Сталин и Хрущев - ПОЛКОВОДЕЦ ИОСИФ СТАЛИН

ПОЛКОВОДЕЦ ИОСИФ СТАЛИН

Именно Хрущёвым было положено начало дискредитации И.В. Сталина как Верховного Главнокомандующего, о ком не нюхавший пороху генерал-полковник Волкогонов посмел отозваться как о «человеке негибкого ума», который «не знал военной науки и теории военного искусства», «не обладал опытом организации стратегической обороны» и «в полном смысле слова не был полководцем», и о ком другой ярый антисоветчик, писатель Астафьев изрёк: «Конечно, Сталин – никакой не полководец. Это ничтожнейший человек, сатана, посланный нам за наши грехи». На ХХ съезде Хрущёв злословил: «Сталин был очень далек от понимания той реальной обстановки, которая складывалась на фронтах, не знал природы ведения боевых операций, путался под ногами у военных». А в своих мемуарах Хрущёв делает неуклюжую историческую параллель с Отечественной войной 1812 года, дескать, тогда Александр I оставил фронт и уехал в Петербург, назначив командовать Кутузова и, поскольку в ту пору средства связи были слишком ограничены, он был физически лишён возможности вмешиваться непосредственно в дела командования. А вот Сталин, мол, находясь в Москве, постоянно вмешивался во всё и подчас его вмешательство стоило многих жизней на фронте.

Видя, какую чушь несет Хрущёв и предвидя, какой катастрофой это может обернуться для страны в будущем, к тому же униженные им, Хрущёвым, Сталинские Маршалы Победы засели за мемуары, чтобы силой своего авторитета оградить Верховного Главнокомандующего от клеветнических выпадов и нападок.

Слово – им, организаторам Славной Победы.

Из неопубликованного во времена Хрущёва интервью Главного интенданта Красной Армии, начальника Тыла, генерала армии А.В. Хрулёва.

«Сталин все стягивал на себя. Сам никуда не ходил. Приезжал, допустим, в четыре часа дня к себе в кабинет в Кремль и начинал вызывать. У него был список, кого надо пригласить. Раз он приехал, то сразу все члены ГКО (Государственный Комитет Обороны – Л.Б.) вызывались к нему. Заранее никто не собирался. Он приезжал – и тогда Поскрёбышев (личный секретарь Сталина – Л.Б.) начинал обзванивать тех, кто был нужен в данный момент…

Все члены ГКО имели в своём ведении определённые участки работы. Так, Молотов ведал танками, Микоян – делами интендантского снабжения, снабжения горючим, вопросами ленд-лиза ( т.е. получения взаймы или в аренду вооружения и продовольствия из США – Л.Б.), иногда выполнял отдельные поручения Сталина по доставке снарядов на фронт. Маленков занимался авиацией, Берия – боеприпасами и вооружением. Каждый приходил к Сталину со своими вопросами и говорил:я прошу принять такое-то решение по такому-то вопросу…

А что такое Ставка? Это был Сталин, члены Ставки, начальник или помощник начальника Генерального штаба по оперативным делам и весь наркомат обороны…И в Ставке, и в ГКО никакого бюрократизма не было. Это были исключительно оперативные органы. Руководство концентрировалось в руках Сталина… Жизнь во всем государственном и военном аппарате была напряженная, режим работы был круглосуточный, все находились на своих служебных местах. Никто не приказывал, что должно быть именно так, но так сложилось.

