ПРАВДА И ЛОЖЬ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ДОВЖЕНКО
Довженко Александр Петрович (1894 – 1956) – советский кинорежиссёр и драматург, заслуженный деятель искусств Украинской ССР, народный артист РСФСР, дважды лауреат Сталинской премии (1941 и 1949), лауреат Ленинской премии (1959, посмертно). Один из основоположников советской кинематографии, создатель киноэпопей, проникнутых поэзией, отразивших коренные сдвиги эпохи. Ставил фильмы по собственным сценариям: «Арсенал» (1929), «Земля» (1931), «Аэроград» (1935), «Щорс» (1939), «Битва за нашу Советскую Украину» (1943), «Мичурин» и другие. Награждён орденом Ленина.
«Если завтра война…»
Когда в 1932 году фильм Александра Довженко «Иван» вызвал на Украине крайне негативную реакцию, и народный комиссар просвещения Украины даже обвинил кинорежиссёра в профашистских настроениях, Довженко срочно выехал из тогдашней столицы Украины Харькова в Москву в надежде попасть на приём к И.В. Сталину. Он пишет И.В.Сталину письмо, в котором просит, чтобы вождь прослушал сценарий нового фильма «Аэроград», и тот принимает его «ровно через двадцать четыре часа после того, как письмо было опущено в почтовый ящик» (Партия о кино. М. 1939 С.49).
Вот как Довженко описывает этот приём: «Сталин так тепло и хорошо, по-отечески представил меня товарищам Молотову, Ворошилову и Кирову, что мне показалось, будто он давно и хорошо меня знает. И мне стало легко… Я понял, что его интересует не только содержание сценария, но и профессиональная, производственная сторона нашего дела. Расспрашивая меня о Дальнем Востоке, товарищ Сталин спросил, могу ли я показать на карте место, где я бы построил город, если бы был не режиссёром, а строителем. Мне показалось, что сама идея создания совершенно нового города на Дальнем Востоке, пусть даже в экранной проекции представлялась моим собеседникам весьма заманчивой… Я ушёл от товарища Сталина с просветлённой головой, с его пожеланием успеха и обещанием помощи» (Там же. С.50).
И.В.Сталин выполнил своё обещание. Он лично следил за ходом съёмок этого оборонного фильма и обязал Управление воздушными силами оказывать режиссёру всяческое содействие. Вождю понравилась эта кинолента, в которой был ряд романтических образов – партизан Глушак и его сын-лётчик, корейские крестьяне и юноша-чукча – которым противостоят японские диверсанты и их агенты-кулаки.
Посмотрев «Аэроград», И.В.Сталин сделал всего одно замечание: «Только старик-партизан говорит у вас слишком сложным языком, речь таёжника ведь проще». После выхода на экран в 1935 году этого сильного фильма, снятого с большим мастерством, И.В.Сталин ещё не раз приглашал Довженко к себе в кремлёвский кинозал, на просмотр новых фильмов, интересовался его мнением о них, консультировался с ним, как с экспертом. Об этом удивительном просмотровом месте хорошо сказано в воспоминаниях дочери И.В.Сталина – Светланы Аллилуевой: «Кино заканчивалось поздно, часа в два ночи: смотрели по две картины или даже больше… Сколько чудных фильмов начинали своё шествие по стране именно с этого маленького экрана в Кремле! «Чапаев», «Трилогия о Максиме», фильмы о Петре I, «Цирк», «Волга-Волга»… В те времена – до войны – ещё не было принято критиковать фильмы и заставлять их переделывать. Обычно смотрели, одобряли и фильм шёл в прокат. Даже если что-то и не совсем было по вкусу, то это не грозило судьбе фильма и его создателя. «Разнос» чуть ли не каждого фильма стал обычным делом лишь после войны».
Девочке-подростку было невдомёк, что её отец был не только главным цензором, но и фактически верховным куратором советского киноискусства, заинтересованным и требовательным, мудрым, доброжелательным и справедливым. И те замечания и указания, равно как и помощь, которые исходили лично от него при создании фильмов, уже предопределяли успех кинолент во время «смотрин» и дальнейшую их судьбу. К тому же малое количество выпускавшихся до войны фильмов позволяло держать ситуацию в киноделе под контролем.
«Даёшь украинского Чапаева!»
Александр Довженко был в числе большой группы деятелей кино – в неё входили С. Эйзенштейн, В. Пудовкин, Ф. Эрмлер, братья С. и Г. Васильевы, Г. Козинцев, Л. Трауберг и другие – которых в марте 1935 года, по поручению самого И.В. Сталина, Главное управление кинофотопромышленности премировало персональными автомобилями. Тогда же, в числе ведущих кинорежиссёров, А.П.Довженко был награждён орденом Ленина. При вручении ему высокой награды И.В. Сталин сказал: «За вами теперь долг – украинский Чапаев».
