Глава 14
НАРКОМ ТЯЖЕЛОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
В 1937 году, после смерти незабвенного нашего тов. Серго Орджоникидзе, я был утвержден народным комиссаром тяжелой промышленности, в первые месяцы с освобождением от обязанностей наркома путей сообщения, но в начале 1938 года, в связи с вновь возникшими трудностями на железных дорогах, меня вновь назначили народным комиссаром путей сообщения с оставлением меня народным комиссаром тяжелой промышленности. Это было тяжелое совместительство!
За годы первой и второй пятилеток наша промышленность гигантски выросла, она перевыполнила план Второй пятилетки. Наибольший рост дала тяжелая промышленность, которой партия и правительство обеспечивали преимущественное развитие. Однако при общем выполнении плана тяжелой промышленностью на 122% план по чугуну, углю и нефти не был выполнен. Наряду с огромными успе'хами и опережением по темпам роста других стран, в том числе и по чугуну, углю и нефти, мы все еще отставали в экономическом отношении и имели серьезные недостатки в использовании мощностей и освоении вновь построенных предприятий.
Соответственно ЦК и решал организационные вопросы. Так, например, по Наркомату тяжелой промышленности в 1937 году были выделены из Наркомтяжпрома два новых наркомата: Наркомат машиностроения и Наркомат оборонной промышленности, что укрепляло наши позиции и в области хозяйственной, и в области обороноспособности нашей Родины. В 1939 году из этих Наркоматов тяжелой промышленности выделился еще ряд наркоматов — можно себе представить, какой это был действительно «тяжелый» наркомат, когда им руководили такие выдающиеся деятели нашей партии, как Дзержинский, Куйбышев и Орджоникидзе.
Во второй половине 1937 года я был назначен наркомом тяжелой промышленности Советского Союза. Тяжелая промышленность продолжала расти быстрыми темпами, и в то же время отставали некоторые отрасли, в особенности освоение новых мощностей и новой техники. И здесь, в промышленности, сказывалось вредительство и борьба все еще шла за ликвидацию последствий этого вредительства.
Наряду с улучшением и ускорением хода нового строительства и ввода новых мощностей по чугуну, стали и прокату Коллегия Наркомтяжпрома развернула большую работу по разработке и внедрению технических новшеств и научно-технически подготовленных и разработанных рационализаторских предложений, дающих интенсификацию производства и наращивание мощностей на действующих предприятиях. Например, в 1938 году началось строительство доменной печи и кислородной установки, тогда уже было подсчитало, что производительность доменных печей при работе на кислородном дутье может быть увеличена в два раза; тогда же была разработана поверхностная закалка металла (профессор Вологдин и Гевелинг), что меня особенно заинтересовало в связи с тем, что применение, например, такой закалки стыков рельсов резко уменьшит износ рельсов в пути. По этому вопросу Вологдин был частым гостем у меня. Разрабатывался вопрос о применении бесслитковой прокатки, что должно увеличить производительность прокатных станов и т.д. и т.п.
Важное место занял такой прогрессивный вопрос, как пересмотр существовавшей специализации станов для обеспечения народного хозяйства прокатом высококачественных профильных и ходовых сортов металла. Это дело и в дальнейшем приковывало внимание металлургов, да и сейчас оно недоделано и имеются большие недостатки. При специализации станов необходимо было не допустить, чтобы это приводило к усугублению встречных и дальних перевозок металла. Все эти и другие мероприятия теснейшим образом были связаны с Третьим пятилетним планом в области черной металлургии.
Особое место занимала забота о подъеме промышленности цветной металлургии (медь, свинец, олово, алюминий, золото, редкие металлы и проч.), имевшей не только хозяйственное, но и важнейшее оборонное значение. С разрешения ЦК я выехал на Урал, ознакомился с состоянием предприятий тяжелой промышленности, в особенности усердно изучал медную, золотую промышленность, которую я Мало знал, и в заключение участвовал и выступил на указанном совещании.
