7 сентября командование ЮЗФ, а также Генштаб доложили Сталину о необходимости оставить Киев и отвести ЮЗФ на рубеж реки Ворскла. Сталин упрекал своих генералов в нежелании драться за Киев, но под напором неопровержимых фактов разрешил отвести войска Пятой и Тридцать седьмой армий на рубеж Десны, однако Киев он вынуждал удерживать любой ценой. В последующие годы Сталин понял, к чему приводят такие решения, и предпочитал не рисковать. Но тогда Верховный Главнокомандующий ещё на что-то надеялся. 6 сентября, за день до этого, войска Резервного фронта, под командованием Жукова, освободили Ельню, значительно потеснили гитлеровцев. Может быть, это давало Сталину какую-то надежду на то, что грамотный и решительный командующий может исправить ситуацию. 11 сентября Будённый прямо из штаба ЮЗФ отправил телеграмму с предложением оставить Киев, причём Будённый уже спрашивал у Кирпоноса о предполагаемых действиях на случай окружения ЮЗФ. Кирпонос заметил, что в условиях прекращения снабжения можно рассчитывать на наших бойцов в вопросах, связанных с отсутствием продовольствия, но нехватку боеприпасов нельзя возместить ничем. А вечером того же дня состоялся примечательный разговор между Сталиным и командующим ЮЗФ Кирпоносом. Сталин упрекал командующего в преждевременном желании прекратить сопротивление, оставить Киев. Он также указал на то, что, так как ЮЗФ имеет перед своим фронтом сильную немецкую группировку, Шестую полевую армию, его отвод вызовет стремительное наступление этой немецкой армии и крах ЮЗФ. Но во время этого разговора Верховный Главнокомандующий впервые упомянул о возможности оставления Киева, но лишь после создания ударной группировки против «конотопской группы противника», создания обороны на реке Псёл и полной эвакуации Киева. Но отвести войска он позволял лишь на восточный берег Днепра – явно половинчатое решение. ( Признаем, что Сталин откровенно хитрил). Сталин ещё раз уточнил рубежи, на которые можно отвести войска ЮЗФ, приказал сформировать «ударные кулаки против конотопской группы противника», а в конце категорически запретил оставлять город без «особого распоряжения Ставки». Кирпонос, ещё помнивший тридцать седьмой год, знавший о печальной судьбе бывшего командующего Западного фронта Павлова, предпочёл не возражать Сталину. Через девять дней он погибнет в бою, до конца выполняя приказ своего Главкома. И. Х. Баграмян вспоминает, что начальник штаба ЮЗФ Тупиков, читая эту телеграмму Сталина, и ответ на неё Кирпоноса, схватился за голову…
12 сентября английский военный историк, много трудов посвятивший теме Второй мировой войны, Алан Кларк, назвал «чёрным днём для Красной Армии». На севере в этот день танковый корпус Рейнгарта прорвал внешнее оборонительное кольцо обороны Ленинграда, на участке группы «Центр» Вторая танковая группа Гудериана захватила Ромны. Туда вышла Третья танковая дивизия Вальтера Моделя, по свидетельству Гудериана, в этой дивизии осталось шесть танков… Сам Гудериан в тот день смог передвигаться по Ромнам только на бронетранспортёре – в городе до конца сражались наши тыловики и гражданские милиционеры. А Первая танковая группа Клейста в тот день перешла в наступление с Кременчугского плацдарма и 14 сентября захватила Лохвицы – бросок на 300 км! В авангарде наступала 16 танковая дивизия генерала Хейнрици. Он сумел в ночь на 12 сентября скрытно переправить свои недавно пополненные части на Кременчугский плацдарм и утром рассёк части 297 сд.
Также в этот день, 12 сентября, за предложения оставить Киев, был снят главком направления Будённый, вместо него назначен Тимошенко. Наше командование пыталось организовать контрудары по вырвавшимся немецким танковым дивизиям. (Кстати, Гальдер, в своём дневнике, в первых числах сентября недоумевает, почему русские не наносят удары по открытому восточному флангу Гудериана). Соответствующие приказы получили 38 и 40 армии. Также приказывалось взять часть войск из 5 армии, но она уже оказалась в полуокружении. А войска 38-ой и 40-ой были настолько обессилены в предыдущих боях, что смогли создать только видимость контрударов.
14 сентября начальник штаба ЮЗФ Тупиков, по собственной инициативе, телеграфировал в Ставку: «Начало понятной Вам катастрофы – дело пары дней».
