«Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики - Тексты завещания

 

ГЛАВА 2. ТЕКСТЫ «ЗАВЕЩАНИЯ»

 

§ 1. ПОСЛЕДНИЕ ПИСЬМА, ЗАПИСКИ И СТАТЬИ В.И. ЛЕНИНА

Выше была охарактеризована политическая борьба в руководстве РКП(б) по вопросам, которые стали центральными для «Политического завещания», а также изучены условия работы Ленина над ним. Настала очередь проанализировать тексты «Завещания» на предмет установления ленинского авторства каждого из них. Вначале будут рассмотрены тексты, ленинское авторство которых устанавливается, во-первых, на основе формальных признаков, во-вторых, информации сопутствующих им делопроизводственных и политических документов, в-третьих, анализа их содержания, не противоречащего другим ленинским документам этого периода. Затем будут рассмотрены тексты, ленинское авторство которых доказать таким образом не удается.

 

«ПИСЬМО К СЪЕЗДУ» Диктовка 23 декабря 1922 года

Диктовка 23 декабря никогда не привлекала {диктовка 23 декабря к себе должного внимания традиционной 1923 г.) историографии, возможно, потому, что поставленные в ней вопросы получили более широкую разработку в последующих диктовках, а история ее создания казалась яснее ясного. Традиционно считается, что это первая часть «Письма к съезду»¹. Ю.Л. Буранов высказал мнение, что она является наброском выступления². Однако обе эти точки зрения вызывают возражения.

После очередного обострения болезни (16 декабря) состояние Ленина вплоть до 22 декабря оставалось без изменений. Ленин не работал. В ночь на 23-е у него наступил стойкий паралич правых руки и ноги, вечером он настоял на разрешении продиктовать стенографистке. Врачи уступили требованиям, к Ленину вызвали «секретаршу», которой он диктовал в течение 5 минут³. Сомневаться в том, что было продиктовано именно «Письмо к съезду», не приходится, поскольку оно в тот же день было зарегистрировано в журнале исходящих документов ленинского секретариата: «Сталину (письмо В.И. к съезду)» от 23 декабря 1922 г.⁴ В данном случае важно отметить, что запись сделана почерком, идентичным или очень похожим на почерк Н.С. Аллилуевой, которая дежурила в тот день (это явствует из записи даты в «Дневнике дежурных секретарей»). Никаких дополнительных помет в книге регистрации нет, порядок номеров исходящих документов не нарушен.

В отличие от остальных текстов «Завещания» письмо имеется в машинописном и рукописном вариантах. На машинописном подпись Ленина и делопроизводственная помета «Записано М.В.» исполнены на печатной машинке⁵. На рукописном собственноручной подписи Ленина тоже нет и он не заверен секретарем. Написан он Н.С. Аллилуевой, которая в этот день дежурила в секретариате Ленина. Оба варианта датированы 23 декабря 1922 г., но не имеют никаких следов регистрации (регистрационная запись имеется только в журнале исходящей корреспонденции). В оформлении этих вариантов письма есть существенные различия. В рукописном имеется название — «Письмо к съезду», а выше и правее его надпись «Строго секретно»⁶, в машинописном же пометы о секретности нет. Опущена они и в публикациях этого документа⁷. Рукописный и машинописный варианты имеют различия в тексте, которые существенно меняют не только смысл отдельных фраз, но и характер документа, поэтому вопрос о том, какая из версий письма первична, приобретает принципиальное значение.

Ю.А Буранов считает, что первичным является машинописный экземпляр, а рукописный — снятой с него копией, в которой ленинский текст был преднамеренно искажен по указанию Сталина⁸. Однако это не очевидно. Дежурство Н.С. Аллилуевой в секретариате Ленина 23 декабря подтверждается ее записью в «Дневнике дежурных секретарей» и в журнале исходящей корреспонденции. Последняя запись указывает также на ее причастность к этому письму в процессе его прохождения через секретариат, а возможно, и к его созданию. Работа М.В. Володичевой не имеет подобного подтверждения. О ее причастности известно из ее рассказа, помещенного в «Дневнике дежурных секретарей», явно более позднего происхождения, и из письма Фотиевой Каменеву от 29 декабря 1922 г. (о его источниковедческих проблемах речь пойдет ниже).

Необходимо учесть и то, что машинописный текст является первой частью «блока текстов», включающего в себя диктовки, датированные 23—29 декабря 1922 г., а также «добавление», датируемое 4 января 1923 г. Впервые в виде блока эти тексты были опубликованы в 1956 г. в журнале «Коммунист» (№ 9), а затем в 4-м издании собраний сочинений В.И. Ленина⁹ и в Полном собрании его сочинений¹⁰. Тексты, включенные в этот блок, имеют единую порядковую нумерацию (вверху по центру страницы, римскими цифрами (например, «I.-», «II.-» и т.д.; это хорошо видно в публикациях), а каждый из них имел собственную нумерацию листов (в правом верхнем углу арабскими цифрами. Например: «2.-») Исключение составляет «добавление», датированное 4 января 1923 г.: оно не включено в нумерацию текстов и не имеет нумерации листов, так как представляет собой текст, умещающийся на одной странице. На позднее происхождение этого блока текстов указывает то, что в бюллетене (№ 30) XV съезда ВКП(б) тексты «Письма к съезду» ( известные также под названием «Завещание») — «характеристики» и добавление» к ним — были опубликованы без диктовки 23 декабря, которая, как теперь принято считать, является первой частью «Письма к съезду». Отсутствуют также и другие тексты, ныне включаемые в него. Отсутствует, естественно, и нумерация текстов^11*. Кроме того, хранящиеся в архиве Троцкого тексты «Завещания» не включают диктовку от 23 декабря и не имеют следов нумерации, принятой в «блоке»¹². В пользу вывода о позднем происхождении блока текстов говорит и история введения в политический обиход отдельных документов из него, а также имеющиеся между отдельными текстами непримиримые противоречия политического характера, о чем речь пойдет ниже.

Кроме того, если принять версию, что письмо под диктовку Ленина записала Володичева, то возникает вопрос о судьбе черновой (первоначальной) записи. Что она собой представляла и куда делась, неизвестно. Если она сохраняется, то почему публикация производилась не с нее, а с машинописного текста? Вместе с тем, как было показано, есть основания для предположения, что рукописный вариант письма, выполненный Аллилуевой, как раз и представляет самую первую запись (возможно, переписанную «набело») диктовки Ленина. Мы поэтому примем эту гипотезу в качестве рабочей и будем говорить о рукописном варианте как о подлиннике письма. Отсутствие следов регистрации на нем может быть связано с практикой регистрации документов, содержание которых Ленин желал сохранить в строгом секрете от посторонних. В таких случаях исходящий номер ставился на запечатанном конверте, на нем адресат расписывался в получении документа, а конверт возвращался в секретариат Ленина**. При этом на самом письме на оставалось никаких делопроизводственных помет. В распоряжении исследователей нет зарегистрированного конверта, датированного 23 декабря 1922 г.*** Этот вопрос останется открытым до тех пор, пока исследователи не получат доступ к материалам секретариата Сталина. В историографии утвердилось мнение, опирающееся на запись Володичевой в «Дневнике дежурных секретарей» и на ее воспоминания, что это письмо не только записала, но и передала Сталину Володичева¹³. Не считая это невозможным, отметим, что самый факт этот нельзя считать доказанным. Не исключено, что его могла передать Сталину и Н.С. Аллилуева.

Кому предназначалось это письмо? Без ответа на этот вопрос невозможно понять место этого письма среди других текстов «Завещания», а значит, нельзя составить верного представления о нем. В традиционной историографии он решается так: диктовка 23 декабря является составной частью «Письма к съезду», адресованного тому съезду партии, который должен был собраться после смерти Ленина. В новейшей литературе былой определенности нет. Одни считают, что письмо было адресовано XII съезду партии, другие признают, что неясно, какому именно съезду оно было адресовано — ближайшему XII или тому, который произойдет после смерти Ленина.

Версия о том, что этот текст предназначался для съезда партии, опирается на запись Володичевой в «Дневнике дежурных секретарей» за 23 декабря и на письмо Л.А. Фотиевой Л.Б. Каменеву от 29 декабря 1922 г. В свидетельствах Володичевой имеются противоречия. С одной стороны, она в «Дневнике дежурных секретарей» пишет, что Ленин, начиная диктовку, сказал: «Я хочу Вам продиктовать письмо к съезду. Запишите!»¹⁴, а с другой стороны, она якобы не думала, что записывает письмо для делегатов съезда. В противном случае она не направила бы его Сталину. Получается, что, с одной стороны, она знает, что Ленин обращался к съезду, а с другой — не ведает об этом. Это противоречие в ее рассказе не выражено отчетливо, но просматривается достаточно определенно. В воспоминаниях (в передаче Г. Волкова) она устраняет это противоречие и утверждает, что Ленин не дал распоряжения относительно диктовки, поэтому она «решается позвонить (чтобы посоветоваться) Л.А. Фотиевой; спрашивает, кому надо показать материал». «Ну что ж, — следует ответ, — покажите Сталину»¹⁵.

Не добавляет ясности и письмо Фотиевой Каменеву. Из него не понятно — то ли Володичева допустила ошибку, то ли Ленин не дал распоряжения: «Т. Сталину в субботу 23/ХII было передано письмо Владимира Ильича к съезду, записанное Володичевой. Между тем, уже после передачи письма выяснилось, что воля Владимира Ильича была в том, чтобы письмо это хранилось строго секретно в архиве, может быть распечатано только им или Надеждой Константиновной и должно было быть передано кому бы то ни было лишь после его смерти. Владимир Ильич находится в полной уверенности в том, что он сказал это Володичевой при диктовке письма». Здесь же Фотиева сообщала, что 29 декабря Ленин повторил ей это распоряжение¹⁶. Версия эта убедительна только на первый взгляд. Во-первых, если исходить из допущения, что Ленин обращался к съезду партии, то неизбежен вывод, что Ленин желал вынести этот вопрос на съезд без всякой подготовки в ходе предсъездовской дискуссии, минуя ЦК партии, не *только лично от себя, но и противопоставляя себя ЦК. Такое предположение противоречит соблюдавшейся традиции подготовки съездов, а также хорошо известным взглядам Ленина на место и роль Центрального Комитета партии — коллегии наиболее опытных и авторитетных членов ее, авторитет которой следует беречь как одно из важнейших условий ее успехов. Во-вторых, неясно, почему Ленин, продиктовавший четкий текст, не смог дать более или менее четкого указания относительно его предназначения.

Кроме того, письмо Фотиевой само вызывает ряд вопросов, на которые чаще всего нет убедительных или однозначных ответов. Прежде всего, если ленинское письмо было направлено Сталину, то почему Фотиева свое письмо адресовала не ему, а Каменеву? На письме имеется ряд надписей, в том числе и Сталина, который написал, что дал читать это письмо Троцкому, который в свою очередь написал, что никому из членов ЦК его не показывал. Следовательно, текст письма не вышел за пределы узкого круга: Ленин — Володичева — Сталин — Троцкий. В этом случае становится непонятным, как о нем узнал Каменев, а тем более Бухарин и Орджоникидзе, о чем свидетельствуют их надписи на письме. И почему об информировании Бухарина и Орджоникидзе знал Каменев, но не знали Сталин и Троцкий? Непонятно, как оно оказалось у Каменева, если Сталин уверяет, что говорил о нем только Троцкому? Если поверить Володичевой, то Сталин даже Троцкому не мог показать это письмо, так как не взял его у Володичевой, а, прочитав, велел ей сжечь его¹⁷. Если Каменев действительно получал письмо, то, значит, передать ему текст могла только Володичева. Зачем? И почему она никогда об этом не говорила? Примечательно и то, что письмо Фотиевой Каменеву нигде не зарегистрировано — ни как исходящий, ни как входящий документ. Оригинал письма — автограф. Дата «23/ХII» в первой строке вставлена сверху. Необычно выглядит подпись Сталина под сделанной им пометой: начертанием буквы «т» она совсем не похожа на его обычные подписи. Мимо этого можно было бы пройти, если бы не обстоятельства появления письма в материалах секретариата Ленина — оно поступило туда через 19 лет после описанных событий. На обороте его имеется надпись: «В Архив поступил в октябре 1941 г. ...»¹⁸.

Каждая из отмеченных выше «странностей» письма Фотиевой, взятая в отдельности, быть может, значит и немного, но все вместе они заставляют нас проявить осторожность. Свидетельства Фотиевой, Володичевой требуют подтверждения. Не в мелких обстоятельствах диктовки, передачи и т.д., а в главном — в том, что письмо было направлено Сталину ошибочно, что оно предназначалось для съезда, который состоится после смерти Ленина. Обратимся к тексту письма. Оказывается, в нем можно найти ответы на многие вопросы.

И рукописный, и машинописный варианты однозначно свидетельствуют, что письмо было написано не коллективу, а кому-то персонально: «Мне хочется поделиться с Вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными» (выделено нами. — В.С.)¹⁹. «С Вами» — так можно обратиться только лично к кому-либо. Ю.А. Буранов считает, что письмо было адресовано не съезду партии, а членам ЦК партии или Политбюро²⁰. Однако замена съезда партии на ЦК в качестве адресата не снимает проблемы — все равно это было бы обращение к коллективу, и, значит, обращение на «Вы» остается необъясненным.

