Глава 21
 НЕ УСПЕЛ!

А теперь вернемся к нашей «осе № 1». Мифология связывает разногласия между Сталиным и «соратниками» с репрессиями начала 1950-х годов, в частности с «делом врачей», которых злодей Сталин хотел изничтожить, а соратники отчаянно спасали. Не говоря уже о том, что это полнейшая глупость —не такие они были люди, чтобы спасать каких-то там врачей, удивляет еще одно обстоятельство. Уж очень как-то назойливо суют нам все время в глаза эту историю с медиками, так, словно она была важнейшим событием того времени. Словно и заниматься-то «руководящей пятерке» было больше нечем. И поневоле хочется проверить: а не для прикрытия ли запущена такая реклама, не было ли у «соратников» других причин не любить своего патрона? И оказывается, что причины были, что врачи — это не более, чем «оса», а настоящий интерес-то был совсем другой.

Более позднюю общепринятую версию смерти Сталина сформулировал Н. Зенькович в своей книге «Тайны Уходящего века-3». «Не в том загадка смерти Сталина, был ли он умерщвлен, а в том, как это произошло. Поставленные перед альтернативой: кому умереть, Сталину или всему составу Политбюро, - члены Политбюро выбрали смерть Сталина. Такой вот выбор». Версия тоже красивая. изящный такой ужастик, в духе Оруэлла94, вот толь-кo одно упускается из виду: какими силами, с помощью кaкого механизма Сталин мог умертвить членов Политбюро? А главное — зачем? Вот вопрос: зачем? По причине паранойи? Ну-ну... Когда нечего отвечать, и такой ответ, конечно, сойдет, но кто ее, эту паранойю, кроме Хрущева, видел?

Еще одна версия сформулирована все тем же Ю. Мухиным, который, будучи не историком, а журналистом, является человеком сугубо практическим и к литературным сюжетам не склонным. И эта версия объясняет все и дает нам в руки то, чего так недоставало во всей этой истории, — реальный мотив, причину, по которой... нет, не Сталин мог желать смерти соратников, но соратники должны были желать его смерти. И отнюдь не из инстинкта самосохранения, точнее, из инстинкта самосохранения, но не личности, а вида. Причем такого вида, которого нам, умудренным опытом перестройки, нисколечко не жалко, лучше бы его тогда изничтожили...

Из мифологии:

После XIX съезда Сталин разыграл обычную для русских монархов комедию отречения и высказал желание уйти на покой. Это была не первая «попытка». Первый раз его не пустили Каменев и Зиновьев, второй — Бухарин резко возражал против его ухода, третий — весь пленум стоя приветствовал вождя и не отпускал в добровольную отставку. Иван Грозный, Борис Годунов и другие цари уже играли в эту игру и всегда выигрывали. Сталин выиграл тоже. В 1952 году его вновь «упросили» остаться на посту. Тогда он сказал: «Ну что же. Если вы меня уговорили и обязали работать — я буду. Но я должен буду исправить некоторые вещи и навести в партии порядок. У нас образовался правый уклон. Это выразилось в том, что товарищ Молотов отказался подписать смертный приговор своей бывшей жене-Жемчужиной. Он воздержался от голосования по этому вопросу. Товарищ Микоян не смог своевременно обеспечить продовольствием Ленинград во время блокады».

Из «стариков» Сталин не посягнул на Кагановича. Он был нужен ему для сведения счетов с евреями и разворочивания кампании по борьбе с космополитизмом.

 

В отличие от большинства других «исторических анекдотов» про Сталина этот не является чистым вымыслом, а скорей относится к категории «слышал звон, да не знает, где он». Да, Сталин на XIX съезде пытался уйти со своего поста. Вопрос только — с какого? Их ведь у него к тому времени был добрый десяток.

 

ИЗ МЕМУАРОВ Н. КУЗНЕЦОВА, БЫВШЕГО НАРКОМА ВМФ

После XIX съезда партии в 1952 году на Пленуме ЦК партии Сталин выступил с предложением освободить его от работы в ЦК и Совете Министров по состоянию здоровья. Решение же было принято только об освобождении его от обязанностей наркома Вооруженных Сил95.

