«Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики - Вместо заключения

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
КАК ПРЕВРАТИТЬ РОССИЮ НЭПОВСКУЮ В РОССИЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ

Свою уверенность в возможности успешного завершения российской социалистической революции В.И. Ленин выразил в последнем публичном выступлении на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г.: «Социализм уже теперь не есть вопрос отдаленного будущего... Мы социализм протащили в повседневную жизнь и тут должны разобраться. Вот что составляет задачу нашей эпохи... как бы эта задача ни была трудна... все мы вместе, не завтра, а в несколько лет, все мы решим эту задачу во что бы то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистическая»¹. Все последние письма, записки и статьи Ленина — это проявление целенаправленной работы по выполнению этой задачи. Работы начатой, но не оконченной.

Проведенный выше анализ истории создания и содержания последних писем, записок и статей В.И. Ленина приводит нас к выводу, что распространенное мнение о том, что в них Ленин завершил разработку плана строительства социализма в СССР, не имеет под собой достаточных оснований. Если оставаться на традиционной точке зрения, т.е. что последние письма, записки и статьи Ленина являются «Политическим завещанием» и завершением разработки им плана построения социализма, то придется признать, что в этом плане нет ответа на ряд вопросов первостепенной важности, без которых этот план теряет свое практическое значение. Более того, в этих работах Ленина даже не поставлен ряд важных политических проблем, которые тогда были актуальны для партии и государства, без решения которых сохранение политической власти большевиками не было гарантировано. Например, предотвращение экономического кризиса, о приближении которого говорили еще на XI съезде РКП (б) и который разразился во второй половине 1923 г. Дискуссионным был вопрос о его природе, от ответа на который зависел способ его предотвращения. То же можно сказать о проблеме упрочения связей партии с рабочим классом, которое не достигалось только включением его представителей в состав ЦК или ЦКК, и т.д.

Все встает на свои места, если этот комплекс ленинских текстов оценивать не по названию, которое он получил позднее (очевидно, не ранее января 1924 г), а по содержанию и истории их происхождения. История работы Ленина над поставленными в «Завещании» проблемами позволяет утверждать, что он не ставил перед собой задачу завершения разработки плана построения социализма в СССР и, следовательно, не решил ее. Он просто продолжал работать над актуальными вопросами партийно-государственного строительства, экономической и социальной политики. Естественно, что предлагавшиеся им решения, во-первых, опирались на имевшиеся тогда представления о путях и способах строительства социализма, а во-вторых, обогащали эти представления новыми наблюдениями, оценками, выводами. Поэтому «Политическое завещание» Ленина, в котором обобщался новый опыт социалистического строительства, стало важным вкладом в разработку плана строительства социализма в СССР. Но оно не было завершением этой работы хотя бы потому, что завершить ее, очевидно, вообще невозможно, ибо такой план должен постоянно уточняться, исправляться, приспосабливаясь к новым условиям, возможностям и задачам.

Не являлись эти работы и «Политическим завещанием» в собственном смысле этого слова, так как не задумывались и не исполнялись как установки, которые партии надлежало непременно выполнить после смерти вождя. Рассматривать их как «Завещание» можно только в том смысле, что они оказались (вопреки надеждам) последними работами Ленина, его последними советами, его последними поисками решения некоторых важных теоретических и политических задач.

Главная проблема состояла в том, что классические схемы развития пролетарской революции в России в условиях капиталистического окружения не позволяли получить ответ на ряд жизненно важных вопросов. Требовался теоретический прорыв. Уже те взгляды, которые Ленин представил XI съезду РКП(б), а также последующие выступления, письма и статьи выходили далеко за рамки прежних представлений российских марксистов начала века. Они шли дальше того, что казалось возможным самим большевикам накануне взятия власти и в первые годы революции. Выше было показано, что у Ленина формировалась новая концепция социалистической революции в России (СССР), однако ряд принципиально важных вопросов в рамках ее еще не был проработан ни в теоретическом, ни в политическом плане. Это относилось, например, к проблеме накоплений (мало констатировать наличие различных богатств в стране, надо было найти механизм, позволяющий воспользоваться ими в интересах социалистической революции). Неразработанным оставался вопрос о характере, формах и методах индустриализации страны. Но главным камнем преткновения оставался крестьянский вопрос. Между тем, именно в нем был «ключ» к решению других «неподдающихся» практическому решению вопросов. Без его решения утрачивала значительную долю убедительности вера Ленина в успешное завершение социалистической революции, если ей предстоит развиваться с опорой на собственные силы и в условиях капиталистического окружения.

Взглядов Ленина не разделял Троцкий, в основном по доктринальным соображениям. Как вскоре выяснилось, скептически относились к ним Зиновьев и Каменев, но уже в основном по причинам практическим. Пока пролетарская революцию в Германии представлялась реальностью в ближайшей перспективе, была надежда, что внутренние трудности российской революции будут преодолены с технической, экономической и финансовой помощью Германии. Но в конце 1923 г. стало ясно, что рассчитывать на эту помощь больше не приходится. Исчез важнейший в прежних теоретических и политических построениях фактор успеха. 1924 год принес новые сомнениях. Начавшаяся стабилизации капитализма (временная и частичная, как считал Сталин; прочная и долговременная, как считали Зиновьев и Каменев) отодвигала перспективу европейской революции еще дальше. С другой стороны, кампания выборов в Советы, проходившая в конце 1924 — начале 1925 г., показала, что, несмотря на успехи НЭПа и восстановления сельского хозяйства, даже благодаря им, в деревне нарастает недовольство размером сельхозналогов, соотношением цен на промышленные и сельскохозяйственные продукты и на этом фоне усиливается политическое влияние быстро растущей сельской буржуазии — кулачества. Пришлось принимать экстраординарные меры: с одной стороны, отменять результаты выборов, производить перевыборы и т.д., а с другой — сделать еще ряд шагов навстречу требованиям крестьянства (разрешение аренды земли, найма рабочей силы). Эти шаги позволяли улучшить условия хозяйствования массы крестьян и условия найма батраков, но одновременно создали еще больший простор для развития кулачества. Реально обозначилась та опасность, о которой говорил Ленин в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин»; если крестьяне пойдут за буржуазией, то возникнет угроза разрыва классового союза рабочих и крестьян.

