ДОЛГ ПАМЯТИ
В настоящее время чрезвычайно популярными стали мемуарные материалы: все вспоминают обо всех. Однако зачастую мемуаристы вспоминают и свидетельствуют о тех, кого никогда не видели, но… Но слышали от знакомой бабушки, которой рассказывала соседка поминаемого. Из этих мемуаров выясняется, что все — не те, родились не там, не от тех родителей, как считалось ранее. А нынешние мемуаристы восстанавливают поруганную истину по истечении полувека со дня события или ухода в мир иной помятуемого. На основе таких, в позволения сказать, воспоминаний пересматривается история. Собственно, для того и нужны подобные мемуары не знающих и не знавших — пересмотреть в худшую сторону историю России, очернить людей, вершивших эту историю, делавших ее достойной. И вылить на них ушаты помоев — воспоминаний, застоявшихся в умах, пропитанных ненавистью к стране.
И тем более ценны и важны свидетельства людей — очевидцев событий, родных, близких, друзей выдающихся личностей, находившихся в центре исторических событий, влиявших на ход истории.
Артему Федоровичу Сергееву, генерал-майору артиллерии, кавалеру ордена Жукова и десяти боевых орденов, есть что вспомнить. И не только о войне, которая началась для него, 20-летного лейтенанта, на четвертый день после нападения Гитлера на СССР и завершилась на четвертый день по окончании. Но и о детстве, проходившем наряду с собственной семьей и в семье И.В.Сталина, взявшегося опекать маленького Артема после того, как погиб отец мальчика — легендарный революционер товарищ Артем (Федор Андреевич Сергеев). Артем дружил с Василием Сталиным до самой его ссылки в Казань, считает жизнь друга трагедией и не сомневается в неслучайности безвременной смерти Василия в казанском изгнании.
По роду своей деятельности военачальника, по дружеским связям семьи (мама Артема Федоровича Елизавета Львовна была крупным руководителем — заместителем директора завода, директором текстильного комбината), Артем Федорович общался с виднейшими деятелями нашей страны: политическими, военными, культурными, медицинскими светилами. Его рассказы, устные и письменные ( Артем Федорович — автор неизданной книги рассказов) чрезвычайно интересны и познавательны. Слушать его можно часами. В своем возрасте он сохранил отличную память, аналитичность ума, исключительную человеческую порядочность. Как ни пытались многочисленные нынешние гробокопатели склонить его на критику и самого Сталина, и незабвенного друга детства и всей жизни Василия Сталина, Артем Федорович не поддался на провокации, никогда не колебался, ни разу не дал сбить себя с толку и везде и всюду свидетельствует: они были честными, прекрасными людьми, большими патриотами Родины, бескорыстными гражданами. Василий был преданным другом и верным товарищем. Конечно, всякий не без греха. Но то, что нынешние перекройщики истории по лекалам соросов приписывают им — далеко от действительности.
Предлагаем воспоминания Артема Федоровича о встречах и разговорах с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, бывшим первым секретарем ЦК КП Белоруссии, начальником центрального штаба партизанского движения, секретарем ЦК КПСС.
Корр. Чем были вызваны ваши встречи и беседы с П.К. Пономаренко?
А.С. В октябре 1944 года я был назначен командиром артиллерийской бригады, которая находилась в тот момент в Колодищах под Минском. В 1941 году мне пришлось некоторое время командовать партизанским отрядом на территории Белоруссии и встречаться с Алексеем Канигиевичем Флегонтовым, и у меня был записан каждый день нашей партизанской деятельности, в том числе работы с Флегонтовым, который принял мой отряд и назвал его оперативно-разведывательной группой. Я представил все в виде доклада и передал его в октябре 1944 года лично в руки Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко как начальнику центрального штаба партизанского движения.
Пономаренко поручил перепечатать этот доклад своему помощнику подполковнику Абрасимову, и дал мне 5-й машинописный экземпляр, который у меня до сих пор хранится.
После войны, узнав, что Пономаренко пишет книгу о партизанском движении и собирает материалы о партизанской работе армейцев, я встретился с ним, показал ему свой тогдашний доклад, на котором он тут же собственноручно сделал подтверждающую надпись. После этой встречи мы с ним в дальнейшем неоднократно встречались и беседовали.