Лукавит, ой, лукавит многоуважаемый Николай Герасимович. С каких это пор съезд партии стал решать вопросы назначений и освобождений от должности министров, и тем более предсовнаркома? Он элементарно не имел на это права, и Кузнецов прекрасно это знал, должен был знать, но почему-то рассказывает эту историю именно так. Почему бы это?

Здесь нелишне будет напомнить ту структуру власти Страны Советов, которую мы все изучали в школе. Согласно всем советским конституциям, население страны тайным голосованием избирало депутатов Верховного Совета, который являлся высшим законодательным органом страны. Верховный Совет принимал законы и назначал исполнительную власть — Совет Народных Комиссаров, или, позднее, Совет Министров. Верховный Со-вeт, а отнюдь не партия! Так что, как видим, формально CССР был образцовым демократическим государством. Hу а реальных демократических государств не существу-eт вовсе, просто в разных странах за «демократиями» стоят разные силы, только и всего. В США за демократией стоит доллар, где-нибудь в «банановой республике» — правительство США, а в СССР за ней стояла партия, которая фактически все контролировала и всем управляла, сама являясь внеконституционной силой.

О том, какое значение придавалось какой из властных ветвей, хорошо говорит расстановка сил на ключевых постах в государстве. Формально главой страны являлся Председатель Центрального исполнительного комитета Верховного Совета (позднее Президиума Верховного Совета). Тем не менее, эти посты занимали фигуры чисто декоративные, за исключением Свердлова, умершего в 1919 году. После него были М. И. Калинин, М. К. Шверник (кто-нибудь помнит, кто это такой?!) и, уже в 1953 году — К. Е. Ворошилов. Более важным был пост председателя Совнаркома, который уже в 1917 году Ленин сохранил за собой, занимая его до самой смерти в 1924 году. Однако после Ленина председателем Совнаркома стал не Сталин, как можно было бы ожидать, а Рыков-до 1930 года, затем Молотов. Но реально всей государственной жизнью руководило Политбюро. Поскольку его членами были главы обеих ветвей власти - законодательной и исполнительной, то этот партийный орган автоматически становился и высшим органом государственной власти.

Однако лидером государства считался — и был! - не председатель ВЦИК и не предсовнаркома, а генсек Сталин. Какой пост он занимал в правительстве? Сразу и не ответишь! Кем он был в государстве? Интересный вопрос — ведь Политбюро вроде бы было органом коллегиального руководства, руководителя здесь не полагалось, да и роль партии ни в каких конституциях не прописана. Впрочем, народ это и не интересовало, равно как глубоко наплевать народу было, демократично или антидемократично то, что в стране над властью стоит партия. Сталин в стране был никем — и всем. Он был вождем, и, несмотря на то что постоянно вместо «я» говорил «партия», статус вождя держался отнюдь не на авторитете партии, а на его личном авторитете. И это очень важный момент.

Первоначально вариант «Партия — наш рулевой» считался временным, до тех пор, пока в стране существуют чрезвычайные обстоятельства. Однако время шло, а чрезвычайные обстоятельства оставались, и постепенно  население привыкло считать главой государства не председателя ЦИКа и не предсовнаркома, а генерального секретаря ВКП(б), а также вполне естественным то, что все важные дела решаются на заседаниях Политбюро. Так продолжалось, пока не началась война. После 22 июня 1941 года даже эта структура оказалась слишком громоздкой и неуклюжей, и тогда Сталин, оставаясь главой партии, стал еще и председателем Совнаркома. Вот когда, а не в 1924 году, он действительно сосредоточил в своих руках необъятную власть! Для народа ничего не изменилось: Сталин — он и есть Сталин, какая разница, кем он формально числится в государстве? Однако для партаппарата изменения были колоссальными. С того момента, как генеральный секретарь стал еще и главой Совета министров, Политбюро потеряло свое общегосударственное значение и практически перестало собираться. Контроль партии над всеми областями государственной жизни пребывал неизменным, но с теми представителями партийного аппарата, которые занимались делом, Сталин теперь встречался в качестве предсовмина, а Политбюро как таковое стремительно теряло власть, занимаясь теперь лишь партийными делами. Так, в 1950 году оно собиралось 6 раз, в 1951 году — 5 раз и в 1952 году — четыре раза - из чего некоторые историки делают лукавый вывод, что Сталин к концу жизни отошел от государственных дел. Не отходил он от государственных дел, и не думал отходить. Просто решались они теперь не на заседаниях Политбюро, а в другом месте. Партийные съезды также оставались в забвении, не собираясь 13 лет —из чего те же историки делают вывод о супердиктаторских замашках вождя. Да никакой супердиктатуры — просто не до съездов было!