Известно, что фильм братьев Васильевых «Чапаев» был одним из любимейших кинокартин вождя. Об этом писали многие. Но вот что пишет о том же сам А. Довженко: «Товарищ Сталин предложил мне просмотреть с ним новый экземпляр «Чапаева». Несомненно, он просматривал свой любимый фильм не в первый раз. Но полноценность и теплота его эмоций, восприятия фильма казались неослабленными. Некоторые реплики он произносил вслух, и мне казалось, что он делал это для меня. Он как бы учил меня понимать фильм по-своему, как бы раскрывал передо мною процесс своего восприятия» (Там же. С.47).
Фактически заказав А. Довженко киноленту о Щорсе («украинском Чапаеве»), вождь сказал ему: «… имейте в виду, ни мои слова, ни газетные статьи ни к чему вас не обязывают. Вы – человек свободный. Хотите делать «Щорса» - делайте, но, если у вас имеются иные планы – делайте другое. Не стесняйтесь. Я вызвал вас для того, чтобы вы это знали» (Там же. С.51)
Художнику тема показалась интересной, и он взялся за её воплощение с живым интересом и большим энтузиазмом. Тогда вождь посоветовал ему раскрыть в фильме национальные особенности украинцев, показать их юмор, народные песни и пляски. Когда И.В. Сталин узнал, что у Александра Довженко нет патефона, буквально через час, как он вернулся от вождя, ему принесли патефон.
А. Довженко снимал «Щорса» целых четыре года, причём особенно трудным для режиссёра годом был 1938-й, когда 1-м секретарём украинского ЦК стал перестраховщик Никита Хрущёв. Вокруг картины создалась атмосфера скрытого недоброжелательства. Тень на создателя «Щорса» наводил лично Хрущёв, «просигнализировавший» Сталину информацию, которую озвучил глава киноведомства С. Дукельский, командируя в Киев редактора И. Маневича, давая наказ посмотреть с пристрастием весь киноматериал по Щорсу: «Говорят, там какая-то разнузданная партизанщина, а не Красная Армия. Главное, батька Боженко заслонил Щорса, разгуливает в лаптях по экрану. В общем, махновщина. Картину ждут наверху, а туда поступают такие сигналы.Посмотрите материал. Узнайте мнение ЦК Украины». (читай: Хрущёва) (А.Латышев. Растоптанный Сашко. Утро России.1994. 8 – 14 дек. С. 13).
Однако, несмотря ни на что фильм вышел на экраны в 1939 году и с успехом обошёл кинотеатры страны, хотя и был принят несколько хуже «Чапаева». Как свидетельствует автор книги «Кремлёвский цензор» Григорий Марьямов, бывший в «сталинском кинозале» во время просмотра ленты А. Довженко, И.В.Сталин принял «Щорса» с полным восхищением, не сделав ни одного замечания. После просмотра «Щорса» И.В.Сталин повёз Александра Довженко домой, и они долго совершали вдвоём ночную прогулку по пустым улочкам старого Арбата. Чёрный бронированный автомобиль двигался в отдалении, следом.
Понятно, что выдающийся советский кинодеятель искренне уважал и любил Иосифа Виссарионовича Сталин. В свою очередь, и Вождь относился благосклонно к создателю «Щорса», присудив Довженко за этот фильм в 1941 году Сталинскую премию первой степени.
«В воздухе пахнет грозой…»
В журнале «Искусство кино» ( № 4 за 1990 год) приводится такой любопытный эпизод: «На следующий день после публикации в газете «Красная звезда» рассказа А. Довженко «Ночь перед боем», 3 августа 1942 года в редакцию позвонил секретарь ЦК ВКП(б) и сказал: «Передайте Довженко благодарность Сталина за рассказ. Он сказал народу, армии то, что теперь крайне необходимо было сказать».
Но вот, спустя год, А. Довженко пытается опубликовать в журнале «Знамя» слабую, явно неудачную повесть «Победа». Цензура не допускает её к печати по пяти основаниям: воинская часть, которую изображает автор, состоит сплошь из украинцев, что не соответствует действительности и искусственно обособляет борьбу украинского народа от борьбы всех народов СССР против немцев; в ней слишком много смертей; совершенно нелепо выведен образ генерала; неоправданна картина повального бегства полка; повесть содержит много утрированных эпизодов, небрежных, двусмысленных выражений.
