Киевская оборонительная операция

КИЕВСКАЯ ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ КРАСНОЙ АРМИИ (ЛЕТО 41-ГО)

 

 

 

В течение 21 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте. После многодневных, ожесточённых боёв наши войска оставили Киев.
(вечернее сообщение Совинформбюро).

Неумолимое время всё дальше и дальше уносит от нас трагические события сорок первого года. Уже совсем мало осталось непосредственных участников, сами события разобраны различными исследователями, каждый из них даёт свою оценку тем временам. В советское время серьёзные исследователи довольно скрупулёзно разобрали все наши поражения и неудачи и даже сделали из них необходимые выводы. К сожалению, эти труды не были хорошо известны широкому читателю, советские идеологи и официальные пропагандисты не особо любили вспоминать трагедию лета сорок первого. В перестроечные времена в «белые пятна» нашей истории стали вливать свою краску уже люди совсем далёкие от исторической науки, люди, стремящиеся замазать «белые пятна» ложью и концепциями, подсказанными с Запада, стремясь получить сиюминутный политический выигрыш. В результате события сорок первого года обретают политическое значение, разные политические силы стремятся разыграть их по своему, одни хотят показать бездарность советских руководителей и слабость социалистической системы, другие по поводу и без повода, указывают на железную волю руководителей и героизм простых людей. Сами события, сама событийная канва, при таком подходе, запутывается всё больше и больше, становится уже совсем непонятной большинству людей.

Западная историческая концепция Второй Мировой сформировалась, примерно, в шестидесятые годы ХХ века. Основные постулаты её широко известны: СССР добился победы лишь благодаря численному превосходству, благодаря помощи западных стран и тд. Наши диссиденты-псевдоисторики добавили свои идеи. Первым здесь выступил, скорее всего, Солженицын. Он в своём опусе, посвящённом ГУЛАГу, заявил, что в сорок первом году наши солдаты совершенно не хотели воевать, дескать, не желали они кровожадную власть защищать. Ему вторил дезертир-перебежчик Г. Климов, заявляя то же самое. Сей господин написал несколько трудов, посвящённых теме психической неполноценности всех выдающихся людей, все идеи этих трудов он «слизал» у основоположника психоанализа З. Фрейда. Естественно, что об этом Климов предусмотрительно умалчивает. Одно время этот писатель даже был в большой чести у наших национал-патриотов, благодаря его нападкам на евреев. Все эти измышления были впоследствии дружно подхвачены мощным хором различных «демократических» историков и писателей, эти догмы до сих пор не опровергнуты и им подвержены многие наши сограждане.

Непосредственное рассмотрение военных событий, естественно, надо начинать с рассмотрения плана «Барбаросса». Этот план уже разобран, что называется «по полочкам», но проблема в том, что с результатами разбора знакомы опять же, в основном узкие специалисты. «Широкий круг читателей» знает об этом плане совсем немного, в основном только отдельные части плана. Например, многие знают о намерении гитлеровцев дойти до Астрахани и Архангельска, но немногие знают, что это была лишь предполагаемая цель, довольно абстрактная. Немецкий Генштаб помнил заветы Шлиффена и свои планы строил по этим заветам. Одна из заповедей старого фельдмаршала гласила, что все конкретные действия в планах вторжения в другую страну нужно ограничивать лишь приграничным сражением. Дальнейшие действия нужно увязывать с исходом этого сражения и с поведением противника. Конечно же, черновые наброски таких планов должны быть приготовлены заранее. Поэтому «Барбаросса» детально расписывала действия войск на всех трёх направлениях по «окружению и уничтожению русских войск, подтянутых к западной границе», но далее, после разгрома этих войск, непосредственные действия лишь предполагались, но отнюдь детально не планировались. Вообще, суть плана «Барбаросса» был в максимальном использовании ошибки советского командования (сосредоточении почти всей кадровой армии у западной границы). В спорте (в единоборствах – особенно) это так и называется – «играть на ошибках». Так можно выиграть один бой, одну игру, но победить в соревнованиях, стать чемпионом, почти невозможно. Гитлеровцы же намеревались «игрой на ошибках» достигнуть не тактического, а стратегического, да даже политического результата, выражаясь тем же спортивным языком, «взять кубок», что по меньшей мере, странно. В советское время Гитлера, со своим планом «Барбаросса, называли не иначе, как авантюристом. Как мы видим, это вполне соответствует действительности.

Итак, гитлеровцы намеревались одновременным ударом по трём расходящимся направлениям окружить и уничтожить наши армии, стоящие у западных границ. Основной удар они готовились нанести в центре, через Белоруссию на Москву. На севере их войска должны были длинным «языком» пройти параллельно Балтийскому побережью, и занять Ленинград. При этом открывался правый фланг немецкой ударной группировки, поэтому Гитлер уделял повышенное внимание этому сектору. Он, как мы уже говорили, не строил конкретные планы далее приграничных сражений. После разгрома наших приграничных армий он намеревался повернуть группу « Центр» в Прибалтику, на соединение с группой «Север» и окружения наших армий, находящихся там. Он рассматривал много вариантов, думаю, не стоит на этом останавливаться.

Что же касается группы «Юг», то здесь гитлеровцы столкнулись с одной очень большой проблемой - с широкой полосой Припятских болот, идущих с запада на восток, вдоль реки Припять. Эти болота, непроходимые для танков и мотопехоты, как бы делили весь советско-германский театр военных действий на две изолированные части. Уже после войны битый гитлеровский генерал А. Филиппи назвал это «припятской проблемой». В Первую Мировую войну немцы решили «припятскую проблему» очень просто: «доверили» этот участок австро-венгерской армии, немного усилив её своими корпусами. По существу, в 1914 – 1918 годах, они наносили главный удар в Прибалтике, по кратчайшему пути к Петрограду, отвлекающий удар – в центре, и вспомогательный – на юге.

В сорок первом году обстановка была немного другой. Старая империя Габсбургов канула в Лету, значительно возросли подвижность и мощь действующих армий. По данным разведки, гитлеровцы знали, что Сталин считает Юго-западное направление главным, и что он сосредоточил там большую часть своих танков. Поэтому они решили считать Юго-западное направление тоже главным, но изолированным от других. Они знали, что по числу танков Киевский особый военный округ превосходит все танковые войска Вермахта, но у них были и другие данные. Они, например, знали, что моторизация и радиофикация находятся в Красной Армии в зачаточном состоянии, что высшие командиры ещё плохо умеют управлять большими соединениями в условиях современной манёвренной войны. У них уже был опыт разгрома количественно и качественно превосходящих их сил – кампания во Франции. Теперь они намеревались повторить этот успех в России.

В группе армий «Юг» (командующий – фельдмаршал Рунштедт, начальник штаба - Зоденштерн), на 22 июня 41-го года насчитывалось полтора миллиона солдат (вместе с солдатами стран-сателлитов), сведённых в двадцать шесть пехотных, пять танковых, две моторизованных, четыре лёгких, три охранных и одну горную дивизию немцев и тринадцать дивизий и три бригады румын. Отдельно действовал венгерский корпус и словацкая бригада. Что касается танков, то в Первой танковой группе генерал-полковника Клейста по штату должно было быть восемьсот танков, но реально их было несколько меньше. Кроме того, в пехотных дивизиях тоже были танки, так называемые танки сопровождения пехоты, их количество до сих пор невыяснено. Но их было немало, например немецкая Одиннадцатая армия атаковала Кишинёв примерно ста танками. (Необходимо оговориться. Эти данные я взял из книги И. Х. Баграмяна «Город-воин на Днепре» 1965 года издания. Он мог неосознанно ошибиться, ведь нередко наши солдаты принимали за танки самоходки, а то и бронетранспортёры, они могли и преувеличить число машин. Но многие наши участники тех событий вспоминают о сопровождающих пехоту танках). Кроме того, это успешная атака была предпринята 16 июля, после почти четырёх недель боёв. Откуда в пехотных дивизиях после многодневных боёв столько танков? Первая танковая группа, на тот момент, была брошена в наступление на Белую Церковь и все её танки находились именно там. В пехотных дивизиях, в качестве танков сопровождения пехоты, немцы использовали в основном трофейные французские машины Н35/39 и В1.

Группе «Юг» противостояли войска Киевского (генерал-полковник Кирпонос М. П.) и Одесского (И. В. Тюленев) особых округов, после 22 июня эти округа были преобразованы в Юго-Западный и Южный фронты. В двух округах значилось один миллион двести тысяч солдат и очень большое количество танков. Я намеренно не называю их точное число. В танковых соединениях (мехкорпуса) их было три тысячи восемьсот сорок шесть машин. Сколько их было в пехотных соединениях – до сих пор большая загадка. Однако там были очень старые машины, в большинстве своём даже не способные самостоятельно двигаться. Но их число поражает – от семи до пятнадцати тысяч (в разных источниках цифры разнятся). Примерно девять тысяч захватили немцы (такая цифра упомянута в дневниках Гальдера). Но надо думать, что он считал не только захваченные у стрелковых частей танки, но и трофеи, взятые в боях с мехкорпусами. Но в любом случае, при подсчёте советских танков надо помнить две вещи: советские военноначальники не могли наладить снабжение танковых соединений и не умели правильно организовать их боевое применение. А без этих двух составляющих, танк, тем более старый, представляет собой не более чем стальную коробку.

В противостоящих группировках было примерно равное количество артиллерии: 12604 стволов ЮЗФ против 9700 стволов группы «Юг». Однако немецкая сторона значительно уступала советской в количестве самолётов – 772 немецких, против 1759 советских. Но немцы сумели преодолеть этот недостаток внезапностью нападения, лучшей организацией и техническим мастерством пилотов. Заканчивая подсчёт вооружений, необходимо указать, что данные взяты из сборника «Великая Отечественная война 1941 – 1945 гг..» 1998 года издания. Можно считать и подсчитывать до бесконечности, сравнивать, замечать разные нюансы и тд., но на рассвете двадцать второго июня против почти всех дивизий группы «Юг» могли действовать только одиннадцать стрелковых, одна кавалерийская, семь танковых и три моторизованных дивизии. Наше командование не предполагало, что немцы предпримут такой удар сразу, без завязывания приграничного сражения и подхода резервов к предполагаемому «слабому месту». Кроме того, наше командование даже и подумать не могло, что немцы задумали захватить весь Советский Союз. Предполагалось, что Гитлер, как и в Первую Мировую, поставит ограниченные задачи – например захват Украины.

 

Вот карта предполагаемого наступления группы армий «Юг». Как видно, план действительно предусматривал прорыв к Днепру, следовательно, и окружение наших армий юго-западного направления.

А стрела, направленная на Кировоград, означает выход в глубокий тыл нашим армиям, расположенным на самом южном участке советско-германского фронта – Южному фронту. У неискушённого читателя может возникнуть вопрос: «Как может такая узкая стрела угрожать огромным группировкам советских войск, стоящих у границ?» Здесь надо пояснить, что выход к переправам через Днепр означает прекращение снабжения войск, что в условиях современной войны означает их быстрое уничтожение в течение, максимум, двух недель.

Мы не будем подробно разбирать здесь приграничное сражение, отметим лишь несколько моментов. Вермахт значительно опережал Красную Армию в развёртывании, выражаясь военным языком, он «выигрывал темп» на две – три недели. Это позволяло ему навязывать сражения там и тогда, где и когда выгодно именно ему, Вермахту. Сражение, по своему характеру, получилось встречным, советские командиры показали своё неумение им руководить. Красная Армия, благодаря предвоенной пропаганде, была настроена только на быструю наступательную войну, что привело к попыткам наступать «везде и всегда». Здесь уместно показать поведение члена Военного совета Юго-Западного фронта корпусного коммисара Н. Н. Вашугина. Вот как он отреагировал на предложение начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Пуркаева перейти к обороне: «А моральный фактор Вы учитываете? А Вы подумали, какой моральный ущерб нанесёт тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в наступательном духе, с первых дней войны перейдём к пассивной обороне, без сопротивления оставив инициативу в руках агрессора?». В результате, к обороне всё равно пришлось перейти, но уже лишившись почти всех танков. Надо отдать должное Николаю Николаевичу Вашугину, он понял свою вину, и как подобает человеку военной чести, застрелился. Эта намерение везде наступать преобладало не только на юго-западном участке, но и на всём протяжении советско-германского фронта. Тактически это привело к многочисленным безрезультатным контрударам, разрозненным и разобщённым, а стратегически – к тяжелейшему кризису всего начального этапа войны. Можно ещё выделить несколько частных, тактических моментов. Например такой, что немецкие танки не вступали в танковые дуэли, вместо них наши танки встречала пехота и мотопехота, вооружённая противотанковой артиллерией. Направление движения наших танковых колонн немцы всегда знали, благодаря безупречной работе Люфтваффе.

Вкратце, рисунок приграничного сражения выглядел так. Вермахт, окружив в районе Сокаля две наши дивизии (87 сд и 124 сд), начал широкомасштабное танковое наступление: командующий группой «Юг» вводит 1 ТГр Клейста в «чистый» прорыв (это когда танки подвижной группы не участвуют в прорыве первой полосы). Клейст устремляется на Дубно, Новоград-Волынский и далее, на Житомир и Киев. Наше командование попыталось «отрезать» танковые дивизии Клейста, организовав удар под основание клина шестью механизированными корпусами – тремя с юга и тремя с севера. Не сумев правильно организовать удар, наши танкисты, тем не менее, поставили Вермахт перед серьёзным кризисом, что заставило Клейста повернуть свои вырвавшиеся дивизии назад, для отражения наших танковых прорывов. Прорывы были устранены, но немецкие войска потеряли темп, что привело, фактически, к провалу на южном участке действий, предусмотренных планом «Барбаросса». Красная Армия сумела остановить противника на рубежах старой границы, начав, тем временем, подтягивать мобилизационные резервы. Немецким командующим группы «Юг», пришлось «на ходу» строить и претворять новые планы, растрачивая драгоценные стратегические ресурсы.

