Глава вторая
На двадцатом году Иосиф Джугашвили расстался с последним в своей жизни образовательным учреждением. С каким же запасом знаний он ушел из семинарии? Думается, что, несмотря на удушающую тамошнюю атмосферу, кое-что из преподаваемых в определенной системе предметов пригодилось ему в последующем. В первую очередь это было хорошее знание русского языка. На всю жизнь Сосо сохранил сильный акцент уроженца Закавказья, но говорил он по-русски совершенно правильно, писал свободно и без малейших ошибок. Хорошо знал Иосиф историю и логику, которые преподавали в семинарии, но, разумеется, гораздо больше он почерпнул, занимаясь самостоятельно над социально-экономическими проблемами. Однако здесь ему предстояло еще многое углубить.
Прекратить революционную деятельность, хотя бы на время отстраниться от нее, не приходило ему в голову. Надо было только решить: что делать, как жить? Некоторое время Иосиф перебивался уроками, не упуская и здесь случая преподнести своим ученикам кое-что "сверх программы".
В числе его учеников, к примеру, был Семен, также уроженец Гори. Он намеревался избрать военную карьеру, и репетитор должен был готовить его к экзамену по русскому языку: тут Семен был не слишком-то силен. Но знакомство с Сосо имело Для него неожиданные результаты - вместо офицера он стал революционером. Так Сосо, можно сказать, оказался "крестным отцом" Семена Аршаковича Тер-Петросяна - известного в революционном движении под именем "Камо". Кличку эту, только несколько позднее, придумал также Иосиф. Друзья постоянно поддразнивали Семена из-за его некоторых неправильностей русского языка. Однажды, собираясь исполнять какое-то поручение, Семен спросил:
- Камо отнести? (Вместо - кому).
- Эх ты, камо, камо, - рассмеялся Сосо.
Кличка прижилась...
В Тифлисской физической обсерватории с середины ноября 1899 года в должности наблюдателя работал товарищ Сосо по Горийскому духовному училищу и семинарии Вано Кецховели - младший брат Ладо Кецховели. Ему дали при обсерватории жилую комнату. Безработный и бездомный Иосиф Джугашвили часто приходил ночевать к Вано, а затем и вовсе там поселился. В конце декабря в обсерватории освободилось место наблюдателя, и в "Отчете Николаевской главной физической обсерватории за 1899 год" значится: "С 28-го декабря поступил на службу по вольному найму обучавшийся в Тифлисской духовной семинарии И.В. Джугашвили".
Комната, которую теперь Сосо делил с Вано Кецховели, была огромной - метров сорок, одно из окон выходило на улицу. Обстановка была простой: две кровати, круглый стол, на котором по вечерам горела маленькая лампочка, несколько стульев и книги: на столе, на подоконниках, на кроватях... В начале 1900 года Сосо и Вано, к которым присоединился В. Бердзен-швили, также бывший семинарист, дали квартиру из двух комнат в нижнем этаже флигеля в саду, окружавшем обсерваторию. Сюда же приехала мать Сосо - Екатерина Георгиевна.
Слушатели рабочих кружков - благодарная аудитория, но в то же время каждая встреча с ними требовала от пропагандиста многого. Премудрости Марксовой политической экономии далеко не сразу усваивались рабочими. Как чуткий к людям человек, Иосиф не мог не почувствовать этого доверия рабочих к простоте изложения. С той поры и усвоил Джугашвили-Сталин похвальную манеру говорить и писать о сложнейших вещах логично, ясно, просто.
За рабочим районом Надзаладеви (или Нахаловка), километрах в пяти, находилось тогда небольшое Соленое озеро. Невысокие зеленые холмы окружали котловину, на дне которой поблескивала вода. В пасхальное воскресенье 23 апреля по дороге, извивавшейся среди полей и лугов, шли группы рабочих. У многих - узелки с продуктами. В условленном месте их встречали пикеты и направляли к месту маевки, которое было известно только организаторам.
Сосо, Стуруа и Закро Чодришвили выбрали место для проведения маевки. На квартире Стуруа было заготовлено красное знамя. Художник-самоучка изобразил на нем портреты Маркса и Энгельса. Были написаны лозунги и, подчеркнем это особо, исполнены были эти лозунги на трех языках: грузинском, армянском и русском. Здесь, на многонациональной окраине российской империи, социал-демократы непрестанно заботились о единстве своих рядов.