Что все это означало? Это означало, что де-факто то, что было задумано, свершилось. Ведь что предполагалось: партийный контроль над всем в государстве нужен до тех пор, пока есть необходимость в услугах ненадежных людей, старых специалистов. Но за тридцать лет в стране

были подготовлены свои кадры, за которыми надзирать уже не требовалось, и к чему теперь этот контроль? Сталин уже несколько раз упоминал, что роль партии в новых условиях — идеологическая работа и работа с кадрами. А вместе с партийным контролем утрачивал свою главенствующую роль и партаппарат — вот в чем вся штука! Идеология, работа с кадрами... Разве это жизнь? Жизнь — это когда можно все контролировать, «пущать и не пущать», получая свою долю уважения и благодарности, при этом ни за что не отвечая, и ради того чтобы эту жизнь сохранить, партийный секретарь любого уровня был готов на что угодно. Но слабость положения аппарата была в том, что значение партии держалось на одной-един-ственной заклепке — на авторитете Сталина.

И вот наступил 1952 год, и был собран XIX съезд. Прошел он обыкновенным образом — доклады, прения, избрание руководящих органов. Сталин выступил на съезде всего два раза с короткими речами, по нескольку минут, из чего лукавые историки опять же делают вывод, что он был стар и болен. Но съезд к тому времени был действом чисто ритуальным, и к чему силы тратить? Самое интересное началось после него, на пленуме ЦК КПСС — мероприятии, закрытом для посторонних. Именно тогда «старый и больной» Сталин произнес полуторачасовую речь, в которой помимо прочего, как говорится в приведенном анекдоте, и «выразил желание уйти на покой» — а конкретно, попросил освободить его от должности секретаря партии. И только от этой должности, ибо решать дела Совета министров съезд был никоим образом не уполномочен. Рассказ о том, что было после этого заявления, в изложении Константина Симонова не печатал только ленивый. Но не грех будет привести его и еще раз.

«...На лице Маленкова я увидел ужасное выражение - не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда... зал загудел словами: "Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!"»

И далее: «Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря и вести Секретариат ЦК, лицо Маленкова, я хорошо помню это, было лицом человека, которого только что миновала прямая, реальная смертельная опасность...»

Вопрос: чего так смертельно испугался Маленков?

Константин Симонов делает из увиденного следующий вывод: «...Почувствуй Сталин, что там, сзади, за его спиной, или впереди, перед его глазами, есть сторонники того, чтобы удовлетворить его просьбу, думаю, первый, кто ответил бы за это головой, был бы Маленков».

Наши начитавшиеся Оруэлла интеллигенты (и Симонов в их числе) вывели из этого крохотного отрывка целую теорию о том, что Сталин, совершенно сойдя с ума на старости лет, начал уничтожать своих соратников и что, если бы пленум не выдержал этой проверки на лояльность, то он превратился бы в «Пленум расстрелянных». В действительности все много проще, просто надо понимать изменившееся время. Если бы эта сцена происходила двадцать лет спустя, во времена Брежнева, то такая просьба действительно означала бы отставку вождя от государственных дел, ибо, перестав быть генсеком, он становился никем. Но Сталин не становился никем. Во-первых, он не был и генсеком — этот пост был давно упразднен, а являлся просто одним из десяти секретарей ЦК. То есть формально Сталин в партии давно уже не был первым по положению. А во-вторых, он и не думал снимать с себя должность главы Совета Министров, отнюдь! И в этом качестве он по-прежнему оставался бы главой государства. Более того, он оставался бы главой государства, где бы и в какой бы должности ни пребывал.