Согласно общепринятой концепции, сражение непосредственно за Киев началось девятого июля сорок первого года, когда всё та же Первая танковая группа Клейста прорвала линию старых укрепрайонов и ворвалась в Житомир (8.07.41) и Бердичев (7.07.41). Здесь опять надо уточнить силы сторон на тот момент. Согласно записям Гальдера, потери группы «Юг» в конце июля были очень незначительны: примерно шестнадцать тысяч человек. Танков, в танковой группе Клейста, оставалось примерно 500 – 600 единиц. Что-ж, цифры довольно реальные. Я нашёл численность и состав мехкорпусов на 7 июля 1941 г. в приложении к книге Н. К. Попеля «В тяжкую пору» (отв. редакторы С. Переслегин, В.Гончаров). Согласно их данным, в семи мехкорпусах Юго-западного фронта, на 7. 07. 41, оставалось 905 танков. Они также приводят и проценты потерь этих соединений в людях в приграничном сражении: 20 – 30% убитыми и ранеными. По их же данным, к началу приграничного сражения в мехкорпусах насчитывалось 167533 человека личного состава. Значит, на 7.07.41 численность личного состава мехкорпусов, примерно, составляет сто десять – сто тридцать тысяч человек. Всего же, перед началом Киевского сражения в составе Юго-Западного фронта насчитывалось примерно 900 000 человек личного состава(данные взяты из вышеназванного источника – «Великая Отечественная война 1941 – 1945»).

9 июля командующий Юго-Западным фронтом, генерал Кирпонос, отдаёт командующим Пятой (Потапов) и Шестой (Музыченко) армиям приказ организовать удары во фланг прорвавшихся немецких танковых дивизий. Шестая армия сама испытывала тяжёлое давление с фронта немецкого 44 армейского корпуса и с фланга – 48 моторизованного. Поэтому она смогла нанести удар только одним 49 стрелковым корпусом, удар, который быстро выдохся и не к каким результатам не привёл. Пятая армия нанесла более серьёзный удар двумя стрелковыми дивизиями (193 сд и 195 сд) и тремя мехкорпусами (9, 19 и 22). Началось встречное танковое сражение. С нашей стороны в нём участвовало примерно 130 танков, с немецкой – примерно 100. Здесь опять необходимо вернуться наступательной тактике немецких танковых войск, а также к их качественному составу.

Здесь лучше всего привести свидетельство М. Е. Катукова, в то время командующего 20-й танковой дивизии, а впоследствии – командующего знаменитой Первой гвардейской танковой армии. По его словам, большинство немецких танков, в то время, были лёгкими. И действительно, знакомясь с материальной частью Первой танковой группы Клейста, поражаешься обилию в ней лёгких чешских танков PzТ38. Их было там, примерно, двести машин. Были и устаревшие лёгкие немецкие танки Pz2 и Pz1. Основных, в то время, немецких машин Pz3, было не так уж много – штук 300, а танков артиллерийского сопровождения Pz4, было ещё меньше – машин 100. Впоследствии Pz4 стал основным германским танком, т.к. из-за своих габаритов он легко вмешал в себя более мощные орудия, необходимые для борьбы с советскими танками. Но пока немцы особо не обращали внимания на наши танки, с ними они предлагали разбираться пехоте. А своим танкам они ставили совсем другие задачи – перехват коммуникаций и захват ключевых транспортных узлов. После потери всего этого наши войска оставались без снабжения и не могли долго вести современную войну.

А наши танкисты так воевать пока ещё не умели. Вот ещё одно свидетельство, свидетельство помощника командующего войсками ЮЗФ по бронетанковым войскам генерал-майора Вольского, будущего прославленного командира, окружившего немцев под Сталинградом. Это строки того времени.

«Противник оказался подвижнее. Он широко применял обходы, фланговые удары, лобовых встреч избегал, неожиданно противопоставляя подвижные противотанковые средства. Отмечались случаи параллельного движения тремя колоннами, причём центральная колонна, имея в своём составе наибольшее количество противотанковых средств, двигалась несколько впереди, а правая и левые колонны – уступом сзади неё. Когда центральная колонна завязывала бой, правая и левая колонны быстро продвигались вперёд и охватывали наши части с флангов, а в центре противник даже иногда отходил, с целью втянуть наши части в мешок и ударами с флангов окружить их. Противник широко применял мелкие группы мотопехоты и мотоциклистов, проникавших в глубину расположения наших войск в целях разведки и создания паники, на поле боя поддерживалось тесное взаимодействие с авиацией.

У наших танковых войск не было манёвренности, боевые действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило к излишним потерям матчасти и личного состава. Управление от командира взвода до батальона было плохое, радио использовалось редко. Исключительно плохо поставлена подготовка экипажей в вопросах сохранения матчасти. Личный состав не обучен ремонту в полевых условиях… В академиях таких видов боя, с которыми пришлось встретиться, никогда не прорабатывали…»

Как говорится, без комментариев. «Излишним потерям матчасти и личного состава…», может твой, уважаемый читатель, дед, прадед, так и погиб, идя в лобовую атаку летом сорок первого…

Итак, уважаемый читатель, мы остановились на контрударе нашей Пятой армии. Надо заметить, что уже одиннадцатого июля гитлеровские танки были замечены на реке Ирпень, в двадцати километрах от Киева. Это были мотопехотные дозоры 13 танковой дивизии гитлеровцев. Им успешно удалось «создание паники» и среди наших войск и среди населения Киева. Командующий ЮЗФ Кирпонос немедленно потребовал от командующего Пятой армии продолжения контрудара, уже совершенно бесперспективного – гитлеровцы уже успели отсечь этот контрудар, выставив против нашей наступающей группировки 3 моторизованный корпус, дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и три пехотные дивизии – 40, 42 и 44-ю. Так отреагировать немцев заставил выход наших танков на Киевское шоссе и перехват путей сообщения своей 13-й танковой дивизии, чьи разведгруппы и вышли на реку Ирпень. После выхода вышеперечисленных пехотных дивизий немцев против наших наступающих мехкорпусов, командующий Пятой армии Потапов понял всю бесперспективность дальнейшего наступления. Уже 18 июля наши танки вернулись на исходные позиции.

Ниже карта с рисунком этого контрудара. Ещё хочется сказать о наших танках. Из огромного количества танков КОВО, 677 были неисправными. Новых танков было не так уж мало – 278 КВ и 498 Т34. Но использовать их правильно наше командование не смогло, например, почти все танки КВ пришлось взорвать при отступлении из-за отсутствия горючего. Потери же от артиллерийского огня были среди новых танков довольно низкими – сказывалась толщина брони. Я уже указывал на число наших танков после приграничного сражения – 905. В основном это были танки Т26 и БТ. Некий Резун-Суворов утверждает, что они не уступали немецким Pz3, указывая на малую толщину брони немецких танков, но он почему-то совсем не обращает внимания на мощность двигателей сравниваемых машин. А здесь немецкий Pz3 и его «Майбах» значительно превосходили наши Т26 с его карбюраторным девяностопятисильным движком. Тут мне могут возразить насчёт БТ и его четырёхпятидесятисильного «Либерти», но я предлагаю возражающим посмотреть на толщину брони танка БТ – 15мм.

Немцы без труда поджигали их из своих тридцатисемимиллиметровых пушек, даже с дальних дистанций. Немецкие пехотинцы называли эти пушки «армейскими колотушками», а танки БТ – «микки-маусами». Ещё в Красной Армии в то время были многобашенные танки, средние – Т28 и тяжёлые – Т35. Большинство из этих монстров так и не доехало до передовой из-за поломок ходовой части.

Схема контрудара Пятой армии

 

 

Нижняя маленькая карта показывает предполагаемую цель контрудара – перехват вырвавшейся к Киеву немецкой группировки. Эта цель окончательно выкристаллизовалась 11 июля, на совещании руководящих офицеров Юго-Западного фронта. (До этого контрудар наносился без цели, «по привычке»?)

Вёл это совещание командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос Михаил Петрович. Совещание началось с доклада начальника штаба фронта генерал-майора Пуркаева Максима Алексеевича. Он подробно изложил сложившуюся обстановку.

Но все доклады и обсуждения свелись, в основном, к одному - к выходу немецких танков к реке Ирпень, непосредственно к Киевскому укреплённому району (КиУр)

Был заслушан доклад начальника артиллерии фронта генерала Парсегова. Он доложил о катастрофической нехватке орудий и снарядов, особенно бронебойных. Начальник политуправления юго-западного направления Н. С. Хрущёв сказал о неспособности наших железных дорог пропустить огромное количество грузов, запрашиваемых фронтом, и предложил организовать выпуск вооружений непосредственно на киевских предприятиях. Так же он затронул тему экономии боеприпасов. По его предложению начальнику политуправления фронта было поручено подготовить обращение к бойцам о необходимости сбора оружия на поле боя. Сейчас это выглядит гротескно, но давайте вспомним, какие приказы отдавало гитлеровское руководство в сорок четвёртом и сорок пятом годах! Видимо, при катастрофических неудачах такие приказы и обращения являются всеобщим правилом. В конце совещания командующий фронтом подытожил сказанное. Он подчеркнул, что на 11 июля Киев могли оборонять лишь несколько пулемётных батальонов КиУр, поэтому 5-ой армии необходимо продолжать контрудары по флангам вырвавшихся немецких дивизий. Для непосредственной обороны города он приказал собрать потрепанные в предыдущих боях, 147 стрелковую дивизию, две бригады второго воздушно-десантного корпуса и части 206 стрелковой дивизии. Через два дня он обещал прибытие двух свежих дивизий, которые пополнять обессиленный двадцать седьмой стрелковый корпус, который займёт так называемый Житомирский коридор – незащищённый сектор Новоград-Волынского укрепрайона, по которому и двигались части немецкой 13 тд. А позднее должен прибыть полнокровный шестьдесят четвёртый стрелковый корпус Северо-Кавказского округа, чтобы занять позиции юго-западнее Киева. (Как мы видим, наше командование уже тогда опасалось за район юго-западнее Киева, за открытый фланг нашей Шестой армии). Сейчас же закрывать бреши на том участке должны были части Шестого и Шестнадцатого мотострелковых полков, и сводный отряд пограничников Девяносто Четвёртого погранотряда. Этот сводный отряд пограничников отличался особой храбростью в боях, почти все они погибли на том участке.

Но противник вовсе не планировал в то время прорыв к Киеву. Вот что сказано в дневнике начальника штаба сухопутных войск Вермахта, генерал-полковника Франца Гальдера 11 июля. Он пишет, что противник (то есть Красная Армия), ведёт сильные контратаки против выдвинувшегося клина Первой танковой группы (вышеупомянутый контрудар Пятой армии). И, что 13 тд этой группы, выдвинулась до подступов к Киеву и повернула на юг. Задача окружить наши армии юго-западнее Киева была поставлена перед Клейстом в штабе группы «Юг» ещё пятого июля, перед началом общего немецкого наступления. А задача взять Киев была поставлена полевой армии Рейхенау. Наше командование «прозевало» этот поворот Клейста на юг и отреагировало на него поздно. Приказом нашей Ставки Верховного командования (до 10. 07. 41. – Ставка Главного командования, после 08. 08. 41. – Ставка Верховного Главнокомандования) Двадцать шестая армия должна была развернуться южнее Киева, у Белой Церкви. Это было начато лишь 16 июля, уже после начала наступления 1Тгр на Белую Церковь, после её поворота на юг.

Как мы помним, немецкая Шестая полевая армия Вальтера фон Рейхенау вела атаки против нашей Пятой армии (немцы называли её «коростеньской группировкой противника»). Перед наступлением, в начале июля, Шестой полевой армии ставились задачи по форсированию Днепра севернее Киева и создания там плацдарма для действий на левобережье. Об этом пишет бывший офицер штаба Рейхенау, Филиппи, в своей книге «Припятская проблема». Он вспоминает о дерзком первоначальном замысле взять Киев «с ходу» пехотными корпусами Шестой полевой армии, а временно приданный этой армии третий моторизованный корпус отправить на юг, для помощи Первой танковой группе, в её наступлении на Белую Церковь. Но уже 12 июля немецкие планы поменялись - начальник оперативного отдела штаба сухопутных сил Вермахта, полковник Хойзингер, доложил Гальдеру о планах Рейхенау прежде взятия Киева разгромить нашу Пятую армию и о намерении использовать для этого весь 3 мк. Кроме этого корпуса, Рейхенау даже выпросил для этой цели, у Рунштедта, ещё и моторизованную дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Отсюда ясно, что замысел взять Киев был всего лишь дерзкой задумкой, к тому-же поставленной не танковой группе Клейста, а пехотным соединениям Рейхенау.

13 июля состоялось совещание в ставке фюрера с традиционными докладами и планированием дальнейших действий. На нём было подчёркнуто о необходимости «хотя бы частично обезвредить коростеньскую группу противника» силами 25 моторизованной дивизии и дивизии «Лейбштандарт». Как мы видим, речь уже не идёт о прорыве 6 полевой армии к Днепру. За формулировкой «частично обезвредить» стоит банальная оборона и частные контратаки против нашей Пятой армии. 3 моторизованный корпус предлагалось передать Клейсту, для усиления его удара на юг. На этот удар и было обращено основное внимание гитлеровской ставки. Тогда же была ещё раз уточнена цель этого удара – разгром противника юго-западнее Киева. Причём фюрер подчеркнул, что «…для нас является более важным уничтожить живую силу противника, чем быстро продвинуться на восток». Как мы видим, в гитлеровском штабе уяснили идеи Мольтке о второстепенности географических пунктов и о первостепенности уничтожения армии противника. Как я уже подчёркивал, именно поворот Клейста на юго-запад, для уничтожения «армий противника» - наших Шестой и Двенадцатой армий, наше командование и «прозевало», спешно занявшись обороной непосредственно Киева. Немцы же теперь рассматривали захват Киева лишь как частную цель, как сугубо армейскую операцию 6-й полевой армии.