Стоило А.А. Новикову , командующему военно-воздушными силами, отдать приказ, в котором была такая преамбула: работать в те же часы, как Сталин, и Верховный тут же отреагировал: мало ли, что я так работаю. Сталин начинал и кончал работать в разные дни по-разному. Он мог один день прийти в 4 часа дня, а на следующий – в 8 часов вечера, мог кончить работу и в 4, и в 7 часов утра…

Сталин подписывал документы часто не читая – но это до тех пор, пока вы себя не скомпрометировали. Все было построено на доверии. Стоило Сталину только убедиться, что данный человек – мошенник, что он обманул, ловчит, - судьба такого работника тут же решалась… Я давал Сталину тысячи документов на подпись, но, готовя эти документы, за каждой буквой следил…

Если меня не вызывали, но было важное дело, я приезжал, заходил к Сталину в кабинет. И если шло какое-то заседание, то садился в ожидании подходящего момента. Меня ни разу не выгоняли. Да и никого не выгоняли». (Новая и новейшая история. 1995. № 2.C. 65-78)

Понятно, почему такое воспоминание пришлось не по нутру Хрущёву, и в годы его самодержавия так и не было опубликовано…

А вот, что писал в послевоенные годы в статье о сталинском стиле руководства Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский (будущий министр обороны СССР, сменивший на этом посту Г.К. Жукова в 1957 году – Л.Б.): «В нашем присутствии товарищ Сталин решал многие важные вопросы, и каждый раз он спрашивал: «А как вы думаете по этому вопросу?»

Это был исключительно большой урок для нашего личного роста. Ясно, что товарищ Сталин имел по каждому возникшему вопросу свое глубоко продуманное и обоснованное решение, но он всё же спрашивал мнение присутствовавших. Этим он учил нас прислушиваться к мнению подчиненных при выработке решения, учил, как военных начальников, умению руководить людьми, стилю работать, драться и побеждать.» (Знамя. 1950. № 9.C.155).

Представляет большой интерес мнение первого заместителя министра обороны в правительстве Хрущёва Маршала Советского Союза А.М. Василевского из его мемуаров «Дело всей жизни»:

«...Хорошие отношения были у меня с Н.С. Хрущёвым и в первые послевоенные годы. Но они резко изменились после того, как не поддержал его высказывания о том, что И.В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий. Я до сих пор не могу понять, как он мог это утверждать. Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом военного совета ряда фронтов, Н.С. Хрущёв не мог не знать, как был высок авторитет Ставки и Сталина в вопросах ведения военных действий. Он так же не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооружённой борьбой...».

И далее: «По моему глубокому убеждению, И.В. Сталин... являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишённым и личного обаяния.

И.В. Сталин обладал не только огромным природным умом, но и удивительно большими познаниями. Его способность аналитически мыслить приходилось наблюдать во время заседаний Политбюро ЦК партии, Государственного Комитета Обороны и при постоянной работе в Ставке. Он неторопливо, чуть сутулясь, прохаживается, внимательно слушает выступающих, иногда задаёт вопросы, подаёт реплики. А когда кончится обсуждение, чётко сформулирует выводы, подведёт итог. Его заключения являлись немногословными, но глубокими по содержанию и, как правило, ложились в основу постановлений ЦК партии или ГКО, а также директив или приказов Верховного Главнокомандующего».

Не мог при жизни опубликовать рукопись своих очень ценных мемуаров и Главный маршал артиллерии, командующий авиацией дальнего действия А.Е. Голованов: «Хочу остановиться на фигуре Верховного Главнокомандующего – И.В. Сталина. Он стоял во главе тяжелейшей мировой войны… Изучив того или иного человека и убедившись в его знаниях и способностях, он доверял таким людям, я бы сказал, безгранично. Но, как говорится, не дай бог, чтобы такие люди проявили себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому… Отношение его к людям соответствовало, если можно так сказать, их труду, их отношению к порученному им делу…

Работать с И.В. Сталиным, прямо надо сказать, было не просто и не легко. Обладая сам широкими познаниями, он не терпел общих докладов, общих формулировок. Ответы на все поставленные вопросы должны были быть конкретны, предельно коротки и ясны…

Способность говорить с людьми, образно выражаясь, безо всяких обиняков, говоря прямо в глаза то, что он хочет сказать, то, что он думает о человеке, не могла вызвать у последнего чувство обиды или унижения. Это было особой, отличительной чертой Сталина.

Удельный вес Сталина в ходе Великой Отечественной войны был предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров Вооружённых Сил Советской Армии. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может». (Слово. 1994. №9-10. C. 44-51).