Должен сказать, что если по металлургической и угольной промышленности я был более подготовлен всей предыдущей моей работой на Украине, в Екатеринославе, в Донецком бассейне и в последующем в ЦК ВКП(б) мне больше приходилось заниматься ими, то по химии, геологии, электростанциям, цветным металлам, по нефти мне пришлось «грызть гранит этой науки» с особым напряжением. Но, как всегда, партийному работнику помогает изучение дела непосредственно на месте, на предприятиях, в беседах и на совещаниях с рабочими, с инженерами и руководителями, с коммунистами, хотя этого было недостаточно, — приходилось брать уроки у крупных специалистов и из учебников. Особенно помогал дотошный разбор вопросов на совещаниях, активах, собраниях коммунистов и рабочих, когда удавалось расшевелить, раскачать критику и самокритику, раскрывающую нутро вопроса.
Особое внимание было обращено на геологию, было созвано широкое совещание геологов. Во главе геологов стоял такой замечательный крупный ученый, глубоко партийный человек, как Губкин Иван Михайлович. Мне лично частое общение с тов. Губкиным и посещение его управления особенно помогло познать, понять значение геологии, которой я всегда старался всемерно помогать, сохраняя свое глубокое уважение к геологам.
В Наркомтяжпроме большое и почетное место занимала топливная промышленность: угольная, нефтяная и торфяная — это были самые трудные отрасли тяжелой индустрии. В моей работе они заняли особо большое место, когда я был назначен наркомом топливной промышленности (опять по совместительству с работой наркома путей сообщения).
Должен подчеркнуть, что с шахтерским тяжелым трудом я близко соприкасался еще в дореволюционное время и проникся глубоким уважением и любовью к шахтерам и пониманием особенностей угольной промышленности. Кроме того, работая на Украине генеральным секретарем ЦК КП(б)У, затем секретарем ЦК ВКП(б), я по поручению ЦК непосредственно занимался угольной промышленностью, выезжал часто в Донбасс, Кузбасс и другие бассейны, и особенно в Подмосковный бассейн, которым я занимался как секретарь ЦК. Начиная с 1930 года ЦК и по его поручению МК особенно занялись делом развития Подмосковного угольного бассейна. Хотя его угли по качеству ниже донецких, но зато они ближе к месту потребления и при правильном теплотехническом режиме они, как это показала последующая практика, дают хороший эффект. Необходимо было преодолеть консерватизм и сопротивляемость московских потребителей и, главное, коренным образом реконструировать отсталый полукустарный Подмосковный бассейн.
В 1937 году угольная промышленность не выполняла плана добычи угля и в Донбассе, и сразу же после назначения нарком-тяжпромом я выехал в Донецкий бассейн. Совместно с обкомом партии, его секретарем Щербаковым были приняты организационно-хозяйственные мероприятия по улучшению работы шахт и рудоуправлений; были созваны партийными, профсоюзными и хозяйственными организациями слеты передовых шахтеров, охватившие по всему Донбассу около пятнадцати тысяч человек.
Усилиями шахтеров и парторганизаций мы в дальнейшем получили рост добычи угля в Донбассе и в других бассейнах. Улучшилась организация цикличности. Мы изучали положение по каждому тресту Донбассугля и принимали конкретные меры с учетом особенностей трестов. В результате добились того, что большинство трестов план выполняли и даже перевыполняли.
В июне 1938 г. был созван в Донбассе актив работников угольной промышленности. В результате этого актива и проведенного разбора положения по каждому тресту в отдельности, а в тресте — по крупным шахтам, были разработаны конкретные мероприятия, которые были рассмотрены и приняты Коллегией Наркомтяж-прома. Для устойчивости руководящих кадров шахт и укрепления их уверенности я после совещания в течение нескольких дней принял всех заведующих шахтами Донецкого бассейна и выдал каждому документ за подписью наркома об утверждении каждого из них заведующим шахтой, которого может освободить только нарком. Эту практику совещаний и разбора по каждому тресту мы распространили на все другие бассейны с вызовом в Коллегию Наркомтяжпрома, а затем Наркомтопа руководителей угольных трестов, иногда с участием некоторых заведующих шахтами и стахановцев — заслушивали их доклады и разрабатывали конкретные мероприятия по каждому из них.