Первая танковая группа Клейста перешла в наступление 15 июля. Уже в этот день её передовые отряды вышли к Белой Церкви. Навстречу им, с юга, двигались Семнадцатая и Одиннадцатая полевые армии гитлеровцев. Уже 17 июля укрепрайоны на нашей старой границе, на всём протяжении фронта этих армий, были прорваны, а за день до этого, 16 июля немцы заняли Кишинёв и Белую Церковь. 17 июля Гальдер с удовлетворением заметил, что «теперь можно начать охват противника танковыми соединениями».

Перед всей этой танковой армадой наше командование могло выставить лишь наспех собранные части. Что это такое? А представьте себе, что у бойцов не хватает патронов, они не знают своих командиров, нет артиллерии, нет транспорта, да много чего нет! А у врага всё это есть, он организован, у него все средства усиления, он наступает. Вот против таких организованных групп и надо воевать, отражать их танковые атаки. И всё это из-за того, что командование фронта не определило направление главного вражеского удара, заранее не выставило войска на пути наступающих гитлеровцев! Но даже если бы и определило, то положение было бы ненамногим лучше - у ЮЗФ не было тогда резервов, их не было у всей Красной Армии. К тому же, Вермахт намного опережал нас в развёртывании. Это и называется «действие фактора внезапности», о чём нам так любили говорить в советское время.

15 июля Кирпонос ещё приказывал остановить наступление немцев севернее Киева, и нанести по ним (какой по счёту?) контрудар, а на юге уже назревал новый кризис. Увидев наступление Клейста, и определив его конечную цель, командование ЮЗФ начинает принимать запоздалые меры. Кирпонос приказывает командующему Шестой армии Музыченко контратаковать немцев тремя корпусами на Попельню и на Фастов. Кирпонос торопил своих командующих, что приводило к введению частей и соединений в бой по частям, зачастую без разведки. Опытные немецкие командиры легко отражали такие контратаки. Уже вечером командующий Двенадцатой армией Понеделин доложил, что фронт его армии прорван в четырёх местах. Немецкие танки подошли к Виннице.

Кирпонос ему ответил, что противник, вероятно, попытается выйти к Днепру, но это было ошибочно. Видимо, Киев по прежнему был основополагающим центром в решениях нашего командования. Уже после войны, в 1966-ом году Иван Христофорович Баграмян (а я беру эти сведения из его мемуаров), прямо называет такую тактику «латанием дыр», но он оправдывает это требованием Ставки «сорвать взятие Киева». Как мы позднее увидим, заблуждения насчёт первоочерёдности Киева в немецких планах, придерживалась и Ставка Верховного главнокомандования. А безоговорочное подчинение приказам Сталина было тогда аксиомой. Здесь уместно напомнить о чистке 37-го года. Уже сейчас выяснилось, что в ней пострадало не так уж и много командиров РККА. Но вот моральный удар эта чистка нанесла сильный. Эта чистка принесла в военную среду атмосферу страха и, как следствие, боязнь проявления инициативы. Ведь наверняка такой проницательный штабной ум, как Пуркаев, предполагал поворот немецких подвижных соединений на юг, в открытый фланг наших Шестой и Двенадцатой армий. Может, он даже говорил об этом. Но в приказах по войскам читалось лишь намерение «сорвать взятие Киева». Впрочем, о частных разговорах генералов ЮЗФ мы уже никогда не узнаем.

Уже 18 июля, после наметившейся угрозы 6 и 12 армиям, пришла директива Ставки на отвод частей этих армий. Он должен был завершиться к 22 июля. В Ставке уже поняли намерение гитлеровцев создать очередной «котёл», на сей раз в районе Умани. Командующему Южным фронтом Тюленеву было приказано отправить под Умань Второй механизированный корпус. Но командованию ЮЗФ, одновременно с отводом 6 и 12 армий, приказывалось нанести контрудар силами Пятой, и, отдохнувшей и пополненной Двадцать шестой армии (Костенко), на Житомир, чтобы отрезать тылы Первой танковой группы. ( Уже 19 июля в дневнике Гальдера появляется запись: «…ожидающееся наступление крупных сил противника, возможно, замедлит или сделает совершенно невозможным нанесение охватывающего удара…», как видим, разведка у немцев работала хорошо). То есть, командующему фронтом пришлось искать силы для организации нового мощного контрудара, да ещё и с такими далекими целями, как Житомир! Да ещё и по заранее осведомлённому противнику! Естественно, что этот удар ни к чему не привёл, но он нарушил планы немцев. Гальдер и Филиппи (последний - после войны) в один голос утверждали, что «предполагаемое крупное наступление русских сорвало все планы».

А вообще Гальдер, после начала наступления Клейста, постоянно сетует на большие трудности этого наступления. Здесь, я думаю, уместно обратиться к карте, чтобы более наглядно видеть и наши, и гитлеровские планы.

На карте видно всё. И предполагаемые цели нашего контрнаступления, контрнаступления, «сорвавшего все планы», и выход Первой танковой группы в тыл нашим армиям. Сухая схема не может отразить накала тех боёв, когда наспех собранные части вступали в неравные схватки и даже били организованного противника.

Предлагаю снова обратиться к дневнику Гальдера. Помимо уже упомянутой записи о невозможности нанесения охватывающего удара, краткая запись: «Очень большой расход горючего». А 26-го июля уже сам фюрер требует «…прекратить операцию по охвату, если она не имеет шансов». Вместо этого Гитлер предлагает повернуть группу Клейста на восток, для переправы через Днепр и последующего соединения с южным флангом группы «Центр». Как мы видим, замысел окружить весь наш Юго-Западный фронт, созрел в темных уголках гитлеровской ставки уже тогда.

20 июля Гальдер посчитал возникшие трудности чересчур большими, и сам вылетел в группу армий «Юг». Там он увидел следующую оперативную обстановку: группа «Юг», по существу раздвоена на Шестую полевую армию, Первую танковую группу Клейста и южные Семнадцатую и Одиннадцатую армии. Между армиями Рейхенау и Клейста действует весьма слабый 55-й армейский корпус. Но в тот день немцы уже быстро неслись по направлению к Умани, поэтому Гальдер приказывает не обращать внимания на разрыв между армиями Клейста и Рейхенау, а последнему создавать «ударную группу южнее Киева для форсирования Днепра». Да, немецкое командование действовало довольно гибко: не добившись успехов севернее Киева, оно переносит тяжесть операции южнее города. Уже на следующий день, 22 июля Гальдер с удовлетворением пишет, что «Рейхенау уже создаёт такую группу». Как мы видим, приказы в немецкой армии исполнялись быстро. К тому же ОКХ дополнительно выделяло Рейхенау три пехотные дивизии. На других участках советско-германского фронта в то время тоже было жарко. Группа армий «Север» наступала в Эстонии, группа «Центр» наносила удары под Смоленском.

Но 26 армия Костенко в тот же день начала наносить мощные контрудары навстречу нашим 6-й и 12-й армиям. Эти атаки продолжались несколько дней, до истощения наших сил. Но немцы всё же были немного потрёпаны. Гитлер же говорил 26-го июля об отсутствии шансов у Клейста окружить наши армии. Но уже в тот же день Клейсту удалось вывести свой 48-й моторизованный корпус из боя и направить его на юго-восток, вдоль Днепра! 28-го числа из штаба Гальдера Клейста поправили – пришёл приказ наступать не на юго-восток, а на юг, на Умань. Большое контрнаступление 26 армии не достигло своих целей. Я уже писал, что всё лето 41-го года, Красная Армия, не только ЮЗФ, наносила контрудары. Такая тактика привела к ноябрю (когда впервые наши полководцы задумали массированное наступление), к тяжелейшему кризису стратегического характера. А в дневнике Гальдера уже в конце июля начинают мелькать записи о необходимости создания плацдармов у Рославля для последующего поворота 2-ой танковой группы Гудериана на юг.

Как мы уже знаем, 26-го июля 48 мк немцев сумел выйти на оперативный простор. Он смог это сделать потому, что за день до этого, 25-го июля, вся Первая танковая группа Клейста нанесла мощный удар по измотанным контратаками частям нашей 26-й армии. Генерал Кирпонос потребовал от Костенко остановить немцев на реке Рось. Но одновременно он потребовал не прекращать атаки подошедшими из резерва двумя дивизиями в направлении из Богуслава на Звенигородку. Естественно, что наши обескровленные части уже ничего не могли сделать. Стоять насмерть уже было бесполезно, так как вышедшие на оперативный простор немецкие танки, легко обходя нашу окопавшуюся пехоту, захватывали дороги у неё в тылу, перехватывали снабжение… По воспоминаниям И. Х. Баграмяна, Кирпонос один раз устало склонился над картой и тяжело проговорил: «В этой обстановке напрашивается решение: перейти к обороне. Но ведь это и нужно врагу. Тогда он может бросить силы как на Киев, так и в обход нашей 6-й армии с тыла.» Но к обороне перейти всё таки пришлось, но уже совершенно с обескровленными подразделениями. На севере 5-я армия Потапова 23 июля пыталась контратаковать 3мк немцев, но успеха не добилась, немцы всё равно отвели этот корпус на юг, в помощь Клейсту.

6 и 12 армии откатывались всё дальше на юг. Командующий Южным направлением С. М. Будённый попросил переподчинить эти армии Южному фронту, что и было сделано 26-го июля. Но это не спасло наши армии. 30 июля немцы нанесли массированный удар: Рейхенау перешёл в наступление семью дивизиями из района Белой Церкви к Днепру, а Клейст продолжал успешно продвигаться в тыл нашим армиям. 31 июля в дневнике Гальдера появляется первая оптимистичная запись, посвящённая той операции: «…создаётся мешок в районе Первомайска». 31 августа вечером: «…успешные бои против окружённых войск противника…»

1 августа Шестая полевая армия фашистов вышла к Днепру южнее Киева и, как записал Гальдер, «огнём препятствует передвижению судов противника по реке». Теперь Гальдер пишет уже о попытке захвата Киева. Но уже на следующий день оптимизм Гальдера поугас, 2 и 3 августа в его записях, посвящённых попытке захвата города, только одна фраза: «без изменений». Первый удар непосредственно по городу провалился. Это была как-бы «репетиция» генерального штурма, попутная главной задаче: выходу к Днепру.

Наши 6 и 12 армии погибли в котле под Уманью, сражаясь до последнего патрона, последнего снаряда. Организованное сопротивление продолжалось до тринадцатого августа. Многие красноармейцы (примерно двадцать тысяч) вырвались из мешка. Эти события очень эмоционально описаны поэтом Евгением Долматовским, непосредственным участником, в его книге «Зелёная брама». Я сам видел, как один взрослый мужчина плакал, читая эту книгу, настолько она драматична.

Между тем немцы всё более склонялись к идее окружить ЮЗФ одновременными ударами Второй танковой группы Гудериана, из группы «Центр», и Первой танковой группы Клейста из группы «Юг». Начальник нашего Генерального штаба Жуков сумел разгадать этот замысел и 29 июля предложил Сталину оставить Киев. Этот доклад хорошо описан в мемуарах Жукова. Прямо на этом же докладе Жуков был снят с должности и отправлен в войска, под Ельню. Чуть раньше него, 28-го июля, за предложение оставить Киев, был снят начальник штаба ЮЗФ Пуркаев и отправлен на Дальний Восток. Вместо него был назначен генерал-майор Тупиков В. И., бывший военный атташе в Германии. Гитлеровская ставка 30 июля отдаёт приказ о приостановлении дальнейшего наступления группы «Центр».

Заканчивая описание боёв до непосредственного штурма Киева, хочется остановиться на нескольких моментах. Например, на том, что Киев имел для Сталина большое политическое значение, отдача врагу столицы Украины сильно подрывало авторитет правительства. Позднее, в конце августа, Сталин даст обещание отстоять Киев американцам, мы этого ещё коснёмся.

Ещё важно отметить, что до 26 июля, благодаря нашим контратакам, всё сражение носило, по существу, встречный характер. Здесь просто необходимо коснуться тактики пехотных подразделений (о танковой тактике мы уже писали).

Многие люди, которые писали о событиях сорок первого года, возмущаются нашей тактикой «атак в полный рост». Особенно это любят делать различные современные писатели и журналисты, люди далёкие от военного ремесла. Что-ж, коснёмся и мы этой темы. Порядок атаки «цепью» был записан во всех уставах воюющих армий. Такая тактика была и у немцев, и у наших, и у наших западных союзников. Немцы использовали её повсеместно в Курском сражении. Рядовой солдат Вермахта Гильом Саер вспоминает, как дивизия «Великая Германия» потеряла в таких атаках почти всё своё, вновь прибывшее пополнение. Красная Армия успешно штурмовала укрепления немцев на Сандомирском плацдарме именно «цепью», англичане применяли «цепь» в Африке.

Кроме «цепи», была ещё «тактика просачивания», разработанная немцами ещё в Первую Мировую войну. Это когда по полю ползут мелкие группы пехоты, неожиданно занимают окопы, забрасывают огневые точки гранатами. При этом артиллерия должна всегда сохранять контакт с атакующими для подавления выявленных огневых точек. Пехоту может поддерживать авиация, танки используются, как правило, в качестве подвижных орудий.

Недостаток «тактики просачивания», в её недостаточной «мощности», то есть, если оборона довольно плотная, то обороняющиеся всегда эффективно реагируют на отдельные схватки в первых траншеях. «Цепь» же пригодна для действительно гарантированных прорывов.

Здесь всё зависит от профессионализма бойцов и грамотности младших командиров.

Чтобы «цепь» была действительно эффективна, необходимо опять же тесное взаимодействие с артиллерией. У гитлеровцев уже в сороковом году в каждой роте была переносная радиостанция, необходимая для связи с артиллерийским НП, в Красной Армии, даже в сорок втором, об этом приходилось только мечтать. Наша артиллерия создавала так называемый «огневой вал» - цепь взрывов перед атакующими порядками, на это уходило очень много снарядов при очень малой эффективности огня. Немецкая артиллерия работала по заранее разведанным пехотным позициям и выявленным огневым точкам противника. Чтобы избежать больших потерь, «цепь» немцев часто передвигалась по-пластунски, перебежками и тп.