Свою высочайшую оценку Верховному Главнокомандующему дал и его заместитель в годы Великой Отечественной войны и в буквальном смысле соратник Г.К. Жуков, который, принимая Парад Победы 24 июня 1945 года, произнёс: «Мы победили потому, что нас вёл от победы к победе наш великий вождь и гениальный полководец Маршал Советского Союза – Сталин!». Эта оценка не изменится и в его знаменитых мемуарах «Воспоминания и размышления», опубликованных уже после ухода Хрущёва с политической сцены: «И. В. Сталин владел вопросами фронтовых операций и руководил ими с полным знанием дела. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим. Кроме того, в обеспечении операций, создании стратегических резервов, в организации производства боевой техники и вообще всего необходимого для фронта И.В. Сталин, прямо скажу, проявил себя выдающимся организатором. И будет несправедливо, если мы не отдадим ему за это должное».

Вот как запомнился светлый образ И.В. Сталина Маршалу Советского Союза И. Х. Баграмяну (его призывал в лжесвидетели Хрущёв на ХХ съезде: «Здесь присутствует маршал Баграмян, который может подтвердить то, что я расскажу вам сейчас» – Л.Б.): «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлён его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус! – и точка». Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твёрдо стоял на своём и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал. (И. Х. Баграмян. Так начиналась война. М.1977. С.402.)

Касаясь истории разработки плана Белорусской операции Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, которого Сталин очень ценил и называл «мой Багратион», приводит такой эпизод: «Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар (а не два, как предлагал Рокоссовский – Л.Б.) – с плацдарма на Днепре (район Рогачёва), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твёрдо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили. «Настойчивость командующего фронтом, - сказал он, - доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха» (К. К. Рокоссовский. Солдатский долг.М.1997. С.313).

Адмирал флота Н.Г. Кузнецов, который, как известно. отличался твёрдостью и самостоятельностью суждений, уже будучи в отставке, писал: «За годы Великой Отечественной войны по военным делам с Верховным Главнокомандующим чаще других встречался маршал Г.К. Жуков, и лучше едва ли кто может охарактеризовать его, а он назвал его «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением, насколько мне известно, согласны все военачальники, коим приходилось видеться и встречаться со Сталиным» (Военно-исторический журнал. 1993.№ 4.С.51).

У многих маршалов и генералов, как и у адмирала флота Кузнецова, сложились в свое время непростые и нелёгкие отношения с И.В. Сталиным. Хрущёв об этом знал и пытался на этом сыграть. В своём пресловутом докладе он подленько напомнил Рокоссовскому и Мерецкову о том, что «они сидели при Сталине, но тем не менее, несмотря на тяжёлые муки, которые они перенесли в тюрьмах, с первых же дней войны показали себя настоящими патриотами и беззаветно дрались во славу Родины». Думая, что тем самым он «купил» Рокоссовского, интриган Хрущёв предложил ему пост замминистра обороны. Но когда в 1962 году, уже после перезахоронения И. В. Сталина, Хрущёв попросил Рокоссовского написать что-нибудь да почерней о вожде, маршал отказал ему в этом, заявив: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой».На следующий день Константин Рокоссовский, придя, как обычно, на работу, увидел в своем кресле «хрущёвского маршала» Москаленко, одного из палачей Берия.

Но «вернёмся» на ХХ съезд . Вот Хрущёв доходит в своём докладе до Василевского и говорит: «Я звоню Василевскому и умоляю его: «Возьмите карту, Александр Михайлович, (т. Василевский здесь присутствует), покажите товарищу Сталину, какая сложилась у нас обстановка. А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. (Оживление в зале). Да, товарищи, возьмёт глобус и показывает на нем линию фронта…».