По поручению ЦК была выделена комиссия под председательством Л.М. Кагановича, которая рассмотрела и окончательно доложила Политбюро проекты и по другим бассейнам. В октябре 1938 г. были приняты постановления ЦК и СНК о работе комбинатов и трестов «Кузбассуголь», «Москвауголь», «Урал-уголь», «Карагандауголь», «Востсибуголь», «Средазуголь», «Тквибулуголь» и «Ткварчелуголь». Эти постановления имели большое значение для всего дальнейшего развития угольных бассейнов. В мае 1939 г. ЦК ВКП(б) и СНК приняли решение, поставившее угольную промышленность в лучшее положение по материально-техническому обеспечению. Наркоматам было предписано выполнять заказы угольной промышленности наравне с военными заказами. Принятым Оргбюро ЦК постановлением было усилено внимание и помощь обкомов, ЦК нацкомпартий и всех местных организаций угольной промышленности. В ноябре 1939 г. ЦК в своем постановлении об улучшении партийно-политической работы в массах на шахтах Донбасса установил институт парторгов ЦК на крупных шахтах (около 100 шахт). Третьим пятилетним планом по угольной промышленности было предусмотрено постепенное изменение географии добычи угля и изживание ее неравномерности, когда Донбасс, имевший 5,4 % запасов угля в СССР, добыл в 1938 г. 58,9 % всей добычи угля по Союзу. Намеченный план увеличения добычи угля в новых районах, центральных и дальних, в том числе на открытых месторождениях и притом и бурых углей начал уже осуществляться в 1938 и 1939 годах. Это нашло свое выражение в конкретных цифровых заданиях по каждому бассейну в отдельности и в их выполнении. Соответственно было намечено строительство 573 шахт мощностью 166 млн т — в два раза больше, чем во Второй пятилетке. Намечалось строительство шахт и в таких районах, которые ранее не были известны, например в районе Чкалова — 10 шахт, Мангышлаке и т.п. Ускорилось строительство шахт — была поставлена задача строить шахту не 5-6 лет, а 10 месяцев, и в 1939 г. в Донбассе уже было построено несколько шахт за 10 месяцев. Важное значение в этом отношении имело ускорение проходки стволов и внедрение новой машины, уже сконструированной. Развернулась работа по ликвидации однобокости механизации добычи угля, за комплексную механизацию и внедрение новых, современных машин, особенно комбайнов, производящих и зарубку, и повалку угля.
В Третьей пятилетке (1939 г.) шире развернулась работа по распространению цикличного метода работы, являющегося самым передовым коллективным стахановским методом работы. Борьба за цикличность была нелегкой, но с улучшением организации и комплексной механизации она пробивала себе дорогу все шире и глубже. Важное значение имели кадры рабочих, их устойчивость, квалификация, а также инженерно-технические и руководящие кадры, их подготовка, правильный подбор и использование и создание им необходимых условий. В 1939 году решением ЦК Правительство наградило большую группу шахтеров и работников угольной промышленности.
Следуя большевистскому правилу поддерживать все новое, положительное, Наркомтоп занимался таким новым делом, как подземная газификация углей, которая, по выражению Ленина, означает «переворот в промышленности». Газовая промышленность лишь начинала создаваться на основе введения в эксплуатацию первых месторождений природных газов. Мы ее не могли тогда широко развить из-за отсутствия труб большого диаметра и вообще нехватки труб даже для нефтяной промышленности.