Про реакцию Ставки читаем у Василевского: «Главнокомандующий спросил Шапошникова, что он намерен ответить Тупикову. И тут же, не дождавшись ответа, сам, от имени Шапошникова, продиктовал следующий текст:
« Генерал-майор Тупиков номером 15614 представил в Генштаб паническое донесение… Необходимо неуклонно выполнить указания т. Сталина, данные вам 11. IХ. Б. Шапошников. 14. IX. 1941 г. 5 ч. 00 м.»
В воспоминаниях Василевского, Антонова, Штеменко больше нет упоминаний о таком поведении Сталина. Видимо, он осознал, что сражения не могут подчиняться его воле по определению… Шапошников боялся возразить вождю, он был бывший полковник царской армии, в тридцатых годах несколько раз бывавший под подозрением в участии в каких-то заговорах… Но упоминаний о таком поведении Сталина в последующем, я не нашёл.
Уже 15 числа танковые группы гитлеровцев соединились в районе Лохвиц, за 200 км восточнее Киева. Наш Юго-западный фронт, в составе 5-ой, 37-ой, 26-ой, части 38-ой и 21-ой армий, оказался в кольце.
Теперь, я думаю, было бы целесообразно обратиться к воспоминаниям Баграмяна, он очень подробно описывает те часы и дни непосредственно после того, как немцы замкнули своё кольцо.
15 сентября Кирпонос доложил в Ставку о окружении ЮЗФ. 16 сентября Баграмян прибыл в штаб юго-западного направления, в ставку Тимошенко, и кратко обрисовал обстановку. Тимошенко в устной форме отдал распоряжение оставить Киев и прорываться на восток. Баграмян вылетел самолётом назад, в штаб ЮЗФ и доложил о разговоре с Тимошенко. Кирпонос отказался выполнить неподтверждённый документально приказ. Вечером 17 августа командование ЮЗФ отправило в Ставку донесение о необходимости оставления города, в донесении была ссылка на устное распоряжение главкома направления. В ночь на 18 августа Ставка разрешила отход. Баграмян в своих воспоминаниях много размышляет о причинах, вынудивших Сталина держаться до последнего. Он приводит множество причин, ссылается на угрозу со стороны Турции и Японии, и пишет об одном обещании, данному Сталиным американскому представителю Г. Гопкинсу 25 августа. Тогда Сталин заверил личного посланника Рузвельта, что к новому году линия фронта будет проходить «западнее Москвы, Ленинграда и Киева». Далее Иван Христофорович справедливо указывает на большой политический конфуз, связанный с таким быстрым провалом данного обещания. Во-первых, это неблагоприятно сказалось бы на начавшемся сближении США и СССР, а во-вторых, ставило под вопрос немедленную поставку в нашу страну некоторых важных товаров – зениток, паровозов, алюминиевого листа. Ведь уже тогда, в самой Америке, раздавались голоса о бесполезности предоставления какой-либо помощи, дескать, СССР скоро рухнет под немецкими ударами.
Далее Баграмян вспоминает о большой работе по составлению плана выхода из кольца. 5 армии предписывалось прорываться на Лохвицу, 21-ой – на Ромны, 26-ой – на Лубны, 37-ой – на Пирятин. 38-ой и 40-ой армиям, оказавшимся вне кольца (кроме некоторых частей 38 армии), нанести встречный удар на Ромны и Лубны. Все приказы с большим трудом удалось переправить в указанные армии – телефонная связь уже плохо работала.
см рис.2
,
С восемнадцатого августа в сводках Совинформбюро стали появляться сообщения о особо ожесточённых боях «в районе Киева».
Наши армии начали свой марш на восток, к предполагаемому спасению. С внешнего кольца Тимошенко пытался организовать встречные удары, но войск у него было очень мало, на огромном участке фронта наших войск, по существу, не было. На карте видно направления ударов наших армий, пытавшихся выйти из окружения, и удары навстречу им.
Колонна штаба армии прорывалась вместе с Пятой армией – на Лохвицу. С боями они дошли до речки Многи, где командующий фронтом приказал Баграмяну возглавить небольшой отряд и форсировать эту речку у села Чернухи, при этом он обещал своему начальнику оперативного отдела, что основная колонна двинется за ними. Отряд Баграмяна выполнил поставленную задачу, но по до сих пор неустановленным причинам, основные силы не пошли за ними, а решили форсировать реку севернее, у деревни Вороньки. Может Кирпонос отправил отряд Баграмяна с надеждой отвлечь гитлеровцев, может что-то ещё. Мы этого уже никогда не узнаем. О планах Кирпоноса двинуться через Вороньки Баграмян говорит со слов своего заместителя, подполковника Глебова, оставшегося с основной колонной, а позднее пробившегося в составе мелкой группы.
