Прудникова Е. А.
П 85 Сталин. Второе убийство — СПб.: Издательский Дом «Нева», ML: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. — 448 с.
ISBN 5-7654-3007-4
ISBN 5-94847-466-6
Прудникова Е. А.
Сталин. Второе убийство
Книга известного петербургского журналиста Е. Прудниковой представляет собой журналистское расследование, посвященное мифам о Сталине. Совсем другим предстает на страницах книги «вождь всех времен и народов» — бескорыстным романтиком в юности, умным и трезвым прагматиком в зрелом возрасте и просто хорошим человеком. Как это сопоставить с преступлениями режима — коллективизацией, репрессиями, культом личности? Для этого надо отбросить в сторону ярко раскрашенную картинку, которой прикрыли нашу историю творцы мифов, и взглянуть в лицо фактам.
Интереснее всего в этом вранье то,
что оно — вранье от первого и до последнего слова.
М. Булгаков
Сталин недаром учился в семинарии — он хорошо знал человеческую природу. Как-то во время войны он сказал: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!» И не успел он умереть, как первая часть формулы начала сбываться, и сбывалась она пятьдесят лет. Точно как в басне, лягнуть мертвого льва сбежались все: гиены, шакалы, ослы. В начале 90-х маятник достиг высшей точки и, повинуясь неизбежному закону всемирного тяготения, пошел назад. И ветер истории загудел в ветвях кладбищенских берез.
Практически сразу после рокового 5 марта 1953 года появилась версия о том, что Иосифу Джугашвили помогли уйти из жизни. Ничего удивительного в ней нет, она появляется почти автоматически каждый раз, когда какой-нибудь правитель нашей страны умирает, для исторического разнообразия, своей смертью (если не своей, то возникают легенды о чудесном спасении). Обычно подобные слухи — это разговоры коммунальных кумушек, которым скучно жить, когда все в мире происходит согласно естественным законам. Но каким бы образом Иосиф Джугашвили ни покинул этот мир, про Сталина можно сказать точно: он был убит.
Рассказывают, что однажды, разбираясь с сыном Василием по поводу очередных его художеств, Иосиф Виссарионович спросил: «Ты думаешь, ты — Сталин? Нет! Ты думаешь, я - Сталин? Нет! Это он - Сталин!» — и показал на свой портрет. Так вот: Сталин как историческая фигура и как государственный деятель был умерщвлен, сознательно и с особой жестокостью. Зачем и за что? Почему его так ненавидели пришедшие после? Ответ на этот вопрос надо искать не в смерти, а в жизни. И коль скоро мы говорим о «тайнах великих», то настоящая тайна этого человека не в том, как он умер, а в том, как он жил и что делал — на самом деле, а не в сборниках сказок, именуемых учебниками истории.
Едва ли какое-либо иное время в жизни Российского государства мифологизировано так, как события недавнего прошлого. Тема сталинского периода существования России исследуется пятьдесят лет, и все пятьдесят лет она мечется между мифами. Ибо пока что наша история представляет собой не что иное, как некую богословскую схоластику, набор исторических догм, не просто отличающийся от того, что было на самом деле, но вообще ничего общего с историей не имеющих. Это мифологическое пространство, в котором революцию 1917 года сделали большевики, коллективизация произошла потому, что «так решил пленум», а разгадка событий 1937 года лежит то ли в сталинской паранойе, то ли в сталинском патриотизме. Между тем к реальности Страны Советов, ни то, ни другое, ни третье не имеют ни малейшего отношения.
Если история социалистических времен представляет собой вариации на тему «Краткого курса», несколько видоизменяющиеся в зависимости от «генеральной линии партии», то большая часть «разоблачений», когда добираешься до их источников, восходит либо к Троцкому, либо к Геббельсу. Не в силах разработать что-то свое, пропагандистская машина «оттепели», пользуясь тем, что ни антисталинские работы Троцкого, ни, тем более, геббельсовская пропаганда населению СССР, естественно, не были знакомы, взяла на вооружение их обвинения, построив на них свои «разоблачения культа». За исключением тех случаев, когда они, эти разоблачения, представляют собой фантазии Хрущева, подчиненные одной цели: на правах «очевидца» показать «вождя народов» через замочную скважину, причем как можно более отвратительным в обывательском смысле. Расчет точный: если человек мерзок как личность, он не может быть великим. С этой задачей Никита Сергеевич, будучи по природе своей обывателем, превосходно справляется сам, не нуждаясь ни в Геббельсе, ни в Троцком.
Пример? Берем «цитатник» под названием «Сталин в жизни», ищем, навскидку, фамилию Хрущева, первую попавшуюся цитату из воспоминаний. Повторяю, первую, попавшуюся на глаза. Ага, нашли!
