«СТАЛИН — ВОЖДЬ ПОБЕДЫ»
Генерал-лейтенант артиллерии Артём Фёдорович Сергеев прошел всю войну, начав её лейтенантом, командиром артиллерийской батареи, закончив подполковником, командиром артиллерийской бригады. И он, и его друг Василий Cталин с детства знали, что будут военными. Он помнит своих солдат по имени, кто из какого города, кто какими наградами отмечен, кто как погиб. После войны встречался с оставшимися в живых, переписывался, был в курсе их служебных и личных дел, пытался в случае необходимости принять в них посильное участие. Он написал немало рассказов о войне, о её буднях, о подвигах тех, кто воевал рядом. И всегда стремится рассказать о своих бойцах и командирах.
"ЗАВТРА". Артём Федорович, где вас застал День Победы?
Артём СЕРГЕЕВ. Наша бригада участвовала в заключительной наступательной Пражской операции: из Южной Германии на Прагу. Что Германия капитулировала, узнал в ночь на 9 мая от наших солдат— радистов, которые услышали эту новость первыми сначала друг от друга, потом связались с радистами штаба корпуса, те— с радистами штаба артиллерии армии, а те уже от фронтовых узнали, что об этом объявила Москва. Но она окончилась в Берлине, а мы буквально рвались в бой, шли дальше на Прагу. Утром 9 мая мы были в Праге, а там было ликование: ведь так быстро нас никто не ждал, думали, что первыми войдут американцы. Нам пришлось идти дальше, вперёд через Прагу, потому что группа армии "Центр" фельдмаршала Шернера уходила в сторону американцев. Мы должны были её перехватить, поэтому были организованы преследование, бои. А через три дня, 12 мая, и для нас война закончилось. Затем мы пошли в Венгрию, собрали всю бригаду, привели всё в необходимый порядок, организовали службу, нужно было не утерять боеспособность и не терять бдительность.
"ЗАВТРА". А Василий Сталин где был в мае 1945-го?
А.С. Он был в Германии командиром авиационной дивизии.
"ЗАВТРА". Чувствовал ли Сталин эту победу не только как победу страны и народа, но и личную, как вы считаете?
А.С. Не могу за него говорить, что он чувствовал и испытывал, но думаю, что человек, который в течение стольких лет руководит государством, сделал столько для достижения победы, дело, которому он посвятил жизнь, победило, конечно, не может не испытывать торжества. Но тут надо сослаться на слова Черчилля о Сталине: "И во время отчаянного положения, и во время торжества он был одинаково спокоен".
Сейчас столько визга и писка вокруг мероприятий и мер, которые предпринял Сталин как глава государства и верховный главнокомандующий, чтобы как можно скорее и эффективнее подготовится к войне. Дескать, торговали экспонатами Русского музея, Третьяковской… А ради чего этого делали? Что, яхты и футбольные клубы за рубежом на эти деньги покупали, как сейчас, когда всё распродают? Деньги тратили на обеспечение обороноспособности. Лучше было бы не обеспечить подготовку к войне, и тогда эти самые экспонаты кому бы достались, для кого их сохранили бы?
"ЗАВТРА". Участвовал ли Василий, вы в Параде Победы?
А.С. Я был в это время Венгрии, Василий служил в Германии, поэтому в параде мы не участвовали. Мы очень напряжённо и после войны работали: должны были приводить войска в состояние мирного времени, расквартироваться и сохранять боеготовность.
"ЗАВТРА". Сталин вас поздравлял с Днём победы?
А.С. Нет, лично не поздравлял.
"ЗАВТРА". Был ли Сталин в курсе, что вы, Василий получали награды?
А.С. Он не мог не знать, что Василий получал награды. Но Василий на этот счёт так говорил: "Пока все мои ребята не будут награждены, мне ждать награды нечего. Орден мне — своего рода подарок и отцу. А на подарок ожидают отдарок, и отдарок непростой". Потому у Василия наград немного, хотя он воевал -по отзывам всех боевых товарищей — смело, самым бесстрашным, достойным образом.