На маевку собралось 400 - 500 рабочих - сверх самых радужных ожиданий организаторов. На возвышении развернули красное знамя, и Чодришвили открыл митинг. Среди прочих выступал и Сосо. На его долгом пути политического деятеля то было первое появление перед большим собранием людей.
В том же году Сосо Джугашвили принял участие в подготовке и проведении крупного выступления тифлисских рабочих: августовской стачке в Главных железнодорожных мастерских. К лету 1900 года здесь сложилась очень напряженное положение: железнодорожникам была снижена заработная плата, сверхурочные работы стали системой.
Но железнодорожники не желали уступать своих прав без борьбы. В организации их сопротивления видное место занимали русские рабочие-революционеры: М.И. Калинин, С.Я. Аллилуев, а также М. Богоридзе, А. Окуашвили, В. Стуруа. Оппортунистическое большинство "Месаме даси" и в этом случае очень неохотно шло на стачку: она, видите ли, могла "рассердить" правительство! Тем не менее 1 августа железнодорожники забастовали, к ним присоединились пролетарии других предприятий Тифлиса - всего до четырех тысяч человек. Это был невиданный для Тифлиса, да и для всего Закавказья, размах. Стачка продолжалась до 15 августа, но все же рабочие не смогли победить. Более пятисот забастовщиков были арестованы.
Понесли большие потери и социал-демократы Тифлиса. Сосо, одному из руководителей стачки, удалось уцелеть - он к тому времени уже сделался незаурядным конспиратором.
В качестве "предупредительной меры" в марте - апреле 1901 года полиция арестовала ряд социал-демократов. В ночь на 22 марта в отсутствие Сосо на его квартире был произведен обыск. Жандармский ротмистр Рунич доносил 23 марта: "...Принимая во внимание, что... служащий наблюдателем в физической обсерватории Иосиф Джугашвили ведет сношения с рабочими, принадлежит, весьма возможно, к социал-демократам... постановил привлечь названного Иосифа Джугашвили и допросить обвиняемым по производимому мною... исследованию степени политической неблагонадежности лиц, составивших социал-демократический кружок интеллигентов в г. Тифлисе".
Но "допросить обвиняемым" Иосифа Джугашвили не удалось: он бросил работу и перешел на нелегальное положение. Так с конца марта 1901 года, на долгие шестнадцать лет, вплоть до февральской революции, он сделался революционером-подпольщиком. Теперь у него не будет ни постоянной работы, ни собственного жилья, ни настоящих документов, ни подлинного имени. Его ждут слежки и обыски, аресты, тюрьмы, ссылки. Единственным содержанием жизни Сосо станет борьба за дело трудящихся,и ничто не сможет свернуть его с избранного пути.
Удары, нанесенные охранкой, не привели тифлисских социал-демократов к бездействию. Те из них, кто, как Сосо, избежали ареста, продолжали подготовку к первомайской демонстрации. Она была перенесена на воскресенье 22 апреля, чтобы привлечь больше участников.
К 10 часам утра к Солдатскому базару под видом покупателей стали стекаться демонстранты. Вместе с М. Богоридзе, 3. Чодришвили, Г. Телия здесь был и Иосиф. Всего собралось более трех тысяч рабочих. Ждали сигнала - им должен послужить красный шар, запущенный в поддень в небо после сигнального орудийного выстрела, производившегося тогда из здания Арсенала ровно в 12 часов дня.
Демонстрация началась точно по сигналу. Но как только в центре толпы водрузили красный флаг, как только М. Богоридзе начал речь, со всех сторон на демонстрантов бросились солдаты, казаки и полиция. Рукопашная схватка продолжалась без малого час.
Кецховели наладил в 1901 году в Баку прекрасную типографию, известную в конспиративной переписке под названием "Нина", и в первых числах сентября 1901 года начал печатание нелегальной газеты "Брдзола" ("Борьба"). Передовая первого номера нелегальной газеты, озаглавленная "От редакции", принадлежала двадцатидвухлетнему Сосо.
Это первое известное нам политическое произведение И.В. Джугашвили-Сталина. Для того, кто знаком с его последующими статьями и речами, очевидна особенность его стиля, проявившаяся и в этой, самой ранней его статье:
"Уверенные в том, что для сознательных читателей-грузин свободное периодическое издание является насущным вопросом; уверенные, что сегодня этот вопрос должен быть разрешен и дальнейшее промедление нанесет только ущерб общему делу; уверенные, что каждый сознательный читатель с удовлетворением встретит такого рода издание и с своей стороны окажем ему всяческую помощь, - мы, одна группа грузинских революционных социал-демократов, идем навстречу этой потребности, стремясь по мере наших сил удовлетворить желание читателей"1.