Для отношения лидеров «новой оппозиции» к ленинской концепции социалистической революции в России показательно то, что Зиновьев считал возможным в процессе строительства социализма ограничиться проведением в отношении среднего крестьянства политики его «нейтрализации»². И это в условиях НЭПа, когда Ленин развивал взгляды, которые шли в диаметрально противоположном направлении.

Крестьянский вопрос стал решающим для судеб социалистической революции в СССР. Тот или иной ответ на него либо давал надежду, либо безжалостно отнимал ее.

Проблема участия крестьянства в социалистической революции (аграрно-крестьянский вопрос) для российских марксистов оказалась наиболее трудной теоретической и практической задачей социалистической революции. Ленин решал вопрос о крестьянстве в российской социалистической революции на основе тех теоретических разработок, которые были известны по работам К. Маркса, относящимся к 50—60-м годам XIX в., и в основном по работам Ф. Энгельса, которые базировались на изучении крестьянства Европы. Однако опыт российской социалистической революции говорил о том, что возможность взаимодействия с крестьянством хронически недооценивалась. Становилась все очевидней невозможность решить проблему в рамках традиционных оценок и схем. Требовалось какое-то нестандартное решение. Возникла ситуация, когда нужен был теоретический прорыв, способный дать решение проблемы построения социализма в Советском Союзе в условиях капиталистического окружения.

Помощь пришла в виде теоретической подсказки К. Маркса. В декабре 1924 г. в 1-м томе «Архива К. Маркса и Ф. Энгельса» были опубликованы черновые наброски письма К. Маркса В. Засулич (март 1883 г.). В них Маркс сформулировал принципиально важное положение о двух схемах (путях развития) социалистической революции. Первый — пролетарский, разработанный для Англии и других стран, не знающих общественной собственности на землю; второй — общинно-крестьянский (условно), разрабатываемый им специально для России, где огромное большинство населения занято работой на земле, находящейся в собственности сельских общин. В рамках первого становление социалистического коллективистского общества обеспечивалось новым коллективизмом, присущим фабрично-заводскому, а также сельскому пролетариату. Коллективизму, развивающемуся по мере развития капитализма и в ходе борьбы пролетариата за свое социальное освобождение от эксплуатации. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — производное от достигнутого уровня развития этого коллективизма и очередной шаг в его дальнейшем развитии. В рамках второго пути становление социалистического коллективистского общества обеспечивалось развитием крестьянского коллективизма, сохраняющегося в огромной массе населения благодаря существованию сельской общины, которую К. Маркс рассматривал не как проявление отсталости и пережитка феодализма, а как проявление специфических особенностей развития сельского хозяйства России в сложных биоклиматических условиях Восточной Европы.

Маркс определенно заявил, что схема социалистической революции, которую он обосновывал в «Капитале», имеет отношение только к странам Западной Европы: «Анализируя происхождение капиталистического производства, я говорю: "В основе капиталистической системы лежит... полное отделение производителя от средств производства... основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев... Частная собственность, основанная на личном труде... вытесняется капиталистической частной собственностью, основанной на эксплуатации чужого труда, на труде наемном"... В этом, совершающемся на Западе процессе дело идет, таким образом, о превращении одной формы частной собственности в другую форму частной собственности. У русских же крестьян пришлось бы, наоборот, превратить их общую собственность в частную собственность... Но специальные изыскания, которые я произвел на основании материалов, почерпнутых мной из первоисточников, убедили меня, что община является точкой опоры социального возрождения России...³

В черновых набросках письма многократно варьируется и с разных сторон обосновывается это положение. Обозначим основные, принципиально важные для нашей темы идеи. «В России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община еще существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе»⁴. «Россия — единственная страна в Европе, в которой общинное землевладение сохранилось в широком национальном масштабе, но в то же самое время Россия существует в современной исторической ’среде, она является современницей более высокой культуры, она связана с мировым рынком, на котором господствует капиталистическое производство.

Усваивая положительные результаты этого способа производства, она получает возможность развить и преобразовать еще архаическую форму сельской общины, вместо того, чтобы ее разрушать (отмечу мимоходом, что форма коммунистической собственности в России (курсив наш. — B.C.) есть наиболее современная форма архаического типа, который, в свою очередь, прошел целый ряд эволюции) <...> Русская сельская община принадлежит к самому новому типу в этой цепи. Землевладелец уже владеет в ней на правах частной собственности домом, в котором живет, и огородом, который является его придатком. Вот первый разлагающий элемент архаической формы, не известный более древним типам. С другой стороны, последние покоятся все на отношениях кровного родства между членами общины, между тем как тип, к которому принадлежит русская община, уже свободен от этой узкой связи. Это открывает более широкий простор для ее развития»⁵.