Основная колонна штаба фронта благополучно захватила Вороньки и 20 сентября остановилась в роще Шумейково, у хутора Дрюковщина – в пятнадцати километрах юго-западнее Лохвицы. Там наш отряд был обнаружен фашистами и атакован с трёх сторон. Бой продолжался весь день, наши генералы сражались как простые пехотинцы плечом к плечу со своими солдатами. Во время миномётного обстрела генерал-полковник Кирпонос был тяжело ранен и через двадцать минут умер в окружении своих подчинённых. Михаил Петрович Кирпонос, по воспоминаниям Жукова, служил в царской армии, после воевал в 1-ой Советской Украинской повстанческой дивизии, сперва простым красноармейцем, позднее командовал полком. С 1934 по 1939 год был начальником Казанского пехотного училища, в войне с Финляндией командовал 70-й стрелковой дивизией, был награждён Звездой Героя и назначен командующим Ленинградского военного округа. Командовать Киевским Особым военным округом был назначен в декабре 1940 года, вместо Жукова, получившего назначение начальником Генштаба. За всю войну Красная Армия потеряла трёх командующих фронтами – Кирпонос, Ватутин, Черняховский.
Уже вечером небольшой группе офицеров удалось вырваться из рощи. Среди этой группы и был подполковник Глебов. Начальник штаба Тупиков был в этой группе, но он погиб в перестрелке у хутора Овдиевка. Где и когда погиб Бурмистренко – член Военного Совета фронта, неизвестно. Члена военного Совета фронта, дивизионного коммисара Рыкова, фашисты обнаружили тяжело раненным и после избиений убили – в армии Рейхенау неукоснительно выполнялся «приказ о коммисарах». Фашисты не могли войти в рощу ещё двое суток – наши мелкие отряды оказывали им сопротивление. Лишь 24 сентября бои в роще прекратились. А 26-го сентября на немецких картах исчезли обозначения наших окружённых дивизий – их организованное сопротивление прекратилось. Как я уже неоднократно указывал, войска попросту истратили все свои боеприпасы – патроны, снаряды, гранаты, мины. Гитлеровцы поручали добивать окружённых своим охранным дивизиям. Но там, где боеприпасов было достаточно, сопротивление продолжалось – отряды, группы, подразделения пробивались к своим, оставались в тылу врага, как партизанские отряды. Известен случай. В селе Еремеевка, близ городка Оржица, Полтавской области, был госпиталь для тяжелоранненых, нетранспортабельных, как говорят врачи, бойцов. Вот эти вот неходячие воины организовали и несколько дней держали оборону! Гитлеровцы называли их, в своих листовках, «безногие солдаты Оржицы». После того, как у раненых кончились боеприпасы, фашисты захватили лишь нескольких оставшихся в живых. Никто из них не выжил – гитлеровцы трепетно блюли приказ своего фюрера не оказывать пленным раненым медицинской помощи.
В оставленном Киеве взорвалось несколько зданий, в которых успели обосноваться оккупанты, взрывчатку заложили наши отходящие сапёрные подразделения – после войны некоторые битые гитлеровские генералы будут причитать в своих мемуарах о «бесчестных методах войны большевиков».
Сообщение о падении Киева появилось в сводках Совинформбюро вечером 21 сентября, через два дня после фактического оставления города. А германская армия развивала операцию – в тот же день, 21 сентября немцы ворвались в Полтаву, Шестая полевая армия вела наступление уже на внешнем фронте окружения. Н. Попель выразительно описывает бои за Полтаву, судя по ним, Полтава досталась немцам нелегко.
После падения Киева, главком направления Тимошенко пытался организовать удары с целью вызволить наши войска из котла. Ещё 17-го сентября 2-му кавалерийскому корпусу генерала Белова, была поставлена задача выбить врага из Ромн. 20 сентября в штаб окружённых соединений полетела радиограмма о нашем наступлении на Ромны. 22-го сентября всё тому же 2 кк ставится задача овладеть Лохвицей. Гальдер запишет в своём дневнике 22.09: «Противник усилил нажим на Ромны и Глухов». Но оба эти удара оказались безуспешными. А 25 сентября уже не мы, а немцы перешли в наступление против соединения Белова и начали теснить 2 кк на восток.