Уже в этом заглавном абзаце бросается в глаза, что "Брдзолу" издает именно "группа грузинских социал-демократов" и что группа эта "революционная". В статье мы находим и другие отголоски борьбы с оппортунистами, возглавляемыми Н. Жордания, с их легальной газетой "Квали".
"К сведению некоторых неискушенных читателей, - продолжает автор, - считаем необходимым сказать несколько слов о легальной газете. Мы сочли бы за большую ошибку, если бы кто-либо из рабочих считал легальную газету, в каких бы усло- виях она ни выходила, какого бы направления она ни была, выразительницей его, рабочего, интересов..."2.
Обращает на себя внимание обнаруженное автором понимание единства интересов грузинских социал-демократов и социал-демократов России, понимание, свойственное в ту пору, да и позднее, отнюдь не всем: "Грузинское социал-демократическое движение не представляет собой обособленного, только лишь грузинского рабочего движения с собственной программой оно идет рука об руку со всем российским движением и, стало быть, подчиняется Российской социал-демократической партии..." По мнению автора, "Брдзола" должна связывать и объединять борющихся русских и грузинских рабочих, "должна быть представителем Российской социал-демократической партии и своевременно сообщать читателю о всех тех тактических взглядах, которых придерживается российская революционная социал-демократия".
Столь же четкое и определенное понимание своих задач мы находим и во второй статье Иосифа Джугашвили - "Российская социал-демократическая партия и ее ближайшие задачи". Она была помещена в № 2 - 3 "Брдзолы", вышедшем в ноябре -декабре 1901 года.
В воскресенье 11 ноября состоялась первая конференция Тифлисской организации РСДРП. 25 делегатов, представлявшие почти все тифлисские социал-демократические кружки, рассмотрели несколько вопросов и избрали Тифлисский комитет РСДРП. В состав комитета вошел и Иосиф. Вскоре, в конце ноября 1901 года, он отправляется в Батум. Есть основание полагать, что отъезду из Тифлиса предшествовало резкое столкновение с С. Джибладзе: они разошлись в оценке революционных методов борьбы. Во всяком случае направление Иосифа в Батум было важным поручением, и Тифлисское жандармское управление впоследствии отмечало: "Иосиф Джугашвили, по агентурным данным, осенью 1901 года был избран в состав Тифлисского комитета РСДРП и в конце 1901 года был командирован в качестве пропагандиста в г.Баку..."
Батум был тогда третьим после Тифлиса и Баку промышленным центром Закавказья. Через Батум вывозили нефтяные продукты из России. Ко времени появления Сосо Джугашвили в городе при населении в 30 тысяч человек было около 10 тысяч рабочих: грузины, армяне, русские, аджарцы, абхазцы, турки, греки и представители других народов своим тяжелым трудом создавали богатые прибыли для господ Нобилей, Ротшильдов, Манташевых, Хачатурянцев...
Жили рабочие в грязных предместьях: Барцхане, Городке. Особенно "колоритным" был поселок "Чаоба" - от слова "бо- лото". На топкой земле были разбросаны кое-как построенные домики. В дождливое время, по колено в грязи, с трудом добирались хозяева до своих жалких лачуг.
По приезде Иосиф нашел сплоченную группу рабочих: Сильвестр Тодрия, Константин Канделаки, братья Илларион и Дарсинан Дарахвелидзе, Герасим Каладзе и другие уже прошли немалую жизненную школу, были знакомы с социал-демократическими идеями, стремились к решительной борьбе за свои права. И все же Иосиф остался ими недоволен.
На первом же собрании Иосиф сказал своим слушателям:
- Товарищи, я прислан к вам тифлисскими рабочими. Вы, наверное, знаете, что тифлисские рабочие проснулись ото сна и встали на борьбу. Батумские же рабочие, можно сказать, еще не проснулись. Я призываю вас последовать примеру ваших тифлисских собратьев по классу...
В своем стремлении "разбудить" батумских пролетариев Иосиф Джугашвили, однако, натолкнулся на противодействие: И. Рамишвили и Н. Чхеидзе, представители правого, оппортунистического крыла "Месаме даси", считали нецелесообразным, даже невозможным вести в Батуме, "где все видно как на ладони", среди "незрелых" рабочих, активную социал-демократическую пропаганду.