Осенью 1943 года в самый разгар боёв за освобождение Украины (Киев, как известно, был освобождён 6 ноября 1943 года – Л.Б.) Верховный Главнокомандующий изыскивает время для ознакомления с киноповестью Александра Довженко «Украина в огне». 26 ноября 1943 года в дневнике автора появляется такая запись: «Сегодня же узнал от Большакова (Министр кинематографии СССР – Л.Б.) и тяжкую новость: моя повесть «Украина в огне» не понравилась Сталину, и он запретил её для печати и для постановки». В том же номере журнала «Искусство кино» мы встречаем и сталинскую оценку: «Кому-кому, а Довженко должны быть известны факты выступлений петлюровцев и других украинских националистов на стороне немецких захватчиков против украинского и всего советского народа… Они отсутствуют в киноповести Довженко, как будто не существуют вовсе… Устами своих персонажей-крестьян Довженко называет Богдана Хмельницкого «большим злодюгой», «известным палачом украинского народа», который придушил народную революцию в тысяча шестьсот каком-то там году… Это наглая издёвка над правдой».
Интересно, что орден Богдана Хмельницкого был учреждён именно в связи с этой раскритикованной киноповестью, которую всё-таки экранизировали, ликвидировав идеологически вредные моменты, под названием «Битва за нашу Советскую Украину».
В журнале «Родина» (1992. №1.С.93) приводится рассекреченный документ – «Информация по агентурным данным» на имя А.А. Жданова от наркома госбезопасности Меркулова, в которой описывается реакция «обиженных» писателей – Зощенко, Чуковского, Довженко, Гладкова, Леонова, Сергеева-Ценского,Нилина – на справедливую критику. Кто-то признал эту критику, кто-то нет. О Довженко, в частности, сказано, что он «не в обиде на товарища Сталина, но враждебно отзывается о Хрущёве».
Час очищенья пробил
Александр Довженко ушёл из жизни в 1956 году, вскоре после пресловутого ХХ партсъезда, а в 1959 году Хрущёв присваивает ему Ленинскую премию посмертно. Что явилось причиной такого шага – только ли искреннее признание его несомненных заслуг перед советским кинематографом, или «верного ленинца» Никиту Сергеевича давила жаба запоздалого раскаяния за всё то плохое, что было предпринято им против А. Довженко всякий раз, когда их пути-дорожки пересекались?
Завеса над этой тайной приоткрылась лишь три десятилетия спустя, в 1987 году, когда самый, пожалуй, реакционный орган советской печати тех лет– журнал «Огонёк» (№ 43) Коротича, печатавший горы изощреннейшей клеветы на И.В. Сталина, большевиков и социализм, опубликовал выдержки из якобы подлинных «записей» советского кинорежиссёра Александра Довженко – фактически хрущёвской антибериевской фальшивки, которая в своё время так и не увидела свет по причине того, что явно противоречила не только постановлению ЦК о культе личности в части той роли, которую играл в этом «эпизоде» сам вождь, но и здравому смыслу, и вероятностью возможных опровержений тогда ещё живых «свидетелей защиты».
Теперь Довженко в своих «посмертных записках» «вспоминал»:
«Помню дьявольскую рожу, которую скорчил Берия, когда привезли меня к Сталину на суровый страшный суд по поводу неудачных ошибочных фраз, вкрапившихся, по словам самого Сталина, в мой сценарий «Украина в огне». Вытаращив на меня глаза, как фальшивый плохой актёр, он (Берия) грубо гаркнул на меня на заседании Политбюро (в начале сорок четвёртого года): «Будем вправлять мозги!»…(в начале 44-го не было никакого «огня» на Украине, т.к. она была освобождена 6.11. 43 г. – Л.Б.).