Наша пехота делала тоже самое, но вот артиллеристы, пока так, как немцы воевать не могли - у артиллеристов часто было просто нечем поддержать пехоту. Помните, генерал Парсегов говорил, что у нас катастрофически не хватало артиллерии – орудий и снарядов. (Но в отличие от «снарядного голода» Первой Мировой, «снарядный голод» Великой Отечественной был быстро преодолён.) К тому же, много снарядов уходило не на «точечные» цели, а на малоэффективный «огневой вал».

Всё же признаем: нанося пресловутые контрудары боевым порядком «цепь», в то время, в тех условиях, Красная Армия несла большие потери.

Теперь можно процитировать несколько строк воспоминаний непосредственных участников тех событий.

Начнём, пожалуй, с немецких воспоминаний. Письмо некоего Конрада Думлера, приведённое в воспоминаниях Баграмяна. «Четыре года я в армии, два года на войне. Всё что было до сих пор – учебные манёвры, не больше. Русские – отчаянные смельчаки. Они дерутся как дьяволы». Приписка цензора: «Странно. Думлер участвовал во многих кампаниях, был (выделено мной) на хорошем счету». Теперь фрагменты немецких воспоминаний из книги Е. Долматовского «Зелёная брама». Оскар Мюнцель, запись про события 22 июля 41-го года. «Противник атаковал Оратов с трёх сторон… Оставив почти все автомашины, удаётся (выделено мной) отступить». У Долматовского приводятся выдержки из книги некоего Хельмута Браймаера «Ласка» (эмблема 125 пехотной дивизии). Это уже про бои 6 и 12 армий в окружении. «…- большое село Оксанино. Никто не предполагал, что это будет тяжелейшая битва для 419-го пехотного полка: русские подпускали наших на 150 метров и встречали на опушке страшным огнём, несущим смерть и гибель. За одну минуту – бесчисленные убитые и раненые…»

Я сижу сейчас в уютной квартире, рядом лежит кошка, за окном прекрасный летний день. В такие же прекрасные летние дни шестьдесят шесть лет назад кому-то пришлось лежать на той опушке со старой мосинской винтовкой и встречать захватчиков «страшным огнём, несущим смерть и гибель». Послушаем теперь их, защитников Киева и безвестного села Оксанино.

Я приведу письма уже более поздних дней – дней августа и даже октября, но какое это сейчас имеет значение!

Командир мотоциклетного взвода сержант Кондратьев Андрей Петрович от 10 августа 41-го года своей сестре Анне:

«Не отчаивайся, береги Инночку, ничего не бойся. Из Москвы не уезжай – фашистов разобьём. У нас великая сила и великое зло на врага. Сражаюсь за Киев. Горячие дни, просто некогда писать. Вот и сейчас пишу среди взрывов бомб и снарядов. Если буду жив, напишу ещё. Обнимаю, целую Инночку. Брат Андрей». Сержант Кондратьев погиб в сентябре на переправе через Днепр.

Письмо жены командира 630-го легкоартиллерийского полка майора Булейко, жене А.Третьякова, офицера этого полка, попавшего в окружение.

«Милая Пана! Особенно не беспокойся. Я знаю о судьбе наших, но написать всего не могу. Они живы и здоровы, выполняют боевой приказ правительства. Я понимаю тебя. Ты думаешь: они погибли. Нет, они такого жару дают немцу, что ему станет горько». Письмо написано 8 октября 1941 г. А. Третьяков погиб 20 октября, выходя из окружения.

Теперь личное свидетельство Е. Долматовского. Он пишет, как в начале июля он, фронтовой корреспондент, прибыл на передовую для написания статьи в дивизионную газету. Днём он видел жаркий бой, окончившийся нашей победой, видел, как бежали немцы, как горели их танки от наших бутылок с бензином. Но вечером прибыл капитан из оперативного отдела армии и показал карту – на ней были синие стрелы - немецкие танки, обошедшие их с фланга и ушедшие в тыл. Теперь надо было объяснять бойцам, что необходимо отходить. По словам Долматовского, сделать это было тяжёлым испытанием. Бойцы ответили чёрным подозрением: а не лазутчик ли ты? И тот капитан, который с картой, не немецкий ли он агент? Воины уходили в темноту, оставляя только что отвоёванную ими советскую территорию. Говорили сквозь зубы, что Сталин ещё в начале войны приказал наступать на Люблин, но «эти вот», всё отступают и отступают. (А ведь был такой приказ. Невозможный уже с момента отдачи, он внёс большую сумятицу в планирование начальных операций штаба ЮЗФ).

Эти свидетельства показывают моральное состояние наших войск, их готовность сражаться.

Начиная описание непосредственного штурма Киева, необходимо напомнить обстановку, сложившуюся на тот момент. 30 июля гитлеровская ставка издала директиву №34, предписывающую группе «Центр» приостановить все наступательные операции. Группа «Центр» должна была быть готова к действиям на своём южном фланге, против наших армий, обороняющихся у Киева. Рейхенау наносит удар южнее Киева и севернее - на Коростень. Здесь опять хотелось бы вернуться к силам противостоящих армий. Против Юго-Западного фронта действовала группировка немцев, состоявшая из 6 полевой армии и 1 танковой группы. Эта группа насчитывала на 22 июня 730000 человек. Данные взяты из вышеупомянутого сборника девяносто восьмого года. По данным Гальдера, на второе августа, эта группировка потеряла 63000 человек, получила подкрепление 10000 человек, соответственно, в этой группировке насчитывалось 682000 солдат. У Гальдера же находим соотношение наших и немецких войск на всех участках. На участке группы «Юг» соотношение выводится, как пять к трём. Значит, наши войска, против группы «Юг», насчитывали примерно 400000 человек. Но Гальдер ведёт счёт по дивизиям, а не по реальному составу этих дивизий. Кроме того, 29 июля наша Ставка выпустила директиву, сокращающую штат дивизий и расформировывающую мехкорпуса, вместо них создавались танковые бригады. Мои расчёты косвенно подтверждаются данными Архива министерства обороны, опубликованные во всё том же сборнике. Эти данные определяют цифру окружённых под Киевом – 452000 человек. Но это было уже в середине сентября, в течение месяца подходили подкрепления, войска несли потери. Я утомляю читателя этими подсчётами, так как нигде не нашёл цифр, показывающих состав нашего Юго-Западного фронта перед ключевыми сражениями Киевской битвы.

Наши генералы считают началом генерального штурма Киева четвёртое августа. Гальдер называет другую дату – день выхода армии Рейхенау к Днепру – 30 июля. Вот карта, показывающая обстановку на участке Юго-Западного фронта в тот день.

 

 

Чёрные стрелы, направленные на юг, на участок Южного фронта, это выход танковой группы Клейста в тыл нашим армиям; чёрная стрелочка на Киев с юга - это удар семи пехотных дивизий Рейхенау из района Белой Церкви на Киев. Семь дивизий, наступавших на Киев с юга, были объединены в «группу Обстфельдера», эта группа состояла из двадцать девятого и пятьдесят пятого армейских корпусов. Уже третьего августа Гальдер запишет, что эта группа в некоторых местах прорвала оборонительную линию у города и вышла к Днепру. А следующий день, четвёртое августа, наши исследователи называют «началом генерального штурма Киева». Но в дневнике Гальдера боям за город большого внимания не уделяется. До восьмого августа Гальдер пишет, что «на фронте Шестой армии – ничего нового» или «войска группы Шведлера достигли Днепра» (Днепра немцы достигли ещё первого августа). Зато он начинает раздумывать в своих дневниках о дальнейших действиях подвижных сил, о действиях Первой танковой группы. Пятого августа Гальдер планирует использовать её для помощи Одиннадцатой армии, действующей на крайнем южном фланге Восточного фронта. Кроме этого, он хочет направить её для захвата мостов у Кременчуга, что само по себе было раздвоением группы. Но в той обстановке это можно было делать без всякого риска: из-за гибели наших Шестой и Двенадцатой армий, тот участок был совершенно оголённым. В начале августа наше командование сформировало здесь новую, Тридцать Восьмую армию, назначив командующим Д. И. Рябышева, бывшего командующего Восьмого мехкорпуса. А в районе Киева была сформирована Тридцать Седьмая армия и был назначен её командующий – бывший командующий Четвёртого мехкорпуса А. А. Власов, о дальнейших деяниях которого читателю хорошо известно.

Шестого августа Гальдер вылетает на фронт, где уже несколько дней был Гитлер. Ещё четвёртого числа Гитлер был в ставке группы «Центр», где со своими генералами обсудил дальнейшие действия – было принято окончательное решение перенести центр тяжести всех операций на южное крыло. Гальдер встретился со своим фюрером в ставке группы «Юг», в Бердичеве, и обсудил с ним дальнейшие действия на южном крыле. Там же оказался и Антонеску, которому вручили Рыцарский крест. Помимо этого фюрер с генералами обсудил ход дальнейших действий против нашей страны. Гитлер был уже непреклонен в своём решении повернуть Вторую танковую группу Гудериана на юг.

Приехав назад, Гальдер вернулся к своим обязанностям и к своим записям. 8 августа он одной фразой замечает, что «укреплённая полоса у Киева прорвана». Ранее (7. 08. 41) он писал о захвате Коростеня, но одновременно замечает, что «ликвидация коростеньской группы противника не является оперативной задачей». Южнее Киева Гальдер отмечает «контрудар противника против группы Шведлера». Это контрудар хорошо описывает генерал Гречко в своих воспоминаниях. Это был его первый бой. Он пишет, как его кавдивизия (34 кд) совершила рейд по тылам Первой танковой группы фашистов, как они взяли пленных, нарушили управление, перерезали коммуникации. Но не был этот рейд рейдом по тылам Первой танковой группы, эта группа была тогда южнее. Это были тылы группы Шведлера. Гальдер в своем дневнике написал по этому поводу очень кратко: «Богуслав!» Но далее он пишет, что положение, когда противник остановил Шестую армию у Киева, а группа Шведлера вынуждена воевать с подвижными группами в своём тылу, не является кризисом, и командующие справятся с ним сами. Вообще, штурм Киева надо рассматривать как частные действия Шестой полевой армии. Видимо, Рейхенау решил поддержать свою славу «победителя столиц» (Варшава, Брюссель). Но наши генералы даже после войны так и не признали, что штурм Киева был частным решением командующего Шестой полевой армией. Дело даже не в защите чести мундира. Просто долгое время в нашей стране у власти стояла, как сейчас модно говорить, «украинская команда». Сперва это был Хрущёв, потом Брежнев. Именно в эти десятилетия, в большинстве своём, и были написаны мемуары почти всех участников Второй Мировой.

Несмотря ни на что, штурм был довольно серьёзным. Вот карта, взятая с одного украинского сайта. Она немного неверна, но я специально её показал, чтобы читатель сам увидел эти неточности. Видите, красные стрелы вырастают с некоего рубежа, обозначенного синей и красной полосками. Это был крайний рубеж на который вышли войска Шестой армии немцев. Далее, с этого рубежа «вырастают» красные стрелы и на следующем, обозначенном полосками рубеже, красные стрелы встречаются с синими. Создаётся впечатление встречного сражения. Такого сражения не было. Гальдер записал вечером восьмого августа, что Шестая армия ведёт бои с противником, прорвавшимся к Богуславу, и что она ворвалась в Киев (мимоходом). Но уже в тот день она была остановлена нашими, подошедшими из резерва фронта, Третьим воздушно-десантным корпусом и 206 стрелковой дивизией. А контрудар 37 армии, это он обозначен на карте красными стрелами, был нанесён 11 августа, я скоро вернусь к этому. Окончательно гитлеровцы были отброшены от города четырнадцатого августа (по данным Баграмяна – шестнадцатого). Баграмян пишет, что апогей штурма был восьмого числа. В тот день читаем у Гальдера (я уже приводил другую часть этой цитаты): «…войска армии обеспечили себе в этом районе свободу действий». Уже десятого августа штаб группы «Юг» отдаёт приказ о приостановлении наступления на город. Упоминание об этом приказе отсутствует в мемуарах наших генералов, по крайней мере, я не этого встречал. Десятого августа Гальдер пишет, что, вероятно придётся выделить Шестой армии один корпус танковой группы Клейста. Но использовать его немцы собирались отнюдь не для удара по городу…

Четырнадцатого августа фронт под Киевом стабилизировался до середины сентября, до начала отхода наших армий от стен города. Правда, в конце августа Рейхенау предпринял небольшое наступление на Киев – отвлекающий удар.

Но мы несколько опережаем события. Я уже указывал линию на карте, где встретились синие и красные стрелы, видите её? В «Условных обозначениях» эта линия отмечена, как положение сторон на 12 – 14 августа 1941 г. Мы помним, что окончательно враг был остановлен 11 августа, и в тот же день он начал пятиться назад. (У Гальдера: «Шестая армия несколько отошла»). Вот именно на эту линию фашисты и откатились, оставаясь на ней до начала отхода наших армий в середине сентября. Я также уже сказал, что отойти фашистов вынудил контрудар 37 армии. В воспоминаниях Баграмяна утверждается, что сражение прекратилось 16 августа. Филиппи писал, что Рунштедт несколько занервничал после неудачного штурма города и просил у Гальдера выделить ему одну танковую дивизию из резерва. После отказа Рунштедт взял такую дивизию из группы Клейста – 11 танковую дивизию генерала Штампфа, но использовал он её не для штурма города, а севернее, против нашей Пятой армии. Многие наши исследователи пишут, что, дескать, Киев штурмовали танковые дивизии, но это ошибка. Да, в пехотных дивизиях гитлеровцев были танки поддержки пехоты, я об этом уже писал, но танковые дивизии были у немцев далеко на юге, под Кировоградом, а отнюдь не под Киевом. (Запись в дневнике Гальдера от восьмого августа гласит, что группа Клейста сейчас под Кривым рогом и Кременчугом, «что создаются благоприятные условия для окружения войск противника, находящихся западнее Днепра»). Не было во время штурма и знаменитых немецких пикировщиков U-87. По некоторым данным (Переслегин), этих самолётов не было в группе «Юг» с самого начала вторжения и примерно до начала осени. Вместо них, в качестве пикировщиков, немцы использовали другие самолёты – U-88, Me-110

Вот ещё очень примечательный документ того времени. Переговоры Сталина с командующим ЮЗФ Кирпоносом 8 августа 1941 года.