Если учесть, что в письме Ленин обращался к кому-то персонально, а также что оно было направлено Сталину, то можно предположить, что письмо предназначалось именно для него. Все обозначенные в нем вопросы (об увеличении численности ЦК в целях предотвращения «больших опасностей» и о месте Госплана в системе управления народным хозяйством) являются предложениями для обсуждения на XII съезде РКП(б). Кроме того, они сформулированы так, что не могут быть восприняты как задание, которое надо выполнить. Ленин делится со своим адресатом «теми соображениями», которые считает «наиболее важными». Поскольку все такие вопросы сначала проходили через Политбюро, то резонно предположить, что оно могло быть адресовано только кому-то из членов Политбюро или Секретариата ЦК. Текущая работа по подготовке съезда лежала на Секретариате ЦК и на Сталине как генеральном секретаре. Ленин информирует адресата о своем мнении в самом предварительном порядке, до их обсуждения в Политбюро (это следует из протоколов его заседаний), и обращается к нему как к человеку, которому придется заниматься этими вопросами в ходе подготовки съезда.

Повестка дня Политбюро формировалась в ходе обмена мнениями членов Политбюро и Секретариата ЦК. Но Сталин был единственным из членов Политбюро, который, как генеральный секретарь ЦК, принимал в этой работе участие «по должности».

С учетом сказанного естественным представляется решение секретарей Ленина тут же передать ленинское письмо Сталину — именно так делалось и прежде: ленинские указания, советы, записки сразу же уходили по назначению, чтобы немедленно оказать соответствующее влияние на решение того или иного вопроса.

Троцкий как адресат полностью исключается, поскольку он упомянут в тексте письма в третьем лице. Если учесть существовавшее среди остальных членов Политбюро разделение труда, то думается, с большой степенью вероятности можно исключить из списка возможных адресатов Каменева и Зиновьева. Еще меньше оснований предполагать, что оно адресовалось лично кому-нибудь из других членов и кандидатов Политбюро. Остается один человек — генеральный секретарь ЦК РКП(б) И.В. Сталин. Направление ему такого письма вполне согласуется с практикой общения Ленина в 1922 г. с членами ЦК по партийным вопросам, когда он чаще всего через Сталина знакомил со своей точкой зрения других членов Политбюро.

Признание факта, что это письмо не было предназначено делегатам какого-то съезда партии, а направлялось одному из руководителей ЦК, скорее всего Сталину, делает неизбежным заключение: «свидетельства» Фотиевой и Володичевой являются ложными со всеми вытекающими последствиями для источниковедения и историографии.

Многое проясняет содержание письма. Все поставленные в нем вопросы имели прямое отношение к важнейшим политическим событиям этого времени. Предложения об увеличении членов ЦК РКП(б) вполне могло быть инициировано в связи с подготовкой к XII съезду партии. Вопрос о Госплане — дискуссией на декабрьском Пленуме ЦК и его решением вынести вопрос о работе промышленности на съезд партии²¹. Поднятые в нем вопросы принадлежали к числу требующих безотлагательного решения и уже поэтому Ленин не мог их адресовать съезду, который соберется после его смерти. Поэтому важна разница в постановке этих вопросов в рукописном (первичном) и машинописном (вторичном и искаженном) вариантах, иначе говоря, в письме, адресованном Сталину, и в письме, якобы предназначенном для посмертного съезда.

В рукописном варианте в конце 4-го абзаца нет слов, выделенных нами курсивом: «я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях». Ю.А. Буранов считает, что эта часть текста была опущена (т.е. текст фальсифицирован) по воле Сталина²². Между тем в самой этой фразе есть серьезный аргумент против развиваемой им концепции, поскольку без выделенных курсивом слов требование уступки Троцкому («идя... навстречу») звучит категоричнее и не ограничено какими-либо условиями. Зачем Сталину так искажать в копии подлинный ленинский текст, чтобы усиливать позиции Троцкого? Итак, в машинописном варианте акцентирована определенная близость Ленина и Троцкого в вопросе о Госплане. Близость, которая достигается не компромиссом, а уступкой Ленина, признающего правоту Троцкого. Однако всего лишь несколькими днями ранее — в переписке с Троцким по вопросу монополии внешней торговли — Ленин заявил о сохранении прежних разногласий, а спустя несколько дней в диктовках 27—29 декабря («О придании законодательных функций Госплану») фактически подтвердил свою прежнюю позицию еще раз. Получается, что кроме этой, имеющейся только в машинописном (более позднем) варианте письма фразы ничто не говорит о желании Ленина идти навстречу Троцкому в вопросе о функциях и задачах Госплана.

Принципиально важные различия имеются и в 5-м абзаце. В машинописном варианте, а также в первой публикации письма в журнале «Коммунист», в 36-м томе 4-го издания собрания

сочинений Ленина и в стенограмме XIII съезда РКП(б)²³ и других ее публикациях вплоть до публикации его в Полном собрании сочинений В.И. Ленина один из пунктов аргументации в пользу увеличения количества членов ЦК звучит так: «для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии» (курсив наш. — B.C.). В рукописном варианте часть фразы, выделенная курсивом, звучит иначе: «непомерное значение для всех «судей» партии» (курсив наш. — В.С). Разница, как видно, существенная: судьбы партии и «судьи» партии. Буранов решает эту проблему в рамках предложенной им логической схемы: в рукописном варианте ленинский текст искажен. «Стройная, но фальсифицированная фраза... — пишет он, — отредактированная в духе "завещания" (т.е. переработанном, по мнению Буранова, в соответствии с политическими потребностями Сталина. — B.C.) и в духе "делового документа²⁴» . И никаких аргументов, поясняющих, что давало Сталину это изменение, лишь намек на то, что под «судьями» партии Ленин мог иметь в виду Сталина и Троцкого. Опорой для данной версии может служить лишь допущение, что Сталин к этому времени уже знал о тексте ленинских «характеристик» (т.е. записи диктовки 24—25 декабря). Но сам Буранов с сомнением относится к такой возможности и не считает ее доказанной²⁵.

Обратим внимание: Буранов признает, что фраза со словом «судей», заключенным в кавычки, является «стройной». Да, с этим термином она осмысленна и непротиворечива. Со словом же «судеб» она противоречива и для своего объяснения нуждается в искусственных логических построениях, плохо согласующихся с политическими реалиями тех лет. Поскольку слово «судей» употреблено в кавычках, то мы вправе считать, что Ленин использовал его в переносном смысле и не признавал за этими людьми право судить партию. Что же это за «судьи партии»? Это те реальные политические силы, которые «судили» (т.е. осуждали, критиковали) партию и проводимую ей политику. Самым «знаменитым» критиком, доставлявшим больше всего проблем Ленину, был Троцкий. Других, помельче, было множество: «рабочая оппозиция», «децисты», Бухарин, Преображенский и многие другие. Конечно, в отношении этих критиков партии слово «судей» могло быть использовано только в кавычках, т.е. в переносном смысле. Как оно и использовано в тексте письма Сталину.

С такими критиками-«судьями» Ленин вел борьбу постоянно. Полемика с ними проходит красной нитью через многие тексты последних писем и статей Ленина. Например, в записи от 26 декабря мы встречаем такую отповедь: «Поэтому тем "критикам", которые с усмешкой или со злобой преподносят нам указания на дефекты нашего аппарата, можно спокойно ответить, что эти люди совершенно не понимают условий современной революции»²⁶. В текстах о Госплане Ленин возражает критикам существующей системы организации работы Госплана. С такими же «критиками» («судьями партии») — «нашими Сухановыми» — он полемизирует в статье «О нашей революции». В статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» он оспаривает тех критиков-судей, которые не верят в возможность и необходимость реорганизации РКИ, а в статье «Лучше меньше, да лучше» спорит с теми, кто не верит в возможность сочетать учебу с работой²⁷ и пр. и пр. Таким образом, если в варианте текста со «всеми судьбами» партии смысла нет, то в варианте с «судьями» смысл, как говорится, налицо. «Судьи партии» — это ее критики, с которыми Ленин постоянно вел борьбу, в том числе и в последних своих работах.

Предложения Ленина направлены на обеспечение такого усиления ЦК, которое делало бы невозможным никому из оппозиционеров, т.е. критиков-судей, использовать противоречия внутри ЦК в собственных интересах. Поэтому есть все основания считать, что Ленин не мог продиктовать «судеб партии», а только — «судей партии».

Следовательно, во-первых, рукописный вариант письма более верно, чем машинописный, передает взгляды Ленина и, во-вторых, является первичным текстом по сравнению с машинописным вариантом.

В предпоследнем абзаце в рукописном варианте есть такая фраза: «Мне думается, что 50—100 членов ЦК нашей партии вправе требовать от рабочего класса» (курсив наш. — B.C.). В машинописном тексте, выделенный курсивом, текст выглядит иначе: «...наша партия вправе...» Смысл изменения очевиден — либо ЦК требует от партии помощи, либо партия (или съезд партии) требует ее от рабочих. Из контекста письма ясно, что под рабочим классом подразумевается не весь рабочий класс, а рабочие- коммунисты. Это очевидно. Не мог же Ленин предлагать нечленов партии вводить в ЦК****. Смысл предложения Ленина, как он изложен в рукописном варианте, ясен: ЦК должен обратиться за помощью к партии, которая может и должна выдвинуть в ЦК представителей ее рабочей части. Этот тезис Ленин будет развивать и аргументировать в следующих текстах своего «Завещания». Следовательно, трактовка, предложенная в рукописном варианте, верна, а в машинописном — результат чьей-то неудачной переделки ленинского текста. Отсюда следует вывод: это письмо не могло быть обращено к самому съезду. Если бы речь шла о том, чтобы побудить съезд выступить с таким требованием, то ЦК должен был бы остаться в стороне. Тогда правильным был бы машинописный вариант, но это исключено, поскольку в нем также имеется обращение к адресату на «Вы». Очевидное противоречие привнесено в машинописный вариант неизвестным редактором. Рукописный вариант письма такого противоречия не имеет: обращение на «Вы» вполне согласуется с предложением обратиться от имени ЦК к съезду об увеличении численности ЦК за счет коммунистов-рабочих.

По-разному в рукописном и машинописном вариантах выглядит и последнее предложение письма. В рукописном сказано: «благодаря этой мере» (курсив наш. — В. С). В машинописном варианте выделенное курсивом слово было заменено словом «такой». Это незначительное изменение позволяет расширительно толковать данную меру, поскольку слово «эта» гораздо определеннее, чем «такая». При желании под термин «такая» можно подвести многое, о чем Ленин и не помышлял. Да и по контексту ленинского письма ясно, что речь у него идет о данном конкретном предложении (увеличение членов ЦК), а не о предложении «такой», т.е. чему-то подобной меры.

Анализ текста и содержания письма приводит к выводам, что, во-первых, рукописный вариант является первичным по сравнению с машинописным, а во-вторых, что это письмо Ленина было адресовано Сталину.

Когда и кем было произведено редактирование письма, установить пока не удается. Но известно, что искажение ленинского текста было продолжено. Для публикации в Полном собрании сочинений В.И. Ленина из двух вариантов был выбран явно искаженный — машинописный, при этом он подвергся дополнительной обработке: при публикации письма было снято указание на секретность («Строго секретно»), хотя в других случаях (например, при публикации писем 5—6 марта И.В. Сталину, Л.Д. Троцкому, Мдивани, Махарадзе и др.) оно сохранялось. Видимо, это было сделано не случайно, так как позволяло придать личному и секретному письму — внутреннему документу Политбюро — характер письма, адресованного гораздо более широкому кругу лиц — делегатам съезда. Очевидно, с той же целью обращение Ленина «с Вами» было заменено обращением «с вами»²⁸, что уже радикально меняло смысл и характер всего документа. Увидеть в нем письмо, обращенное к конкретному человеку, становилось практически невозможным, восприятие его как обращения (письма) к съезду было обеспечено. Теперь он мог быть представлен как

первая часть «Письма к съезду». Ленинский документ, а с ним и ленинская воля были подвергнуты грубому искажению.

Изменение формулы обращения с «Вы» на «вы» было произведено только при публикации письма в Полном собрании сочинений В.И. Ленина. Прежде, в журнале «Коммунист» (1956, № 9), в 36 томе 4-го собрания сочинений В.И. Ленина²⁹, а также в стенограмме XIII съезда РКП(б)³⁰, данный фрагмент текста воспроизводился правильно. Это свидетельствует о том, что «доработка» ленинских текстов производилась в период становления «хрущевской» историографии ленинского «Завещания», когда в историческую науку и общественное сознание внедрялся миф о ленинском «Письме к съезду», которое должно было служить важной составной частью кампании критики «культа личности» Сталина.

Поскольку письмо Ленина к Сталину было посвящено подготовке XII съезда партии, то неудивительно, что в ближайшие дни Ленин вернулся к поставленным в этом письме проблемам и развил их.

* В изданной в 1958 г. стенограмме XIII съезда РКП(б) «Письмо к съезду» было воспроизведено на основе 4-го собрания сочинений Ленина, т.е. в виде блока текстов. (Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924 года. Стенограф, отчет. М., 1963. С. 687-695).

** Например, имеется такой конверт, направленный Лениным Сталину, с надписью «т. Сталину (под расписку на конверте)». На конверте имеется роспись Сталина (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4795. Л. 1).

*** Среди массы пустых конвертов, хранящихся в фонде секретариата Ленина, может быть, сохраняется и тот, в который было запечатано это письмо. Установить это трудно или невозможно, т.к. многие из них не датированы.

**** В пользу такой трактовки говорят также другие тексты «Завещания» Ленина: диктовки 26, 29 декабря 1922 г., статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше». В последней Ленин писал: «Рабочие, которых мы привлекаем в качестве членов ЦКК. должны быть безупречны, как коммунисты» (Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 347—348, 383—384, 387, 388).