Упомяну еще тот вид топлива, который, может быть, не столь «почетно» звучит, но имевший и сегодня имеющий важное значение в жизни страны — это торфяная промышленность. Нар-комтяжпром ею усиленно занимался и поддерживал ее и материально и морально, и особенно в ее механизации и изжитии сезонности, внедрении искусственного обезвоживания торфа и облегчении труда скромных, самоотверженных торфяников. Исключительное значение нефтяной промышленности общеизвестно — я особенно ощутил остроту этого дела, занимаясь в ЦК вопросами сельского хозяйства. Каждодневно я убеждался в том, что не может быть механизированного сельского хозяйства, тракторов, комбайнов, автомашин без нефтепродуктов, как и вообще всей современной индустрии. Но с производством и добычей нефти я был мало знаком, поэтому, придя в Наркомтяжпром, после поездки в Донбасс, я, по совету тов. Сталина, отправился в Баку, чтобы на месте пройти первый курс обучения у рабочих, инженеров и руководящих бакинских нефтяных работников.
Баку — это крупнейший и основной центр нефтяной промышленности, богатый славными революционными традициями. Я изучал нефтяную промышленность, побывал на всех бакинских промыслах и заводах, беседуя с рабочими, инженерами и проводя промысловые и заводские совещания активов, на которых самокритично вскрывались недостатки в эксплуатации и в бурении. Вместе с ЦК Компартии Азербайджана были проведены деловые совещания в Азнефти, на которых рассмотрели результаты проверки и претензии к наркомату. Выводы и разработанные совместно с партийными органами мероприятия по улучшению работы Азнефти и выполнению нефтяной промышленностью плана добычи нефти и его заводской переработки были очень ценные.
Я познакомился с кадрами, среди которых было много талантливых молодых инженеров, которые потом выдвинулись на крупную руководящую работу во вновь созданный Наркомат нефтяной промышленности, наркомом которого я был назначен, — Каламкаров, Байбаков, Евсеенко, Поповии, Беленький и другие. На месте были разработаны мероприятия по улучшению бытовых условий и повышению зарплаты рабочих-нефтяников. ЦК Компартии Азербайджана и Заккрайком партии приняли решение об улучшении и усилении партийно-политической и профсоюзной работы в соответствии с указаниями ЦК ВКП(б).
Должен особо подчеркнуть и ту большую помощь, которую оказывал ЦК Азербайджанской компартии и Закавказский крайком партии (в частности, Багиров и Берия), которые тогда активно включились в дело подъема бакинской нефтепромышленности.
Мое конкретное изучение действительности в Баку серьезно помогло мне в проведении созванного наркоматом Всесоюзного совещания нефтяников в Баку, которое имело большое значение для дальнейшей работы и развития нефтяной промышленности. Открывая совещание, я объяснил, почему мы собрали Всесоюзное совещание не в Москве, а в Баку. «Во-первых, — сказал я, — лично я стремился быть на месте, в Баку, чтобы, как говорится, рукой пощупать, посмотреть живых, работающих на нефти людей, а также оборудование, промыслы, заводы. Чтобы руководить, я должен изучать, и я учусь у любого, у каждого — от большого до малого. Учусь, конечно, не для того, чтобы все время учеником оставаться; учусь для того, чтобы взятое мною по нефтяной промышленности (так же, как и по металлу, по углю, по меди, по золоту и прочее) сочетать со своими знаниями в других областях и кое-чему поучить своих учителей. Я надеюсь, что собравшиеся здесь работники всех нефтяных районов страны сумеют честно вскрыть недостатки, без самобичевания, по-деловому; уверенно, глубоко и вдумчиво помогут нам всем разобраться в наших слабостях и недостатках, в последствиях вредительства и наметить практические меры полного оздоровления нефтяной промышленности». Должен сказать, что большую деловую помощь мне оказал тов. Сталин, как человек давно знающий нефтяную промышленность и ее главный центр — Баку. Когда я уезжал в Баку на Всесоюзное совещание, он дал мне ряд советов не только по общим, но и по технико-экономическим вопросам. На этом Всесоюзном совещании, на котором собрался цвет нефтяников, были разработаны важные и крупные вопросы и мероприятия по улучшению эксплуатации нефтескважин, осуществлению строгого технологического режима скважин.
Важное значение имела разработка вопроса о внедрении метода вторичной эксплуатации нефтяных скважин вместо забрасывания и списывания их как якобы исчерпавших свои нефтяные возможности. Важным было также скорейшее внедрение в бурении крупного для того, да и нынешнего времени изобретения, дающего большой эффект, — турбобура.