«У аппарата Сталин. Можете ли уверенно сказать, что вы приняли все меры для безусловного восстановления положения южной полосы УРа?

Кирпонос. Полагаю, что имеющиеся в моём расположении силы и средства должны обеспечить выполнение поставленной Уру задачи. Одновременно должен доложить вам, что у меня больше резервов на данном направлении уже нет.

Сталин. Возьмите часть сил с других направлений для усиления киевской обороны…»

 

Примечательно, не правда ли? Сталин предлагает снять войска с флангов и направить их для обороны географического пункта. Этот пункт называли «матерью городов русских», это был один из политических центров страны, отдавать его было очень тяжело для руководителя страны.

Схема штурма города

 

После того, как мы рассмотрели карту, необходимо уточнить, что свой контрудар Тридцать седьмая армия наносила, получив некоторое пополнение – 284 сд. Другие соединения были пополнены людьми, призванными с предприятий города. Кроме того, под Киевом сражались и ополченцы. Я смог найти упоминание о двух бронепоездах киевских ополченцев. Оговорюсь, что упоминаний о дивизиях народного ополчения, как позднее под Москвой, я не встретил, ополченцы действовали в составе кадровых частей.

Сотни тысяч киевлян отдавали свои силы для отражения немецкого наступления. Многие копали окопы в свободное от работы время, многие добровольно записывались в регулярную армию, многие – в ополчение. В городе была установлена военная дисциплина. Кроме того, наши лётчики сумели сорвать регулярные налёты немецкой авиации на город. А первого сентября дети пошли в школы. Им оставалось ещё девятнадцать дней учёбы.

Командование группы «Юг» решило перенести тяжесть атак Шестой армии севернее города, брать Киев второй раз на том же участке оно справедливо посчитало неразумным. Теперь Рейхенау предстояло наносить удары на участке нашей Пятой армии.

А далеко на севере, под Рогачёвым, произошли новые грозные события, которые позже приведут к катастрофе.

Но вернёмся на берега Днепра. Какова же была линия фронта к середине августа? Фашисты вышли к реке почти по всей её длине. Но на правом берегу оставались наши плацдармы: сам город Киев, маленький плацдарм у городка Триполье, далее небольшой участок нашей территории у Ржищева, далее довольно большие плацдармы под Каневом, и у Черкасс – самый большой из вышеназванных. Южнее, на участке Южного фронта, враг захватил Николаев, окружил Одессу. Ну а севернее, на участке гитлеровской группы армий «Центр», Вторая танковая группа Гудериана и Вторая полевая армия начали теснить наши Центральный и, позднее, Брянский фронты. На северном участке Юго-Западного фронта, на линии обороны нашей Пятой армии, немцы так и не соединили фланги групп «Центр» и «Юг», Пятая армия находилась у них глубоко на флангах и в тылу. Генерал Потапов организовал дерзкие рейды по глубоким тылам немецких армий, в основном маленькими кавалерийскими отрядами. Но враг накапливал силы с целью форсировать Днепр и нейтрализовать Пятую армию и выйти в тыл всему ЮЗФ. 16 августа, ощутив угрозу, главком юго-западного направления Будённый С. М. обратился в Ставку с просьбой Пятую армию и Двадцать седьмой корпус Тридцать седьмой армии отвести за Днепр. Ставка это разрешила, приказав отводить войска поэтапно, прикрываясь арьергардами. Пятая армия и её командующий справились с этим, но командующий 27-м ск генерал П. Д. Артеменко не смог правильно организовать отход. Это обвинение выдвинул генералу Артеменко в своих мемуарах И. Х. Баграмян. Но в них же он и оправдывает генерала, указывая на измотанность его войск. Воспользовавшись нашей неразберихой, Рейхенау приказал 11 танковой дивизии генерала Штампфа переправиться через Днепр. Помните, я писал о передаче этой дивизии из группы Клейста? Она смогла обогнать наши растянутые колонны и захватить мост и плацдарм за ним у городка Окуниново. Случилось это вечером 23-го августа. В последующие дни немцам удалось расширить плацдарм, несмотря на наши контратаки. Нашим лётчикам даже удалось разрушить мост. Но это было уже бесполезно – немцы быстро восстановили его.

Теперь положение Юго-Западного фронта резко ухудшилось. На севере над ним нависали переправившиеся войска Шестой армии немцев, большая угроза назревала на южном крыле: 17-я Полевая армия гитлеровцев и группа Клейста развернулись и готовились всеми силами форсировать реку. Гальдер записал по этому поводу, что русские столкнулись с совершенно новой, невыгодной для себя обстановкой, когда южнее Киева нет достаточных сил для обороны линии Днепра, а на севере над городом нависли войска Рейхенау. А группа «Центр» продолжала успешно продвигаться с севера, в глубокий тыл ЮЗФ. Давайте обратимся теперь к событиям на этом участке, к тому самому пресловутому «повороту на юг», после войны так усердно критикуемому бывшими гитлеровскими генералами.

Я уже упоминал, что четвёртого августа гитлеровская ставка приняла решение переместить центр тяжести всех операций на фланги, на южное крыло в частности. Ещё Гитлер планировал захватить Ленинград. Восьмого августа южное крыло группы армий «Центр» переходит в наступление в южном направлении пока только одной танковой группой Гудериана. Причём командование группы «Центр» отобрало у Гудериана один танковый корпус, Сорок шестой танковый, фон Бок решил поберечь его для предполагаемого наступления на Москву. Видимо Бок ещё надеялся переубедить Гитлера и наступать не на юг, а на запад. В танковой группе осталось два танковых корпуса. Восьмого августа Третья и Четвёртые танковые дивизии гитлеровцев из Двадцать четвёртого танкового корпуса перешли в успешное наступление на Рогачёв. В эти дни все помыслы нашей Ставки были направлены на отражение наступления на Киев, а дневник Гальдера пестрит записями об успехах южного крыла группы «Центр». Двенадцатого августа в наступление переходит Вторая полевая армия гитлеровцев, уже на следующий день она подошла к Гомелю. В этот же день Гальдер пишет об успешных боях танковой группы Клейста по очищению Днепровской излучины.

Наша ставка опять стала колебаться в определении направления главного удара гитлеровцев. Четырнадцатого августа, для отражения удара группы «Центр», был создан Брянский фронт, шестнадцатого Сталин назначил командующего – А. И. Ерёменко. При его назначении состоялся примечательный разговор. Сталин вкратце обрисовал ситуацию и, по словам Василевского, заметил, что противник свои основные усилия направит на взятие Москвы, нанося удары на флангах, с севера – через Калинин, с юга – через Брянск, Орёл. Также он заметил, что заход в тыл Юго-западному фронту танков Гудериана возможен, но маловероятен. Исходя из этого, перед Ерёменко были поставлены две задачи: основными силами прикрыть Брянск и разгромить группу Гудериана. После войны большую часть вины за гибель наших армий у Киева возлагают на Андрея Ивановича Ерёменко (интересно, сейчас его фамилию произносят «Еременко», с ударением на третьем слоге. Один ветеран с удивлением сказал мне, что не понимает, почему сейчас так говорят. В войну фамилию генерала произносили с ударением на втором слоге, и через букву «ё»: Ерёменко). Многие пишут, что Ерёменко, дескать, обещал «разбить подлеца Гудериана», но своё обещание не выполнил и именно поэтому, именно из-за Ерёменко, немцы смогли выйти в тыл ЮЗФ. Но главная задача фронту Ерёменко была поставлена другая – прикрыть район Брянска от предполагаемого удара немцев на Москву! (Оговоримся. Многие наши полководцы в своих мемуарах указывают, что фронт Ерёменко был образован именно для разгрома Гудериана. На это указывает Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях». Но Жукова не было тогда в Москве, он не мог быть очевидцем разговора, в тот период он командовал Резервным фронтом в районе Ельни. А вот Василевский при этом разговоре присутствовал. Далее, в начале сентября, Ерёменко была поставлена задача нанести встречный удар по 47 танковому корпусу гитлеровцев, наступавшему на Трубчевск. Ерёменко нанёс такой удар и потеснил немцев до Погара. 11 сентября за эту операцию ему было присвоено очередное звание генерал-лейтенанта. Но группу Гудериана он лишь немного потрепал. Почему же тогда Сталин повысил его в звании? Ведь за неудачную операцию не награждают! Думается, что даже 11 сентября наша Ставка всё ещё очень опасалось за московское направление. В Ставке посчитали, что контрудар Ерёменко воспрепятствовал намерению гитлеровцев обрушиться танковыми соединениями на Москву. Я ещё коснусь этого контрудара Брянского фронта. Вообще советские исследователи сильно путаются в тех событиях – в разных источниках они трактуются по разному. Особенно много непонятного именно в определении конкретных задач Брянскому фронту в разные периоды времени. Я беру свои данные, по событиям на участке Брянского фронта, из мемуаров А. М. Василевского, А. В. Владимирского, бывшего в то время помощником начальника оперативного отдела Пятой армии, и самого Ерёменко, и пытаюсь критически их осмыслить ). Конечно, командующий фронтом обязан был предвидеть опасность на левом фланге своего фронта и перебросить туда основные силы. Но как это сделать в условиях сорок первого года, без автотранспорта, без налаженной связи? Ерёменко были выделены две армии – Тринадцатая (сильно поредевшая в боях), с командующим генерал-майором Голубевым, и вновь формируемая Пятидесятая, с командующим генерал-майором Петровым. Три стрелковые и одна кавалерийская дивизии выводились в резерв фронта.

Вновь сформированному фронту пришлось сразу же вступить в грандиозное сражение, развернувшееся под Гомелем, Стародубом, Черниговом. Уже девятнадцатого августа немцы заняли важнейший центр коммуникаций – Гомель. Фланги наших Брянского и Юго-Западного фронтов «повисли в воздухе», как говорят военные. Кроме того, гитлеровцы соединили фланги своих групп «Центр» и «Юг», устранив опасный разрыв и окончательно нейтрализовав выгодное положение нашей Пятой армии, находившейся в тылу вышеназванных групп. Но и это ещё не всё. Немцы близко подошли и создали угрозу одной из двух железнодорожных веток, питающих ЮЗФ и сам Киев: ветке КИЕВ – БРЯНСК. Более менее свободное сообщение могло теперь осуществляться лишь по южному пути, по ветке КИЕВ – ЛОЗОВАЯ.

На Сталина посыпались предложения об отводе войск Юго-Западного фронта на восток. 16 августа такое предложение поступило от Будённого, 17 августа - от Шапошникова, 19 августа – от члена Ставки Жукова, в то время командующего Резервным фронтом. В тот же день Ставка приняла половинчатое решение – эвакуировать все наши плацдармы на западном берегу Днепра, но всеми силами удерживать Киев, что шло вразрез со всеми постулатами военной науки.

Гудериан, между тем, продолжал продвигаться на юг. 20 августа фашисты заняли Стародуб, 21 августа – Почеп. Но гитлеровская ставка ещё не была в полной уверенности о целесообразности поворота группы «Центр» на юг. Командование сухопутных войск, командование группы «Центр» направило 18 августа фюреру донесение о необходимости скорейшего захвата Москвы. А 21 августа фюрер издал ответную директиву, в которой приказывал, в первую очередь, захватить Ленинград, Крым и Кавказ. Группе «Центр» приказывалось соединить свой южный фланг с группой армий «Юг». Это очень не понравилось генералам центральной группы и ОКХ. После войны они в один голос утверждали, что это и было самой фатальной ошибкой Гитлера, и если бы не этот приказ, они, де, быстро взяли бы Москву и выиграли бы всю кампанию! Непонятно только, как группа «Центр» дошла бы до Москвы с открытыми флангами? С юга им угрожал бы наш Юго-Западный фронт, а с севера - наши войска, занимающие Валдайскую возвышенность. Но мы отвлеклись. 23 августа к Гитлеру пожаловал сам Гудериан, предварительно он договорился с Гальдером о необходимости убедить фюрера наступать на Москву. Но при встрече с фюрером Гудериан резко поменял своё мнение и обязался успешно продолжить продвижение на юг! Сам Гудериан, в своих мемуарах, скромно умалчивает о своей переменчивости, он де, всегда был апологетом скорейшего продвижения к Москве. Однако Гальдер, в своём дневнике, указывает на обратное. Среди гитлеровских генералов были часты разные склоки, думаю, нам нецелесообразно в них вдаваться. 24 августа, воодушевлённый Гудериан возвратился к своим танкам. Он выставил против Брянского фронта один свой корпус – 47 тк, другой корпус танковой группы продолжал успешно продвигаться на юг, на Новгород-Северский, тесня сильно потрёпанные части нашего Центрального фронта. Левее Гудериана наступала Вторая полевая армия гитлеровцев. В тот же день, когда Гудериан возвратился от Гитлера, наша Ставка объединила Брянский и Центральный фронты в единый Брянский фронт, под единым командованием Ерёменко, с целью остановить и разгромить наступающую немецкую группировку. Ерёменко попросил усилить его войска резервами, что и было сделано.

 

см рис1

 

Теперь в Брянский фронт вошли армии упразднённого Центрального фронта, фронт Ерёменко был усилен авиацией резерва Ставки. 29 – 31 августа 450 самолётов непрерывно бомбили наступающую немецкую группировку. Однако немцам удалось уберечь основную часть своих боевых машин. Ставка обязала войска Брянского фронта перейти в решительное наступление и выйти на линию Славгород – Щорс. Это означало бы разгром всего южного крыла группы армий «Центр», но сделать этого не удалось. Подвижная группа Брянского фронта (108 тд, 141 тбр, 4 кд) перешла в наступление, но смогла продвинуться лишь до Погара, где немцы создали прочный рубеж по реке Судость (см карту). То есть, вместо общего наступления опять получился лишь частный контрудар. (Выше я касался этого контрудара). Мало того что гитлеровцы отразили этот удар, их 47 тк 1 сентября прорвался к Трубчевску (см. карту). Уже это означало срыв всех наших планов разгрома группы Гудериана.