Теперь опять обратимся к дневнику Гальдера. Последний раз мы читали его дневниковую запись от 31-го августа. В ней, если читатель помнит, он писал о невыгодном положении Гудериана и о его оскорблениях в адрес фон Бока. В тот же день Гальдер первый раз упоминает о планах наступления на Москву, он пишет, что соединения группы «Центр» можно будет вернуть на прежний участок «…не ранее 10.09». 1-го сентября Гальдер совещается с Гитлером о конкретных планах наступления на Москву. В эти дни в гальдеровском дневнике часты сетования на медленное продвижение 2-ой армии и 2-ой танковой группы и возмущения поведением Гудериана, который обвиняет своих вышестоящих командиров. Первая оптимистичная запись по поводу операций на участке нашего Юго-Западного фронта появляется 5-го сентября: «Стало очевидно, что войска 17 армии и 1 танковой группы не имеют перед своими плацдармами сколько-нибудь значительных сил противника». В этот же день Гальдер, видимо проникнувшись оптимизмом, называет битву под Киевом «величайшей битвой мировой истории». Далее он делится планами по дальнейшему окружению и уничтожению «войск Будённого» и вспоминает о внешней политике: «Турция больше не будет выступать против нас. Франция уже не представляет для нас опасности».
6-го сентября Гитлер выпустил директиву о наступлении на Москву.
С этого дня записи Гальдера всё оптимистичнее. 9-го сентября – «Значительное продвижение в полосе группы армий «Юг»… успехи также и в полосе 2 армии и 2 танковой группы». 14-го сентября, вечер – «На юге прямо-таки классическое развитие операции на окружение». И, наконец, запись от 15-го сентября – «Кольцо окружения (восточнее Киева) замкнуто». Последнюю запись о боях под Киевом Гальдер сделает 27-го сентября: «Части фон Рейхенау ведут бои с остатками окружённых войск противника».
Сражение закончилось крупнейшим за всю войну поражением Красной Армии. Наши потери в этой операции составили, по немецким данным, только пленными 665000 человек. Но немцы считали не только пленных, захваченных в конце сентября. Наши источники говорят о 425 тысячах пленных и о 616 тысячах общих безвозвратных потерь.
Многие исследователи на этом и заканчивают своё повествование о Киевском сражении. Но для того, чтобы сделать из него выводы, необходимо проследить, как развивались события после этой операции. Очень многие исследователи (особенно пятидесятых-семидесятых годов), называют битву «проигранной тактически, но выигранной стратегически». Красная Армия, де, выиграла время для подготовки обороны на московском направлении.
Но факты говорят об обратном. Уже 22 сентября Гальдер пишет о том, что «Гудериан начинает приводить в порядок свои соединения». Он делится планами о дальнейших действиях танковой группы Клейста, о планах разгрома наших 9-ой и 18-ой армий, действующих на самом юге Восточного фронта. На всём юго-западном направлении зияла огромная брешь, её могли прикрыть только ослабленные части 38-ой и 40-ой армий. Это позволило гитлеровцам развернуть наступление по всему фронту. Под Ленинградом группа «Север» наступала на Тихвин, с целью обойти Ладожское озеро и соединиться с финнами. На центральном участке развёртывалось грандиозное сражение за Москву, а на юге группе Клейста удалось окружить под Мелитополем наши Девятую и Восемнадцатую армии, к счастью, им удалось почти в полном составе выйти из кольца – сказывался горький опыт предшествующих окружений. Почти в полном составе вышел в октябре из мешка под Брянском наш Брянский фронт – А. И. Ерёменко удалось спасти свои войска. Но это событие относится уже к Московскому сражению, когда танковая группа (переименована в танковую армию) Гудериана прорвалась к Брянску и Орлу. Из-за этого прорыва над северным крылом нашего Юго-Западного фронта (30.09.41 юго-западное направление было упразднено, его главком Тимошенко назначался командующим вновь образованного ЮЗФ) опять нависла угроза охвата. Ставка на сей раз решила не рисковать и планомерно отвести войска на линию Северского Донца. Все промышленные предприятия Донбасса и Харькова успели эвакуироваться. Харьков был оставлен 26 октября 1941 года, после арьергардных уличных боёв. Из-за окружения наших Девятой и Восемнадцатой армий Донбасс также пришлось оставить.