Отсюда Маркс делал вывод: «Говоря теоретически, русская "сельская община "может все же сохранить, развивая свою базу, общинную собственность на землю и, устранив принцип частной собственности, который ей также присущ, стать непосредственным отправным пунктом экономической системы, к которой стремится современное общество (т.е. к социализму. — B. C.): не прибегая к самоубийству, она может начать совершенно новую жизнь, она может, минуя капиталистический строй, присвоить плоды, которыми капиталистическое производство обогатило человечество; строй, который, если рассматривать его исключительно с точки зрения возможного времени его существования, вряд ли стоит принимать в расчет жизни общества. Но нужно спуститься с высот чистой теории к русской действительности» (выделено нами. — B.C.). Нужно прежде всего сохранить общину, а «чтобы спасти русскую общину (и, следовательно, спасти крестьянство от разорения, т.е. от пролетаризации. — B.C.), — пишет Маркс, — нужна русская революция»⁶.

Маркс считал, что перспективы для победы российской революции открывает то, что капитализм уже вошел в стадию кризиса: «Другое обстоятельство, 'благоприятное для сохранения русской общины (путем ее развития), состоит в том, что она не только является современницей капиталистического производства, но и пережила тот период, когда этот общественный строй сохранялся еще в неприкосновенности... Словом, перед ней капитализм — в состоянии кризиса, который окончится только уничтожением капитализма, возвращением современных обществ к "архаическому" типу общей собственности... Итак, не следует особенно бояться слова "архаический"»⁷ (курсив наш. — B.C.).

Маркс также высказал идеи, которые были приняты и нашли свое воплощение в плане построения социализма в СССР: «Общая собственность на землю предоставляет ей (сельской общине. — B.C.) естественную базу коллективистского присвоения, а ее историческая среда — существование одновременно с ней капиталистического производства — обеспечивает ей в готовом виде материальные условия для кооперативного труда, организованного в широком масштабе. Она может, следовательно, воспользоваться всеми положительными приобретениями, сделанными капиталистической системой, не проходя сквозь ее кавдинские ущелья. С помощью машин, для которых так благоприятна физическая конфигурация русской почвы, она сможет постепенно заменить парцелярную обработку комбинированной обработкой. Будучи предварительно приведена в нормальное состояние в ее теперешней форме, она может непосредственно стать отправным пунктом той экономической системы, к которой стремится современное общество, и зажить новой жизнью, не прибегая к самоубийству <...> Привычка русского крестьянина к артели особенно облегчит ему переход от труда парцелярного к труду кооперативному, который он, впрочем, уже применяет до некоторой степени при косьбе общинных лугов и в таких коллективных предприятиях, как осушка болот и т.д.». «Парцелярное земледелие она может постепенно заменить крупным земледелием с применением машин, для которых так благоприятен физический рельеф русских земель⁸. «Если революция произойдет в надлежащее время, если она сосредоточит все силы страны, чтобы обеспечить свободное развитие сельской общины, последняя вскоре станет элементом возрождения русского общества и элементом превосходства над странами, которые находятся под ярмом капиталистического строя». «Для того, чтобы коллективный труд мог заменить в самом земледелии труд парцелярный, источник частного присвоения, нужны две вещи: экономическая потребность в таком преобразовании и материальные условия для его осуществления». Экономическая потребность, по мнению Маркса, в кооперировании у русского крестьянства есть, капиталистический мир может предоставить и материальные условия для его осуществления. «Что же касается первоначальных организационных издержек, интеллектуальных и материальных, — то русское общество обязано предоставить их "сельской общине", за счет которой оно жило так долго и в которой оно еще должно искать свой источник возрождения »⁹.

Маркс на основе анализа некоторых особенностей исторического развития России за 35—40 лет до российской социалистической революции указал на наличие социалистического потенциала у русского крестьянства благодаря сохранению общинных традиций и институтов как важных условия для выживания. Большевики шли к признанию этого факта от практики*. Обобщение опыта вело их к пересмотру прежних взглядов и оценок: от признания необходимости нейтрализации середняка в социалистической революции — к признанию необходимости и возможности прочного союза с ним в политической области — далее, к признанию возможности сотрудничать с ним в экономической области в деле строительства социализма. Каждый шаг в этом направлении основывался на накопленном опыте и стимулировался острой политической необходимостью решать очередную проблему в отношениях с крестьянством. Постепенно готовилась почва для появления мысли о возможности расширения и углубления сотрудничества с крестьянством в социалистической революции.

Первоначально своеобразие российской социалистической революции объяснялось социально-экономической и политической отсталостью России. Но со временем начало приходить понимание, что сама отсталость порождена не только политикой царизма, что она имеет более глубокие корни в специфических условиях исторического пути России.

Одну причину своеобразия российской социалистической революции Ленин связывает со срединным положением России между развитыми капиталистическими странами Европы и странами Востока. И в связи с этим Ленин формулирует принципиально важное положение: чем дальше на Восток будет распространяться революционный процесс, «тем больше разнообразия (а значит, и своеобразия), по сравнению с европейскими образцами, будут являть социальные революции». Учет этого своеобразия и этой закономерности представляется Ленину решающим для оценки «нашей революции». Поскольку одну из причин успеха революции он связывал с тем, что в ходе ее создались условия, при которых большевики смогли «осуществить именно тот союз "крестьянской войны с рабочим движением"», о желательности и возможности которого писал еще Маркс¹⁰, то можно предположить, что эту способность российского крестьянства Ленин связывал уже не только (или не столько) с пережитками феодализма в обществе, но и со своеобразием исторического развития России, находящейся на стыке Европы и Азии.