«О, я знаю тебя! Грозно тыча пальцем и так же злобно тараща глаза, поучал меня друг Берии (имеется в виду И.В. Сталин – Л.Б.). – Ты вождю пожалел каких-то десять метров плёнки… Ты ни одного эпизода ему не сделал... Пожалел, да?.. Не хотел изобразить вождя! Гордость тебя заела, вот и погибай теперь… Ты! Как надо работать в кино, знаешь?! И что твой талант? Тьфу! – Вот что такое твой талант… Он ничего не значит, если ты не умеешь работать… Ты работай, как я: думай, что хочешь, а когда делаешь фильм, разбросай по нему то, что любят: тут серпочек, там молоточек, там звёздочку»…
«Первый маэстро» (имеется в виду всё тот же Сталин – Л.Б.) начал даже показывать мне, как именно надо разбрасывать серпочки и молоточки, от чего я едва не провалился в землю от возмущения, отчаяния и отвращения. Разбросав воображаемые серпочки и молоточки, маэстро гордо встал и поднял голову и указательный перст: «Вот и был бы ты человеком. А теперь мой совет тебе: исчезай, вроде бы нет и не было тебя»…
Зададимся вопросом: мог ли такой эпизод иметь место в том виде, как он описан в «воспоминаниях» Александра Довженко? Оставим на совести авторов этой фальшивки их выпады против Берия, (кстати, фамилия Берия по правилам русской грамматики не склоняется, также как и французские фамилии «Дюма», «Золя» и им подобные, не склонял её и Довженко. А в приведённом «воспоминании» вдруг стал склонять... – Л.Б.) и проанализируем лишь, насколько психологически возможно подобное поведение со стороны И.В. Сталина. Вождь никогда, как мы имели возможность убедиться, не обращался к Довженко на «ты». А тут в небольшой гневной, барски-пренебрежительной тираде он позволяет себе употреблять уничижительное «ты», «тебя», «твой» аж целых 11 раз. Для того, чтобы вызвать негативное отношение к Сталину, автор фальшивки вкладывет в «воспоминания» Довженко то, что было актуально в год ХХ съезда (одновременно, напомню, это был и год смерти кинорежиссёра – Л.Б.) – лживую версию об активной роли Сталина в создании культа собственной личности: «Ты вождю пожалел каких-то десять метров плёнки… Ты ни одного эпизода ему не сделал…Пожалел, да? Не хотел изобразить вождя!»…
Автор доброй и уважительной статьи о И.В. Сталине «Учитель и друг художника», человек высокой культуры Александр Довженко просто не мог употребить такие обороты, как «грозно тыча пальцем», «злобно вытаращив глаза», «друг Берии», «первый маэстро». Чего стоит, например, такая фраза, более приличествующая языку современного криминального авторитета –«пахана», чем исключительно заботившемуся о своём историческом имидже величайшему государственному деятелю: «Мой совет тебе: исчезай, вроде бы нет и не было тебя»…
Но больная, разгорячённая фантазия фальсификатора и на этом не остановилась. Она измыслила и вставила в уста И.В. Сталина неправдоподобную по своему антисоветизму фразу, которая заставила «Довженко» почувствовать такой дискомфорт, что он готов был «провалиться сквозь землю от возмущения, отчаяния и отвращения»: «Ты работай, как я: думай, что хочешь, а когда делаешь фильм, разбросай по нему то, что любят: тут серпочек, там молоточек, там звёздочку». И не только сказал, но и стал демонстрировать…
Впрочем, этакий разнузданный стиль «воспоминаний» А. Довженко чем-то очень схож с манерой самовыражения самого Хрущёва, в частности, «вспоминавшего» о якобы имевшем место «разгоне», который был учинён И.В. Сталиным бывшему министру госбезопасности Семёну Игнатьеву. Вы только вслушайтесь: «Разочарованный Сталин ему прямо сказал:
– Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? А Дзержинский сказал, чтобы уничтожили Савинкова. Будешь чистоплюем, морду набью. Если не выполнишь моих указаний, окажешься в соседней камере с Абакумовым.
...В нашем присутствии Сталин выходит из себя, орёт, угрожает, что он его сотрёт в порошок. Он требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы».
Или вот такой факт, который приводит в своей книге «Сталин в жизни и легендах» Владимир Суходеев: «После ХХ съезда Н.С. Хрущёв болезненно относился к тем, кто что-то положительное говорил или писал о И.В. Сталине.
Говорят, Хрущёву стало известно, что авиаконструктор А.С. Яковлев продолжает рассказывать о своих встречах с И.В. Сталиным, как он разбирался в авиационной технике и т.д.
Однажды Хрущёв позвонил по «вертушке» Яковлеву и, не здороваясь, сказал: «Яковлев, ты не конструктор самолётов, ты рассказчик о Сталине!
И повесил трубку». Сух. С.293
Для пущей убедительности в том, кому наверняка принадлежат авторские права на «воспоминания» А. Довженко, привожу ещё один агрессивный ор самого Хрущёва, сделанный им в Международный женский день 8 марта 1963 года, во время встречи с литераторами в Доме приёмов на Ленинских горах, когда молодого поэта «оттепели», верного хрущёвца Андрея Вознесенского он осадил таким вот образом: «Предатель! Посредник наших врагов! Ты не член моей партии, господин Вознесенский! Ты не на партийной позиции. Для таких – самый жестокий мороз... Обожди ещё, мы тебя научим. Ишь ты какой Пастернак нашёлся... Получай паспорт и уезжай к чёртовой бабушке. К чёртовой бабушке!». Так виртуозно браниться мог только политический пигмей Никита Сергеевич.
...Вот такой чушью нас кормили «хрущёвы» всех мастей, а мы всю эту мерзость молча пережёвывали, глотали и переваривали. Похоже, однако, что час очищения и окончательного прозрения уже близок.
Всё более набирает силу ветер истории, сметая мусор, который был нанесён на могилу И.В. Сталина за полвека после его смерти!