B этой связи вспоминается старый исторический анекдот: в одном доме некий очень важный гость по случайности. сел не во главе стола, а с краю. И, на предложение хозяина пересесть на почетное место, ответил: «Там, где я, там и почетное место!»

Просьба Сталина означала не отставку его от государства, а отставку партии от Сталина, а значит, отставку партаппарата от государства. И Маленков, который был вторым человеком в партии, это понял, и еще как понял! Люди перед глазами Сталина и за его спиной были единодушны в своем отказе, но по разными причинам. Если протест Пленума был в большей степени выражением любви к вождю, то для тех, кто сидел за его спиной, отпустить Станина значило выпустить из рук государственную власть, став чисто политической силой. А что такое чисто политическая сила? Вон их у нас сколько, партий-то. Ну и что? Ни почета, ни власти, ни кормушки хорошей...

На том же Пленуме Сталин предложил и серьезные изменения в руководстве партией. Вместо Политбюро предполагалось избрать Президиум ЦК, совершенно другой орган. После отказа Пленума он, вынув из кармана листок бумаги, зачитал список тех, кого предлагал в члены (25 человек) и кандидаты в члены Президиума (11 человек). Подбор имен вызвал у соратников шок. Хрущев вспоминает (и поскольку он пишет не о Сталине, а о себе, то ему, хотя и условно, можно поверить): «Когда пленум завершился, мы все в президиуме обменялись взглядами. Что случилось? Кто составил этот список? Сталин сам не мог знать всех этих людей, которых он только что назначил. Он не мог составить такой список самостоятельно. Я признаюсь, что подумал, что это Маленков приготовил список нового Президиума, но не сказал нам об этом. Позднее я спросил его об этом. Но он тоже был удивлен. "Клянусь, что я абсолютно никакого отношения к этому не имею. Сталин даже не спрашивал моего совета или мнения о возможном составе президиума". Это заявление Маленкова делало проблему более загадочной. Я не мог представить, что Берия был к этому причастен, так как в новом Президиуме были люди, которых Берия никогда не мог бы рекомендовать Сталину. Молотов и Микоян также не могли иметь к этому отношения. Булганин тоже не знал ничего об это списке... Некоторые люди в списке были малоизвестны в партии, и Сталин, без сомнения, не имел представления о том, кто они такие».

Что поражает, так это безграничная самоуверенность Никиты Сергеевича, который пытается представить дело так, будто Сталин не мог без соратников шагу ступить. Где уж ему самостоятельно мыслить и самому подбирать кадры! Раз никто из Политбюро не сделал за него эту работу, значит, вождем вертят какие-то темные авантюристы или же у него совсем «крыша поехала».

Однако все было проще. Следующим естественным шагом любого исследователя было бы посмотреть — а кто эти вновь избранные «неизвестные в партии люди». Итак, поименно: из старых членов Политбюро в Президиум ЦК вошли Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Сталин, Хрущев и Шверник. Новыми стали: В. М. Андрианов, А. Б. Аристов (партийные работники), С.Д.Игнатьев (с ним мы уже знакомы), Д. С. Коротченко (председатель Совмина Украины), В. В. Кузнецов (бывший зам. Председателя Госплана, председатель ВЦСПС), О. В. Куусинен (советский деятель, председатель президиума ВС Карело-Финской ССР, заместитель председателя Президиума ВС СССР), В. А. Малышев (заместитель председателя Совмина, был министром в различных областях машиностроения), Л. Г. Мельников, Н.А.Михайлов (комсомольский и партийный деятель), М. Г. Первухин («промышленный» министр, зам. предсовмина), П. К. Пономаренко (министр заготовок СССР, зам. предсовмина), М. 3. Сабуров (председатель Госплана СССР), М. А. Суслов (партийный работник), Д. И. Чесноков, М. Ф. Шкирятов (заместитель председателя Комиссии партийного контроля, работал в партконтроле с 1923 г.). Кого же Сталин мог не знать из этого списка? Министров? Членов Верховного совета? Или, может быть, зампреда Госплана? Кого?