Новые подходы к решению крестьянской проблемы российской социалистической революции прочитывается в ленинской постановке вопроса о том, что в социалистической революции «политический и социальный переворот» может оказаться «предшественником... культурному перевороту... культурной революции, перед лицом которой мы... теперь стоим»¹¹. Здесь Ленин впервые, идя от анализа опыта революции, подошел к мысли, высказанной К. Марксом в письме В. Засулич (март 1881 г.), о том, что создание необходимой материально-технической базы социалистического общества в России может быть завершено после взятия революционерами политической власти, в ходе реализации ими своей социалистической программы при условии получения материально-технической и культурной помощи со стороны развитых капиталистических стран (а не победившей в них революции, на что ориентировал Ф. Энгельс и что было воспринято российскими марксистами)¹². Маркс этот вывод сделал на основе анализа особенностей исторического пути развития России. Ленин судя по всему не знал этого письма Маркса**. Он подошел к проблеме с другой, чем Маркс, стороны — не от анализа своеобразия исторического развития страны, а от осмысления практики социалистической революции. Но тем знаменательнее, что он подходил к тем же выводам, к которым пришел К. Маркс.

То же можно сказать и о признании социалистического потенциала у российского крестьянства. Ленин, в отличие от Маркса, не говорит о нем прямо и определенно, но его рассуждения относительно возможности через производственную кооперацию в условиях НЭПа вовлечь его в социалистическое строительство в качестве активного и сознательного участника говорят в пользу того, что Ленин фактически признавал его. Или шел к его признанию. Правда, очевидно и отличие его постановки вопроса от марксовой. Маркс связывает его с коллективизмом, рожденным и поддерживаемым сельской общиной, развивающимся в условиях социалистической революции, а Ленин — исключительно с хозяйственным интересом крестьянина, втягивающегося через кооперацию в новую систему экономических и социальных отношений и благодаря им незаметно для себя преобразующегося в класс социалистического общества.

Все это дает основание предположить, что, если бы Ленин узнал об этих работах Маркса, он смог бы воспринять его идеи и использовать для дальнейшей разработки плана построения социализма в СССР.

Та постановка вопроса о российской социалистической революции, которую предложил Маркс, свидетельствует о том, что его не смущала перспектива ее существования в условиях капиталистического окружения. В самом деле, если революция в России может развиваться в течение какого-то времени, сосуществуя бок о бок с капиталистическими государствами, получая от них современную технику, кадры специалистов и т.д., значит, она, во-первых, достаточно автономна от мировой капиталистической системы и, во-вторых, имеет (сколь угодно маленькие, но имеет) шансы на победу. Иначе бы Маркс не стал призывать русских революционеров действовать подобным образом. Естественно, что сорок лет спустя оснований для оптимистического ответа на этот вопрос было много больше: иной опыт, иная система международных отношений, иной уровень развития России, иные перспективы развития революции на Востоке.

Интересно, что те политические силы, которые не принимали теоретических и политических новаций Ленина, не приняли и «подсказку» Маркса. Известно, что Троцкий и его сторонники откровенно потешались над выводом Сталина о возможности построения социализма в СССР в условиях капиталистического окружения как над попыткой выращивать баобаб в горшке из под резеды. В выступлениях Троцкого 1925—1926 гг. невозможно найти ничего, свидетельствующего о восприятии, об учете высказанных Марксом соображений. Ни единой свежей мысли по сравнению с тем, что говорилось в 1921—1922 гг. Его ответ Марксу легко прочитать в заявлениях о правильности его теории «перманентной революции», о сохранении приверженности своим старым оценкам и схемам¹³. Зиновьев и Каменев ответили Марксу, с одной стороны, утверждением, что технико-экономическая отсталость страны является непреодолимым препятствием на пути социалистической революции¹⁴, а с другой — утверждением, что политики нейтрализации середняка вполне достаточно для победы социалистической революции, т.е. что ее созидательные задачи вполне могут быть решены в крестьянской России без участия и даже вопреки воле основной массы населения страны¹⁵. В этом, коренном для революции вопросе, ее опыт они не усвоили.

Есть основания считать, что эта «подсказка» Маркса повлияла на резкое изменение политической позиции Бухарина, превратившегося из идеолога «левого коммунизма» в идеолога правого, кулацкого уклона в компартии¹⁶. Новые взгляды Бухарина, концентрированным выражением которых стал обращенный к крестьянству лозунг — «Обогащайтесь!» (апрель 1925 г.), могут быть осмыслены как своеобразная (расширительная и упрощенная) интерпретация вновь открывшихся оценок и идей Маркса. Оттолкнувшись от тезиса, что российское крестьянство имеет социалистический потенциал, он сделал вывод, что все крестьянство, даже кулак, может мирно врасти в социализм. В выступлении Бухарина на XIV съезде партии вполне определились основные положения его новой концепции строительства социализма: «Из-за классовых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости мы не погибнем... мы можем строить социализм  даже на этой нищенской технической базе... этот рост социализма будет во много раз медленнее... мы будем плестись черепашьим шагом, но... все-таки мы социализм строим и ...мы его построим»¹⁷.

