились 12 декабря.
В истории мировой военной мысли громадное значение Первой Конной армии до сих пор не вполне осознано и оценено. Да, в новейшее время крупные кавалерийские соединения не раз действовали, и успешно. Вспомним Зейдлица, Мюрата, Платова. Однако все они входили в состав общевойсковых армий, а не как самостоятельные в оперативном отношении группы войск. Тут возникло принципиально иное - Первая Конная армия. Она новаторски образовалась именно как соединение армейского масштаба, где пехотные части и артиллерийские были приданы и подчинены командованию конницы.
Это не только прообраз, предвестник, но и практическое воплощение крупных подвижных соединений второй мировой войны (немецкие танковые и советские танковые армии).
Одни приписывают это новшество в военной стратегии немецкому танковому генералу Гудериану, а наши борцы с "культом личности" - Тухачевскому (вот уж совсем не по адресу! Он как раз был против). Но объективные историки скажут прямо и недвусмысленно: впервые в мире создали и опробовали в бою подвижные соединения крупного масштаба Буденный, Ворошилов и Сталин.