Ложь о мифическом «сталинском глобусе» опровергается наличием в военных архивах массы карт разных масштабов с пометками, сделанными рукой И.В. Сталина; воспоминаниями Маршала Советского Союза К.А. Мерецкова «На службе народу» (да, да, того самого, Мерецкова, на лжесвидетельство которого Хрущёв так рассчитывал): «В некоторых книгах у нас получила версия, будто И.В. Сталин руководил боевыми операциями «по глобусу». Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать»; статьёй в «Военно-историческом журнале» (№ 3.-1995. С.30) генерала армии А.И. Грибкова, работавшего в годы войны в Оперативном управлении Генштаба: «Н.С. Хрущёв, развенчивая культ личности И.В. Сталина, утверждал,что, мол, тот руководил фронтами по глобусу. Разумеется, всё это ложь. В военных архивах хранятся карты различных масштабов с пометками, сделанными рукой Верховного Главнокомандующего». Опровержение злопыхательства Хрущёва по вопросу о «глобусе» можно найти и у адмирала Н.Г.Кузнецова в его книге «Накануне»: «Совершенно неверно злобное утверждение, будто бы он по глобусу оценивал обстановку и принимал решения. Я мог бы привести много примеров, как Сталин, уточняя с военачальниками положение на фронтах, знал, когда нужно, вплоть жо положения каждого полка»; в книге К.С. Москаленко «На Юго-Западном направлении»: «Когда Николай Фёдорович (Ватутин – командовавший фронтом – Л.Б.) рассказал нам о своей беседе с Верховным, я не смог скрыть удивления по поводу той тщательности, с которой Ставка анализировала боевые действия, и у меня невольно вырвалось: «По каким же картам следит Верховный за нашими действиями, если видит больше и глубже нас?». Николай Фёдорович улыбнулся: «По двух- и пятисоттысячным за фронтом и по стотысячным за каждой армией. Главное же, на то он и Верховный, чтобы подсказывать нам, поправлять наши ошибки...».

Но, пожалуй, самую достойную отповедь дал Хрущёву Главный маршал авиации А. Новиков: «Чего, например, стоило заявление Хрущёва, будто Сталин во время войны планировал операции и руководил ими по большому глобусу, находившемуся у него в кабинете. Одно только это утверждение автора доклада вызвало тогда довольно широкий (хотя и негласный) протест, особенно среди военных деятелей, да и многих рядовых ветеранов Великой Отечественной войны. (Вот вам и объяснение «оживления в зале», где проходил ХХ съезд – Л.Б.)

Ведь давно известно, что ни одна из крупных войн прошлого не заканчивалась победой армии, во главе которой со всеми данными ему высокими полномочиями находился серый, придурковатый, безликий и трусливый главнокомандующий. Хотелось бы по этому поводу напомнить и такое изречение, приписываемое Наполеону: «Стадо баранов, руководимое львом, сильнее стада львов во главе с бараном». Цит. по Куманёв С.325.

Чтобы вызвать у делегата ХХ съезда, заместителя Верховного Главнокомандующего, Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, который пока еще не знает, какую свинью ему подложит в самом скором времени «ниспровергатель Сталина», определённый негативный настрой, Хрущёв с «высокой трибуны» рассказывает им же самим придуманный вздор, приписывая его И.В.Сталину: «Сталин проявлял большой интерес к моей оценке тов. Жукова как полководца. Он не раз спрашивал моё мнение о Жукове, и я ему говорил: «Жукова знаю давно, он хороший генерал, хороший командующий». После войны Сталин стал рассказывать о Жукове всякие небылицы, в частности, он говорил мне: «Вот вы хвалили Жукова, а ведь он этого не заслуживает. Говорят, что Жуков на фронте перед какой-либо операцией возьмёт горсть земли, понюхает и говорит, что, мол, начинать наступление можно или, наоборот, дескать, нельзя проводить намеченной операции. Я на это ответил тогда: «Не знаю, товарищ Сталин, кто это выдумал, но это неправда. Видимо, сам Сталин выдумывал такие вещи, чтобы принизить роль и военные способности маршала Жукова».