Сталин принял подсказку Маркса и, на наш взгляд, дал ей адекватную его мыслям интерпретацию. Он смог это сделать потому, что в ходе социалистической революции вместе с Лениным проделал отмеченную выше эволюцию навстречу еще неведомым им оценкам и предложениям Маркса. Сталин сумел выполнить совет Маркса — «спустился с высот чистой теории к русской действительности»¹⁸. Он увидел, что тезис о сохранении в российском крестьянстве социалистического потенциала, сохраняющегося благодаря сельской общине, позволяло совершенно иначе поставить и решать вопрос об участии крестьянства в социалистической революции. В статье «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» (17 декабря 1924 г.) И.В. Сталин произвел первую корректировку прежних представлений об условиях победы социализма в СССР. Он акцентировал внимание на своеобразии российской революции, откинув прежние представления о путях ее развития как ошибочные: «Несомненно, что универсальная теория одновременной победы революции в основных странах Европы, теория невозможности победы социализма в одной стране, — оказалась искусственной, нежизнеспособной теорией. Семилетняя история пролетарской революции в России говорит не за нее, а против этой теории». Одновременно Сталин привлек внимание к иной схеме развития социалистической революции — как процессу «революционного отпадения ряда новых стран от системы империализма» при поддержке как со стороны пролетариата других капиталистических стран, так и со стороны СССР по мере успехов в социально-экономическом развитии, превращавшегося во все более мощную «базу дальнейшего развертывания мировой революции»¹⁹. Новая схема фактически учитывала высказанное Марксом допущение, что российская социалистическая революция в принципе могла бы развиваться в условиях капиталистического окружения.

Следующий шаг связан с подготовкой проекта тезисов «Важнейшие итоги расширенного заседания ИККИ». «Первоначальный проект» тезисов доклада на XIV Всесоюзной партконференции РКП(б) был составлен Зиновьевым. Зиновьев писал: «Но вместе с тем, ленинизм учит, что окончательная победа социализма возможна только в международном масштабе (или в нескольких решающих странах. Из приведенного выше безусловного закона капитализма ни в коем случае не вытекает вывод о возможности окончательной победы социализма в одной стране» (выделено нами. — B.C.). Это заявление искаженно трактует ленинские взгляды, оно направлено против того, о чем писал К. Маркс. Сталин вычеркивает последнее предложение, в котором отрицается возможность победы социализма в одной стране***, а перед словом «возможно» делает вставку: «в смысле полной гарантии от реставрации буржуазных отношений». В результате получается: «Но вместе с тем, ленинизм учит, что окончательная победа социализма в смысле полной гарантии от реставрации буржуазных отношений возможна только в международном масштабе (или в нескольких решающих странах)»²⁰. Произошло радикальное изменение смысла и направленности тезиса. Теперь он оказался направленным против Зиновьева и Троцкого. И их единомышленников.

Далее вслед за тезисом Зиновьева о возникновении определенного равновесия в мире между капитализмом и социализмом «с явным уклоном в сторону победы социалистической революции» Сталин делает большую вставку, в которой формулирует свой главный вывод: «Вообще, победа социализма (не в смысле окончательной победы) безусловно возможна в одной стране.

С другой стороны, наличие двух прямо противоположных общественных систем вызывает постоянную угрозу капиталистической блокады, других форм экономического давления, вооруженной интервенции, реставрации. Единственной гарантией окончательной победы социализма, т.е. гарантии от реставрации, является, следовательно, победоносная социалистическая революция в ряде стран. Из этого, однако, не вытекает, что невозможна постройка полного социалистического общества в такой отсталой стране, как Россия, без "государственной помощи" (Троцкий) более развитых в технико-экономическом отношении стран». «Из этого вытекает, — продолжал Сталин, — что страна рабочей диктатуры, являющаяся основной базой международной революции, должна рассматривать себя, как ее могущественнейший рычаг и подспорье; с другой стороны, господствующая в ней партия пролетариата должна прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации. Другими словами — правильной политикой, как в отношении к крестьянству внутри страны, так и в области международных отношений, РКП должна преодолеть все затруднения, вытекающие из замедления темпа мировой революции»²¹.

Итоговый вывод лишь в предельно сжатой форме, ясно и четко повторяет то, о чем Ленин говорил неоднократно, в том числе и в «Завещании». Вместе с тем, четко разделив вопрос о достаточности сил революции для победы социализма над капитализмом внутри страны и вопрос о победе социалистической революции в ряде других развитых капиталистических стран как условия окончательной победы социализма в СССР, Сталин придал оценкам и выводам В.И. Ленина законченный вид. Это важно для уяснения сути проблемы. Это тем более важно, что данная формулировка была направлена против тех, кто начал оппонировать в этом вопросе и Ленину, и Марксу. Фронт противостояния был четко определен.

Вскоре Сталин, использовав новые для большевиков взгляды Маркса на пути развития социалистической революции, сделал важный шаг в деле развития ленинской концепции социалистической революции в России. К аргументации Ленина, основанной исключительно на концепции пролетарской революции, Сталин добавляет аргументацию Маркса, базирующуюся на ином, чем у Ленина, понимании своеобразии исторического пути России, на ином видении возможностей развития социалистической революции в СССР. И сразу же перспектива отношений с крестьянством предстала иначе, чем мыслилась прежде. Чтобы понять суть разницы, достаточно сравнить две цитаты.

На XI съезде Ленин говорил: «Крестьянин нам кредит оказывает... Но этот кредит не может быть неисчерпаемым. Это надо знать и, получивши кредит, все-таки поторапливаться. Надо знать, что приближается момент, когда крестьянская страна нам дальнейшего кредита не окажет, когда она... спросит наличными», «теперь у нас больше никаких выходов нет... с русским капитализмом, с тем, который растет из мелкого крестьянского хозяйства... предстоит в ближайшем будущем бой, срок которого нельзя точно определить. Тут предстоит "последний и решительный бой", тут больше никаких, ни политических, ни всяких других, обходов быть не может»²². Последние статьи Ленина, продиктованные в начале 1923 г., не перечеркивают этих оценок и прогнозов.