 

ЗАПИСКИ О ГОСПЛАНЕ «О придании законодательных функций Госпалану»

Считается, что 27-29 декабря Ленин продиктовал ряд текстов, позднее объединенных в статью «О придании законодательных функций Госплану», впервые напечатанную в 1956 г. в журнале «Коммунист» (№ 9)³¹. Врачи сообщают, что в эти дни Ленин диктовал и читал. Диктовкой 27 декабря (первая часть текста «О придании законодательных функций Госплану») он «остался неудовлетворенным»³².

В архивном варианте это машинописные тексты, Лениным не подписанные, заверяющих надписей не имеющие. Под каждым из трех текстов имеются лишь делопроизводственные пометы («Продолжение записок...», дата, «Записано М.В.», «Записано Л.Ф.»)³³. Тексты включены в блок, считающийся «Письмом к съезду», и содержанием не отличаются от опубликованных.

Ленин продиктовал их сразу после рассылки Троцким своих писем от 24 и 26 декабря 1922 г., в которых предлагалось объединить Госплан и ВСНХ под руководством одного человека. А Ленин в записках о Госплане предлагал придать Госплану законодательные функции и в этом пойти навстречу Троцкому. Уступка, предложенная Лениным, очень интересна — он предложил пойти навстречу Троцкому в том, в чем тот никаких уступок не требовал. Троцкий требовал предоставить Госплану не законодательные функции, а распорядительные, административные права. Не менее интересно и то, что Ленин тут же заявил, что не может быть никакой уступки Троцкому в вопросе о председательствовании в Госплане «либо особого лица из наших политических вождей, либо председателя Высшего совета народного хозяйства и т.п.» И указал на причину: «Мне кажется, что здесь с вопросом принципиальным слишком тесно переплетается в настоящее время вопрос личный»³⁴. Поэтому заявленная Лениным готовность сделать уступку Троцкому не должна вводить нас в заблуждение. Воспользоваться какой-то мыслью своего противника для того, чтобы усилить свои позиции в борьбе с ним, а не ослабить их, разве это можно назвать сближением политических позиций? Нет, конечно.

Принятая в традиционной историографии версия, что эти тексты были составной частью «Письма к съезду», не кажется убедительной, поскольку она проходит мимо того факта, что поднятые в этих диктовках вопросы стояли в центре дискуссии, набиравшей новую силу накануне XII съезда партии. «Хороша ложка к обеду»! Пройдет съезд, будет принято какое-то решение, изменится ситуация и многие, если не все, эти советы утратят свою политическую актуальность. Игнорируются также реалии той политической борьбы, которая происходила тогда в руководстве партии, и сложившаяся в ней расстановка политических сил.

Выше высказывалась мысль, что первая из этих диктовок (датированная 27 декабря) могла быть письмом. В пользу этого предположения свидетельствует то, что Ленин употребляет в ней следующий оборот: «Мы исходили до сих пор из той точки зрения, что Госплан должен доставлять государству материал критически разработанный, а государственные учреждения должны решать государственные дела»³⁵. Это может быть истолковано не только как указание на официальную позицию, но и как обращение к своему единомышленнику (или своим единомышленникам). Последнее вероятнее, так как ни в партии, ни в ЦК по вопросу о хозяйственном механизме и Госплане не было единства, была дискуссия. Здесь формула «мы исходили» — не к месту. Иное дело, если Ленин обращался к узкому кругу своих единомышленников, которые известны: Сталин, Каменев, Зиновьев. Прежде всего, обращаясь к ним или к кому-нибудь из них (предположительно Сталину, ибо именно ему 27 декабря был направлен от Ленина запечатанный конверт), он с полным основанием мог сказать «мы исходили».

Тема Госплана в дальнейшем не получила разработки в диктовках Ленина. Дискуссию с Троцким по этим вопросам взял на себя Сталин*. Иначе сложилась судьба идеи о реорганизации ЦК, которая прошла красной нитью через все ленинское «Завещание».

* Она нашла отражение в ряде писем, которыми обменялись Троцкий и Сталин, направляя их в ЦК РКП(б).

 

НАЧАЛО РАЗРАБОТКИ ПЛАНА РЕОРГАНИЗАЦИИ РКИ (29 декабря 1922 г.)

В то же время Ленин начал развивать тему реорганизации ЦК, заявленную в письме от 23 декабря 1922 соединив ее с вынашивавшимися прежде идеями реорганизации РКИ. 26 декабря врачи отмечают 15-минутную диктовку. Считается, что в этот день Ленин продиктовал текст об увеличении «числа членов ЦК до количества 50 или даже 100 человек»³⁶. Разработка этой темы была продолжена в диктовке 29 декабря («К отделу об увеличении числа членов ЦК»). В этот день врачи отмечают значительную работу — 40-минутную диктовку и 20-минутное чтение³⁷ (эти занятия, очевидно, были в значительной мере посвящены 2—4-й частям диктовки о Госплане³⁸). Эти диктовки фиксируют самые первые фазы работы над той проблемой, которая определит главное содержание последних ленинских статей, — «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше». Близился XII съезд партии, и это обстоятельство могло стимулировать размышления Ленина над проблемой реорганизации РКИ. Еще 2 ноября 1922 г. он обсуждал эту тему со Сталиным и Каменевым и сформулировал суть своего предложения: «сделать его (т.е. наркомат РКИ. — B.C.) сильным и независимым при сохранении прежних функций»³⁹. Впоследствии эта мысль получила развитие в диктовках 23, 26 и 29 декабря и в статьях о РКИ.

Общая идея сформулирована в письме от 23 декабря 1922 г.: «что касается... увеличения числа членов ЦК, то... такая вещь нужна и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей нашего ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судей партии». В диктовке от 26 декабря Ленин развил эту мысль, предложив расширение состава ЦК произвести за счет нескольких десятков членов партии преимущественно из числа «рядовых рабочих и крестьян», предоставив им право участвовать в работе ЦК и Политбюро, знакомиться со всеми документами ЦК и поручив части их проверку и реорганизацию госаппарата, поскольку прежняя РКИ оказалась не в состоянии решить эту проблему. Благодаря этому, надеялся Ленин, они смогут, во-первых, «придать устойчивость самому ЦК» и приобрести знания и авторитет, необходимый для эффективной работы «над обновлением и улучшением аппарата»⁴⁰.

В диктовке 29 декабря Ленин сформулировал практические предложения относительно сочетания работы опытных специалистов-инспекторов РКИ «и этих новых членов ЦК», а также поставил принципиальный вопрос — о необходимости завершения эволюции РКИ «от особого наркомата к особой функции членов ЦК»⁴¹.

Тесная и многоплановая связь диктовок 26 и 29 декабря с документами, ленинское авторство которых не подлежит сомнению, важно, поскольку архивные варианты их представляют собой машинописные тексты, Лениным не подписанные, в ленинском секретариате и архиве не зарегистрированные. Они имеют только делопроизводственные пометы: «Продолжение записок», дата, «Записано Л.Ф.», «Записано М.В.»⁴². Никаких сведений о работе Ленина над ними ни в «Дневнике» секретарей, ни в их воспоминаниях нет. Врачи сообщают лишь о том, что Ленин в эти дни действительно работал.

По причинам, о которых сейчас можно говорить только предположительно, продолжение работы над этой проблемой было отложено примерно дней на десять. Возможно, требовалось время для ее осмысления. Возможно, Ленин спешил зафиксировать мысли по другой проблеме, работа над которой вылилась в статью «Странички из дневника» и диктовки о кооперации. Снова к проблеме реорганизации ЦК и РКИ он вернулся в середине января 1923 г. В это время он развернул намеченные в декабре идеи в целостный план, изложенный им в статьях «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше».

 

СТАТЬЯ «СТРАНИЧКИ ИЗ ДНЕВНИКА»

История работы Ленина над статьей «Странички из дневника» документирована, пожалуй, лучше других частей «Завещания». Интересные наблюдения над ее текстом и выводы относительно сложной процедуры работы над ней были сделаны СВ. Воронковой⁴³. Но вопросы еще остаются. Не очень ясен вопрос о времени работы Ленина над статьей. Если придерживаться традиционной схемы, то Ленин продиктовал, доработал (подбор материала секретарями, диктовка вставок) и отредактировал эту немаленькую статью за два дня. 31 декабря он, как считается, диктовал другую статью, по национальному вопросу, а 2 января уже завершил работу над «Страничками...»⁴⁴. Если так, то, следовательно, весь процесс занял 2—3 часа медленной диктовки и 2—3 часа чтения. Между тем сохранившиеся варианты статьи говорят о значительном объеме работы, проделанной как минимум в два этапа, между которыми секретари по указанию Ленина занимались подбором и первоначальной обработкой фактического материала. Удлинение срока работы могло произойти только за счет 30 и 31 декабря. Но это сразу же ставит под удар версию о диктовке в эти дни «статьи» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"».

Статья «Странички из дневника» представлена рядом машинописных текстов, ни один из которых Лениным не подписан.

Подпись «Ленин», как и помета «Записано В.М.», машинописные. Когда статья направлялась в редакцию газеты «Правда» для публикации, в ленинском секретариате как документ, исходящий от В.И. Ленина, она не была зарегистрирована. Один из текстов ее, а также газетный вариант статьи зарегистрированы как входящий документ⁴⁵. Имеющиеся тексты фиксируют этапы работы Ленина и секретарей над статьей. Наиболее ранний текст статьи, датированный 2 января, состоит из двух фрагментов. Первый из них в конце (лист 3) имеет машинописную подпись «Ленин» и дату, а также заверительную надпись («М.В.»), сделанную рукой М.В. Володичевой. На листах 4—6 снова идет машинописный текст, завершающийся машинописной же подписью «Ленин» и датой. Эти тексты изначально не имели общей нумерации, она была установлена позднее — при формировании из отдельных диктоюк текста статьи. Данный вариант статьи еще не имеет названия и помечен как «Продолжение записок». Этим он похож на диктовки, входящие в «блок текстов», однако это не дает оснований считать первоначальные наброски будущей статьи «Странички из дневника» составной частью его, так как они не включены в общую для «блока текстов» нумерацию. Очевидно, эти наброски (черновой вариант статьи) являются подлинным (и единственным из доступных или сохранившихся) фрагментом тех записок («нечто вроде дневника»), которые Ленину было разрешено диктовать после совещания Сталина, Каменева и Бухарина с врачами 24 декабря 1922 г. Машинописные тексты других входящих в «блок текстов» (за исключением, возможно, письма от 23 декабря 1922 г.) — копии более позднего происхождения.

Имеется также текст, уже оформленный как статья (он зарегистрирован в ленинском архиве), на котором уже нет пометы «Продолжение записок. 2-го января 23 года», а перед ним рукой написано: «Странички из дневника Статья»⁴⁶. Следовательно, это название появилось на поздней фазе подготовки статьи. Само название ее указывает на то, что она выросла из диктуемых Лениным записок («дневник»). Стадию превращения «записок», посвященных анализу статистики о грамотности населения России*, в статью фиксируют многочисленные следы творческой работы (редакционная правка, запись пожеланий Ленина относительно дальнейшей работы над текстом)⁴⁷.

К сказанному добавим, что хотя статья и не подписана Лениным, но сомневаться в его авторстве нет никаких оснований, так как она была опубликована 4 января — в то время, когда Ленин был работоспособен и о публикации без его согласия какой-нибудь его статьи в газете «Правда» не могло быть и речи.

Статья «Странички из дневника» отметила важный рубеж в работе Ленина: улучшение состояния здоровья позволило ему перейти от беглых диктовок предыдущего периода к относительно систематической работе над проблемами, поставленными в более ранних «записках». Очевидно, Ленин сначала намеревался продолжить разработку поднятых в статье «Странички из дневника» некоторых общих вопросов строительства социализма. На это указывает то, что в заключительной части ее содержатся положения, которые перекликаются с проблематикой следующей диктовки Ленина, посвященной вопросам кооперации. Намечая задачи партии в деревне в данный момент, Ленин считал, что начать «следует с того, чтобы установить общение между городом и деревней, отнюдь не задаваясь предвзятой целью внедрить в деревню коммунизм. Такая цель не может быть сейчас достигнута. Такая цель несвоевременна. Постановка такой цели принесет вред делу вместо пользы». Отметив недостаточность помощи деревне со стороны государства, он ставит задачу поиска действенных форм отношений между городом и деревней⁴⁸ и связывает с ее решением успехи в деле социалистического строительства в деревне: «Мы только тогда начнем двигаться вперед... когда подвергнем изучению этот вопрос, будем основывать всевозможные объединения рабочих», нацеленные на установление прочных связей с деревней⁴⁹. Кооперация, как известно, была в это время одной из основных форм экономической смычки города и деревни. Такая постановка вопроса выводила Ленина на проблему следующей диктовки, посвященной кооперации. Через проблематику «культурной революции» эта статья связана не только с диктовками, посвященными кооперации, но и последовавшими за ними, известными как статьи «О нашей революции»⁵⁰.

* Известно, что Ленин в 1921—1922 гг. много занимался вопросами статистики. В тот период он интересовался также статистикой переписи госслужащих. (Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 392-393, 467-469, 556).