По нефтеперерабатывающим заводам острой была задача увеличения вы>одов бензина и других светлых нефтепродуктов, по улучшению качества нефтепродуктов, особенно высококачественного бензина, по внедрению новых видов крекингов и по скорейшему окончанию строящихся нефтеперерабатывающих заводов: Орского, Уфимского, Московского и Саратовского. Не менее важное значение приобрело улучшение геологической работы в нефтяной промышленности, по которой было особенно много споров на совещании, так как некоторые геологи, говоря железнодорожным языком, проявляли «предельчество» в своих доводах и расчетах мощности скважин и возможностей выкачки нефти.
За две недели, которые я провел в Баку, я многому научился, я не просто усвоил, а, так сказать, переработал в своем мозгу и душе.
Разобравшись в общем положении дел, мы установили, что нефтяная промышленность за 10 лет — с 1928 года по 1937 год — давала среднегодовой прирост 15 % в год, что обеспечило механизацию в народном хозяйстве, и особенно в коллективизированном сельском хозяйстве.
Но в то же время ощущалась диспропорция, выражающаяся в отставании нефтяной промышленности от развития механизации в стране, в особенности в сельском хозяйстве, что серьезно сказывалось в период посевной и уборочной кампаний.
Развитие новых нефтяных районов страны на Востоке, в особенности таких перспективных, как Башнефть и других, поставило задачу их всемерного освоения и максимального развития. Но в то же время необходимо было все время помогать остающемуся сегодня, в 1938 году, основным центру обеспечения страны нефтепродуктами — Бакинскому, имеющему 29 % запасов нефти, но дающим 75 % добычи и переработки нефти по Союзу. Конкретные задачи и мероприятия по подъему и развитию добычи и переработки разрабатывались по каждому нефтяному району: Грозному, Майкопу, Эмбанефти, Дагнефти, Башнефти, Прикамнефти, Востокнефти, Туркменнефти, Узбекнефти, Грузнефти. Кроме того, необходимо было форсировать геолого-разведочные работы на Волге, где, по данным геологов, имелась большая нефть, в Сибири, на Ухте и т.д.
Но пока мы создавали «второе Баку» на Востоке, главными оставались мероприятия по увеличению добычи и переработки нефти в нашем замечательном кормильце — в славном революционном Баку, от которого ЦК и Правительство требовали прежде всего выполнения плана 1938 года. Были разработаны мероприятия по выполнению плана 1938 года, являющиеся в то же время и мероприятиями, обеспечивающими выполнение Третьего пятилетнего плана и нового мощного подъема нефтяной промышленности. В своем выступлении на совещании в Баку я говорил: «Мы должны ясно установить, что, собственно, лежит в основе неустойчивости добычи и какой фундамент, какие кирпичи мы должны закладывать для того, чтобы мы не только вырвались (можно ведь на месяц вырваться, а потом опять отстать), — нам не это нужно, нам нужно устойчивое выполнение плана. Должен вам сказать, что к разработке мероприятий я всегда подхожу с большим напряжением. Некоторым кажется так, что вот нарком, ему власть дана, да к тому еще он и секретарь ЦК, да вообще, одним словом, он человек не из пугливых, вот он, значит, и начнет нажимать. Это ошибочное представление, товарищи. Нефть очень серьезное, глубокое дело. Вообще любое дело, если ты добросовестно хочешь к нему подойти, не по бумажке, не по-канцелярски, любое дело представляет из себя сложный лабиринт, в котором надо прежде всего разобраться. По мере моих сил я старался разобраться. Я ставлю перед вами те вопросы, в которых я уверен, что я разобрался. Те же вопросы, в которых я не разобрался, я и ставить сейчас не буду перед вами. Я выступаю не как пропагандист, не как дискуссант. Я выступаю перед вами как нарком, директивы которого потом, после обсуждения, станут обязательными для вас, и поэтому я говорю только то, в чем я уверился, что эти вопросы можно и нужно поставить на этом совещании и решить их. Первое и решающее условие, создающее