Сталин теперь думал уже иначе. В мае 1925 г., подводя итоги

конференции РКП (б), он говорил: «Существуют два пути развития земледелия: путь капиталистический и путь социалистический... как пролетариат, так и, в особенности, крестьянство заинтересованы в том, чтобы развитие пошло по второму пути, по социалистическому... Отсюда общность интересов пролетариата и крестьянства, покрывающего противоречия между ними... Главное теперь вовсе не в том, чтобы, разжечь классовую борьбу в деревне . Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь... Главное состоит в том, чтобы строить социализм вместе с крестьянством, обязательно вместе с крестьянством и обязательно под руководством рабочего класса, ибо руководство рабочего класса является основной гарантией того, что строительство пойдет по пути к социализму» (курсив наш. — B.C.)²³.

Новацию Сталина надо оценить по достоинству. Прежде считалось аксиомой, что в социализме заинтересован только пролетариат (городской и сельский). Его классовый интерес ведет к социалистическому преобразованию деревни и сельского хозяйства. Теперь Сталин заявляет, что крестьянин в этом заинтересован не меньше, пожалуй, даже больше пролетариата. Связь со взглядами Маркса очевидна.

Различия в оценке социалистического потенциала российского крестьянства и во взглядах на перспективы отношений с крестьянством настолько значительны, что можно говорить о новой концепции социалистической революции в России на основе творческого соединения результатов анализа опыта революции, сделанного Лениным, и идей Маркса.

Новую концепцию социалистической революции от ленинской отличала в первую очередь и в основном иная (присущая Марксу) оценка социалистического потенциала российского крестьянства. А от высказанных Марксом идей о социалистической революции в России новая концепция отличалась сочетанием первой (пролетарской) и второй (условно «общинно-крестьянской») схем социалистической революции. К. Маркс предлагал российским революционерам не упускать из виду тех возможностей, которые имеются у российских революционеров-марксистов в виде сельской общины. За прошедшие 40 лет Россия в своем развитии ушла очень далеко. Развился капитализм, ослабла, но не исчезла община. Появилась возможность органично сочетать пролетарский социализм с социалистическим потенциалом российского крестьянства. Однако здесь лежал пласт проблем, над которыми Маркс не задумывался. Здесь были скрыты новые, неведомые прежде возможности для развития социалистической революции в СССР.

Задачу превращения России нэповской в Россию социалистическую приходилось решать в жестких международных условиях, поэтому вопрос о времени этого превращения, о темпах социалистических преобразований приобретал характер жизненно важного условия ее успешного решения. Между тем и Маркс исходил из признания факта медленного развития российской социалистической революции, поскольку в основе ее лежала бы медленная («постепенная») эволюция сельской общины в направлении создания коллективных хозяйств²⁴. Факторами, ограничивающими темпы развития экономики и социалистических преобразований, признавалась недостаточная индустриальная развитость России, техническая и культурная отсталость российской деревни, вынужденной возлагать надежды в деле технического перевооружения на техническую помощь развитых капиталистических стран. Подобные оценки мы находим и у Ленина. В конце гражданской войны, когда вся мера разрухи еще не была осознана, когда Ленин надеялся быстро осуществить план ГОЭЛРО (доклад о концессиях на собрании актива московской организации РКП(б) 6 декабря 1920 г.), он признавал: «Америка и другие капиталистические страны растут в своей экономической и военной мощи дьявольски быстро. Как бы мы ни собирали свои силы, мы будем расти несравненно медленнее» (курсив наш. — В. С.)²⁵. Вот так! Все мыслимо высокие темпы развития, по мнению Ленина, были бы все равно меньшими, чем в развитых капиталистических странах!

Простое перенесение через десятилетия советов и оценок Маркса и механическое приложение их к советской действительности Бухариным привели к неизбежному и опасно успокаивающему выводу о допустимости черепашьих темпов развития, о своего рода «обреченности» страны на победу социализма, об участии в этом процессе всего крестьянства, включая и кулака. В итоге — к глубокому искажению идей, высказанных Марксом. Высокие темпы развития социалистической революции были органической частью первой — пролетарской — схемы ее развития. Очевидно, что Бухарин с доверием отнесся к мыслям Маркса, но не смог творчески освоить их. Он не смог спуститься «с высот чистой теории к русской действительности»²⁶. Думается, он недооценил тех возможностей, которые открывались для политика в признании факта существования в российском крестьянстве социалистического потенциала. А это неизбежно сковывало, ограничивало использование тех возможностей развития социалистической революции, которые порождались развитием капитализма в России. Очевидно, это была «ахиллесова пята» в той системе взглядов, которую развивал Бухарин. Недаром еще Ленин спорил с ним по этому поводу. В брошюре «Экономика переходного периода» (май 1920 г.) Бухарин, говоря о начале краха мировой капиталистической системы, писал, что он «начался с наиболее слабых народнохозяйственных систем с наименее развитой государственно-капиталистической организацией». Ясно, что в данном случае подразумеваться могла только Россия. Ленин, читая эту брошюру, подчеркнул слова «наиболее слабых» и сделал относящееся к ним замечание на полях: «Неверно: с "среднеслабых". Без известной высоты капитализма у нас бы ничего не вышло»²⁷.