Впоследствии, после расправы, учинённой Хрущёвым над своим министром обороны Жуковым, прозревший Георгий Константинович скажет: «Сталин меня снимал, понижал, но не унижал. Попробуй меня кто-нибудь при нём обидь – Сталин за меня голову оторвёт».

Что стоило Верховному Главнокомандующему самому принять капитуляцию поверженного монстра – гитлеровской Германии? А он поручил это Жукову. Принимать Парад Победы – ему же. Жукову дал два ордена «Победа», три Золотых Звезды Героя Советского Союза (у единственного из полководцев!). И только его одного вождь назначил своим – Верховного Главнокомандующего – заместителем (огромнейшая честь!).

Известно, что не Сталин, а именно Жуков считал, что Великую Отечественную войну выиграл он. А когда на Политбюро его обвинили в бонапартизме, он сказал: «Сравнение неверное: Наполеон проиграл войну, а я выиграл».

Большой интерес представляют в этой связи размышления Главного маршала авиации А.Е Голованова: «Всю ответственность за внезапность неожиданного по времени нападения Гитлера на нашу страну мы возлагаем на И.В. Сталина, ибо он стоял во главе государства, хотя к этому имеют прямое отношение и С.К. Тимошенко – как нарком обороны и Г.К. Жуков – как начальник Генерального штаба и ряд других товарищей. К ним, как известно, каких-то особых претензий не предъявляется. Точно так же правомерно говорить и о стратегических, имеющих мировое значение победах и относить их тоже на счёт тех людей, которые стояли во главе тех или иных кампаний или войны в целом и отвечали за их исход. Это логика. Великую всемирно-историческую победу во второй мировой войне одержали страна, партия и армия, руководимые Сталиным».

Сталинские маршалы, не сговариваясь, разрушили пирамиду лжи, которую Хрущёв, ничтоже сумняшеся, воздвиг в «секретном» докладе о «культе личности», вероятнее всего, не отдавая себе отчёт, что под личиной борьбы с «культом» его наследнички похоронят коммунизм и приведут страну к страшной катастрофе, сделав бессмысленными все те жертвы, которые советский народ понес в той войне. (Смешно и грустно звучат сегодня слова недалёкого Хрущёва, зафиксированные в его «мемуарах»: «Что ж теперь, когда нет Сталина, мы подпадаем под немецкое, английское или американское влияние? Нет, никогда» – Л. Б.)

...Так до самой своей смерти Хрущёв и не понял, почему полководцы Победы были против той карикатуры на И.В. Сталина, которую он так старательно малевал: «Удивляюсь некоторым крупным военачальникам, которые в своих воспоминаниях хотят обелить Сталина и представить его отцом народа, доказать, что если бы не он, то мы не выиграли бы войну и подпали под пяту фашистов. Это глупые рассуждения, рабские понятия».

Так полагал исказитель Истории Никита Хрущёв. Но вот, какую оценку роли Сталина и «сталинского окружения», в которое, между прочим, входил и Хрущёв, давал Гарри Ллойд Гопкинс, советник и специальный помощник президента США Ф. Рузвельта в период 2-й мировой войны, после Ялтинской конференции : «Никто из нас не мог предсказать, какие будут результаты, если что-нибудь случится со Сталиным. Мы были уверены в том, что можем рассчитывать на его разум, чувства и понимание, но мы совсем не распространяли свою уверенность на те обстоятельства и тех деятелей, которые находились за его спиной там, в Кремле» Сол, Сух С.259 То есть, иными словами, если бы Сталин умер не в марте 1953 года,а в феврале 1945 года, когда проходила Крымская конференция, то у союзников ещё не было бы уверенности в её благополучном исходе для антигитлеровской коалиции. И эта мысль прозвучала всего за три месяца до победоносного окончания войны. Вот так!

Нет, не хотели уходить из жизни Сталинские маршалы с грузом хрущёвской лжи. Они ещё раз выполнили с честью свой солдатский долг перед Историей, оставив потомкам коллективный реалистический портрет своего Верховного Главнокомандующего, Генералиссимуса Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина. Низкий поклон им за это!