Ещё необходимо сказать о разногласиях среди гитлеровских генералов. Ещё 24 августа Гальдер записал, что Гудериан должен помочь Второй полевой армии и что ему необходимо сдержать своё продвижение. После нашего контрудара записи становятся ещё более мрачными. 27 августа: «Гудериан в неистовстве, ему не удаётся продвинуться из-за атак русских во фланг…». 31 августа: «Явно невыгодное положение группы Гудериана. В телефонном разговоре с Боком он бросается обвинениями и оскорблениями…». Гудериан оскорблял и обвинял своего непосредственного начальника из-за уже упомянутого изъятия у него одного корпуса перед началом операции. Теперь Гудериан через голову Бока, Гальдера и Браухича жаловался фюреру о распылении его сил. 1 сентября Гитлер обязал Бока вернуть 46 тк Гудериану. Сам Гудериан пишет, что в тот день он направил другой свой корпус, 47 тк, наступать вдоль Десны. Другими словами, он повернул 47 тк от только что захваченного Трубчевска на юг, для усиления основного удара своей группы, а если быть точнее, то пока всего одного, 24-го танкового корпуса.

2 сентября наша Ставка, в телеграмме генералу Ерёменко, ещё раз обязала его разгромить Гудериана и перейти в общее наступление с целями Рославль – Стародуб. Это было явное распыление сил, на что и указал Ерёменко, но командующий, действующего рядом Резервного фронта, Г. К. Жуков, сумел убедить Ставку в правильности такого решения. Ещё за два дня до получения приказа Ставки, ещё 31 августа штаб Брянского фронта приступил к разработке плана такой операции. Но немецкие танки уже вышли на оперативный простор и теперь они, а не мы, навязывали решения. Против нашего Брянского фронта враг теперь выставил пехотные части, а все подвижные силы бросил в прорыв в тыл Юго-Западному фронту. В конце августа уже всё наше командование поняло, чем угрожает продвижение южного крыла группы «Центр». Командование ЮЗФ стало спешно формировать новую, Сороковую армию, с задачей прикрыть стык между Юго-Западным и Брянским фронтом. Эта армия формировалась из поредевших частей ЮЗФ, их снимали с других участков, в том числе и из-под Киева. А гитлеровцы уже сильно потеснили 21 армию Брянского фронта, в образовавшийся разрыв двинулись дивизии Второй полевой армии, 3 сентября они подошли к Чернигову. 4 сентября Будённый докладывает в Ставку о необходимости взять часть сил из Киевского укрепрайона и из 26 армии и бросить их на север, для отражения немецкого наступления. По существу, командование ЮЗФ ещё раньше сделало это, при формировании 40 армии. Но даже эти, выпрошенные Будённым части, пришлось бросать в сражение уже по частям, ведь гитлеровцы уже вышли на оперативный простор и значительно выигрывали темпы развёртывания частей и их ввода в бой. 7 сентября Гудериан подошёл к Конотопу. Ему удалось здесь перегруппировать свои Третью и Четвёртую танковые дивизии и нацелить их на Ромны, уже в непосредственный тыл Юго-Западного фронта. Третьей танковой дивизией командовал тогда ещё неизвестный широкому кругу Вальтер Модель.

А на южном крыле ЮЗФ тоже назревал серьёзный кризис. 30 августа Первая танковая группа захватывает плацдарм у Днепропетровска, а 31 августа Семнадцатая полевая армия немцев сумела переправиться через Днепр под Кременчугом, к 4 сентября немцам удалось значительно расширить плацдармы. Теперь пехота Семнадцатой армии непрерывно атаковала части нашей Тридцать Восьмой армии на плацдарме у Кременчуга. Но наше командование полагало, что наступление немцев на юг начнётся с Днепропетровского плацдарма, ведь именно там были замечены части из группы Клейста. Именно на этом участке Тридцать восьмая армия и сосредоточила большую часть своих сил, именно там она наносила контрудары. Как мы видим, опять ошибка в определении направления главного удара. Но при высокой подвижности немцев это было даже не так важно – Клейст мог перебросить свои танки на любой плацдарм.

7 сентября командование ЮЗФ, а также Генштаб доложили Сталину о необходимости оставить Киев и отвести ЮЗФ на рубеж реки Ворскла. Сталин упрекал своих генералов в нежелании драться за Киев, но под напором неопровержимых фактов разрешил отвести войска Пятой и Тридцать седьмой армий на рубеж Десны, однако Киев он вынуждал удерживать любой ценой. В последующие годы Сталин понял, к чему приводят такие решения, и предпочитал не рисковать. Но тогда Верховный Главнокомандующий ещё на что-то надеялся. 6 сентября, за день до этого, войска Резервного фронта, под командованием Жукова, освободили Ельню, значительно потеснили гитлеровцев. Может быть, это давало Сталину какую-то надежду на то, что грамотный и решительный командующий может исправить ситуацию. 11 сентября Будённый прямо из штаба ЮЗФ отправил телеграмму с предложением оставить Киев, причём Будённый уже спрашивал у Кирпоноса о предполагаемых действиях на случай окружения ЮЗФ. Кирпонос заметил, что в условиях прекращения снабжения можно рассчитывать на наших бойцов в вопросах, связанных с отсутствием продовольствия, но нехватку боеприпасов нельзя возместить ничем. А вечером того же дня состоялся примечательный разговор между Сталиным и командующим ЮЗФ Кирпоносом. Сталин упрекал командующего в преждевременном желании прекратить сопротивление, оставить Киев. Он также указал на то, что, так как ЮЗФ имеет перед своим фронтом сильную немецкую группировку, Шестую полевую армию, его отвод вызовет стремительное наступление этой немецкой армии и крах ЮЗФ. Но во время этого разговора Верховный Главнокомандующий впервые упомянул о возможности оставления Киева, но лишь после создания ударной группировки против «конотопской группы противника», создания обороны на реке Псёл и полной эвакуации Киева. Но отвести войска он позволял лишь на восточный берег Днепра – явно половинчатое решение. ( Признаем, что Сталин откровенно хитрил). Сталин ещё раз уточнил рубежи, на которые можно отвести войска ЮЗФ, приказал сформировать «ударные кулаки против конотопской группы противника», а в конце категорически запретил оставлять город без «особого распоряжения Ставки». Кирпонос, ещё помнивший тридцать седьмой год, знавший о печальной судьбе бывшего командующего Западного фронта Павлова, предпочёл не возражать Сталину. Через девять дней он погибнет в бою, до конца выполняя приказ своего Главкома. И. Х. Баграмян вспоминает, что начальник штаба ЮЗФ Тупиков, читая эту телеграмму Сталина, и ответ на неё Кирпоноса, схватился за голову…

12 сентября английский военный историк, много трудов посвятивший теме Второй мировой войны, Алан Кларк, назвал «чёрным днём для Красной Армии». На севере в этот день танковый корпус Рейнгарта прорвал внешнее оборонительное кольцо обороны Ленинграда, на участке группы «Центр» Вторая танковая группа Гудериана захватила Ромны. Туда вышла Третья танковая дивизия Вальтера Моделя, по свидетельству Гудериана, в этой дивизии осталось шесть танков… Сам Гудериан в тот день смог передвигаться по Ромнам только на бронетранспортёре – в городе до конца сражались наши тыловики и гражданские милиционеры. А Первая танковая группа Клейста в тот день перешла в наступление с Кременчугского плацдарма и 14 сентября захватила Лохвицы – бросок на 300 км! В авангарде наступала 16 танковая дивизия генерала Хейнрици. Он сумел в ночь на 12 сентября скрытно переправить свои недавно пополненные части на Кременчугский плацдарм и утром рассёк части 297 сд.

Также в этот день, 12 сентября, за предложения оставить Киев, был снят главком направления Будённый, вместо него назначен Тимошенко. Наше командование пыталось организовать контрудары по вырвавшимся немецким танковым дивизиям. (Кстати, Гальдер, в своём дневнике, в первых числах сентября недоумевает, почему русские не наносят удары по открытому восточному флангу Гудериана). Соответствующие приказы получили 38 и 40 армии. Также приказывалось взять часть войск из 5 армии, но она уже оказалась в полуокружении. А войска 38-ой и 40-ой были настолько обессилены в предыдущих боях, что смогли создать только видимость контрударов.

14 сентября начальник штаба ЮЗФ Тупиков, по собственной инициативе, телеграфировал в Ставку: «Начало понятной Вам катастрофы – дело пары дней».

Про реакцию Ставки читаем у Василевского: «Главнокомандующий спросил Шапошникова, что он намерен ответить Тупикову. И тут же, не дождавшись ответа, сам, от имени Шапошникова, продиктовал следующий текст:

« Генерал-майор Тупиков номером 15614 представил в Генштаб паническое донесение… Необходимо неуклонно выполнить указания т. Сталина, данные вам 11. IХ. Б. Шапошников. 14. IX. 1941 г. 5 ч. 00 м.»

В воспоминаниях Василевского, Антонова, Штеменко больше нет упоминаний о таком поведении Сталина. Видимо, он осознал, что сражения не могут подчиняться его воле по определению… Шапошников боялся возразить вождю, он был бывший полковник царской армии, в тридцатых годах несколько раз бывавший под подозрением в участии в каких-то заговорах… Но упоминаний о таком поведении Сталина в последующем, я не нашёл.

Уже 15 числа танковые группы гитлеровцев соединились в районе Лохвиц, за 200 км восточнее Киева. Наш Юго-западный фронт, в составе 5-ой, 37-ой, 26-ой, части 38-ой и 21-ой армий, оказался в кольце.

Теперь, я думаю, было бы целесообразно обратиться к воспоминаниям Баграмяна, он очень подробно описывает те часы и дни непосредственно после того, как немцы замкнули своё кольцо.

15 сентября Кирпонос доложил в Ставку о окружении ЮЗФ. 16 сентября Баграмян прибыл в штаб юго-западного направления, в ставку Тимошенко, и кратко обрисовал обстановку. Тимошенко в устной форме отдал распоряжение оставить Киев и прорываться на восток. Баграмян вылетел самолётом назад, в штаб ЮЗФ и доложил о разговоре с Тимошенко. Кирпонос отказался выполнить неподтверждённый документально приказ. Вечером 17 августа командование ЮЗФ отправило в Ставку донесение о необходимости оставления города, в донесении была ссылка на устное распоряжение главкома направления. В ночь на 18 августа Ставка разрешила отход. Баграмян в своих воспоминаниях много размышляет о причинах, вынудивших Сталина держаться до последнего. Он приводит множество причин, ссылается на угрозу со стороны Турции и Японии, и пишет об одном обещании, данному Сталиным американскому представителю Г. Гопкинсу 25 августа. Тогда Сталин заверил личного посланника Рузвельта, что к новому году линия фронта будет проходить «западнее Москвы, Ленинграда и Киева». Далее Иван Христофорович справедливо указывает на большой политический конфуз, связанный с таким быстрым провалом данного обещания. Во-первых, это неблагоприятно сказалось бы на начавшемся сближении США и СССР, а во-вторых, ставило под вопрос немедленную поставку в нашу страну некоторых важных товаров – зениток, паровозов, алюминиевого листа. Ведь уже тогда, в самой Америке, раздавались голоса о бесполезности предоставления какой-либо помощи, дескать, СССР скоро рухнет под немецкими ударами.

Далее Баграмян вспоминает о большой работе по составлению плана выхода из кольца. 5 армии предписывалось прорываться на Лохвицу, 21-ой – на Ромны, 26-ой – на Лубны, 37-ой – на Пирятин. 38-ой и 40-ой армиям, оказавшимся вне кольца (кроме некоторых частей 38 армии), нанести встречный удар на Ромны и Лубны. Все приказы с большим трудом удалось переправить в указанные армии – телефонная связь уже плохо работала.

 

см рис.2

,

С восемнадцатого августа в сводках Совинформбюро стали появляться сообщения о особо ожесточённых боях «в районе Киева».

Наши армии начали свой марш на восток, к предполагаемому спасению. С внешнего кольца Тимошенко пытался организовать встречные удары, но войск у него было очень мало, на огромном участке фронта наших войск, по существу, не было. На карте видно направления ударов наших армий, пытавшихся выйти из окружения, и удары навстречу им.

Колонна штаба армии прорывалась вместе с Пятой армией – на Лохвицу. С боями они дошли до речки Многи, где командующий фронтом приказал Баграмяну возглавить небольшой отряд и форсировать эту речку у села Чернухи, при этом он обещал своему начальнику оперативного отдела, что основная колонна двинется за ними. Отряд Баграмяна выполнил поставленную задачу, но по до сих пор неустановленным причинам, основные силы не пошли за ними, а решили форсировать реку севернее, у деревни Вороньки. Может Кирпонос отправил отряд Баграмяна с надеждой отвлечь гитлеровцев, может что-то ещё. Мы этого уже никогда не узнаем. О планах Кирпоноса двинуться через Вороньки Баграмян говорит со слов своего заместителя, подполковника Глебова, оставшегося с основной колонной, а позднее пробившегося в составе мелкой группы.

Основная колонна штаба фронта благополучно захватила Вороньки и 20 сентября остановилась в роще Шумейково, у хутора Дрюковщина – в пятнадцати километрах юго-западнее Лохвицы. Там наш отряд был обнаружен фашистами и атакован с трёх сторон. Бой продолжался весь день, наши генералы сражались как простые пехотинцы плечом к плечу со своими солдатами. Во время миномётного обстрела генерал-полковник Кирпонос был тяжело ранен и через двадцать минут умер в окружении своих подчинённых. Михаил Петрович Кирпонос, по воспоминаниям Жукова, служил в царской армии, после воевал в 1-ой Советской Украинской повстанческой дивизии, сперва простым красноармейцем, позднее командовал полком. С 1934 по 1939 год был начальником Казанского пехотного училища, в войне с Финляндией командовал 70-й стрелковой дивизией, был награждён Звездой Героя и назначен командующим Ленинградского военного округа. Командовать Киевским Особым военным округом был назначен в декабре 1940 года, вместо Жукова, получившего назначение начальником Генштаба. За всю войну Красная Армия потеряла трёх командующих фронтами – Кирпонос, Ватутин, Черняховский.