«Каждый раз, приезжая на «Ближнюю дачу», мы перешептывались друг с другом о том, на сколько больше, чем в наш прошлый приезд, стало здесь замков. К воротам были приделаны всевозможные запоры и была воздвигнута баррикада. Вдобавок ко всему, дачу окружали две стены, между которыми находились сторожевые псы. Имелась также электрическая сигнальная система и множество других защитных устройств. В известной степени все это делалось совершенно правильно. Сталин, занимавший столь высокое положение, представлял собой очень заманчивую цель для любого врага советского строя. Тут не было ничего смешного, и принимавшиеся им меры предосторожности казались разумными, хотя любому из нас было бы опасно пытаться подражать ему».
А вот свидетельство А. Рыбина, личного охранника Сталина. «Забор был обыкновенный — из досок. Без всякой колючей проволоки сверху. Правда, высотой в пять метров. А в 1938 году появился второй — внутренний, трехметровой высоты, с прорезями смотровых глазков. Заставили это сделать явные угрозы оппозиции... Никаких железных дверей, кроме военного бомбоубежища, на даче не имелось. Все внутренние двери были сделаны из простого дерева и с половины застеклены... конечно, при необходимости захлопывались на обычный английский замок «линг». Ключи от него всегда находились у коменданта или дежурного офицера. Никакой сверхсложной внутренней системы запоров, которые-де мог открыть лишь сам Сталин при помощи специального электрического устройства, в помещении не существовало. Это очередная байка изощренных сочинителей».
Из сравнения этих двух отрывков видно, что Никита Сергеевич, пардон, врет. И если сравнивать все новые и новые образцы его творчества с воспоминаниями других людей, видно, что он не просто врет, а врет художественно, с упоением, но и с точным знанием психологии обывателя, которому всегда кажется, что от него что-то скрывают, причем скрывают всякую мерзость. На этом стоит вся желтая пресса, и на этом стоят мемуары «разоблачителя» Хрущева. И вот так он врет все время, с утомительным постоянством, даже там, где в этом нет никакой нужды, просто из любви к искусству. А ведь большая часть «Сталиниады» построена именно на хрущевских мемуарах. Представляете себе, чего там наворотили?!
Именно «Сталиниада» определила принцип построения этой книги, которая сначала задумывалась просто как популярная биография «вождя народов». Но как-то раз в ходе работы мне в руки попала эта книга Юрия Борева -капитальный труд, в котором автор некритически собрал байки, анекдоты, некоторые воспоминания о Сталине, то есть, именно тот мусор, который нанесли на его могилу. Сам Борев тут, может быть, и ни при чем, он просто выразитель идей своего времени и своей среды. И все бы ничего, но именно эта среда - диссидентствующая интеллигенция - в годы перестройки завладела средствами массовой информации и стала распространять свою уз-копрослоечную точку зрения, вбивая ее в голову доверчивого населения. А население против телевизора беззащитно.
Иной раз люди удивляются — почему в годы перестройки нашу страну взяли голыми руками. И мало кто возводит происшедшее к XX съезду. А между тем именно хрущевский доклад и был тем ударом, который сломал становой хребет советскому человеку. Очень простая аналогия: допустим, живет себе человек, честный, добропорядочный, из хорошей семьи. И вдруг появляется некто, вроде бы неопровержимо доказывающий, что отец этого человека - убийца, а мать - проститутка. Что будет с ним, узнавшим такую новость? Его спина согнется, голова опустится — приходи и бери голыми руками. Это и было проделано с целым народом.
Тогда, в 50-е годы, как и позднее, в таком аспекте о хрущевском «правдоискательстве» никто не думал, да и сами творцы «разоблачений культа» того, что у них вышло, отнюдь не программировали. Просто после смерти Сталина сменилась власть, только и всего. И, чтобы придать пришедшим к власти пигмеям хоть какой-то вид и вес, надо было принизить их предшественника. А то, что попутно со Сталиным, которого надо было принизить, чтобы возвысился Хрущев и его компания, походя, между делом, отменяли целую эпоху, отменяли жизнь поколения, заодно объявленного либо соучастниками преступления, либо стадом безмозглых баранов, - да кого это волновало? Кого интересует, что чувствуют «массы»?
А эти «массы», между прочим, за пятнадцать лет построили на месте разваленной промышленности новую, сломали хребет Гитлеру, перед которым легли в пыль мощнейшие армии Европы, в кратчайшие сроки восстановили разрушенную войной страну. Но, если надо, ткнем им в лицо «тоталитарный режим», «залитую кровью страну», то ли восемь, то ли восемьдесят миллионов невинно убиенных «честных коммунистов» (ибо крестьянскую тему стали разрабатывать лишь в 90-е годы, до тех пор все правдоискатели интересовались только своими, то есть интеллигентами и коммунистами, «классово чуждые» рабочие и крестьяне их нисколько не занимали.) То, что они объявлены соучастниками преступления, а их подвиги тем самым несуществующими, ибо какие же подвиги могут быть у преступников, повторюсь, никого не волновало.