Интересно, записи Гальдера в конце сентября пестрят сообщениями авиаразведки о сильном движении на наших железных дорогах восточнее Харькова. Гальдер пишет, что «видимо, большевики эвакуируют свои предприятия». Понятно, что это сильно беспокоит Гальдера, но препятствовать он этому не может, а поэтому оставляет эвакуацию без комментариев.
Здесь интересно вспомнить исследования бывшего командующего 2-ой истребительной авиадивизии Люфтваффе Вальтера Швабедиссена. В своёй монографии «Сталинские соколы» он пишет о полной неэффективности в тот период советской авиации и о подавляющем господстве немцев в воздухе. Интересно, как Люфтваффе, безраздельно господствуя в воздухе, не смогло воспрепятствовать стратегической эвакуации наших заводов, проходившей всего в ста километрах от передовой?
Таким образом, из-за разгрома Юго-Западного фронта, Красная Армия попала в исключительно тяжёлое положение. Немцы высвободили две танковые армии для манёвренных действий на большом участке, в то время как нам прикрыть этот участок было совершенно нечем. Участок фронта, который ранее оборонял Юго-Западный фронт, теперь держала, по существу, только одна Тридцать восьмая армия (21.09 её возглавил способный военноначальник – генерал Цыганов В. В.)
Всё это привело к оставлению большого пространства нашей территории, целого промышленного и сельскохозяйственного района – Донбасса и Левобережной Украины с её плодородными чернозёмами. Именно из-за огромной бреши на юго-западном направлении Второй танковой армии Гудериана в следующем, Московском сражении, удалось без труда прорвать линию обороны Брянского фронта и лишь умелые действия его руководства позволили спасти большую часть сил БФ. Кроме того, на самом юге 11-я немецкая армия ворвалась в Крым, что создало непосредственную угрозу Кавказу и Кубани, а наша авиация не могла больше делать налёты на нефтяные месторождения и заводы Румынии, Вермахт теперь смог беспрепятственно получать нефть от своего союзника.
Линия фронта на юге окончательно установилась по Северскому Донцу и Миусу к концу ноября 41-го года. С этой линии наши войска пытались два раза освободить Донбасс и Харьков – в январе и мае сорок второго года, оба раза неудачно. С этой же линии Вермахт в конце июня сорок второго перешёл в широкомасштабное наступление – последнее стратегическое наступление немцев во Второй мировой войне. Красная армия отбросит гитлеровские войска зимой 42 – 43 годов с этой линии, наши передовые танки даже выйдут к Днепру, но немцы опять восстановят эту линию к марту 43 года. С этой линии гитлеровцы попробуют перейти в новое наступление летом 43 года – знаменитая битва под Курском, Курское сражение. После поражения под Курском гитлеровцы окончательно забудут и о Северском Донце и о «Миус-фронте». Красная Армия также стремительно освободит Левобережную Украину, как в своё время потеряла её.
Предприятия Харькова и Донбасса пришлось восстанавливать на новом месте – на Урале, в Сибири и Средней Азии. Заработать на полную мощность они смогли лишь в середине и конце сорок второго года, эта тема требует отдельной статьи.
Интересно проследить судьбы некоторых действующих лиц киевской трагедии, как с нашей, так и с немецкой стороны.
Наши полководцы, прошедшие огонь Киевской битвы, сумели извлечь из неё надлежащие уроки – тот же Ерёменко, как я уже указывал, вывел из мешка свой Брянский фронт почти в полном составе. Потом Андрей Иванович защищал Сталинград, громил фашистов под Невелем, в Крыму и в Латвии. В конце войны он успешно освобождал Чехословакию, уничтожая войска фельдмаршала Шёрнера. Но даже за такие операции звания маршала Андрей Иванович так и не получил, видимо Сталин помнил о его обещании «разбить подлеца Гудериана». Даже многие наши полководцы после войны всю ответственность за разгром ЮЗФ возлагали на Ерёменко. Удобная позиция.
Иван Христофорович Баграмян командовал армией, фронтом. Его Первый Прибалтийский фронт внёс огромный вклад в разгром Вермахта в Белоруссии, Прибалтике, Восточной Пруссии. После войны Иван Христофорович командовал Прибалтийским округом, занимал рад руководящих постов в Советской армии, занимал должность начальника Военной Академии Генерального штаба.