Вообще у меня многое связано с Белоруссией, к народу которой, нынешнему руководителю страны Александру Григорьевичу Лукашенко питаю огромное уважение. Воевать я начал на территории Белоруссии; 1-2 июля 1941 года участвовал в обороне города Борисов и переправ через реку Березина; партизанил. Думаю, это тема для отдельного обстоятельного разговора.
Корр. О чем были ваши беседы?
А.С. Пономаренко мне рассказывал о своей работе в Белоруссии. В частности, говорил, почему Сталин его послал туда. Это было в 1938 году. Иосиф Виссарионович дал ему четкие указания: прекратить репрессии. Сталин сказал: "Чего они добиваются? Что им нужно? Там так много людей пострадало — и до сих пор репрессии продолжаются. Уже был пленум партии по этому вопросу (пленум проходил в январе 1938 года). А они не унимаются. Поезжайте, наведите порядок — остановите репрессии".
И посоветовал, как это надо сделать: "Идите в тюрьму. Берите дела, знакомьтесь с ними, вызывайте осужденного, выслушайте его, и если считаете, что он осужден незаслуженно, то открывайте двери — и пусть идет домой".
Пономаренко ответил: "Но, товарищ Сталин, там местные органы и разные ведомства могут быть недовольны моими действиями".
Сталин подтвердил: "Да, конечно. Не для того они сажали, чтобы кто-то пришел и выпустил. Но ведомств много, а первый секретарь ЦК один. И если сразу не поймут, поясните им это".
Пантелеймон Кондратьевич по прибытии на место, как и посоветовал Сталин, пошел в тюрьму, запросил дела. И стал осужденных вызывать к себе по одному. Ну, вот такие, например, были заключенные. В деле одного говорится: "Неоднократно нелегально переходил государственную границу". Да, формально — действительно. Поскольку когда в 20-м году произошел передел границ, белорусское местечко оказалось разделенным на польскую и нашу части. Семьи некоторые даже оказались разделены. Этот ныне осужденный делает хороший самогон. А на польской стороне — сухой закон. За самогоном к нему приходят с польской стороны, в том числе известные люди, среди которых полковник Бек (потом он стал министром иностранных дел Польши), Рыдз Смиглы. И если хорошо наугощаются, то и ночевать оставались. А иногда он сам несет им самогон, пересекая таким образом государственную границу.
Пономаренко, выслушав, ему говорит: "Иди домой. Прямо из кабинета — свободен". А мужик отказывается: "Как это — иди? До дома далеко, мне надо свою пайку получить. А это будет завтра. Что я, до деревни голодным должен добираться? Нет, я пойду в камеру, подожду пайку".
Ушел, когда получил.
Еще один сиделец. Поэт. Написал поэму "Сталин". Начинается первая строка со слова на букву "В", вторая — на "О", третья — на "Ш", В результате — акростих, получается, "Сталин — вошь". Пономаренко отпускает его и говорит посадившим: "Вы — неграмотные люди. "Вошь" пишется с мягким знаком".
В итоге почти всех отпустил. Конечно, в местных органах и ведомствах были недовольные — это была их работа. Но Пантелеймон Кондратьевич сказал: "Решайте, с какой стороны тюремной стены вам больше нравится". Недовольные, видимо, быстро поняли, что это — не острословие, а предупреждение, и все пошло просто как надо.
Когда Пономаренко докладывал на Политбюро, Сталин сказал: "Передайте товарищам наше сочувствие, а поэту скажите, пусть и о тараканах не забывает. Дураков у нас еще много".
Особенно усердствовавший в репрессиях Хрущев принял это, видимо, на свой счет. И встав во главе государства, отомстил. И тому, и другому. В том числе за то, что дела в Белоруссии (у Пономаренко) шли лучше, чем на Украине (у Хрущева).
Это один из эпизодов работы Пономаренко в Белоруссии. До конца жизни он сохранил к Сталину самое высокое уважение. Очень его ценил.
Подготовила Екатерина Глушик