"ЗАВТРА". Вы говорили, что Сталин хорошо знал историю войн. Потому что хорошо вообще знал историю, или готовился к войне и специально уделял внимание этому вопросу?
А.С. Историю знал прекрасно. Знал, что война неизбежна, и готовил к этому государство. А в случае войны его дети, сыновья, безусловно, должны в ней участвовать в первую очередь. У него всегда за словом было дело, иногда даже сначала было дело, а потом слова об этом. Как-то состоялся у нас такой разговор. Василий говорил отцу в том плане, что вот мы с Томом (со мной) станем военными и устроим мировую революцию. Сталин спрашивает: "А тебя об этом кто-то просил? Надо сначала хорошо всё сделать у себя, чтобы и другие страны захотели последовать примеру. И вот когда они увидят, что у нас хорошо, и попросят, тогда им нужно и можно будет помочь. А пока не попросили — нечего соваться".
"ЗАВТРА". Ваши однополчане знали, что вы имеете отношение к семье Сталина?
А.С. Нет.
"ЗАВТРА". Об этом не говорилось, специально в целях безопасности? Но Василий воевал под своим именем?
А.С. Кто-то знал. Светлана нередко приходила к матери моей со своей тётушкой или няней, бывал и её дядя Фёдор Сергеевич, а обычно, если кто-то из моих солдат проездом был в Москве, заезжал к моей матери. Они видели Светлану, Фёдора Сергеевича, так что догадывались, что к этой семье я отношение имею. Василий воевал под своим именем. Немцы это знали, и на Северо-Западном фронте в марте 1943 года я видел листовку немецкую: "Вашу авиацию мы не боимся. Группой полковника Сталина вы всё небо не закроете".
"ЗАВТРА". Какое отношение на войне было у бойцов к Сталину? Ведь были и отступления, и потери.
А.С. Было так: "Раз Сталин есть — значит, мы победим. Если Сталин в Москве — значит, немцам Москву не взять, если Сталин верховный главнокомандующий — значит, немцам нас не победить". Когда было очень тяжёлое положение, говорили: "Сталин знает, что делает и знает, что нужно делать". У подавляющего большинства было к нему безграничное доверие и уважение.
"ЗАВТРА". В знаменитом послевоенном тосте "за русский народ" Сталин говорил, что другой народ сказал бы, что мы не хотим такого правительства. Понимал ли он свою ответственность за неуспехи?
А.С. Тут дело такое. Когда мы были в немецком тылу в начале войны, в 1941-м, то кое-кто так высказывался: вот, говорили "и на вражьей земле мы врага разобьём малой кровью могучим ударом", а что на самом деле? Но большинство солдат страшно злились на эти слова и буквально угрожали тем, кто такие вещи пытался говорить. А иногда и били за это.
Не знаю, что Сталин думал, могу лишь предположить. В любом случае, если ты терпишь какой-то неуспех, то чувствуешь свою ответственность. Но ведь Сталину удалось мобилизовать страну. Конечно, за счёт социалистической системы государства, нашего великого народа, но и за счёт его колоссальных личных способностей, умения: трудоспособности, прозорливости, благодаря выдающимся качествам руководителя. Ещё и потому, что его слова не расходились с делом. Что он говорил— исполнялось. Если он обещал— выполнял, никого не обманывал, доверия к себе не поколебал. Он всё всегда продумывал до мелочей и мог, ставя задачу, давать конкретные советы, как её выполнить. Это было характерно для него: не только дать задание, но и при необходимости в деталях объяснить, как его лучше выполнить. И знал, что выполнимо, а что -нет.