Из этого списка видно еще и другое — то, что даже в самой партии власть уходила из рук собственно партаппаратчиков в руки людей, занятых делом. Отсюда совершенно ясно, что задумал Сталин, — отнять власть у партаппарата, передав ее людям дела.

Но может быть, в этом не было необходимости? Какая, в конце концов, разница, кто управляет страной — партийный ли аппарат, государственный ли, — лишь бы он управлял хорошо. Да, именно так, в этом-то все и дело — лишь бы управлял хорошо. Как формируется государственный аппарат? Конечно, тут, как и везде, полно и коррупции, и протекционизма, и пристраивания «родных человечков». Ладно, пусть в наши гнусные времена, когда все и везде прогнило, тупой сын министра станет директором завода — но он по крайней мере закончит соответствующий институт, а не два класса церковно-приходской школы и если захочет, чтобы завод приносил прибыль, то окружит себя толковыми помощниками. А при Сталине тупой сын министра сам директором завода работать бы не пошел, очень оно ему нужно, он-то знает, как Сталин и его наркомы работу спрашивают. Поэтому даже в наши гнусные времена, а уж при Сталине тем более, государственный аппарат просеивал и отбирал со всей страны специалистов. Таким же образом он и воспроизводился.

Однако партаппарат был совершенно другим организмом. Вспомним, кем были большевики до своего прихода к власти. Маломощной партией радикалов, частично политических болтунов, «революционеров», разрушителей всего до основания, частично сагитированных ими случайных людей — среди которых иной раз попадались и вполне приличные толковые работники, но не слишком часто, ибо любая радикальная партия в большинстве своем состоит все-таки из «революционеров». Такими были и меньшевики, и эсеры, и большевики, и анархисты — все! Но вот случилось невозможное, немыслимое -партия большевиков пришла к власти, и ее дореволюционное ядро сразу же, автоматически, стало основой и властных структур, и новой партии, то есть партаппаратом-И какими они были — неподготовленными, неприспособленными, неквалифицированными, — такими и остались, да еще в большинстве своем и «революционерами», разрушителями, неспособными ни к какому конструктивному труду. Все это так, но без «руководящей роли партии» в то время было не обойтись. Какой аппарат был, такой и был. Сталин прекрасно это понимал, называл такое положение «болячкой нашей работы», но исправить его не мог. И в таком виде аппарат и воспроизводился, призывая в свои ряды себе подобных.

Репрессии 1930-х годов подобрали старых революционеров, оставив на аппаратных должностях случайных людей, более или менее честных, более или менее испорченных властью и предоставляемыми ею возможностями, плюс к тому изрядное количество молодых карьеристов и молодых «идейных» революционеров. Первые были для государственного строительства бесполезны, вторые и третьи — опасны. Да, существовали исключения, такие, как, например, Берия, как сам Сталин, но это были именно исключения, которые не только не делали погоды, но, наоборот, пугали и раздражали основную массу партийных чиновников. Чтобы избавить партийную структуру от случайных людей, ввели номенклатурный принцип, когда низовые работники «избирались» по указке сверху, — однако много лучше от этого не стало, потому что в аппарат косяком поперли карьеристы. И, что хуже всего, потеря своего места в жизни означала для этих людей потерю всего. Директор завода, будучи снят со своего поста, пойдет работать рядовым конструктором или инженером, но он не пропадет, потому что он знает дело. А эти ведь ничего другого не умели! Неужели же Хрущев снова вернется на завод слесарем? Ну ладно, он хоть у станка стоял, а кем, спрашивается, станет Игнатьев? Разве что подсобником на заводе, ни на что большее он не пригоден. И когда Сталин раскрыл свои карты и аппарат понял, что его ожидает, он стал смертельно опасен.