Так что второе, настоящее убийство Сталина было еще и убийством времени, убийством поколения, а заодно и убийством народа. Согласитесь, что сын достойных родителей ощущает себя в жизни иначе, чем сын убийцы и проститутки, и относятся к нему иначе. И если бы не хрущевская экзекуция, то не дошли бы мы через поколение до жизни такой, при которой каждый заезжий иностранец учит нас жить, а мы ему внимаем, согласно кивая. И будем внимать до тех пор, пока не перестанем ощущать себя детьми убийцы и проститутки, опять же, согласно кивая. В годы перестройки договорились до полного абсурда, начав подсчитывать, сколько и чего вывезли наши из побежденной Германии. Картинную галерею, дескать, поимели. Какой кошмар! А то, что немцы прошли огнем и мечом по нашей земле, — это не считается. Да и вообще, это Сталин хотел весь мир завоевать, как пишет господин Суворов (а его русские читатели, опять же, согласно кивают), а Гитлер, бедненький, только защищался. Так защищался, что до Москвы дошел! Осталось только потребовать от российского правительства пенсиона немецким ветеранам, по примеру того, какой в Германии получают евреи. Они, конечно, молодцы, что сумели эти выплаты организовать. Вот только хотелось бы знать, что думают на том свете сгоревшие в печах Освенцима по поводу гешефта, который сделали на их смерти потомки?
Никита Сергеевич, конечно, обо всем этом не думал. Он просто хотел удержать власть и не казаться при этом ничтожеством себе самому и другим. Средства его не волновали. И не было баснописца, чтобы сказать: «Когда бы от земли могла поднять ты рыло, тебе бы видно было, что эти желуди на мне растут».
И что хуже всего, разрушая, Хрущев и компания ведь ничего не дали взамен. Будь на их месте умные политики, они хотя бы всемерно помогали церкви - но идейно Хрущев так и остался навсегда большевиком-ленинцем, так что ненависть его к церкви была еще более сильной и желудочной, чем ненависть к Сталину. А его собственная команда, идеологи нового режима, его писатели киношники и прочие «инженеры человеческих душ» оказались в идеологическом смысле абсолютно бесплодны. Попытка заменить культ Сталина культом Хрущева с треском провалилась - уж больно карикатурный персонаж уселся в «кресло № 1» Страны Советов. Молодежь, прекрасное поколение «шестидесятников», начав с пропаганды «простой жизни, жизни без надрыва, жизни, как она есть», кончила неприкрытым и бесстыдным культом приобретательства, в которое к зрелому возрасту эта «жизнь как она есть» у них выродилась, поклонением даже не золотому тельцу, а джинсам и сникерсам. Вот уж доподлинно, благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда.
Какое-то время еще держались на старых идеологических запасах, на воспоминании о войне, но ведь вечно Днем Победы жить не будешь. Страна, лишенная высокого идеала, за несколько десятилетий сгнила на корню. Во-первых, в ней стало ничего не стыдно. Не стыдно воровать, не стыдно получать незаработанные деньги, не стыдно женщине рекламировать по телевидению прокладки, а мужику презервативы, не стыдно быть проституткой или гомосексуалистом, не стыдно бросать мусор на чистый тротуар и писать в подъездах. Не в том беда, что все это есть, а в том, что - не стыдно. Это все мелкие симптомы, как «звездная сыпь» у сифилитика. Более серьезный симптом, как провалившийся нос, - отсутствие патриотизма, привычка стыдиться своего образа жизни, своей страны как чего-то недоношенно-провинциального. Ну а третья стадия, до которой у нас, слава богу, еще пока дошли не все, хотя и многие, — это прогрессивный паралич совести. Когда я пишу эти строчки, только что окончился так называемый праздник 300-летия Петербурга, на который было ухлопано невероятное количество денег при том, как бедно живет у нас большинство честно работающих людей. Зато пыль в глаза пустили всему миру. И не стыдно отнять у голодного на барские забавы...
И все пошло с 1956 года. Факт тот, что после XX съезда мы жили все бессмысленней и бессмысленней, все грязнее и грязнее. Говорят, «после этого» не всегда значит «вследствие этого». Но ведь не всегда и не значит...