Уже вечером небольшой группе офицеров удалось вырваться из рощи. Среди этой группы и был подполковник Глебов. Начальник штаба Тупиков был в этой группе, но он погиб в перестрелке у хутора Овдиевка. Где и когда погиб Бурмистренко – член Военного Совета фронта, неизвестно. Члена военного Совета фронта, дивизионного коммисара Рыкова, фашисты обнаружили тяжело раненным и после избиений убили – в армии Рейхенау неукоснительно выполнялся «приказ о коммисарах». Фашисты не могли войти в рощу ещё двое суток – наши мелкие отряды оказывали им сопротивление. Лишь 24 сентября бои в роще прекратились. А 26-го сентября на немецких картах исчезли обозначения наших окружённых дивизий – их организованное сопротивление прекратилось. Как я уже неоднократно указывал, войска попросту истратили все свои боеприпасы – патроны, снаряды, гранаты, мины. Гитлеровцы поручали добивать окружённых своим охранным дивизиям. Но там, где боеприпасов было достаточно, сопротивление продолжалось – отряды, группы, подразделения пробивались к своим, оставались в тылу врага, как партизанские отряды. Известен случай. В селе Еремеевка, близ городка Оржица, Полтавской области, был госпиталь для тяжелоранненых, нетранспортабельных, как говорят врачи, бойцов. Вот эти вот неходячие воины организовали и несколько дней держали оборону! Гитлеровцы называли их, в своих листовках, «безногие солдаты Оржицы». После того, как у раненых кончились боеприпасы, фашисты захватили лишь нескольких оставшихся в живых. Никто из них не выжил – гитлеровцы трепетно блюли приказ своего фюрера не оказывать пленным раненым медицинской помощи.

В оставленном Киеве взорвалось несколько зданий, в которых успели обосноваться оккупанты, взрывчатку заложили наши отходящие сапёрные подразделения – после войны некоторые битые гитлеровские генералы будут причитать в своих мемуарах о «бесчестных методах войны большевиков».

Сообщение о падении Киева появилось в сводках Совинформбюро вечером 21 сентября, через два дня после фактического оставления города. А германская армия развивала операцию – в тот же день, 21 сентября немцы ворвались в Полтаву, Шестая полевая армия вела наступление уже на внешнем фронте окружения. Н. Попель выразительно описывает бои за Полтаву, судя по ним, Полтава досталась немцам нелегко.

После падения Киева, главком направления Тимошенко пытался организовать удары с целью вызволить наши войска из котла. Ещё 17-го сентября 2-му кавалерийскому корпусу генерала Белова, была поставлена задача выбить врага из Ромн. 20 сентября в штаб окружённых соединений полетела радиограмма о нашем наступлении на Ромны. 22-го сентября всё тому же 2 кк ставится задача овладеть Лохвицей. Гальдер запишет в своём дневнике 22.09: «Противник усилил нажим на Ромны и Глухов». Но оба эти удара оказались безуспешными. А 25 сентября уже не мы, а немцы перешли в наступление против соединения Белова и начали теснить 2 кк на восток.

Теперь опять обратимся к дневнику Гальдера. Последний раз мы читали его дневниковую запись от 31-го августа. В ней, если читатель помнит, он писал о невыгодном положении Гудериана и о его оскорблениях в адрес фон Бока. В тот же день Гальдер первый раз упоминает о планах наступления на Москву, он пишет, что соединения группы «Центр» можно будет вернуть на прежний участок «…не ранее 10.09». 1-го сентября Гальдер совещается с Гитлером о конкретных планах наступления на Москву. В эти дни в гальдеровском дневнике часты сетования на медленное продвижение 2-ой армии и 2-ой танковой группы и возмущения поведением Гудериана, который обвиняет своих вышестоящих командиров. Первая оптимистичная запись по поводу операций на участке нашего Юго-Западного фронта появляется 5-го сентября: «Стало очевидно, что войска 17 армии и 1 танковой группы не имеют перед своими плацдармами сколько-нибудь значительных сил противника». В этот же день Гальдер, видимо проникнувшись оптимизмом, называет битву под Киевом «величайшей битвой мировой истории». Далее он делится планами по дальнейшему окружению и уничтожению «войск Будённого» и вспоминает о внешней политике: «Турция больше не будет выступать против нас. Франция уже не представляет для нас опасности».

6-го сентября Гитлер выпустил директиву о наступлении на Москву.

С этого дня записи Гальдера всё оптимистичнее. 9-го сентября – «Значительное продвижение в полосе группы армий «Юг»… успехи также и в полосе 2 армии и 2 танковой группы». 14-го сентября, вечер – «На юге прямо-таки классическое развитие операции на окружение». И, наконец, запись от 15-го сентября – «Кольцо окружения (восточнее Киева) замкнуто». Последнюю запись о боях под Киевом Гальдер сделает 27-го сентября: «Части фон Рейхенау ведут бои с остатками окружённых войск противника».

Сражение закончилось крупнейшим за всю войну поражением Красной Армии. Наши потери в этой операции составили, по немецким данным, только пленными 665000 человек. Но немцы считали не только пленных, захваченных в конце сентября. Наши источники говорят о 425 тысячах пленных и о 616 тысячах общих безвозвратных потерь.

Многие исследователи на этом и заканчивают своё повествование о Киевском сражении. Но для того, чтобы сделать из него выводы, необходимо проследить, как развивались события после этой операции. Очень многие исследователи (особенно пятидесятых-семидесятых годов), называют битву «проигранной тактически, но выигранной стратегически». Красная Армия, де, выиграла время для подготовки обороны на московском направлении.

Но факты говорят об обратном. Уже 22 сентября Гальдер пишет о том, что «Гудериан начинает приводить в порядок свои соединения». Он делится планами о дальнейших действиях танковой группы Клейста, о планах разгрома наших 9-ой и 18-ой армий, действующих на самом юге Восточного фронта. На всём юго-западном направлении зияла огромная брешь, её могли прикрыть только ослабленные части 38-ой и 40-ой армий. Это позволило гитлеровцам развернуть наступление по всему фронту. Под Ленинградом группа «Север» наступала на Тихвин, с целью обойти Ладожское озеро и соединиться с финнами. На центральном участке развёртывалось грандиозное сражение за Москву, а на юге группе Клейста удалось окружить под Мелитополем наши Девятую и Восемнадцатую армии, к счастью, им удалось почти в полном составе выйти из кольца – сказывался горький опыт предшествующих окружений. Почти в полном составе вышел в октябре из мешка под Брянском наш Брянский фронт – А. И. Ерёменко удалось спасти свои войска. Но это событие относится уже к Московскому сражению, когда танковая группа (переименована в танковую армию) Гудериана прорвалась к Брянску и Орлу. Из-за этого прорыва над северным крылом нашего Юго-Западного фронта (30.09.41 юго-западное направление было упразднено, его главком Тимошенко назначался командующим вновь образованного ЮЗФ) опять нависла угроза охвата. Ставка на сей раз решила не рисковать и планомерно отвести войска на линию Северского Донца. Все промышленные предприятия Донбасса и Харькова успели эвакуироваться. Харьков был оставлен 26 октября 1941 года, после арьергардных уличных боёв. Из-за окружения наших Девятой и Восемнадцатой армий Донбасс также пришлось оставить.

Интересно, записи Гальдера в конце сентября пестрят сообщениями авиаразведки о сильном движении на наших железных дорогах восточнее Харькова. Гальдер пишет, что «видимо, большевики эвакуируют свои предприятия». Понятно, что это сильно беспокоит Гальдера, но препятствовать он этому не может, а поэтому оставляет эвакуацию без комментариев.

Здесь интересно вспомнить исследования бывшего командующего 2-ой истребительной авиадивизии Люфтваффе Вальтера Швабедиссена. В своёй монографии «Сталинские соколы» он пишет о полной неэффективности в тот период советской авиации и о подавляющем господстве немцев в воздухе. Интересно, как Люфтваффе, безраздельно господствуя в воздухе, не смогло воспрепятствовать стратегической эвакуации наших заводов, проходившей всего в ста километрах от передовой?

Таким образом, из-за разгрома Юго-Западного фронта, Красная Армия попала в исключительно тяжёлое положение. Немцы высвободили две танковые армии для манёвренных действий на большом участке, в то время как нам прикрыть этот участок было совершенно нечем. Участок фронта, который ранее оборонял Юго-Западный фронт, теперь держала, по существу, только одна Тридцать восьмая армия (21.09 её возглавил способный военноначальник – генерал Цыганов В. В.)

Всё это привело к оставлению большого пространства нашей территории, целого промышленного и сельскохозяйственного района – Донбасса и Левобережной Украины с её плодородными чернозёмами. Именно из-за огромной бреши на юго-западном направлении Второй танковой армии Гудериана в следующем, Московском сражении, удалось без труда прорвать линию обороны Брянского фронта и лишь умелые действия его руководства позволили спасти большую часть сил БФ. Кроме того, на самом юге 11-я немецкая армия ворвалась в Крым, что создало непосредственную угрозу Кавказу и Кубани, а наша авиация не могла больше делать налёты на нефтяные месторождения и заводы Румынии, Вермахт теперь смог беспрепятственно получать нефть от своего союзника.

Линия фронта на юге окончательно установилась по Северскому Донцу и Миусу к концу ноября 41-го года. С этой линии наши войска пытались два раза освободить Донбасс и Харьков – в январе и мае сорок второго года, оба раза неудачно. С этой же линии Вермахт в конце июня сорок второго перешёл в широкомасштабное наступление – последнее стратегическое наступление немцев во Второй мировой войне. Красная армия отбросит гитлеровские войска зимой 42 – 43 годов с этой линии, наши передовые танки даже выйдут к Днепру, но немцы опять восстановят эту линию к марту 43 года. С этой линии гитлеровцы попробуют перейти в новое наступление летом 43 года – знаменитая битва под Курском, Курское сражение. После поражения под Курском гитлеровцы окончательно забудут и о Северском Донце и о «Миус-фронте». Красная Армия также стремительно освободит Левобережную Украину, как в своё время потеряла её.

Предприятия Харькова и Донбасса пришлось восстанавливать на новом месте – на Урале, в Сибири и Средней Азии. Заработать на полную мощность они смогли лишь в середине и конце сорок второго года, эта тема требует отдельной статьи.

Интересно проследить судьбы некоторых действующих лиц киевской трагедии, как с нашей, так и с немецкой стороны.

Наши полководцы, прошедшие огонь Киевской битвы, сумели извлечь из неё надлежащие уроки – тот же Ерёменко, как я уже указывал, вывел из мешка свой Брянский фронт почти в полном составе. Потом Андрей Иванович защищал Сталинград, громил фашистов под Невелем, в Крыму и в Латвии. В конце войны он успешно освобождал Чехословакию, уничтожая войска фельдмаршала Шёрнера. Но даже за такие операции звания маршала Андрей Иванович так и не получил, видимо Сталин помнил о его обещании «разбить подлеца Гудериана». Даже многие наши полководцы после войны всю ответственность за разгром ЮЗФ возлагали на Ерёменко. Удобная позиция.

Иван Христофорович Баграмян командовал армией, фронтом. Его Первый Прибалтийский фронт внёс огромный вклад в разгром Вермахта в Белоруссии, Прибалтике, Восточной Пруссии. После войны Иван Христофорович командовал Прибалтийским округом, занимал рад руководящих постов в Советской армии, занимал должность начальника Военной Академии Генерального штаба.

Андрей Антонович Гречко после битвы под Киевом командовал корпусом, армией. В должности командующего Первой гвардейской армии дошёл до Чехословакии, до городка Пардубице, где и встретил Победу. После войны – на руководящих должностях в Советской армии, долгое время был министром обороны СССР, защитил научное звание, написал ряд научных трудов по истории Второй мировой войны.

Никита Сергеевич Хрущёв, бывший Первый секретарь ЦК КП(б) Украины и начальник Политуправления юго-западного направления, после войны сделал блестящую политическую карьеру и, как читателю известно, стал Генеральным секретарём ЦК КПСС. После снятия с этой должности написал воспоминания, в которых касается и истории Киевской битвы.

Михаил Иванович Потапов, командующий Пятой армией. Попал в плен в сентябре сорок первого, во время попытки вырваться из окружения. Всю войну находился в немецком плену. После войны продолжил службу на посту заместителя командующего Одесским военным округом, генерал-полковник.

Боюсь, что перечисление наших полководцев, принимавших участие в обороне Киева, займёт много места, посмотрим лучше на судьбы некоторых немецких участников сражения.

Франц Гальдер был отстранён от должности в сентябре 42-го года, в январе 45-го уволен в отставку. Был взят в плен американцами, выпущен ими в 46-ом году. Написал ряд трудов по истории Второй мировой.

Гейнц Гудериан за поражение под Москвой 25.12.41 был отчислен в резерв. 1 марта 43-го года получил назначение генерал-инспектором танковых войск, много сделал для обновления танкового парка Вермахта. С 21 июля 1944 года – начальник Генерального штаба ОКХ, на месте, где в своё время служил Гальдер. В конце марта 1945 года, после очередного скандала, был отстранён от должности. После войны ненадолго попал в плен к американцам. Впоследствии выступал за возрождение военной мощи Германии, как оплота против СССР. Автор многих книг, написал мемуары «Воспоминания солдата».

Герд фон Рунштедт за поражение под Ростовом в конце ноября 41 года был снят с должности и отправлен в резерв. Впоследствии командовал войсками на Западном фронте, был председателем трибунала, судившего участников антигитлеровского заговора 1944 года. С 10 марта 1945 года в отставке. До 1949 года был в плену у англичан. Умер в 1953 году. Собственных воспоминаний не оставил.

Вальтер фон Рейхенау был назначен командующим группой «Юг» после отстранения Рунштедта, в декабре 1941 года издал приказ об уничтожении советских военнопленных. Умер от инфаркта 17.01.42 г. в Полтаве.