 

«СТАТЬЯ» «О КООПЕРАЦИИ»

Интерес к кооперации у Ленина был давний. После перехода к НЭПу он много работал над ее развитием, рассматривая ее как форму государственного капитализма. В ноябре 1922 г. в процессе работы над бюджетом страны на 1923 г. и подготовкой обсуждения вопроса о финансировании кооперации председатель Правления Центросоюза Л.М. Хинчук посчитал, что интересы кооперации в нем не получили должного отражения и 14 ноября направил Ленину «Заключение» по вопросам кредитования и налогообложения кооперации. В нем указывалось на недостаточное выделение кредитов на 1923 г., а также на необходимость установления для кооперации льготного налогообложения⁵¹. 18 ноября в Финкомитете* состоялось обсуждение вопроса «О финансировании Центросоюза», результатами которого Хинчук опять остался недоволен. 21 ноября он написал Ленину письмо с просьбой о помощи, поскольку в последнем решении Финкомитета он видел «новое неожиданное» «препятствие» на пути работы кооперации⁵². Ленин был знаком с этими документами Хинчука. Вот та ситуация, в которой Ленин решил поделиться своими соображениями и конкретными предложениями по вопросам развития кооперации. В декабре 1922 г. он планировал затронуть эту проблему в своем выступлении на X Всероссийском съезде Советов («Центросоюз: его особое значение»)⁵³, но болезнь не позволила сделать это. В январе 1923 г. по просьбе Ленина ему были подобраны и присланы книги по кооперации⁵⁴, и он приступил к диктовке «записок», в которых признал основные требования Центросоюза правильным как с точки зрения решения актуальных экономических и политических задач, так и с точки зрения перспектив социалистической революции и предложил пойти им навстречу⁵⁵.

Согласно традиционной версии, Ленин работал над проблемами кооперации 4 и 6 января. «Дневник» секретарей записей за 4 января не имеет, а врачи сообщают о диктовке и чтении 4 и 5 января⁵⁶. О работе Ленина 5 января «Дневник» секретарей сообщает только то, что он затребовал список книг и книгу для чтения⁵⁷. Врачи умалчивают о какой бы то ни было работе 6 января⁵⁸, а секретарская запись на второй части текста «О кооперации» и две записки Володичевой говорят о том, что Ленин продиктовал этот текст именно 6-го⁵⁹. Это ставит перед историками непростой вопрос о времени диктовки.

Открытым остается и вопрос о том, кто записывал диктовки Ленина о кооперации. Запись 4 января завершается пометой: «записано Л. Фотиевой», однако все делопроизводственные документы, связанные с работой Ленина над статьей, написаны Володичевой.

Записи диктовок представляют собой машинописные тексты, Лениным не подписанные, не имеющие никаких следов работы над ними и не зарегистрированные в ленинском секретариате и архиве⁶⁰. На обоих текстах имеются очень интересные пометы. Текстам диктовок 4 и 6 января предшествуют надписи, говорящие о том, что это 1-й и 2-й варианты записок («статьи»). О том же говорит и записка (сделанная рукой М.В. Володичевой — ?): «2 варианта о кооперации, написанные — один 4-го января, другой — 6-го янв[аря] [19]23 г.»⁶¹. Следовательно, второй вариант (вторая «часть» «статьи») не является «продолжением» первого, и обе они не являются продолжением прежних диктовок. Хотя по содержанию опубликованный вариант текста «О кооперации» ничем не отличается от архивного варианта⁶², из-за того, что при публикации текста эти пометы были опущены, подлинный характер этих диктовок был искажен и читателям навязано неверное представление о них. Никакой статьи «О кооперации» не было, а были две попытки разработать эту проблему, оставившие после себя два не удовлетворивших Ленина текста.

Уже самый факт диктовки второго варианта указывает на неудовлетворенность первым. Очевидно, именно поэтому Ленин начал диктовать второй вариант. Но и им он остался недоволен. Об этом говорит хранящаяся в деле записка. Ее содержание представляет для исследователей ленинского политического и теоретического наследия огромный интерес: «Ни один вариант неудовлетворителен, ибо оба содержат в себе часть неверно формулированных] положений, неверных теоретически и обе требуют т[аким] обр[азом] переделки. 7/1—23»⁶³. Что именно не удовлетворяло Ленина? В одном из следующих параграфов мы попытаемся дать ответ на этот вопрос.

По причинам, о которых можно только догадываться, работа над этими текстами не была доведена до стадии статьи. Точно неизвестно, кто и почему решил представить тексты диктовок о кооперации в качестве статьи. Известно только, что в мае 1923 г. Крупская принесла в ЦК партии текст диктовок (неизвестно, как они выглядели). Неизвестно и то, было ли доведено мнение Ленина о несовершенстве этих вариантов текста до Политбюро или редакции «Правды» при передаче «статьи». 24 мая Политбюро приняло решение: «Признать необходимым быстрейшее напечатание статей Владимира Ильича, переданных Надеждой Константиновной, с означенной на них датой»⁶⁴. Последнее указание — о дате — позволяет предположить, что вопрос о времени работы Ленина над текстами о кооперации почему-то привлек особое внимание членов Политбюро и, очевидно, специально обсуждался ими. Свое название — «О кооперации» — эти диктовки получили в редакции «Правды» при их публикации 26 и 27 мая 1923 г. В опубликованном тексте два варианта «записки» обозначены римскими цифрами.

В конце статьи «О кооперации» Ленин ставит те проблемы, которые связывают ее с последующими «записками» по поводу воспоминаний Н. Суханова (опубликованы под названием «О нашей революции (по поводу записок Н. Суханова)»): реформа госаппарата и культурная революция). «Нам наши противники не раз говорили, что мы предпринимаем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошибались в том, что мы начали не с того конца по теории (всяких педантов), и что у нас политический и социальный переворот оказался предшественником... культурному перевороту»⁶⁵. Таким образом, записки «О кооперации», являющиеся как бы продолжением статьи «Странички из дневника», в свою очередь выступают в качестве связующего звена между этой статьей и записками по поводу воспоминаний Суханова.

* Заместители В.И. Ленина как председателя СТО РСФСР плюс наркомфин

 

«СТАТЬЯ» «О НАШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ (по поводу записок Н. Суханова)»

Традиционно считается, что Ленин работал над ней 16 и 17 января. Основанием для этого служат даты самих текстов. Врачи отмечают в эти дни чтение и диктовку, но не сообщают о ее продолжительности и, как обычно, не раскрывают содержания⁶⁶. Секретари не дают никакой информации о работе над текстом «О нашей революции». Таким образом, и в отношении этой диктовки у нас нет надежных свидетельств работы Ленина над ней в эти дни, хотя также нет ничего, что ставило бы эту работу под сомнение.

Архивный вариант «статьи» «О нашей революции» представляет собой машинописный текст, Лениным не подписанный, без заглавия, со следами правки чьей-то рукой (ясно, что не ленинской)*. Правка незначительная и не может быть оценена как серьезная работа над текстом. Подписи секретаря, производившего записи («Записано В.М.»), исполнены на пишущей машинке. В оригинале отсутствуют римские цифры («I» и «II»), разделяющие текст в публикации. Последнее обстоятельство указывает, что «статья» «О нашей революции», как и «статья» «О кооперации», в реальности представляет собой два наброска, связанные одной тематикой не только между собой, но и с диктовками о кооперации. Это дает дополнительные основания для предположения, что тексты, объединенные в статью «О нашей революции», представляют собой продолжение работы над проблемами, на которые Ленин вышел в диктовках, посвященных кооперации.

Наличие внутренней органической связи между «Страничками из дневника» и «статьями» «О кооперации» и «О нашей революции», а также между ними и другими ленинскими работами, отсутствие необъяснимых противоречий с информацией врачей о работе Ленина дают основания считать эти тексты принадлежащими Владимиру Ильичу, несмотря на отсутствие на них подписи Ленина и их регистрации в ленинском секретариате. Тот факт, что Крупская передала ее в Политбюро вместе с текстами о кооперации и тогда же было решено опубликовать их⁶⁷, также, возможно, указывает на то, что Крупская и Политбюро воспринимали их как комплекс текстов, возникших в органической связи друг с другом и условно разделенных по формальному признаку (на основании проблем, заявленных Лениным в начале текстов).

В «статье» «О нашей революции» ряд фундаментальных проблем революции, поставленных в диктовках о кооперации, получил дальнейшее развитие, но уже под иным углом зрения. В ней он развивает свою аргументацию о путях, способах, методах строительства социализма в условиях капиталистического окружения и о перспективах социалистической революции в России. Ленин обосновывает закономерность социалистической революции в России как бы от противного: события заставили большевиков взять власть раньше, чем думали. Это обстоятельство затрудняет ход революции и решение стоящих перед советской властью задач. Разработан ряд принципиально важных положений. Тем не менее сам Ленин не дал распоряжения относительно публикации этих записок. Почему? Может быть, он был чем-то неудовлетворен? Возможно, он не успел завершить работу над этой проблемой, поскольку нашел решение политически более актуальной и более важной практической задачи — реорганизации центральных органов партии и наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), которой он отдал свои последние силы.

* О работе Ленина над текстом могут свидетельствовать отверстия от дырокола над верхней строкой текста, что служит подтверждением рассказа Володичевой о том, что «экземпляры для В.И. Ленина делались на папке, прикреплялись к ней на шнурке для более удобного пользования». (Ленин В.И. Поли, собр. соч. Т. 45. С. 593).

 

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ СТАТЬИ ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С РАБКРИНОМ

Работу над этими проблемами Ленин не приостанавливал и время от времени возвращался к ней в середине января. 9 января 1923 г.* он продиктовал «План статьи "Что нам делать с Рабкрином »⁶⁸. В архивном варианте он представляет собой машинописный текст без каких-либо подписей, помет и следов регистрации. В нем нашли отражение идеи, сформулированные в диктовках 26 и 29 декабря 1922 г. Так, в нем закреплено положение о необходимости уменьшить влияние личного момента в работе ЦК. Вместе с тем прослеживается развитие прежних идей. В пункте 13 сформулировано положение о том, что новые члены ЦК отдаются под опеку Секретариату ЦК (а не ставятся над Политбюро и ЦК), которому вменяется в обязанность «организация обучения новых членов ЦК всем деталям управления»⁶⁹. Этим же днем датирован первый фрагмент текста статьи, получившей название «Что нам делать с Рабкрином?»⁷⁰ Но «Дневник» врачей молчит о работе. Возможно, дата на тексте фиксирует не время диктовки, а время ее перепечатки.

Последующие дни были тяжелыми для Ленина, и, видимо, поэтому он вынужден был прервать работу над статьей до 13-го, когда, несмотря на плохое самочувствие и настроение, сумел возобновить работу (дважды диктовал и читал)⁷¹. Можно предположить, что затем Л.А. Фотиева свела три фрагмента в один текст. На это указывают архивные варианты этой статьи, представляющие собой машинописные тексты без подписи, без заверительной записи секретаря. На первой части статьи на пишущей машинке напечатано: «Ленин» и дата «9-го января», а также — «Записано М.В.». Записи двух последующих фрагментов ее текста имеют пометы: «13-го января 23 года» и «Записано Л.Ф.»⁷². Имеется второй вариант статьи «Что нам делать с рабкрином?», в котором все три указанные выше текста объединены в один, датированный 13 января. Листы его склеены, в тексте имеются правка и рабочие пометы, сделанные не Лениным⁷³, которые фиксируют процесс работы над статьей.

Известно, что этот вариант Ленину не понравился. 14 и 15 января были нерабочими днями, возобновив работу⁷⁴, 16 и 17 января Ленин диктовал «записку» по поводу воспоминаний Суханова («О нашей революции»). Возможно, переключение на другую тему было связано с тем, что нужного решения проблема реорганизации ЦК партии никак найти не удавалось и Ленин был недоволен тем, что получалось. Возможно, именно поэтому в следующие дни он снова обратился к проблематике реорганизации высших партийных органов и РКИ.

* Дата «9 янв», проставленная рукой Крупской (РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24055. Л. 1.

 

СТАТЬЯ «КАК НАМ РЕОРГАНИЗОВАТЬ РАБКРИН» (19-23января 1923 г.)

Ничего конкретного о том, как протекала работа над этой статьей, неизвестно. 17 января 1923 г. Ленин просил врачей разрешить ему чтение газет, но получил отказ, а на следующий день он что-то читал. С 19 января наступил период напряженной работы при удовлетворительном состоянии здоровья. 19—21 января врачи фиксируют длительные диктовки и чтение. 22 января секретари и врачи сообщают об окончании работы над «статьей», а также об удовлетворении проделанной работой, которая поначалу «не клеилась»⁷⁵. Отметим, что для врачей фиксация отношения Ленина к продиктованным текстам не характерна. 23 января заслуживает особого внимания. Секретари уверяют, что Ленин читал статью о Рабкрине и отдал распоряжение о внесении последних изменений и передаче текста М.И. Ульяновой для газеты «Правда». Врачи же говорят не только о чтении, но и о 45-минутной диктовке⁷⁶. 24 января Ленин не работал с секретарями, а 25-го статья уже была отправлена для публикации.

Таким образом, время завершения работы Ленина над этой статьей (22 или 23 января) остается недостаточно проясненным. Если учесть, что записи секретарей не являются дневниковыми, то предпочтение следует отдать записям врачей. Кроме того, поскольку среди текстов статьи имеются датированные 23-м января, можно предположить, что работа над статьей «Как нам реорганизовать Рабкрин» была завершена 23 января в ходе длительной (45 минут) диктовки. Этот факт имеет важное значение для анализа хранящихся в архиве различных вариантов этой статьи.