К тому времени состояние государства, в котором верxoводил партаппарат, начинало внушать серьезные опаceния. Чем занят толковый человек, специалист, выполняющий ответственную работу?  Правильно.  Работает!

А чем занят человек не очень толковый, но облеченный властью руководить и контролировать, при этом не отвечая за порученное дело? Вот уж ответ на этот вопрос любой человек старше тридцати пяти лет знает великолепно! Он занят тем, что поудобней устраивается на шее тех, кто от него зависит, используя свою руководящую, направляющую и ни за что не отвечаюшую роль. Вспомним этих многочисленных секретарей парткомов, райкомов, обкомов, у которых каждый человек дела должен был получать разрешение это свое дело выполнять, и как это было трудно, и какие мафии организовывались вокруг пюбого рода деятельности. Оно бы еще ничего, но ведь рыба гниет с головы, гниль распространяется все дальше и дальше... Это все было бы теорией, публицистикой, не более того, если бы не живое доказательство: все читатели старшего поколения могли воочию наблюдать, как за какие-нибудь тридцать лет заживо сгнила, сверху донизу, огромная и, право же, совсем не плохая страна.

Косвенно то, что Сталин задумал в стране грандиозные изменения, подтверждает Дмитрий Трофимович Шепилов. Как раз в 1952 году, когда он был занят написанием учебника по политэкономии, его внезапно назначили главным редактором «Правды». Он кинулся к Сталину: как же так, у меня ведь учебник...

— Да, я знаю — сказал Сталин. — Мы думали об этом. Но слушайте, сейчас кроме учебника мы будем проводить мероприятия, для которых нужен человек и экономически, и идеологически грамотный. Такую работу можно выполнить, если в нее будет вовлечен весь народ. Если повернем людей в эту сторону — победим! Как мы можем это практически сделать? У нас есть одна сила - печать... — ну, и так далее.

Какие глобальные преобразования задумал Сталин? Сейчас самым крупным его делом, будто бы намечаемым на 1953 год, считается предполагаемое выселение евреев на Дальний Восток. Если ради этого ему понадобилась помощь всего советского народа и экономически грамотный человек на посту редактора «Правды», ради которого «всех перебрали», то извините, это уже не политика, это психиатрия, диагноз под названием «мания величия» — не у Сталина, разумеется, а у борцов с антисемитизмом.

Первая схватка прошла вничью, с поста секретаря ЦК Сталина не отпустили. Но соратники хорошо знали вождя, знали, как он умел добиваться своего — не одним способом, гак другим, не мытьем, так катаньем.

Кроме Президиума ЦК на пленуме было утверждено и не предусмотренное уставом Бюро Президиума. Странный это был орган. Между его членами не были распределены сферы ответственности, о нем не упоминалось в печати, оно не принимало никаких решений. Так, партийный междусобойчик. Учитывая вышеизложенное, совершенно ясна роль этого органа — с его помощью Сталин предполагал, раз уж не вышло сразу оставить партию без себя, провести свои преобразования постепенно.

Сталин прекрасно понимал, что играет в опасные игры. Известно, что с 17 февраля он не посещал Кремль, запершись у себя на даче. Однако менее известно, что именно 17 февраля внезапно умер комендант Кремля генерал-майор Косынкин, бывший телохранитель Сталина, беззаветно преданный ему человек, после чего глава государства туда не приезжал. А на даче он встречался и беседовал лишь с четырьмя из соратников. Это были Маленков, Берия, Хрущев и Булганин. С ними он готовил некие преобразования в государстве. Судя по раз взятому курсу — а Сталин, напоминаем, был человеком чрезвычайно, как говорят в народе, «упертым», —эти преобразования должны бьши передать управление страной в Руки конституционной власти, то есть осуществить тот шаг, который должен был стать концом партийной номенклатуры. Спасти их могла только смерть вождя. И как же вовремя она случилась!

 

 

 

Joomla templates by a4joomla