Сильвестр Тодрия, несколько лет читавший журнал "Квали" и полтора года посещавший воскресную школу "Месаме даси", вспоминал о таком разговоре:
"Джугашвили спросил меня:
- Чему учат вас в воскресной школе?
И когда я ответил, что там объясняют, как движется солнце, он с улыбкой сказал:
- Слушай! Солнце, не бойся, не собьется с пути. А вот ты учись, как должно двигаться революционное дело^и помоги мне устроить маленькую нелегальную типографию..."
Отношения Иосифа с И. Рамишвили и Н. Чхеидзе, будущими столпами грузинского меньшевизма, сразу же стали враждебными. Не смущаясь этим, Сосо вместе с наиболее активными рабочими подготавливает оформление батумской общегородской организации революционных социал-демократов. На этом пути его ждал успех. В конце 1901 года в городе действовало по крайней мере И кружков, в которых объединялись рабочие разных национальностей.
В Гурии с давних пор была традиция встречи нового года -"каланда". Вечером 31 декабря 1901 года на глухой окраине Ба-тума, на квартире С. Ломджария за праздничным столом собрались необычные гости. Под видом новогоднего праздника 25 - 30 батумских рабочих встретились на социал-демократическом собрании.
Все было как водится: и вино, и снедь, и тамада - Миха Та-буния, только речи резко отличались от обычных для такого пода застолий. Иосиф говорил несколько раз: об организации подпольной работы, стачек и демонстраций, о методах борьбы... Когда в комнату стал проникать свет зари, Иосиф позволил себе лирическое отступление:
- Вот уже и рассвет... Скоро встанет солнце... Так же светло будет нам, товарищи, в будущем, когда мы добьемся победы. Солнце будет светить для нас!
Итогом этой необычной новогодней встречи было создание социал-демократической группы, впоследствии оформившейся в Батумский комитет РСДРП.
В наступившем 1902 году одним из первых дел социал-демократов Батуми была организация нелегальной типографии. Дело это было очень трудным. Кое за чем из типографского хозяйства Иосиф и помогавший ему Камо должны были съездить в 7ифлис. Остальные части станка изготовил и вывез с завода на мусорной телеге Коте Каландаров.
Типографская техника была, конечно, убогой. Наборной кассы не имелось, вместо нее Иосиф использовал несколько десятков спичечных и папиросных коробков: буквы были разложены по отдельным коробкам, которые во время набора расставлялись в определенном порядке на столе. Подготовка набора оказалась весьма кропотливым делом, но еще сложнее было печатать. Чтобы получить достаточно четкий оттиск, следовало смазать набор краской, положить на него лист бумаги и вращать ручку пресса до тех пор, пока он не начнет прижимать бумагу к набору. Рукоятку пресса приходилось вращать с большим усилием, поэтому работники типографии, в том числе Иосиф, печатали по очереди, сменяясь как можно чаще.
Деятельность Иосифа и тем более типографии привлекали внимание посторонних. Типографию перенесли в дом крестьянина-абхазца Хашима Смирбы в село Махмудиа Энынче Чантиади в семи километрах от Батума. Там же поселился и Иосиф.
Дом Смирбы стали часто посещать подпольщики - незнакомые сельчанам люди, там шла какая-то непонятная для крестьян работа. Немудрено, что однажды они пришли к незнакомцу - им оказался Иосиф - и поинтересовались, когда же он пустит в ход фальшивые деньги, которые изготовляет. Немалого труда стоило ему убедить крестьян, что он не фальшивомонетчику объяснить, чем же все-таки занимается. Надо полагать, что Сосо этого достиг, так как тайна типографии не была раскрыта.
Плоды работы Сосо и его товарищей обнаружились на предприятиях Батума уже в начале 1902 года и в первую очередь- в Успехах забастовок. 26 февраля на заводе Ротшильда было вывешено объявление о расчете с 12 марта 389 рабочих. На следующий день забастовали все, требуя никого не увольнять.
Иосифа Джугашвили в Батуме в этот день не было. За десять Дней до того, 17 февраля 1902 года, охранка арестовала почти всех членов Тифлисского комитета, и он поехал в Тифлис, чтобы выяснить обстановку и приобрести типографский материал. За "учителем" срочно был послан гонец, и он немедленно возвратился.