Окончательный вариант статьи представлен четырьмя машинописными экземплярами⁷⁷*. Все они датированы 23 января 1923 г.; дата — машинописная, исполнена одновременно с текстом статьи. Один из них зарегистрирован при поступлении в архив Ленина 10 марта 1923 г. (д. № 42, б/№)⁷⁸. На каждом из них перед текстом статьи напечатано: «Опубликовано в "Правде" 25.1.23 г. в № 16». Один из них (второй) имеет в верхнем поле отверстия, сделанные дыроколом, благодаря которым листы с помощью тесьмы крепились к специальной папке, чтобы Ленину было удобнее работать⁷⁹. Это обстоятельство указывает на то, что данный экземпляр был отпечатан до того, как статья была отправлена Лениным для публикации, и что он знакомился с этим текстом. Об этом же говорит и хранящаяся вместе с этой статьей записка, которую Володичева написала для М.И. Ульяновой: «Просьба предупредить Владимира Ильича, что вся статья прикреплена к одной папке с начала до конца»⁸⁰.

Имеются также два экземпляра гранок этой статьи⁸¹** и два экземпляра вырезок из газеты (Правда, 25 января 1923 г.) со статьей «Как нам реорганизовать Рабкрин» (полосы газетных листов с текстом наклеены на листы бумаги). Один газетный вариант статьи также имеет на верхнем поле отверстия от дырокола⁸², что позволяет предполагать, что Ленин читал их.

Говоря об этой статье, нельзя обойти молчанием предпоследний абзац, в котором содержится тезис о генсеке, имеющий принципиальное значение как для понимания хода ленинской мысли и предмета его озабоченности, так и для исследования всего комплекса последних писем и статей Ленина. Поэтому мы остановимся на нем подробнее. В Полном собрании сочинений В.И. Ленина этот фрагмент выглядит так: «члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании  Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, «невзирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК (выделено нами. — B.C.), не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел»⁸³. В традиционной историографии тезис о генсеке трактуется как направленный против Сталина, поскольку он хорошо согласуется с критическими замечаниями в его адрес, имеющимися в «Письме к съезду», в «статье» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» и в письмах к Троцкому, а также к Мдивани и др. от 5 и 6 марта 1923 г. Объективно этот тезис играет важную роль в системе аргументации ленинского авторства «Письма к съезду».

Однако ни в одном из текстов статьи, хранящихся в деле 23543, нет тезиса о генсеке, т.е. указания на исходящую от него опасности. Во всех машинописных вариантах текста (датированы 23-м января) данное предложение выглядит так: «...чтобы ничей авторитет не мог помешать им сделать запрос»⁸⁴ и далее по тексту . Слов «ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК» в ленинском тексте нет! Точно также выглядит эта фраза в гранках⁸⁵, с которыми работал Ленин. Нет его и в газетном тексте статьи («Правда», 25 января 1923 г.), с которым Ленин тоже был знаком⁸⁶. Неизвестно, чтобы Ленин или кто-нибудь из посвященных, в том числе и Крупская, протестовал против искажения статьи. Н. Осинский прямо заявлял, что текст статьи был опубликован без изменений⁸⁷. Следовательно, от Ленина в редакцию «Правды» и в Политбюро текст поступил без упоминания о генсеке. Не было тезиса о генсеке и в первоначальном варианте статьи — «Что нам делать с Рабкрином»⁸⁸. Отсутствовал он и во 2-м, в 3-м, в 4-м изданиях собраний сочинений В.И. Ленина. Тезиса о генсеке в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» до конца 1950-х годов не было!!! Он «вдруг» появился в начале 1960-х годов в Полном собрании сочинений В.И. Ленина, размножившись вслед за этим в массе других публикаций последующих десятилетий, сделанных на его основе⁸⁹.

Историки, обращавшиеся к этой проблеме, приходили к выводу, что ленинское предупреждение об опасности, исходящей от генсека, при публикации статьи было изъято, и в этом усматривают политический интерес Сталина, опасавшегося ленинской критики в свой адрес. Именно он представлялся виноватым в искажении ленинской мысли и нарушении его воли⁹⁰. Такое объяснение игнорирует тот факт, что Ленин знакомился (или по крайней мере мог ознакомиться) с гранками и газетным вариантом статьи и не выразил протеста против искажения статьи. Что касается политической заинтересованности в искажении ленинского текста, то она вполне просматривается у организаторов кампании критики «культа личности» Сталина: тезис о генсеке придавал статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» антисталинскую направленность и, следовательно, заставлял авторитет Ленина работать на успех их предприятия.

Имеет ли тезис о генсеке опору в ленинских документах? Мы попробуем ответить на этот вопрос. Кроме архивного дела (№ 23543), в котором хранятся тексты статьи, о которых речь шла выше, оказывается, имеется еще одно (№ 24821), в котором хранятся три текста статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин⁹¹. Все они отличаются от вариантов статей, находящихся в деле № 23543 тем, что в них имеется тезис о генсеке. При этом они различаются, во-первых, датировкой и, во-вторых, различным способом включения в текст тезиса о генсеке. Два (л. 1—5, 5—10) датированы 22 января, третий (л. 11—15) — 23 января. Этот последний имеет на первом листе машинописную помету об опубликовании статьи в газете «Правда» 25 января и в основе не отличается от текстов, датированных 23 января, хранящихся в деле № 23543. Поэтому можно говорить о существовании двух вариантах текста статьи, содержащих тезис о генсеке.

В текстах, датированных 22 января, слова о генсеке машинописные, т.е. являются неотъемлемой частью статьи, а в тексте, датированном 23 января, их нет, однако в нем имеется рукописная вставка: после слов «ничей авторитет» над строкой четким почерком мелкими буквами написано: «ни генсека, никого-либо», а на левом поле перед началом той же строки расположена надпись, которая, судя по всему, является продолжением предыдущей (первая часть ее прочитывается с трудом) и может понята так: «из др. чл. ЦК». Вся вставка выглядит так: «ни генсека, ни кого-либо из др[угих] чл[енов] ЦК»⁹².

Один из текстов, датированных 22 января, в левом верхнем углу на первом листе имеет рукописную помету: «Без поправок, внесенных в две правд, (выделенное курсивом слово прочитывается с трудом. — B.C.) копии»⁹³. Запись, судя по почерку и характерной подписи, сделана М.В. Володичевой. Второй экземпляр, датированный 22 января, отпечатан на другой пишущей машинке (крупный шрифт) и основным содержанием машинописного текста не отличается от первого. Можно предположить, что тексты, датированные 22 января, представляют собой первоначальный вариант. Но в этом случае придется признать, что Ленин отказался от этого тезиса и снял его на следующий день, не озаботился вернуть его на стадии подготовки статьи к печати. Следовательно, включать его в ленинскую статью нет никаких оснований. Получается так, что кто-то ленинский текст решил подправить и опять вписать в него тезис о генсеке? Возможно. Но с не меньшим основанием можно предположить, что кто-то решил «подправить» Ленина, а потом были отпечатаны тексты, помеченные более ранним числом. Возможно, тогда же появилась запись в «Дневнике дежурных секретарей» об окончании работы над статьей 22 января, находящаяся в определенном противоречии с записями врачей. Поэтому есть основания для сомнений в том, что тексты, датированные 22 января, действительно предшествовали текстам, датированным 23 января, например, тому, в которой неизвестный редактор решил включить тезис о генсеке. И другим, хранящимся в деле 23543.

В текстах статьи, хранящихся в этом деле (№ 24821), имеется еще ряд других разночтений, как малозначимых, так и относящихся к принципиально важным вопросам. Сами по себе они не имеют серьезного значения, так как могут быть отнесены за счет ошибок машинистки, однако взятые вместе, они усиливают сомнения в том, что тексты, датированные 22 января, были созданы ранее текстов, датированных 23 января и опубликованных в «Правде». В одном из текстов, хранящихся в деле 24821, во фразу: «в нашем социалистическом строе не заложены с необходимостью основания неизбежности (курсив наш. — B.C.) такого раскола», вставлено выделенное курсивом слово «неизбежности»⁹⁴. В вариантах текста, датированных 22 января, слово «неизбежности» имеется, зато пропущено следующее за ним слово «такого»⁹⁵, которое есть во всех текстах, хранящихся в деле 23543 и в ранних публикациях. Выделенное курсивом слово «неизбежности» вошло в текст, опубликованный в Полном собрании сочинений В.И. Ленина⁹⁶, но его нет в гранках статьи и в первой газетной публикации. И опять перед нами разночтение текста статьи, хранящегося в деле 23543, с публикацией в Полном собрании сочинений. Времени внесения в текст статьи этих поправок мы не знаем. Во всяком случае нет достаточных оснований относить их на счет Ленина.

Тексты, хранящихся в деле 24821, заметно отличаются от текстов дела 23543 тем, что в них имеется значительное количество опечаток и пропущенных слов, кем-то исправленных. Их характер таков, что не позволяет видеть в них более ранние  по происхождению тексты статьи, исправленные на следующем этапе работы. С большим основанием можно предположить, что они были созданы значительно позднее, а их дефекты являются либо результатом небрежной работы машинисток, либо преднамеренного создания таких текстов, рукописная правка которых могла создать впечатление редакторской работы Ленина над текстом статьи, в которой имеется указание на опасность, исходящую от генсека.

Все это не позволяет тексты статьи, датированные 22 января и содержащие тезис о генсеке, рассматривать в качестве варианта, предшествующего текстам, датированным 23 января, гранкам и газетному варианту статьи.

Этот вывод получает подтверждение в истории появления текстов, содержащих тезис о генсеке, и формирования архивного дела, в котором они хранятся. Как следует из материалов («дело: «Внутренняя переписка». XVII. Л. 234), связанных с комплектованием РГАСПИ (бывший Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС) четыре тексты статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин», составившие дело 24821, были обнаружены работниками «копийной группы» осенью 1949 г. в ходе обработки копий. 15 октября 1949 г. работники этой группы направили на имя заведующей секцией документов В.И. Ленина докладную записку, в которой, в частности, говорилось: «Среди них находится экземпляр с карандашными правками (сделанными рукой секретаря), с которого перепечатывался экземпляр, хранящийся в сейфе***, и две последующие копии этой же закладки (среди последних экземпляр со штампом "Архив Ленина"). Есть экземпляр со штампом "секретно"**** и с правкой на л. 2 (чья это правка — вопрос, который необходимо исследовать)».

Время и обстоятельства происхождения этих экземпляров, автор правки и время ее внесения в тексты остаются неизвестными, поэтому этим вариантам статьи не может быть отдано первенство перед текстами статьи, хранящимися в деле 23543, с которыми, судя по всему, работал Ленин и которые лежали в основе всех первых публикаций ее. Издатели Полного собрания сочинений Ленина, видимо, использовали эти обнаруженные в 1949 г. копии неизвестного происхождения для «исправления» ленинского текста вставкой о генсеке.

Материал по истории создания этой статьи фиксирует разные стадии работы над ней, а также органическую связь ее с ленинскими документами предыдущего периода. Эти обстоятельства, а также время ее публикации — в период сохранения Лениным работоспособности — и факт знакомства его с газетным текстом служат достаточным основанием для признания ленинского авторства ее. Того варианта, в котором нет предупреждения об опасности, исходящей для ЦКК от генерального секретаря ЦК РКП(б).

* Первый (л. 1—5) и третий (л. 11 — 15) отпечатаны в один прием (одна закладка бумаги), второй (л. 6—10) и четвертый (л. 16—20) — разные закладки. Судя по имеющимся пометам, существует еще один экземпляр статьи, пока что не доступный исследователям.

** Возможно, именно они были принесены в Политбюро и на их основе решался вопрос о публикации статьи. На такую возможность указывает Куйбышев, утверждавший, что при обсуждении статьи о РКИ накануне начала заседания Политбюро «оттиск статьи Ильича ходил из рук в руки» (Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 189). Термин «оттиск» скорее указывает на гранки, а не на машинописный текст.

*** Речь, видимо, идет о варианте, датированном 22 января, имеющим соответствующую надпись, сделанную рукой Володичевой (Д. 24821. Л. 1—5).

**** Речь идет о варианте статьи, ныне хранящемся в деле 24821 (Л. 6—10).

 

СТАТЬЯ «ЛУЧШЕ МЕНЬШЕ, ДА ЛУЧШЕ» (конец января - начало марта 1923 г.)

В истории создания этой последней ленинской статьи много неясного. Показателен уже тот факт, что статья «Лучше  меньше, да лучше» является единственным текстом ленинского «Завещания», который не имеет комментария в Полном собрании сочинений В.И. Ленина. Точно неизвестно, ни когда началась работа над ней, ни когда она завершилась. Молчат об этом Крупская и Ульянова, ничего внятного не сообщают и врачи. Лишь «Дневник дежурных секретарей» дает очень скудную информацию. С 24 января по 1 февраля Ленин работал с секретарями, иногда читал, но не диктовал⁹⁷. 2 февраля секретари первый раз фиксируют работу над ней (диктовка и чтение). Упоминания о ней имеются в записях за 4, 6, 7, 9 и 10 февраля⁹⁸.

Из них можно сделать вывод, что 9 февраля уже имелся первоначальный текст статьи. Однако никакой информации «со стороны», подтверждающий ее существование в это время, не имеется. Более того, записи врачей часто противоречат рассказам секретарей в вопросе работы Ленина в эти дни, либо отрицая ее, либо описывая совершенно иначе обстоятельства и время работы⁹⁹. После перерыва в работе в середине февраля из-за ухудшения состояния здоровья с 18 февраля Ленин возобновил работу над каким-то текстом (возможно, над статьей «Лучше меньше, да лучше») и провел беседы с Л.А. Фотиевой. Диктовка и чтение отмечены врачами 22—25-го. 26-го при плохом самочувствии, настроении и затруднениях речи он ограничился чтением. 3 марта врачи записали: «Начал читать корректуру своей новой статьи, но, прочтя 2 страницы, сказал, что устал и больше читать не может»¹⁰⁰. 4 марта статья была уже опубликована.