Людвиг Пауль (Эвальд) фон Клейст со своей танковой армией захватывал Таганрог, Ростов-на-Дону, Кубань, Кавказ. 22.10.42 был назначен командующим группы армий «А», действующей на юге советско-германского фронта. В марте 1944 года уволен за несогласие с позицией Гитлера и за поражения. В конце войны взят в плен англичанами, как военный преступник передан Югославии, а уже югославы передали его Советскому Союзу. Умер в 1954 году в лагере военнопленных на территории СССР. (Вроде бы, справедливость восторжествовала. Непонятно только, чем он отличался от Гудериана или Манштейна? Может, отказался писать под диктовку англичан и американцев мемуары, в отличие от Гальдера, Гудериана и Манштейна? Но это моё обвинение основано лишь на умозрительных заключениях, эта тема требует огромного отдельного исследования.)

Вальтер Модель, командующий 3-ей танковой дивизией группы Гудериана. Сделал блестящую карьеру в гитлеровском Вермахте. Командовал 41-м танковым корпусом, 9-ой полевой армией, с февраля 1944-го – группой армий «Север». Был признан мастером оборонительных операций, неофициально назывался «пожарным фюрера». Командовал группой армий «Северная Украина», «Центр». При отступлении широко применял тактику «выжженной земли», отличался особой жестокостью. С августа 1944-го – на Западном фронте, сперва командовал всем Западным фронтом, затем группой армий «Б». После капитуляции его войск в Рурском котле, застрелился (21 апреля 1945 г.).

Горхард Хейнрици, командующий 16-й танковой дивизией, прорвавшейся с Кременчугского плацдарма, тоже сделал блестящую карьеру. Последняя его должность – командующий группой армий «Висла», разгромленной нашими войсками в Берлинской операции. Снят с неё 28. 04. 45 за полное поражение своих войск.

 

«У победы много творцов, а поражение ходит сиротой». Как я уже замечал, многие наши исследователи, в том числе и наши полководцы, возлагают большую часть вины за поражение под Киевом на А. И. Ерёменко. Я так же указывал на большую запутанность в советских исследованиях темы боёв Брянского фронта. Большая ответственность ложится на мёртвых – на командование ЮЗФ. Они слепо выполняли ошибочные приказы Ставки, сами неправильно определяли направления главных ударов гитлеровцев. Наш Генеральный штаб совершал такие же ошибки, к тому же, делал неправильные выводы из полученных с мест донесений. Большая ответственность ложится на командование направления, ведь юго-западное направление имело всех больше танков, самолётов, орудий, всех больше личного состава. Примечательно, что Будённый потихоньку был смещён со всех постов уже к середине сорок третьего года, после войны он занимал должность помощника министра сельского хозяйства по коневодству.

Главную вину западные исследователи давно возложили на Иосифа Виссарионовича Сталина. Он, де, постоянно продавливал приказы о необходимости удерживать Киев до последнего, игнорировал многочисленные донесения и просьбы. Дело в том, что на Западе давно уже знают о науке организации руководства, о менеджменте. Думается, с точки зрения менеджмента, там и пришли к такому выводу. Действительно, если политик прямо в присутствии подчинённого военноначальника отдаёт приказ от его имени, вся ответственность за последствия такого приказа ложится именно на него, на политика. Но ведь Шапошников на тот момент был согласен со Сталиным, да и весь Генштаб особо не возражал против удержания города.

Думается, что вопрос о виновных решать не мне, здесь необходимо мнение целого круга компетентных лиц, главным образом военных. И необходимо указать на конкретные ошибочные решения конкретных должностных лиц, а не сыпать огульными обвинениями, что мы часто видели в прошедшее десятилетие.

 

На этом я заканчиваю своё повествование, посвящённое Киевской оборонительной операции Красной Армии 1941 года.

 

 

 

Хронология

 

 

Июль

 

5.Совещание в штабе группы армий «Юг». Постановка задач командующим армиями и корпусами. Первой танковой группе Клеста ставиться задача продолжать наступление и окружить левофланговые армии ЮЗФ. Шестой полевой армии Рейхенау – задача форсировать Днепр, создать плацдармы на левом берегу и захват Киева.

 

 

 

7.Первая танковая группа захватывает Бердичев.

 

8.Первая танковая группа захватывает Житомир.

 

9.По приказу командующего ЮЗФ Кирпоноса, наши Пятая и Шестая армии начинают контратаки против выдвинувшегося немецкого клина.

 

10.На участке Пятой армии, в районе Новоград-Волынского, развернулось большое встречное танковое сражение. С обоих сторон в нём участвовало примерно 250 танков.

 

11.Появление передовых отрядов 13-ой немецкой панцер-дивизии на реке Ирпень, непосредственно перед Киевским укрепрайоном. В штабе ЮЗФ прошло расширенное совещание с участием руководящих работников всего юго-западного направления. Была определена главная задача войск фронта – оборона Киева.

 

12.Командующий немецкой Шестой полевой армией Рейхенау докладывает в штаб ОКХ о его намерении разгромить нашу Пятую армию и форсировать Днепр. О планах захвата самого Киева в докладе не упоминается.

 

13.Совещание в ставке Гитлера. Ещё раз была уточнена первоочередная задача для всей группы армий «Юг»: окружение и разгром левофланговых армий ЮЗФ.

 

 

 

15.Первая танковая группа переходит в наступление с задачей выхода в тыл нашим Шестой и

Двенадцатой армиям.

 

16.Немцы захватывают Белую Церковь. На юге Красная Армия оставила Кишинёв.

 

18.Директива Ставки Верховного Командования об отводе наших левофланговых армий и одновременного нанесения контрудара по вырвавшейся группе Клейста силами пополненной Двадцать Шестой армии. Командующий нашей Пятой армии Потапов прекращает контрудары, начатые ещё 9-го июля.

 

 

20.Начальник штаба ОКХ Гальдер прибыл в штаб группы армий «Юг». Он подтвердил задачу, поставленную ранее группе Клейста: окружение наших левофланговых армий. Рейхенау поставлена задача создать ударную группу южнее Киева с целью форсирования Днепра на этом участке, и создания на левом берегу плацдармов. В этот же день наша Двадцать Шестая армия наносит удар навстречу Первой танковой группе немцев. Развёртывается встречное сражение.

 

 

25.Клейст наносит массированный удар по нашей Двадцать Шестой армии и опрокидывает её.

26.48 мк Первой танковой группы выходит на оперативный простор и устремляется на Умань – в тыл нашим армиям. Шестая и Двенадцатая армии приказом Ставки передаются Южному фронту.

28. За предложение оставить Киев и отойти за Днепр, снят с должности и отправлен на Дальний

Восток начальник штаба ЮЗФ Пуркаев.

29.За предложение оставить Киев и отвести армии Юго-Западного фронта, снять с должности и отправлен на должность командующего Резервным фронтом начальник Генерального штаба Жуков Г. К.

30.Первая танковая группа завершает свой манёвр. Наши Шестая и Двенадцатая армии оказываются в «мешке». В этот же день армия Рейхенау наносит удар южнее Киева и выходит к Днепру. Ставка Гитлера отдаёт группе «Центр» директиву о приостановлении всех наступательных действий.

31.Согласно записям начальника штаба ОКХ Гальдера, Рейхенау предпринимает первую, пробную, попытку захвата Киева. Август

4.29 и 55 армейские корпуса армии Рейхенау (группа Обстфельдера) наносит удар непосредственно по Киеву с юга. Согласно общепринятой советской концепции – начало генерального штурма Киева.

6. Гитлер прибыл в ставку группы армий «Юг», в Бердичев. Туда же прилетел Гальдер. Там принято

окончательное решение о переносе тяжести всех операций Вермахта на участок группы «Юг».

7. Недавно сформированная, советская Тридцать Седьмая армия наносит контрудар с целью

деблокирования наших окруженных левофланговых армий. Удар цели не достиг. Севернее Киева

наша Пятая армия оставила Коростень.

 

8.Группа Обстфельдера прорвала полосу укреплений перед городом, но после была остановлена.

Вторая танковая группа Гудериана группы армий «Центр» переходит в наступление в юго-

восточном направлении. 3 и 4 танковые дивизии этой группы захватили Рогачёв.

Командующий ЮЗФ Кирпонос, в телефонном разговоре со Сталиным, даёт обещание

«безусловно» удержать Киев.

 

10.Штаб группы «Юг» отдаёт директиву о прекращении атак непосредственно против Киева.

11.Тридцать Седьмая армия наносит контрудар и начинает теснить немецкие 29 и 55 армейские корпуса с окраин Киева.

12.Немецкая Вторая полевая армия переходит в наступление. Уже в этот день ей удалось подойти к Гомелю.

13.Наши Шестая и Двенадцатая армии, окружённые под Уманью, прекратили организованное сопротивление. Гитлеровцы захватили в плен более ста двадцати тысяч красноармейцев.

14.Решением Ставки Верховного Главнокомандования создан новый, Брянский фронт. Главная задача этого объединения была в прикрытии Москвы со стороны Брянска. Так же ему ставилась задача прикрытия северного фланга всего юго-западного направления. Командующим фронтом был назначен генерал-майор А. И. Ерёменко. На фронте под Киевом немцы были окончательно отброшены с городских окраин. До середины сентября образовалась устойчивая линия фронта.

 

16.В Москве состоялся разговор между Сталиным и Ерёменко, в котором последний обещал разгромить группу Гудериана. Главком направления Будённый предложил Ставке отвести все наши войска с правого берега Днепра.

17.Начальник Генерального штаба Шапошников предложил отвести наши войска с правого берега Днепра.

18.Командование группы «Центр» и штаб ОКХ направили в ставку Гитлера предложение о первоочерёдности захвата Москвы.

19.Командующий Резервного фронта Жуков предложил отвести наши войска с правого берега Днепра, эвакуировать все ещё оставшиеся плацдармы. Ставка принимает решение об отводе, но Киев приказывает удерживать любой ценой.

Немцы захватили Гомель, важнейший узел коммуникаций.

20.Танки Гудериана вошли в Стародуб.

21.Ставка главного командования Вермахта (ОКВ) отдаёт директиву о сосредоточении всех усилий на флангах советско-германского фронта. Группе армий «Центр» приказывалось наступать своим южным флангом навстречу группе армий «Юг». После войны это решение получило название «поворот на юг». Вторая танковая группа Гудериана захватила Почеп.

23.Шестая полевая армия сумела захватить плацдарм на левом берегу Днепра севернее Киева –

«Окуниновский плацдарм» .

24.Ставка Верховного Главнокомандования объединила войска Центрального и Брянского фронтов в

один Брянский фронт под командованием Ерёменко. Фронту была поставлена задача разгромить

наступающую группировку гитлеровцев.

25.Объединенный Брянский фронт переходит в наступление.

В Москве Сталин принимает представителя президента США Рузвельта Г. Гопкинса и даёт ему

обещание, что к новому году «линия фронта будет проходить западнее Москвы, Ленинграда и

Киева».

 

29.Началось массированное авиационное наступление против наступающей Второй танковой группы

Гудериана, не давшее требуемого результата.

 

30.Первая танковая группа Клейста захватывает на левом берегу Днепра плацдарм в районе

Днепропетровска.

 

31. Семнадцатая полевая армия захватывает плацдарм на левом берегу Днепра в районе Кременчуга.

Сентябрь.

 

 

1.47 танковый корпус Второй танковой группы прорвался к Трубчевску. Гудериан поворачивает его

на юг, вдоль Десны; танки Гудериана выходят на оперативный простор.

В Киеве дети пошли в школы.

4. Вторая полевая армия гитлеровцев заняла Чернигов.

 

6. Гитлеровская ставка отдаёт директиву о подготовке наступления на Москву.

 

 

7.Гудериан занял Конотоп. Командование ЮЗФ обратилось в ставку с

предложением оставить Киев. Сталин категорически запретил оставление города.

 

11.Главком юго-западного направления Будённый обратился в Ставку с предложением оставить Киев.

Вечером в ответной телеграмме Сталин подтвердил необходимость удержания города, но впервые

упоминает о возможности эвакуации войск из города.

 

12. «Чёрный день для Красной Армии». Гудериан захватывает Ромны. Клейст перешёл в наступление

с кременчугского плацдарма, 16-я танковая дивизия его группы вышла на оперативный простор.

Будённый снят со своего поста, вместо него назначен Тимошенко.

 

16. Первая танковая группа Клейста захватывает Лохвицы. Начальник штаба ЮЗФ Тупиков

обращается в Генштаб с просьбой отвести войска на восток. Сталин от имени Шапошникова категорически запретил это делать.

 

17.Первая и Вторая танковые группы гитлеровцев соединились в районе Лохвиц. Кольцо окружения

захлопнулось.

 

18.Главком направления Тимощенко отдаёт устное распоряжение оставить Киев.

 

17 – 25. Попытки нашей 38-ой армии пробить извне кольцо окружения.

 

19.Ставка Верховного Главнокомандования отдаёт приказ оставить Киев и начать организованный

отвод войск.

 

Наши войска оставили Киев.

 

20.Выходящая вместе с частями Пятой армии, колонна штаба ЮЗФ попала в засаду в роще

Шумейково, у хутора Дрюковщина. Во время боя погибли многие старшие офицеры фронта:

командующий ЮЗФ Кирпонос, начальник штаба Тупиков, члены Военного совета Бурмистренко и

Рыков.

 

21.Шестая полевая армия гитлеровцев, развивая наступление на внешнем фронте окружения, заняла

Полтаву. Совинформбюро заявило об оставлении Киева.

 

22.Гудериан выводит свои войска из сражения, начинает приводить их в порядок и готовится к наступлению на Москву.

 

26.Организованное сопротивление наших окружённых войск прекратилось. Киевское сражение

закончилось. Красная Армия потерпела самое крупное поражение во Второй мировой войне, по немецким данным, только в плен попало 665000 красноармейцев. Наша сторона признала всего безвозвратных потерь 616 394 человека.

 

Конец сентября.

 

Вермахт развёртывает широкие наступательные действия на всём протяжении советско-германского фронта. В центре немцы начинают новое крупное сражение – битву за Москву.