Сосо и его товарищи вывели на манифестацию не только рабочих, но и их жен и детей. Через центр города манифестация направилась к тюрьме, но здесь полиция при помощи войск задержала более трехсот рабочих.
С утра у пересыльных казарм, где содержались все арестованные, собралась многотысячная толпа - рабочие, их друзья, жены, дети. Открыто были подняты красные знамена, раздавались революционные песни.
Не лишне будет подчеркнуть, что социал-демократы организовывали подчеркнуто мирную демонстрацию. Рабочие сознательно пришли без оружия (хотя некоторое количество револьверов имелось тогда в распоряжении комитета) и не думали о нападении на солдат. Руководители демонстрации (и в том числе Иосиф, одетый в рабочую блузу) находились тут же, в толпе. Тем не менее власти применили оружие. Полковник Дрягин, выслушав требование рабочих об освобождении арестованных, приказал собравшимся разойтись. Рабочие не подчинились, и тогда был открыт огонь. Толпа обратилась в бегство; на месте остались 14 убитых и 54 раненых. Подобной расправы еще не случалось в Закавказье. С начала века это было второе в России кровопролитие подобного размера (первое - событие на Обу-ховском заводе за год до того).
Иосиф Джугашвили во время стрельбы находился в толпе: жандармские документы утверждают, что его видел там пристав 4-го участка Батума. Из воспоминаний рабочих известно также, что Иосиф вывел из толпы и доставил на квартиру раненого Геронтия Каландадзе.
Кровавое побоище произвело страшное впечатление на рабочих, но забастовка продолжалась. На следующий день, 10 марта, социал-демократы выпустили листовку, посвященную тем событиям. В день похорон, 12 марта, распространялась вторая. Вероятнее всего, что обе они принадлежали перу молодого Джугашвили.
"Настало время, - говорилось в первой прокламации, - поднять знамя с девизом: "Долой царское правительство!"
Несмотря на суровые кары властей (350 рабочих были гпо этапу высланы из города), забастовка не прекращалась. Социал-демократы по-прежнему действовали энергично, в особенности Иосиф. Вместе с К. Канделаки он ездил 24 марта в Тифлис за нелегальной литературой, 28 марта в городе вновь были распространены прокламации, и рабочие, по сведениям жандармов, говорили: "Их привезли Канделаки и Джугашвили".
Полиция наконец сумела нанести ощутимый урон батумским социал-демократам: 5 апреля 1902 года на квартире И. Дарах- велидзе в "Лиман-Мелье" были арестованы И. Джугашвили, К. Канделаки, д. Дарахвелидзе и член нелегального гимназического кружка Вано Рамишвили. При обыске, однако, ничего особенного полиции найти не удалось (обстоятельство, свойственное всем последующим арестам И. Джугашвили-Сталина и свидетельствующее о его искусной конспирации), и товарищи Иосифа были вскоре выпущены. Самого же его засадили в тюрьму надолго.
Власти хорошо понимали, кто именно очутился у них в руках. В жандармском документе отмечалось, что Джугашвили "являлся главным руководителем беспорядков, произведенных батумскими рабочими... Руководя делом, Джугашвили держал себя в стороне, и потому не все рабочие знали о нем, с рабочими же постоянно соприкасался Канделаки, известный в рабочей среде за "помощника учителя".
Бесспорных улик против Иосифа Джугашвили было, однако, не так уж много. Поэтому он попытался создать себе алиби. В одном из жандармских документов сообщалось: "8-го сего апреля при свидании арестантов с посетителями одним из арестантов были выброшены на тюремный двор 2 записки, из коих в одной автор просит неизвестного адресата "передать в Гори, что Сосо Джугашвили арестован", а также "сейчас же сообщить об этом матери на тот конец, что если жандармы спросят ее: "когда твой сын выехал из Гори", то сказала бы: "все лето и зиму до 15 марта находился здесь (в Гори)...", а во второй записке просят какого-то Иллариона: "если приехал посланный в Тифлис человек, то скажи, чтобы он привез Георгия Елисабедова и вместе с ним пусть направил бы дело".
Поскольку записки попали к жандармам, они смогли арестовать их адресатов: учителя Сосо Иремадзе в Гори и Георгия Елисабедашвили в Тифлисе. Правда, ничего отягчающего вину И. Джугашвили от этих арестованных жандармы не добились и вынуждены были вскоре отпустить их. Безрезультатным был и обыск в Гори, допрос матери.