Оригинал статьи представляет собой машинописный текст. Сохраняются четыре машинописных экземпляра (два из которых отпечатаны в одну закладку, о чем свидетельствуют особенности расположения текста), Лениным не подписанные и не имеющие следов работы над ним. Указание на секретаря, записывавшего текст, отсутствует¹⁰¹. Один экземпляр зарегистрирован при поступлении в архив, другой имеет отверстия от дырокола¹⁰² — очевидно, он был подготовлен для работы Ленина с ним, и, возможно, какая-то работа имела место (на это могут указывать записи дежурных врачей)¹⁰³. Имеется также газетный вариант статьи — вырезанные колонки текста, наклеенные на листы бумаги¹⁰⁴.

Работа над статьей зафиксирована в документах делопроизводства маленькой запиской, хранящейся в деле с ее текстами. Записка («для архива») адресована «Наде», подписана одним инициалом «В»¹⁰⁵. Можно предположить, что ее автор — Володичева. Вряд ли она могла так обращаться к Крупской. Единственная Надя, работавшая в секретариате Ленина, была жена Сталина — Н.С. Аллилуева. Отсюда возможен вывод — Аллилуева работала в ленинском секретариате в период диктовки Лениным текстов «Завещания». Кроме того, неизбежен вопрос: почему после 23 декабря 1922 г. она не вела «Дневник дежурных секретарей»?

Несмотря на ограниченность документальной базы и некоторую противоречивость источников, свидетельствующих о работе Ленина над статьей «Лучше меньше, да лучше», нет оснований для сомнений в ленинском авторстве ее. Очевидна связь изложенных в ней идей и предложений с прежними ленинскими наработками по этой проблеме. На это обратил внимание еще Сталин, заявивший в организационном отчете ЦК XII съезду партии, что «многим показалась идея, развитая тов. Лениным в двух статьях, совершенно новой. По-моему, та идея, которая развита в этих статьях, сверлила мозг Владимира Ильича еще в прошлом году. Вы помните, должно быть, его политический отчет в прошлом году. Он говорил о том, что политика наша верна, но аппарат фальшивит... Получится то, что хотя мы и у руля, но машина не будет подчиняться. Выйдет крах. Вот те мысли, которые еще в прошлом году тов. Ленин развивал, и которые только в этом году оформил в стройную систему реорганизации ЦКК и РКИ в том смысле, чтобы реорганизованный ревизионный аппарат, превратился в рычаг для перестройки всех составных частей машины... В этом суть предложения тов. Ленина»*. Факт публикации статьи в то время, когда Ленин еще сохранял работоспособность и никто не знал, что до рокового, третьего инсульта, прекратившего всякую деятельность В.И. Ленина, остались считанные дни, по нашему мнению, снимают любые сомнения относительно ленинского авторства.

* Делегат Бумажный также высказывал мнение, что проблемы, поднятые Лениным в статьях о РКИ и «Лучше меньше...», являются продолжением его разработок, которые им велись с 21-го года, в том числе на XI съезде партии, в выступлениях на IV конгрессе Коминтерна, в Моссовете и др. Поэтому нет оснований считать статью о РКИ «чем-то вроде разорвавшейся бомбы», как казалось до появления статьи «Лучше меньше, да лучше» (Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф, отчет. 17—25 апреля 1923 г. М., 1923. С. 96). Это верно.

 

§ 2. ТЕКСТЫ «ЗАВЕЩАНИЯ», ВЫЗЫВАЮЩИЕ СОМНЕНИЕ В ЛЕНИНСКОМ АВТОРСТВЕ

В данном параграфе речь пойдет о «Письме к съезду» (диктовки

25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г.) и записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» (диктовки 30—31 декабря 1922 г.).

Традиционно считается, что «Письмо к съезду» создано раньше записок по национальному вопросу, поэтому, казалось бы, естественно было рассмотреть сначала вопрос о письме, а затем о записках. На самом деле время создания и того, и другого документа достоверно неизвестно. Зато известно, что сначала в политический обиход были введены эти записки, поэтому с них мы и начнем изучение текстов этих документов.

 

ЗАПИСКИ «К ВОПРОСУ О НАЦИОНАЛЬНОСТЯХ ИЛИ ОБ «АВТОНОМИЗАЦИИ"»

Хранящийся в архиве вариант записок представляет собой машинописный текст, Лениным не подписанный; не зарегистрированный в ленинском секретариате и архиве. По содержанию он ничем не отличается от опубликованного в Полном собрании сочинений Ленина¹⁰⁶. По этим признакам записки практически ничем не отличаются от большинства других текстов последних ленинских работ.

Согласно историографической традиции, Ленин диктовал их 30 и 31 декабря 1922 г. Основой для этого суждения служат даты, проставленные в тексте. «Дневник» секретарей записей за эти дни не имеет*. Дежурный врач 30 декабря фиксирует 40-минутное чтение и 30-минутную диктовку (в два приема). Первой диктовкой Ленин остался доволен, а второй нет, и это расстроило его. 31 декабря у Ленина отмечено небывало скверное настроение днем и улучшение его вечером. Он диктовал и читал надиктованное, результатами работы был удовлетворен¹⁰⁷. Как было показано выше, можно предположить, что в эти дни диктовалась статья «Странички из дневника». На роль свидетелей работы Ленина именно над этой «статьей» претендуют Фотиева, Володичева и Гляссер, однако сообщаемая ими информация неконкретна и противоречива. Более всего настораживает то, что все они противоречат и сами себе, и друг другу, и все вместе — традиционной версии создания этого текста.

Первый официальный документ, фиксирующий существование записок «К вопросу о национальностях...» — письмо Л.А. Фотиевой от 16 апреля 1923 г., в котором она информировала ЦК партии о ее существовании. И сразу же противоречие: дважды (следовательно, это не оговорка) повторено утверждение, что этот текст был продиктован Лениным 31 декабря. О работе Ленина над ним 30 декабря ничего не сказано¹⁰⁸. Ей противоречит Троцкий, который в октябре 1923 г. также писал, что получил текст, датированный именно 30 декабря¹⁰⁹. Конечно, можно предположить, что это просто ошибка. Но ведь у него была копия статьи, где одна часть датирована 30 декабря, а две другие — 31-м. Всего же в ней дата 30 декабря проставлена 2 раза, а 31 декабря — 4 раза. Если поверить Фотиевой и Троцкому, то получается, что Троцкий получил не тот текст, что направляли ему секретари Ленина. Но и это еще не все. Троцкий в марте 1923 г. якобы снял с этих двух частей копию, а потом — в середине апреля — копию с этой копии направил в ЦК партии. В ЦК РКП(б) от него поступили тексты, датированные уже и 30, и 31 декабря. Можно, конечно, предположить, что эту часть (диктовку 30 декабря) ему передали позднее, но предположение останется необоснованным, так как ни Троцкий, ни секретари Ленина ничего не сообщают об этом.

Дальше — больше. Фотиева в письме Сталину от 16 апреля 1923 г. сообщала, что «статья» (записки) была Лениным написана: «Прилагаемая статья Ленина была написана им 31/ХII — 22 г.» (выделено нами. — В. С.)¹¹⁰. А в письме Каменеву, написанному в тот же день, она уверяет, что эта статья была Лениным «продиктована»¹¹¹. Как понять забывчивость в отношении времени и способа создания этого текста, который находился у Фотиевой в руках, если на нем трижды помечено: «Записано М.В.»?¹¹² Неужели Фотиева — секретарь Ленина — забыла, что с 15 декабря Ленин не мог разборчиво писать и стал диктовать ей. Забыла, что с конца декабря у Ленина был паралич правой руки, а левой в это время он с большим трудом мог выводить лишь отдельные буквы. Если Фотиева это забыла, то чего стоит вся сообщаемая ею информация?.

Предположения, что дело не в ошибке Фотиевой, а в чем-то другом, находят подкрепление в заявлениях Гляссер и Троцкого, также утверждавших, что Ленин не диктовал, а писал эту «статью» (записки). Гляссер 11 января 1924 г. писала Бухарину: «Вл. Ил. свою статью по нацвопросу написал (курсив наш. — B.C.) раньше...»**. На этом она не останавливается и идет дальше, заявляя, что письмо Троцкому от 5 марта 1923 г. Ленин тоже писал: «Вл. Ил. написал ему записку»¹¹³. Картину общей путаницы дополняет Троцкий, утверждавший: «Я дал ему (Каменеву. — B.C.) прочитать рукописи Ленина». Вот так! Рукописи — это о ленинском якобы письме ему от 5 марта и о «статье» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»¹¹⁴. Опять — Ленин писал! Мало того, письмо Мдивани и др., датированное 6 марта 1923 г., по утверждению Троцкого, Ленин тоже оказывается писал: «Владимир Ильич решил действовать сейчас же и написал... записку Мдивани и Махарадзе с передачей копии ее Каменеву и мне»¹¹⁵. Фотиева, таким образом, передает ему не машинописный текст диктовки, а самую якобы рукопись Ленина.

Картину довершают противоречия показаний Володичевой и Фотиевой относительно количества экземпляров, в которых была изготовлена «статья». Володичева говорит, что все тексты изготавливались в пяти экземплярах, а Фотиева 16 апреля 1923 г. в письме в ЦК РКП (б) утверждала, что в архиве Ленина имеется только один экземпляр ее (в письме в ЦК от 18 мая 1924 г. Крупская тоже говорила о том, что единственный экземпляр «записки по национальному вопросу» находится у М.И. Ульяновой)¹¹⁶.

Странная получается картина: все три «свидетеля» работы Ленина над этими записками запутались в важных вопросах: о времени, способе создания текста, а также о количестве экземпляров этих записок. На этих путанных-перепутанных свидетельствах в историографии возведены грандиозные логические конструкции.

Если сказать, что все эти заявления удивительны, это значит ничего не сказать. Где эти рукописи? Если они есть, то почему никто, никогда и ничего не сообщал о них? Если Ленин мог писать и 30—31 декабря 1922 г., и 5—6 марта 1923 г., то где рукописи и почему не подписаны имеющиеся тексты «Письма к съезду», писем Сталину, Троцкому, Мдивани и др., остальные тексты «Завещания»? Почему рукопись не была предъявлена в ЦК РКП(б) и в результате ЦК партии вынужден был эту «статью» рассылать членам ЦК в виде копии, снятой не с ленинской рукописи, а с копии, снятой Троцким для себя. Фактически Секретариат ЦК был вынужден представленный Троцким текст обнародовать как ленинский. Если есть рукопись, то почему не с нее, а с незаверенной машинописной копии производилась публикация в Полном собрании сочинений Ленина? Если рукопись есть, то почему до сих пор недоступна исследователям?

Могут сказать, что все объясняет Володичева, рассказавшая о том, что она сжигала «черновики копии» диктовок*** по указанию Ленина¹¹⁷. Пусть так, но черновики записей диктовок — это не рукописи Ленина. А об их уничтожении она ничего не говорит. Таким образом, вопрос остается без ответа. Либо рукописи Ленина скрывают, следовательно, скрывают истинное состояние Ленина в период между 22 декабря 1922 г. и 5 марта 1923 г., либо секретарям Ленина верить на слово нельзя.

А что документы ленинского секретариата? Они не фиксируют прохождения «статьи» как исходящего документа к Троцкому и как входящего — от него. Конечно, это не аргумент против пересылки ее Троцкому. Но во всяком случае делопроизводственные документы ленинского секретариата не подтверждают рассказы ни ленинских секретарей, ни Троцкого. Между тем секретариат работал и экземпляр «статьи» (записки), присланный из ЦК РКП(б), был все-таки зарегистрирован как копия с копии «ленинской статьи», которую-де Троцкий снял для себя накануне XII съезда партии, 17 апреля 1923 г., и направил в ЦК РКП(б) для рассылки ее всем членам ЦК. Получается, что впервые в ленинском архиве эта «ленинская «статья» (записка) появилась как документ, присланный от Троцкого.

Правда, существует один делопроизводственный документ, в котором история передачи Троцкому ленинской «статьи» фиксируется в режиме реального времени. Так во всяком случае может показаться на первый взгляд. Речь идет о «справке», составленной Володичевой и датированной 5 марта: «В ответ на прочитанное т. Троцкому письмо Владимира Ильича о грузинском вопросе т. Троцкий ответил, что он так болен, что не может взять на себя такого обязательства, но так как надеется, что скоро поправится, то просил прислать ему материалы... для ознакомления и, если здоровье ему позволит, он их прочитает... Материалы с письмом Владимира Ильича будут ему сегодня посланы»¹¹⁸. Как видно, вопрос о записках по национальному вопросу в ней обойден молчанием. Речь идет не о предложении Лениным Троцкому записок, а о просьбе Троцкого прислать ему какие-то материалы. Кроме того, документ озаглавлен «Справка». Встает вопрос, для кого она подготовлена? Для Ленина? Вряд ли, так как для этого достаточно устной передачи или тезисного фиксирования разговора. На то, что этот текст готовился не для Ленина, указывает и первая строка этой «Справки»: «В ответ на... письмо Владимира Ильича...» Для сугубо деловой записи, по которой докладывается содержание телефонного разговора, это лишняя фраза, она «не к месту». Она выдает какое-то иное предназначение документа. Если не для Ленина, то для кого, для чего он предназначался? Не для того ли, чтобы задним числом документально подтвердить эти переговоры и факт отправления Троцкому каких-то материалов: были переговоры по письму с просьбой о помощи в борьбе с Сталиным по вопросам национально-государственного строительства, почему бы не быть факту пересылки ему текста статьи с критикой Сталина в этом вопросе?