По мысли Ленина, ограниченность темпов развития революции диктовалась невозможностью увеличивать нагрузку на крестьян не только из-за низкой эффективности их мелкого единоличного хозяйства, но и из-за невозможности увеличить изъятие из деревни материальных и финансовых ресурсов ввиду угрозы разрыва классового союза с ними. Бухарин был согласен с этим. Сталин в отличие от него (это явствует из последующей борьбы между ними) считал, что крестьянин, коль скоро он заинтересован в победе социализма, ради собственных интересов должен пойти на максимальную мобилизацию всех своих сил. Производственная кооперация позволяла обеспечить и социальную эволюцию крестьянства, и мобилизацию всех его сил для обеспечения этой эволюции****.

Если для массы крестьян менталитет, рожденный, развитый и сохраненный сельской общиной, представлялся жизненно важным, если крестьяне были заинтересованы в развитии сельского хозяйства по социалистическому пути не менее, а едва ли не более рабочих, то задача подготовки массового производственного кооперирования (коллективизации) становилась актуальной. Планы коллективизации, отложенные большевиками после перехода к НЭПу, получали новую жизнь. При этом теперь коллективизация представала в ином виде, чем прежде, когда считали, что колхозы — для бедноты, для середняка — сбытовая и кредитная кооперация. Без середняка, составлявшего примерно 60% крестьянства, никакая коллективизация не могла считаться массовой и не могла кардинально решить тех социальных, экономических и политических проблем, от которых зависел успех социалистической революции. Без участия середняка коллективизация не могла дать того объема сельскохозяйственных продуктов стране и денег казне, которые были нужны, не могла обеспечить технического переоснащения сельского хозяйства в нужных масштабах и социалистического преобразования деревни. И это понятно: вне этой работы оставалась бы численно самая большая и экономически самая сильная часть трудового крестьянства — середняк. Необходимый экономический и социально-политический эффект могла дать только массовая коллективизация деревни. Коллективизация стала второй революцией, принесшей социализм в деревню, революцией, проводимой «сверху», как и предвидел Маркс.

Массовая коллективизация крестьян, несмотря на все трудности и недостатки, а порой и ошибки («перегибы» и т.п.), сопутствующие ее проведению, стала мирной альтернативой «последнему и решительному бою» с «капитализмом... который растет из мелкого крестьянского хозяйства» (курсив наш. — АС.)²⁸. Массовая коллективизация пресекла процесс «производства» капитализма мелкобуржуазной деревней, изолировала кулачество от основной массы крестьянства и тем облегчила борьбу со слаборазвившейся сельской буржуазией. Она открыла крестьянину-единоличнику новую перспективу улучшения своего экономического и социального положения. Альтернативой ей была борьба с вырастающим из крестьянства, как головы гидры, кулачеством. Но в деревне, в которой путь в кулаки — это единственный путь к лучшей жизни, «последний и решительный бой» с капитализмом, вырастающим «из мелкого крестьянского хозяйства», — это не просто борьба с кулачеством, это — лишение середняка надежды (хотя бы и иллюзорной) на серьезное улучшение своего жизненного положения. Поэтому борьба диктатуры пролетариата с сельской буржуазией без развития массовой коллективизации неизбежно настроила бы против нее середняцкие слои деревни, сплотила бы их с сельской буржуазией в борьбе против советской власти. Исчерпание политического доверия советской власти и предъявление ей крестьянством «векселя» к уплате, об опасности чего предупреждал Ленин, стало бы реальностью. Как следствие — срыв НЭПа, перспектива возвращения к политике нейтрализации середняка и новая кровавая гражданская война, в которой победа диктатуры пролетариата была бы более чем сомнительной.

Участие середняка в массовой коллективизации позволяло сделать классовый союз рабочих и крестьян гораздо более прочным и эффективным средством социалистического преобразования общества, чем он был прежде, в условиях господства мелкого единоличного хозяйства. Новый подход к крестьянству позволил решить проблему накопления финансовых средств для осуществления социалистической реконструкции народного хозяйства и индустриализации страны. Благодаря массовой коллективизации легче можно было направить поток финансовых средств, идущий из деревни, из сельского хозяйства, в госбанк, в обход кармана частника, поставить их на службу социализму в его борьбе с капитализмом. Через колхозы легче было направить в деревню поток новой техники, следовательно, начать подъем производительности труда, товарности, обеспечить рост объемов производства, что, в свою очередь, вело к увеличению потока материальных и финансовых средств, поступающих из деревни, и расширяло возможности финансирования народного хозяйства. Развитие отношений между государством (например, по линии МТС) и колхозами позволяло сократить (или ограничить рост) сферу денежных отношений между ними, освобождая деревню от части забот по наращиванию собственных производственных мощностей (лошади, упряжь, плуг, борона, фуражное зерно и пр. и пр.), что также позволяло производить дополнительные и всевозрастающие изъятия из деревни денег и зерна для нужд индустриализации страны и тракторизации сельского хозяйства. Город получал средства для развития промышленности, частично шедшие на обеспечение работой и жильем крестьянских же сыновей и дочерей, которых родная деревня и семья «выдавливали» в город, не имея возможности прокормить и обеспечить их («аграрное перенаселение»). В городе в условиях индустриализации они получали возможность не перебиваться кое-как на мизерные пособия по безработице, а участвовать в техническом переоснащении своей же родной деревни, возвращая долг города своим отцам и матерям, облегчая машинами их труд. Деревня, несмотря на недостаток в ней денежных средств, получала современную сельскохозяйственную технику и могла начать наращивание своей технической мощи и увеличение производства сельскохозяйственных продуктов. Получала разрешение и проблема накоплений, без чего все рассуждения об индустриализации страны остались бы пустыми разговорами.