Любой журналист по характеру своей работы является специалистом по обработке массового сознания. Поэтому человеку, достаточно долго проработавшему в СМИ, то, как оболванивалось и оболванивается население России, видно, как рентгенологу скелет. Как ложь, запущенная, допустим, тем же Троцким в ходе политической борьбы со Сталиным, была сначала подана как вдруг открытый шокирующий факт, потом стала предметом обсуждения, пока, наконец, не приобрела статуса общеизвестной истины. Например, то, что Сталин перед самой войной обезглавил армию, лишив страну элиты вооруженных сил, — первым об этом написал именно Троцкий еще в 1937 году, потом подхватил Хрущев, и мы бы так и думали до сих пор, да спасибо тому же Виктору Суворову, который задумался: а чего на самом деле стоил Тухачевский как военачальник? А поскольку он, в отличие от большинства историков, людей глубоко штатских, в военных делах что-то понимает, то таланты «красного маршала» тут же предстали во всем их великолепии. Но это частный случай. А большинство хрущевских агиток, подпитанных перестроечной «разоблачительной волной», так и пребывают в полном здравии. Пример? Пожалуйста. «Черты грубости, коварства, нелояльности, капризности в характере Сталина, а главное — стремление к неограниченному правлению в партии и государстве, неразборчивость в средствах для достижения целей...» — так пишут о Сталине профессиональные, между прочим, историки, доктора исторических наук Г. Арутюнов и Ф. Волков в своей статье «Перед судом истории»1. Да откуда вы все это взяли, господа хорошие! Вы что, со Сталиным вино вместе пили, детей крестили, что вы так прекрасно разбираетесь в его характере? «Ну как же, — ответят мне господа хорошие, — это же общеизвестно, это все знают!» Общеизвестные истины — штука коварная. В свое время «все знали», что Солнце движется вокруг земли, а несогласных с этой истиной, как известно, немножко поджаривали.
Ну да, правильно, это все знают. А откуда знают? Волкогонов сказал? А ему кто? Авторханов? А кто такой Авторханов, он со Сталиным сколько миллиграммов соли съел? А знают вот откуда: эту байку запустил в обращение господин Троцкий, успешно приписавший Сталину черты собственного милейшего характера. Ну как же, я хочу власти, значит, и он хочет, не может не хотеть, да и вообще — как может человек не хотеть власти? А историки, до которых все это дошло уже десятой дорогой, потом эти байки радостно подхватили.
А вот Молотов, который рядом со Сталиным полжизни прошел, одним из его основных качеств называет скромность. Реальные же факты показывают, что он вовсе не стремился к власти как таковой. Что же касается средств, то Сталин был как раз слишком разборчив. Гитлер устроил «ночь длинных ножей» практически сразу, как пришел к власти, и правил, в общем-то, долгое время достаточно спокойно. Если бы гражданскую войну выиграли не красные, а белые, они бы на законных основаниях залили полстраны кровью и... приобрели бы статус спасителей отечества. А если бы Сталин устроил «тридцать седьмой год» году этак в 1924-м, то и у него, и у страны было бы куда меньше проблем. Не было бы сотен тысяч репрессированных, и коллективизация бы обошлась легче, и войну бы куда с меньшими жертвами выиграли... А он все в партийную демократию играл, ну и доигрался до того, что накануне войны страна понесла такие потери, от которых едва оправилась. Но чтобы знать это, мало волкогоновские «зады» повторять, надо интересоваться не только мнением историков, но и историей как таковой.
Опять же общеизвестно, что Сталин довел свою жену до самоубийства. Только не надо этого доказывать женщинам, потому что любая женщина тут же поинтересуется—а что собой представляла жена Сталина? Узнать это нетрудно. И когда узнаешь, то сочувствие как-то улетучивается и вместо него хочется лишь сказать: во влип мужик!
И так во всем, так всегда. Что такое метод журналистского расследования? Это когда ты выслушиваешь все, что тебе говорят по теме, все взаимоисключающие версии и не лезущие никуда факты. Некоторое время мрачно смотришь на этот ворох событий, мнений, выводов, понимая, что разобраться в этой куче невозможно. А потом начинаешь сортировать все это добро, и в конце концов все каким-то невероятным способом выстраивается в непротиворечивую картину. Метод совершенно одинаков, применяется ли он к коммунальной разборке или всемирной истории. Идеальное воплощение метода - мисс Марпл у Агаты Кристи, которая может упорно думать над крошечным не лезущим в общую картину фактиком, пока он наконец не становится на свое место. А обосновавшись на своем месте, может полностью перевернуть всю картину.
Но, по правде сказать, с таким количеством дезинформации сталкиваться в обыденной жизни не приходится. Наша официальная, неофициальная и полуофициальная история представляет собой Сплошное болото, где ни одному слову нельзя просто так верить, каждый факт приходится проверять и перепроверять. И по мере этих проверок и перепроверок вырисовывается картина, которая на поверку оказывается совсем другой. То есть настолько другой, что ничего общего...