Поскольку каждый из источников в самом себе содержит противоречия и, кроме того, все они противоречат друг другу, то мы не можем принимать сообщаемую ими информацию на веру. Появятся новые данные — будет основание для новых рассуждений на эту тему. Пока, думается, разумнее будет сказать себе и читателю, что здесь проходит граница знаний, и не переступать ее. Отсюда вывод: в распоряжении историков нет ничего, что убедительно подтверждало бы работу Ленина 30 и 31 декабря над «статьей» «К вопросу о национальностях...» и, следовательно, факт ленинского авторства ее не только нельзя считать установленным, но этот вопрос требует дополнительного тщательного изучения.

* В «Дневнике» секретарей имеется один документ, косвенно указывающий на дату. Речь идет о вклеенном в «Дневник» листе бумаги с машинописным текстом, озаглавленном «Для памяти» (РГАСПИ. Ф 5. Оп. 1. Д. 12. Л. 34). Он опубликован в Полном собрании сочинений В.И. Ленина (см.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 592) с незначительными изменениями. Поскольку он имеет большое значение для нашей темы, мы приведем его текст в том виде, как он сохраняется в архиве:

«Для памяти

В письме об увеличении числа членов ЦК пропущено об отношении членов увеличенного ЦК к РКИ.

Намеченные темы.

О Центросоюзе и его значении с точки зрения нэпа.

О соотношении главпрофобра с общепросветительской работой в народе.

О национальном вопросе и интернационализме (в связи с последним конфликтом в грузинской партии).

О новой книге [по] статистике народного образования, вышедшей в 1922 г.».

Документ не подписан, не датирован и не имеет никаких помет, что делает невозможным установление какого-либо отношения Ленина к этой записи. Содержание части записки, обозначенной, как «Намеченные темы», не позволяет сказать ничего определенного о ленинском авторстве этого документа. Такая запись могла быть сделана и под диктовку Ленина, и без всякого участия его.

Сам факт появления его в «Дневнике» нуждается в осмыслении. Авторы примечаний к 45-му тому Полного собрания сочинений В.И. Ленина датируют его 27 или 28 декабря 1922 г. Если придерживаться традиционной версии работы Ленина над записками «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» — 30 и 31 декабря 1922 г., — то время возникновения записки «Для памяти» должно быть отнесено к периоду между 26 и 29 декабря. Однако в «Дневнике» она помещена после «дневниковой» записи за 10 февраля 1923 г. Очевидно, это было сделано не случайно, так как позволяло документировать интерес Ленина к вопросам национально-государственного строительства в феврале месяце и подкрепить записи фальсифицированного «Дневника», относящиеся к работе так называемой «ленинской комиссии» над материалами конфликта в КП Грузии. Фальсифицированная часть «Дневника» получает возможность косвенным образом засвидетельствовать ленинское авторство «статьи» по национальному вопросу, а записки, в свою очередь, превращаются в свидетеля подлинности «Дневника».

Если принять версию, что эта записка — план работы Ленина, то резонно предположить, что он должен был бы находиться среди документов делопроизводства, связанных с планированием и организацией работы Ленина, но поскольку данная часть «Дневника» является фабрикатом, то возникают сомнения и в отношении времени создания и действительного предназначения записки «Для памяти».

** Не в том ли смысл письма Гляссер, чтобы подкрепить дату создания письма и разорвать очевидную связь между ее содержанием и наработками так называемой «ленинской комиссии», начавшей работать в конце января?

*** По смыслу можно понять, что речь идет ее о рукописях и (или) машинописных текстах, подвергшихся правке.

 

«ПИСЬМО К СЪЕЗДУ»

Тексты диктовок 24—25 декабря («характеристики») и 4 января («добавление» к «характеристикам»)* машинописные, без каких-либо следов редактирования их, Лениным не подписаны. Делопроизводственные пометы («Записано В.М.», «Записано Л.Ф.») исполнены на пишущей машинке. Регистрация в текущем делопроизводстве ленинского секретариата и в архиве В.И. Ленина отсутствует. Абсолютно ничто не указывает на то, что автором этих текстов был Ленин. Имеющиеся тексты являются составной частью «блока текстов», который, как показано выше, был создан значительно позднее декабря 1922 г.

В историографии ленинское авторство «Письма к съезду» принимается на веру, как аксиома. Однако ясности в истории создания эти текстов гораздо меньше, чем принято считать. И Володичева, и Фотиева, понимая, что их информация о работе Ленина над «характеристиками» является политически очень важной, не сообщают никаких подробностей о ней. Но и в том малом, что они рассказывают, они противоречат друг другу, а также другим документам и даже самим текстам диктовок. Крупская, имевшая возможность свободно говорить об этой диктовке в период острой политической борьбы троцкистов и зиновьевцев против ЦК и Сталина, упорно молчала о работе Ленина над «характеристиками», ограничившись противоречивыми и меняющимися со временем сообщениями о «воле» В.И. Ленина относительно характера и предназначения этих текстов**. М.И. Ульянова, бывшая рядом с братом и в отличие от секретарш и Крупской оставившая в своих воспоминаниях систематическое изложение истории работы Ленина в период болезни, тоже ничего не говорит о его работе над «Письмом к съезду». Врачи также ничего не сообщают о содержании и характере диктовки в эти дни.

Единственное документальное свидетельство принадлежности «характеристик» Ленину — запись в сфабрикованной части «Дневника дежурных секретарей». О работе Ленина 24 декабря Володичева сообщает, что между 6 и 8 часами он ей диктовал текст секретного характера. Следовательно, она говорит о длительной диктовке. А врачи говорят только о 10-минутной диктовке вечером¹¹⁹. За 25 декабря «Дневник» секретарей записи не имеет, врачи же фиксируют 10-минутную диктовку, ничего не говоря о содержании продиктованного текста¹²⁰. Это неудивительно. Интереснее то, что в записи секретарей тоже нет ничего, что позволило бы ее связать с «характеристиками». Еще хуже обстоит дело с установлением факта диктовки Ленина «добавления» 4 января 1923 г. Секретари не оставили никаких свидетельств о работе над ним ни в «Дневнике», ни в воспоминаниях***. А врачи сообщают только, что 4 января после бессонной ночи, при «скверном» настроении и вялом состоянии Ленин «два раза диктовал и читал»¹²¹. О содержании и продолжительности диктовки от них ничего неизвестно. Итак, работу Ленина в эти дни именно над «Письмом к съезду» никто подтвердить не может.

Тексты «характеристик», хранящиеся в архиве, содержат пометы, которые также заставляют сомневаться в датировке, имеющейся в машинописных экземплярах. Тексту «характеристик» предшествует дата, фиксирующая начало работы над ними — 24 декабря, а в конце его стоит дата окончания работы — 25 декабря. Текст сплошной, не разделенный внутри датами. Сам по себе этот факт двойной датировки одного текста может быть легко объяснен. Мало ли документов начиналось производством в один день, а заканчивалось в другой. Но этот факт почему-то встревожил тех, кто работал над текстом много позднее — уже после того, как он был отпечатан в составе «блока текстов» и предстал как органическая часть «Письма к съезду». Неизвестный редактор (или редакторы) текста напротив одного из абзацев на полях машинописного текста рукой проставил дату — «25/ХII» (на другом экземпляре — «25.XII.—22»)¹²².

Первые публикации текста «характеристик» (в «бюллетене № 30» XV съезда и в стенограмме съезда)¹²³ не знают ни деления текста на два фрагмента, ни противоречия в датировке: текст датируется 25 декабря. Эта дата стоит в конце текста. Так же выглядит и текст диктовки, хранившийся у Троцкого и опубликованный в «Архиве Троцкого»¹²⁴. Это значит, что 24 декабря Ленин не диктовал «характеристик». Следовательно, запись «Дневника дежурных секретарей» за 24 декабря 1922 г. не может быть принята

в качестве свидетельства начала работы Ленина над «Письмом к съезду». Датировка текста 24 декабря и разделение текста впервые появляется в публикации журнала «Коммунист» (1956 г., № 9), затем в таком же виде текст «характеристик» был опубликован в 4-м издании собрании сочинений В.И. Ленина (т. 36), в стенограмме XIII съезда РКП(б) и, наконец, в Полном собрании сочинений¹²⁵. Если в это время было произведено разделение единого текста на две части, то, конечно же, его делили «наобум». Зачем потребовалось такое «уточнение»? Сейчас можно высказать лишь предположение. Причиной могло послужить то обстоятельство, что в это время готовился к публикации «Дневник дежурных секретарей», содержащий маловразумительную запись за 24 декабря и не имевший записи за 25 декабря. Изменение датировки письма с 25 декабря на 24—25 декабря позволяло создать впечатление документального свидетельства работы Ленина над «Письмом к съезду».

Если так, то перед нами еще один пласт фальсификации ленинского наследия при Хрущеве. В этом случае становится понятней смысл публикации этого «Дневника» в 45-м томе Полного собрания сочинений вместе с последними письмами и статьями Ленина: тексты ленинского «Завещания» освящали своим авторитетом фабрикат под делопроизводственный документ, а последний создавал иллюзию того, что история работы Ленина над «Завещанием» имеет надежную источниковую базу. Мы, конечно, не можем утверждать, что все было задумано именно таким образом, но результат оказался таким.

Это не единственная загадка текста «характеристик». Любопытна фраза, с которой он начинается: «Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше...» Слово «выше» в контексте «Письма к съезду» может означать только отсылку к диктовке от 23 декабря****. Но в ней нет ни слова об устойчивости ЦК, там речь идет об устойчивости партии, а в отношении ЦК говорится в общем плане — о «больших опасностях», которые могут в будущем грозить ЦК, и о недопущении того, чтобы «судьи» партии использовали конфликты, имевшиеся в его работе. Следовательно, эта фраза бессмысленна — если бы ее диктовал Ленин 24 декабря. Если же «характеристики» принадлежали не Ленину и были созданы не 24—25 декабря, а в другое время, то можно допустить, что прежде она была вписана в иной контекст, в котором имела свой смысл, но потом при переработке первоначального текста утратила его.

В тексте ленинских «характеристик» имеется еще ряд «шероховатостей», которые невозможно увидеть в публикации в Полном собрании сочинений, поскольку они были исправлены там без оговорок в примечаниях. Сами по себе они незначительны, но, возможно, тоже указывают на то, что этот текст был составлен из каких-то других источников, а также на их редактирование в процессе этой работы.

Например, о Каменеве и Зиновьеве сказано, что «октябрьский эпизод» «мало может быть поставлен ему (выделено нами. — B.C.) в вину лично, как не большевизм Троцкому»¹²⁶. До публикации этого документа в Полном собрании сочинений данное место сопровождалось примечанием: «По-видимому, описка: вместо "ему" по смыслу следует "им"»¹²⁷. В Полном собрании сочинений Ленина слово «ему» было заменено на «им» без каких- либо оговорок¹²⁸. Объяснение «опиской» на первый взгляд выглядит вполне естественным, однако с ним трудно согласиться. Дело в том, что эта явная, бросающаяся в глаза опечатка повторена в трех разных экземплярах «характеристик», напечатанных не под копирку, значит, в разное время¹²⁹. Три раза повторенная опечатка, которую трудно не заметить? Это уже надо объяснять! Не отвергая полностью вариант с «ошибкой», отметим, что с не меньшим, а, пожалуй, с большим основанием можно допустить, что слово «ему» — след иной ошибки, допущенной неизвестным нам составителем или редактором текста. Можно предположить, что первоначально речь шла не о Зиновьеве и Каменеве, а о ком-то одном из них.

Тоже можно сказать и о замене в характеристике Бухарина и Пятакова слов «пополнить своих знаний» на слова «пополнить свои знания»¹³⁰*****. Не исключая возможность ошибки стенографистки или машинистки, можно предположить, что перед нами следы наспех проведенной работы по созданию текста «характеристик» из разных фрагментов и небрежности его редактирования.

Подобные проблемы возникают и в отношении датировки «добавления» к «характеристикам», традиционно относимого к 4 января 1923 г. Его текст предваряется следующей записью: «добавления к письму от 24 декабря 1922 г.». Здесь «характеристики» («письмо») датированы 24 декабря, хотя дата под текстом иная — 25 декабря. Почему такое разночтение? Ведь подлинник текста «характеристик», завершающийся датой 25 декабря, был в руках секретарей. Если не прибегать к варианту «описки», то получается «добавление» к письму, которого не было!