Следственная рутина тянулась обычным путем: допросы, очные ставки, запросы в другие города и учреждения. Лишь 17 июля 1902 года жандармы составляют описания своего узника: "Рост 2 аршина, 4,5 вершка (165 - 166 см). Телосложение среднее. Возраст - 23. Особые приметы: 2 и 3 пальцы на левой ноге срослись. Наружность: обыкновенная. Волосы: темно-коричневые. Борода и усы: коричневые. Нос: прямой и длинный. Лоб: прямой, но низкий. Лицо: длинное, смуглое и рябое".
В тюрьме он, чтобы не раскиснуть, с первых же дней установил для себя строгий распорядок: с раннего утра - гимнастика, затем изучение иностранного языка и, главное - чтение, чтение, чтение... Режим в тюрьме был не слишком строгим: она была заполнена битком, и администрация не всегда могла пресечь попытки арестантов к общению с волей. Иосиф сумел до- вольно быстро снестись с оставшимися на свободе товарищами, получал от них сведения о происходившем и даже писал листовки.
Ему грозила суровая кара за преступления, предусмотренная статьей 251-й "Уложения о наказаниях". Кроме дела о батум-ской демонстрации, проводившегося Кутаисским жандармским управлением, Джугашвили привлекался в качестве обвиняемого по делу Тифлисского жандармского управления "О Тифлисском кружке РСДРП". И в этом деле он числился одним из организаторов.
Следователи не торопились; более года просидел Иосиф Джугашвили в батумском тюремном замке. Поскольку администрации было известно, что он успешно поддерживает контакт с товарищами, оставшимися на воле, 19 апреля 1903 года его и группу других арестованных переводят в Кутаисскую тюрьму.
Когда заключенные с убогими своими пожитками собрались на тюремном дворе, произошла заминка: Иосиф, поддержанный товарищами, потребовал, чтобы для вещей администрация наняла подводу, а для заключенной женщины - Натальи Кир-тадзе-Сихарулидзе - извозчика. Требования арестантов пришлось удовлетворить. В Кутаиси, по выходе из вагона, Джугашвили закричал:
- Пропустите Наташу вперед, пусть все видят, что и женщины борются!
Иосифа поместили в так называемый "первый секрет" Большой тюрьмы. Кутаисская тюрьма славилась своим суровым режимом даже среди других узилищ России. Но и эти строгости не изменили поведения Иосифа. Еще в Батуме его характер был хорошо знаком тюремщикам, не раз и не два они имели возможность убедиться в твердости и настойчивости этого заключенного: Сосо неизменно во главе всех протестов против попыток ущемления прав и достоинств политических заключенных.
Не замедлил он проявить себя и в Кутаисской тюрьме. Вскоре по прибытии, 16 июля, Сосо организует забастовку заключенных. Волнения были настолько серьезными, что в тюрьму пожаловали губернатор и прокурор. Вызванный к начальству организатор выступления стоял на своем, и требования были в основном удовлетворены: политических заключенных перевели в общую камеру отдельно от уголовников; каждому разрешили, чтобы не спать на цементном полу, приобрести за свой счет тахту и т. д.
Наталью Киртадзе в Кутаисском замке поместили в отдельную камеру. Тоска одолела ее, и заключенная подолгу плакала. Но вскоре она получила записку: "Что означают, орлица, твои слезы? Неужели тюрьма надломила тебя?" Написана она была рукой Иосифа.
Тем временем улитка царского правосудия все же медленно продвигалась. Главное тюремное управление Министерства юсти- 17 августа 1903 года сообщало губернатору Батумской области: "На основании высочайшего повеления, последовавшего 9 июля 1903 года по всеподданнейшему докладу министра юстиции, крестьянин Иосиф Виссарионович Джугашвили за государственное преступление подлежит высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на три года".
Вновь его переводят в Батум, где он ожидает этапа. Удивительнее всего, что на протяжении полутора лет пребывания в тюрьмах он ухитрялся не только поддерживать связи с товарищами на воле, но и быть в курсе событий, происходивших в партии.
Тем временем этап собрался. К тюремному зданию пришли родственники и друзья высланных. У Иосифа не было в Батуме родных, но зато товарищей по борьбе - многие сотни. Ссыльные, окруженные конвойными солдатами, вышли из ворот. Этап направился к пристани, откуда через несколько часов должен был отойти товарно-пассажирский пароход на Новороссийск.
Для Иосифа Джугашвили начиналась первая ссылка.