Появлялась реальная возможность обеспечить столь высокие темпы экономического развития, которые прежде казались невозможными. Оказалось возможным ставить и решать задачу преодоления 50—100-летнего отставания страны в области техники от развитых капиталистических стран за 10 лет. Не ради рекордов, конечно. Чтобы отстоять свое существование среди враждебных государств, упрочить позиции социализма в мире, чтобы служить базой развития социалистической революции в мире и выполнять роль «ударной бригады социализма».

Готовя второе издание своей биографии, Сталин вписал в текст книги следующие слова, выделенные курсивом. «Опираясь на указания Ленина, Сталин разработал положения (данное слово вписано им вместо слова "учение". — B.C.) о социалистической индустриализации нашей страны». «Сталин разработал и претворил в жизнь практически теорию коллективизации сельского хозяйства»²⁹. Так Сталин понимал свой вклад в решение того вопроса, над которым размышлял Ленин до последней своей возможности работать, так и не решив его. Как видно, свой вклад в разработку проблем социалистического преобразования сельского хозяйства Сталин ставил выше вклада в решение проблем индустриализации СССР. Думается, что он был прав в этой оценке своего вклада в разработку этого сложнейшего теоретического и политического вопроса.

Подводя итог всему сказанному, можно сделать вывод, что Ленин в Сталине не ошибся. Задача, решению которой В.И. Ленин посвятил свои последние письма, записки и статьи, — задача превращения России нэповской в Россию социалистическую — была выполнена.

* Надо сказать, что Ф. Энгельс в этом вопросе не был согласен с К. Марксом (Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. М, 1986. Т. 4. С. 485—509). Поскольку взгляды Маркса на эту проблему оставались для русских марксистов неизвестными или малоизвестными, именно Энгельс оказывал определяющее влияние на формирование их взглядов.

** Принципиальные положения и оценки этого письма К. Маркса и, что особенно важно, черновых набросков его не встречаются в ленинских документах, поэтому можно предположить, что Ленин ничего о них не знал.

*** Первоначально после вычеркнутого предложения Сталин хотел дать следующую вставку (потом он зачеркнул этот текст): «До тех пор, пока одинокая страна пролетарской революции окружена буржуазно-империалистическими странами, ей угрожает опасность буржуазной реставрации, угрожает опасность прямой или замаскированной военной интервенции, финансовой блокады и других хозяйственно-экономических мер давления старых буржуазных государств на молодое пролетарское государство» (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3359. Л. 11).

**** Невозможно согласиться с мнением (Ю.С. Аксенов), что «теория о возможности победы социализма в ранее отсталой стране, прорвавшей "цепь империализма", была в наиболее концентрированном виде дана Н.И. Бухариным в 1929 г. в докладе "Политическое завещание Ленина". Именно в нем были сформулированы известная "триада": индустриализация, кооперирование населения и культурная революция, а также насущные проблемы строительства партийно-государственного аппарата». Автор намекает на то, что Сталин «украл» у Бухарина и эту теорию, и эту «триаду»: «Все это вошло затем в "Краткий курс истории ВКП(б)" и стало теоретическим фундаментом "сталинской модели социализма"» («Сталинская модель социализма»: становление, развитие, крах (1920—1928 годы). «Круглый стол» // Вопросы истории КПСС. 1990. № 12. С. 42).

Примечания:

¹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 309.

² Об этом говорилось в статье Зиновьева «О большевизации» («Правда», 13 января 1925 г.), в книге «Ленинизм» (1925) и в первоначальном варианте статьи «Философия эпохи» (1925). См.: XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенограф, отчет. С. 498—501.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 6. М, 1987. С. 79-71.

⁴ Там же. С. 58-59.

⁵ Там же. С. 71-72.

⁶ Там же. С. 63, 67.

⁷ Там же. С. 59-60.

⁸ Там же. С. 76-77.

⁹ Там же. С. 65-66, 69.

¹⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 379, 380, 381.

¹¹ Там же. С. 377.

¹² См.: Маркс К. Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 4. М., 1986. С. 493, 497-519.

¹³ Троцкий Л. К социализму или капитализму. Изд. 2-е. М.; Л., 1925. С. 65—67; Он же. 1905. Через двадцать лет. М; Л., 1926. С. 12—13.

¹⁴ XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенограф, отчет. С. 135— 136.

¹⁵ Там же. С. 498-500.

¹⁶ Предпринимавшиеся в литературе попытки объяснить стремительную эволюцию одного из идеологов и лидеров «левых коммунистов» в идеолога правого уклона в компартии нельзя считать удачными (см.: Горелов И.Е. Николай Бухарин. М, 1988; Емельянов Ю.В. Заметки о Бухарине: Революция. История. Личность. М., 1989; Кун М. Бухарин. Его друзья и враги. М., 1992; Цакунов СВ. Развитие экономических взглядов Н.И. Бухарина после перехода к нэпу // Бухарин: человек, политик, ученый. М, 1990).

¹⁷ XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенограф, отчет. С. 135.

¹⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 6. С. 63.

¹⁹ Сталин И.В. Соч. Т. 6. С. 362-375, 395, 297-411.

²⁰ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3359. Л. 6.

²¹ TOC \o "1-5" \h \z Там же. Л. 15. _

²² Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 77, 83.

²³ Сталин И.В. Соч. Т. 7. С. 111, 123-124.

²⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 6. С. 63, 73, 77.

²⁵Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 61.

²⁶ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 6. С. 63.

²⁷ Ленинский сборник. Т. XL. M., 1985. С. 425; Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. С. 171, 454.

²⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 83.

²⁹ Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 118, 120.