Могут сказать: все это мелочи, которые легко объяснить небрежностью, забывчивостью и т.д. Это так, но проблема этим не исчерпывается, так как текст «добавления» ставит еще один вопрос. В диктовке, записанной Фотиевой 4 января 1923 г., читаем: «...с точки зрения написанного мною выше...»¹³¹. СТОП! Такое выражение более чем странно для парализованного человека, едва умеющего левой рукой выводить отдельные буквы или что-то отдаленно напоминающее их. Или теперь уже сам Ленин вдруг забыл о своем состоянии? Забыл, что уже три недели не может писать и вынужден диктовать? Или он мог писать и писал? Но тогда где рукописи текстов, датированных 24—25 декабря? И почему он не подписывал машинописные копии их (по утверждению Володичевой, 5 экземпляров), оставляемые на секретное хранение? Одна эта фраза в «добавлении» к «характеристикам» ставит в трудное положение всю традиционную концепцию «Завещания». Может быть, Ленин оговорился или Фотиева ошиблась и перед нами просто опечатка? Не исключено. Но можно ли в таком случае быть уверенным в том, что в этом документе записано точно то, что говорил Ленин? Как было показано выше, противоречие по вопросу писал/диктовал уже имело место в связи со «статьей» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также писем Ленина от 5 и 6 марта 1923 г. Троцкому, Мдивани и др. И снова эта путаница связана с именем Фотиевой — старшей из секретарей Ленина, человеком, которая не могла не знать, что Ленин писать не может. Интересная получается «перекличка» «Письма к съезду», принадлежность которого Ленину все более и более подвергается сомнению, с другими текстами, ленинское авторство которых, как выясняется, также далеко не очевидно.

Могут сказать, что Ленин имел что-то написанное им до второго инсульта. Придется отклонить такое предположение. Никто не указал на такой документ, в котором бы Ленин давал характеристики Сталина и Троцкого, Зиновьева и Каменева, Бухарина и Пятакова в связи с исходящей от них опасностью для единства партии. В этом отношении «характеристики» уникальны. Этот логический сбой выдает след фальсификации. Правда — проста, ложь — трудное дело. То тут, то там «торчат» неувязанные «концы»... Сразу, при создании фабриката все их не заметишь, не «уберешь», а потом уже не спрячешь. Документ начинает жить собственной жизнью и выдавать тайну своего создания.

Поскольку в силу указанных выше обстоятельств возникает необходимость доказывать ленинское авторство «Письма к съезду», то актуальным становится вопрос об исходных текстах. Володичева в 1929 г. вспоминала, что она, во-первых, записывала текст диктовок Ленина, во-вторых, «переписывала» в пяти экземплярах, в-третьих, экземпляр, направляемый в «Правду», перепечатывался «начисто». Рукописных экземпляров было три, в каждый из них вносились изменения, а сами они хранились у Крупской¹³². Однако среди ленинских документов нет ни первоначальной рукописной записи, ни стенографической записи или ее расшифровки. Может быть, они недоступны? Может быть. Но почему публикация производилась не с них, а с машинописных экземпляров, на что указывают соответствующие пометы в архивных делах?

У проблемы исходных текстов есть и другой аспект. Характеристики — сложный по содержанию документ. Тем более трудно работать над ним человеку, диктующему стенографу, если у него нет навыка надиктовки текстов. А у Ленина, как известно, такого опыта не было, секретари отмечали, что он испытывал значительные затруднения в процессе диктовки¹³³. Первоначальные варианты характеристик отсутствуют. Значит ли, что в этом случае у Ленина вдруг все сразу получилось «набело», «взвешено», отточено настолько, что удовлетворило его полностью, так что позднее он к ним больше не возвращался? Если учесть, что работа над другими текстами шла непросто, сопровождалась не только серьезным редактированием, но и основательной переработкой текстов, то такая легкость в работе над «характеристиками» достойна удивления. Удивления, которое вызывает настороженность. Поэтому трудно допустить, что известный текст «Письма к съезду», с которого производилась публикация, не имел текста-предшественника. Но он неизвестен. Его нет или он по какой-то причине недоступен. Если верно первое, то, значит, Володичева лжесвидетельствует. В пользу этого предположения может говорить то, что Д.А. Волкогонов, имевший гораздо больший доступ к материалам, чем другие исследователи, ничего не сообщает о них. Если верно второе, значит, они в себе несут такую тайну, раскрывать которую было политически нежелательно. Например, такую информацию, которая подрывала нужную версию ленинского «Завещания».

На существование текстов-предшественников указывают отмеченные выше мелкие «дефекты» текста, выдающие места «сшивки» текста из разных блоков, оставшихся после наспех проведенной редакционной правки. Но они говорят, что эти тексты-предшественники не могли принадлежать Ленину.

Все сказанное о текстах-предшественниках «Письма к съезду» относится и к «статье» «К вопросу о национальностях...», а также и к письмам Ленина от 5 и 6 марта 1923 г., которые, оказывается, Ленин собственноручно писал.

Можно сказать, что ключ к тайнам авторства этих частей ленинского «Завещания» — в текстах-предшественниках. Если Ленин сам писал, то есть надежда, что его рукописи сохраняются, в этом случае вопрос о ленинском авторстве этих частей «Завещания» решается автоматически. Если рукописных текстов в архивах нет, то, значит, их никогда не было, поскольку они изначально находились в руках тех политических сил, которые были заинтересованы не только в их сохранении, но и в широком использовании. Тем не менее никто никогда не говорил о существовании их.

Поскольку доказать ленинское авторство «Письма к съезду» на основе делопроизводственной документации невозможно, то ответ на вопрос об авторстве этого документа приходится искать в самих текстах. Такую попытку мы предпримем в следующих главах.

* В дальнейшем для удобства изложения мы будем называть записи диктовок 24—25 декабря «характеристиками», запись 4 января — «добавлениями» к «характеристикам», а блок этих записей — «Письмом к съезду».

** Подробнее об этом речь пойдет ниже.

*** Пятьдесят лет спустя Фотиева в письме в ИМЛ при ЦК КПСС от 15 мая 1971 г. попыталась восполнить этот пробел и предложила включить в текст «Дневника» недостающую информацию: «4/1. Добавление к "Письму к съезду"» (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 12. Л. 1). Вот и все

**** После дискуссии о профсоюзах (декабрь 1920 — март 1921 г.) Ленину не приходилось говорить об угрозе раскола партии или ЦК как об актуальной политической проблеме.

***** В публикациях предшествовавших публикации в ПСС (см.: Бюллетень № 30 XV съезда ВКП(б); РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048 Л. 2. 5, 8; Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М, 1962. Т. II. С. 1478), а также в «Архиве Троцкого» (М., 1990. Т. 1. С. 74) текст воспроизводился правильно, в Полном собрании сочинений Ленина и публикациях, сделанных на его основе, — в измененном без оговорок виде

 

Примечания:

¹ Ленин В.И Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343—344.

² Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического завещания» (1922—1923 гг.) // Вопросы истории КПСС. 1991. № 4. С. 55-56.

³ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 45; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 474.

⁴ РГАСПИ: Ф: 5: 4. Д. 1: Л. 141:

⁵ Там же. Ф: 2. Оп. 1. Д. 24047. Л. 3.

⁶ Там же. Л. 1—2.

⁷ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343-344.

⁸ Буранов ЮА. К истории ленинского «политического Завещания». С. 47—48, 52.

⁹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. 4-е изд. Т. 36. С. 543—552.

¹⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343—233:

¹¹ Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 г. Стенограф, отчет. Т. II. М, 1961. С. 1477-1478.

¹² Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 73—78.

¹³ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 474.

¹⁴ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 474.

¹⁵ См.: Волков Г. Стенографистка Ильича // Сов. культура. 1989. 21 янв.

¹⁶ Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 157.

¹⁷ См.: Волков Г. Стенографистка Ильича.

¹⁸ РГАСПИ: Ф: 5: Оп. 1: Д. 726. Л: 1-2 об:

¹⁹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343.

²⁰ Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического Завещания». С. 49.

²¹ См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 324; РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 26116. Л. 3; Ф: 5. Оп. 2. Д. 35. Л. 48-49, 51.

²² Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического Завещания». С. 48, 51—52.

²³ Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924 г. Стенограф, отчет. М, 1963. С. 687.

²⁴ Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического Завещания». С. 48.

²⁵ Там же. С. 48, 51.

²⁶ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 347.

²⁷ Там же. С. 350, 381, 383, 385, 399-400.

²⁸ Там же. С. 343.

²⁹ Ленин В.И. Соч. 4-е изд. Т. 36. С. 543.

³⁰ Тринадцатый съезд РКП(б). Стенограф, отчет. С. 687.

³¹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 349—232:

³² Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

³³ РГАСПИ. Ф: 2. Оп. 1: Д. 24050 (запись от 27 декабря); Д. 24051 (запись от 28 декабря); Д. 24052 (запись от 29 декабря).

³⁴ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 350.

³⁵ Там же. С. 349.

³⁶ Там же. С. 346-348.

³⁷ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

³⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 351-355.

³⁹ РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2662. Л. 100-104.

⁴⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 346-348.

⁴¹ Там же. С. 254-255.

⁴² Там же. С. 246, 248, 254-255.

⁴³ Воронкова СВ. Некоторые проблемы источниковедения отечественной истории Х1Х-ХХ веков // История СССР. 1999. № 6. С. 40-42.

⁴⁴ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

⁴⁵ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 22540. Л. 12-17, 22.

⁴⁶ Там же. Л. 1,22.

⁴⁷ Там же. Л. 1—2, 16.

⁴⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 366.

⁴⁹ Там же. С. 368.

⁵⁰ Там же. С. 362.

⁵¹ РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 366. Л. 159-160.

⁵² Там же. Оп. 1. Д. 1442. Л. 4 об., 6.

⁵³ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 441.

⁵⁴ Там же. С. 597-597.

⁵⁵ Там же. С. 272.

⁵⁶ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46—48.

⁵⁷ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 446.

⁵⁸ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 47-48.

⁵⁹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 272, 277; РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 22541. Л. 20, 22.

⁶⁰ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 22541.

⁶¹ Там же. Л. 15, 20, 22.

⁶² Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 369—366.

⁶³ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23541. Л. 34.

⁶⁴ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 598.

⁶⁵ Там же. С. 276-277.

⁶⁶ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 49.

⁶⁷ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 598, 599.

⁶⁸ Там же. С. 442-442.

⁶⁹ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24055. Л. 2; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 443.

⁷⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 446.

⁷¹ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 48.

⁷² РГАСПИ. Ф. 2. Оп. I. Д. 24820. Л. 3, 5, 6; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 446, 448, 450.

⁷³ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24820. Л. 22, 24-26.

⁷⁴ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45, С. 464—465; Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 49.

⁷⁵ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 45, 49 — 50; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45.С. 465.

⁷⁶ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 50— 51; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 466, 466.

⁷⁷ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23543. Л. 1-20.

⁷⁸ Там же. Л. 21.

⁷⁹ См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 593.

⁸⁰ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23543. Л. 38.

⁸¹ Там же. Л. 21-22, 24-26.

⁸² Там же. Л. 27-31, 32-37.

⁸³ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 387.

⁸⁴ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23543. Л. 24.

⁸⁵ Там же. Л. 22, 26.

⁸⁶ Там же. Л. 10, 38.

 ⁸⁷ Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 186.

⁸⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 444-450.

⁸⁹ Там же. С. 387.

⁹⁰ Антонов-Овсеенко А.В. Сталин и его время // Вопросы истории. 1989. № 1С. 104; Лельчук B.C. Выбор путей и методов строительства социализма // Вопросы истории. 1988. № 9. С. 15; Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического завещания» // Вопросы истории КПСС. 1991. № 4. С. 53—54; Волкогонов ДА. Сталин. Политический портрет. М., 1991. Кн. 1. С. 147.

⁹¹ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24821. Л. 1-5, 6-10, 11-15.

⁹² Там же. Л. 14.

⁹³ Там же. Л. 1.

⁹⁴ Там же. Л. 14.

⁹⁵ Там же. Л. 5, 10.

⁹⁶ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 387.

⁹⁷ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 50, 51; Кентавр. 1991. Октябрь—декабрь. С. 100.

⁹⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 477, 478-480, 482, 484, 485.

⁹⁹ Кентавр. 1991. Октябрь—декабрь. С. 100—101.

¹⁰⁰ Там же. С. 104, 106, 108, 114.

¹⁰¹ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23544. Л. 1-68.

¹⁰² Там же. Л. 16-38.

¹⁰³ Кентавр. 1991. Октябрь—декабрь. С. 106 — 108.

¹⁰⁴ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23544. Л. 31-38.

¹⁰⁵ Там же. Л. 9.

¹⁰⁶ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24054; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 356-362.

¹⁰⁷ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

¹⁰⁸ Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 156.

¹⁰⁹ Там же. № 10. С. 172.

¹¹⁰ Там же. №9. С. 155.

¹¹¹ Там же. С. 156.

¹¹² Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 358, 360, 362.

¹¹³ Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 163.

¹¹⁴ Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 220—225.

¹¹⁵ Троцкий Л. Письмо в Истпарт ЦК ВКП(б). (О подделке истории Октябрьского переворота, истории революции и истории партии) // Сталинская школа фальсификации. С. 83.

¹¹⁶ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 592, 594; Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 156.

¹¹⁷ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 593; Волков Г. Стенографистка Ильича // Советская культура. 1989. 21 января.

¹¹⁸ Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 149.

¹¹⁹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 474; Кентавр. 1991. № 9. С. 46. См. также: Куманев В А., Куликова И.С. Противостояние: Крупская — Сталин. С. 22; Волков Г. Стенографистка Ильича.

¹²⁰ Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

¹²¹ Там же. С. 45, 47.

¹²² РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23038. Л. 2, 5.

¹²³ Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. Т. II. С. 1477—1478.

¹²⁴ Архив Троцкого. Т. 1. С. 73—74.

¹²⁵ Тринадцатый съезд РКП(б). Стенограф, отчет. С. 688—689, 695; Ленин В.И. Поли, собр. соч. Т. 45. С. 345.

¹²⁶ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048. Л. 2, 5, 8.

¹²⁷ Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. Т. И. С. 1478.

¹²⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.

¹²⁹ РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048. Л. 2, 5, 8.

¹³⁰ Там же; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 246.

¹³¹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 346.

¹³² Там же. С. 592.

¹³³ Там же. С. 474, 475, 476, 482.