Андрей Антонович Гречко после битвы под Киевом командовал корпусом, армией. В должности командующего Первой гвардейской армии дошёл до Чехословакии, до городка Пардубице, где и встретил Победу. После войны – на руководящих должностях в Советской армии, долгое время был министром обороны СССР, защитил научное звание, написал ряд научных трудов по истории Второй мировой войны.
Никита Сергеевич Хрущёв, бывший Первый секретарь ЦК КП(б) Украины и начальник Политуправления юго-западного направления, после войны сделал блестящую политическую карьеру и, как читателю известно, стал Генеральным секретарём ЦК КПСС. После снятия с этой должности написал воспоминания, в которых касается и истории Киевской битвы.
Михаил Иванович Потапов, командующий Пятой армией. Попал в плен в сентябре сорок первого, во время попытки вырваться из окружения. Всю войну находился в немецком плену. После войны продолжил службу на посту заместителя командующего Одесским военным округом, генерал-полковник.
Боюсь, что перечисление наших полководцев, принимавших участие в обороне Киева, займёт много места, посмотрим лучше на судьбы некоторых немецких участников сражения.
Франц Гальдер был отстранён от должности в сентябре 42-го года, в январе 45-го уволен в отставку. Был взят в плен американцами, выпущен ими в 46-ом году. Написал ряд трудов по истории Второй мировой.
Гейнц Гудериан за поражение под Москвой 25.12.41 был отчислен в резерв. 1 марта 43-го года получил назначение генерал-инспектором танковых войск, много сделал для обновления танкового парка Вермахта. С 21 июля 1944 года – начальник Генерального штаба ОКХ, на месте, где в своё время служил Гальдер. В конце марта 1945 года, после очередного скандала, был отстранён от должности. После войны ненадолго попал в плен к американцам. Впоследствии выступал за возрождение военной мощи Германии, как оплота против СССР. Автор многих книг, написал мемуары «Воспоминания солдата».
Герд фон Рунштедт за поражение под Ростовом в конце ноября 41 года был снят с должности и отправлен в резерв. Впоследствии командовал войсками на Западном фронте, был председателем трибунала, судившего участников антигитлеровского заговора 1944 года. С 10 марта 1945 года в отставке. До 1949 года был в плену у англичан. Умер в 1953 году. Собственных воспоминаний не оставил.
Вальтер фон Рейхенау был назначен командующим группой «Юг» после отстранения Рунштедта, в декабре 1941 года издал приказ об уничтожении советских военнопленных. Умер от инфаркта 17.01.42 г. в Полтаве.
Людвиг Пауль (Эвальд) фон Клейст со своей танковой армией захватывал Таганрог, Ростов-на-Дону, Кубань, Кавказ. 22.10.42 был назначен командующим группы армий «А», действующей на юге советско-германского фронта. В марте 1944 года уволен за несогласие с позицией Гитлера и за поражения. В конце войны взят в плен англичанами, как военный преступник передан Югославии, а уже югославы передали его Советскому Союзу. Умер в 1954 году в лагере военнопленных на территории СССР. (Вроде бы, справедливость восторжествовала. Непонятно только, чем он отличался от Гудериана или Манштейна? Может, отказался писать под диктовку англичан и американцев мемуары, в отличие от Гальдера, Гудериана и Манштейна? Но это моё обвинение основано лишь на умозрительных заключениях, эта тема требует огромного отдельного исследования.)
Вальтер Модель, командующий 3-ей танковой дивизией группы Гудериана. Сделал блестящую карьеру в гитлеровском Вермахте. Командовал 41-м танковым корпусом, 9-ой полевой армией, с февраля 1944-го – группой армий «Север». Был признан мастером оборонительных операций, неофициально назывался «пожарным фюрера». Командовал группой армий «Северная Украина», «Центр». При отступлении широко применял тактику «выжженной земли», отличался особой жестокостью. С августа 1944-го – на Западном фронте, сперва командовал всем Западным фронтом, затем группой армий «Б». После капитуляции его войск в Рурском котле, застрелился (21 апреля 1945 г.).
Горхард Хейнрици, командующий 16-й танковой дивизией, прорвавшейся с Кременчугского плацдарма, тоже сделал блестящую карьеру. Последняя его должность – командующий группой армий «Висла», разгромленной нашими войсками в Берлинской операции. Снят с неё 28. 04. 45 за полное поражение своих войск.