Возьмите такую важную вещь, как обеспечение секретности приказов, планов. Маршал Яковлев, начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ), рассказывал, как это было. Вот шла работа, идёт обсуждение какое-то. Тут же за загородками, не на виду, сидят секретари, которые по тону понимают, что является элементом дискуссии, а что— элементом оперативной директивы, и параллельно работают над оформлением документа, и в конце работы он уже готов. Сталину подавали готовый документ, он брал карандаш, делал необходимые пометки, исправления, писал расчёт рассылки. Этот документ размножался в необходимом количестве экземпляров. А исполнители, участвовавшие в обсуждении, расходились по своим рабочим местам. Яковлев вспоминает, что приезжает на рабочее место после этого обсуждения, а его уже офицер безопасности ждёт с готовым документом — очень оперативно добиралась фельдъегерская служба. Предъявлял офицер эту бумагу, исполнитель работал с ней, делал нужные выписки, а офицер, доставивший документ, глаз с этой бумаги не спускал. Когда человек отработал документ, доставивший его забирал, отвозил обратно — сам документ возвращался и на руках у исполнителя не оставался. Не было возможности снять копию. Таким образом строжайше соблюдался режим секретности, что в условиях войны очень важно.
После войны я со Сталиным тесно не общался. Видел издали, дома бывал не раз, но там были и другие люди, поэтому больших личных бесед с ним не было.
"ЗАВТРА". Он знал, как вы воевали, в каком звании закончили войну?
А.С. Думаю, он у Василия спрашивал. Он интересовался, как мои дела, да.
"ЗАВТРА". Как вообще вы отмечали Победу?
А.С. Иногда несколько человек нас собиралось, нередко у Василия дома, его товарищи там были. Специальных праздников не было, застолий особенных. Конечно, пили за победу, за здоровье Сталина, за него как автора победы, за его колоссальный вклад в победу. Ведь такой победы, которую одержала страна под руководством Сталина, в истории не было.
"ЗАВТРА". Он был удостоен звания генералиссимус...
А.С. Генералиссимусы были, во всяком случае, и помимо Сталина: Шеин, Меншиков при Петре, Франко в Испании был генералиссимус, Чан Кай Ши в Китае. Но таких побед никто не одерживал. Не Сталин должен был гордиться чином генералиссимуса, а сам по себе повышался статус этого звания, потому что его носил Сталин.
"ЗАВТРА". Вводились тогда новые ордена, ввели погоны, снимались исторические фильмы на патриотические темы. Это играло роль для повышения боеспособности? Понимал, что для победы важен дух народа?
А.С. Делал это Сталин последовательно именно тогда, когда этому способствовали или требовали обстановка, обстоятельства. И не раньше. Введены персональные воинские звания в 1935 году, в 1940 году -генеральские звания, потом учреждена гвардия, погоны как знаки различия. Думаю, не только понимал это, но и фактически заказывал соответствующие фильмы. Они производили колоссальное впечатление, и предвоенные, и военные. И сам я испытывал эти чувства, и был свидетелем, как они действовали на бойцов.
"ЗАВТРА". А в атаку и правда шли с криком "За Родину, за Сталина!"?
А.С. Там такая вещь: в атаке один мат или крик — это угрозы в адрес врага, ярость. Но перед атакой, перед боем или после, да, такие разговоры совершенно искренние были. Однажды после очень тяжёлого артиллерийского боя я послал трёхлитровую бутыль на орудие, солдаты которого особо отличились. На бутыли Женя Ганнушкин, тогда артиллерист— разведчик, а впоследствии известный художник книжной графики, нарисовал и написал "За отличную стрельбу от командира полка". А солдаты уже пустую тару прислали, приладив другую наклейку с надписью: "Наш уважаемый командир! Мы за Сталина и против Гитлера готовы в огонь и в воду и в самый Берлин. Мы выполним любой приказ". И всем орудийным расчётом расписались.
"ЗАВТРА". Чувствовали ли вы, солдаты войны, что страна едина и руководство с вами?
А.С. Государство было единым военным лагерем: и солдаты войны, и солдаты труда были бойцами единого победоносного лагеря. Мы это чувствовали: тыл всё делает, чтобы мы на войне были всем обеспечены, а в тылу знали, что мы всё делаем, чтобы победить. У нас не было сомнений, что с врагом борется вся страна, каждый на своём месте. И мы абсолютно верили своему главнокомандующему, который привел нас всех к великой Победе.
Беседу вела Екатерина Глушик