устойчивость или неустойчивость в добыче, — это соотношение между фонтанной добычей и механизированной добычей. Или мы будем работать как рвачи — сегодня урвали, а там хоть трава не расти, как многие работают, или мы будем работать как серьезные государственные люди, понимающие, куда дело идет, — как надо организовать добычу, чтобы она не зависела только от «Богом посланного» фонтана, бьющего нефтью, без всякой помощи механизма. Фонтанная добыча неустойчива, сегодня бьет фонтан, а завтра может перестать, а между тем фонтанная добыча растет, а удельный вес механизированной добычи уменьшается. Это не значит, что фонтаны нужно искусственно придерживать, но это значит не допускать легкомысленного отношения к механизированной, устойчивой добыче. Не идти по линии наименьшего сопротивления, когда люди ищут легких хлебов, — появился фонтанчик, зачем же мне, дескать, возиться с поддержанием работы старой скважины, да еще дающей всего две-три тонны? Не лучше ли ее вовсе «списать» — и с плеч долой. А ведь все дело в том, что зачастую дает она всего две-три тонны из-за того, что «хозяин» ее не промывает, не подымает, не ремонтирует, вот она-то, «божья коровка», и молочка — нефти не дает. Отсюда и преступно-легкомысленная практика массового «списывания», ликвидации многих действующих скважин. Поэтому первое, что мы требуем, — это действительно на деле, а не словесными приветствиями ввести 2300 скважин в действие, составить график ввода, обеспечить оборудованием, в первую очередь за счет ремонта старого, обеспечить людьми и пустить в ход. Я понимаю, что это дело сложное, оно связано со строительными работами, новыми расчетами по труду, но это все выполнимое дело. И вы обязаны действовать, а не только «приветствовать». Пока что не пахнет даже решимостью, напряжением воли, организацией дела, но имейте в виду, что мы будем строго проверять исполнение.
Я знаю, что многие из слушающих меня думают: «Хорошо поешь, товарищ нарком, а оборудования не даешь». Я этот вопрос не обойду, а скажу вам: то, что .вы не сумеете отремонтировать, мы вам дадим, а пока знаю: из-за оборудования у вас стоят всего 642 скважины, а в ожидании ремонта — 1100 скважин, в ожидании электроэнергии — 164 и в ожидании «обследования» — это псевдоним «смертного приговора» — 584 скважины. Как видите, главное здесь не в оборудовании, а в бесхозяйственности. Ликвидируйте ее, и вы оживите много скважин, создадите большую ус-. тойчивость в добыче и измените соотношение между фонтанной добычей и механизированной.
Но вот здесь и начинается главная работа в эксплуатации». Остро был поставлен вопрос об увеличении выхода нефти из скважины. Когда в Грозном мне геологи и инженеры говорили, что таков, мол, технологический режим, я им отвечал, что у вас плохой режим, уж ежели мы уничтожили царский режим, то мы сможем улучшить и ваш отсталый технологический режим. На совещании были разработаны меры улучшения этого технологического режима. Хотя нефтяная промышленность отличается от угольной, но на совещании было уделено внимание внедрению цикличности и в нефтяную промышленность. Значительное место и внимание было уделено работе геологов как по эксплуатационной линии, так особенно в бурении. Бурение выпятилось как важнейший вопрос, решающий расширенное воспроизводство добычи нефти. Среди бурильщиков были замечательные образцы стахановской работы. В качестве важнейшей была заострена задача более широкого внедрения стахановских методов работы, и особенно сокращения аварий, которых было немало. Часто бывали и такие аварии, когда после того, как пробурились 1500 метров в глубину, оставалось 50 или даже 10 метров и вдруг авария — и пропала не только работа, но и трубы. В 1937 году таюш путем было потеряно в скважинах 65 тысяч метров труб. И здесь, как и на железнодорожном транспорте, я столкнулся с «предельческим» противопоставлением качества бурения его скорости, тогда как стахановцы-бурильщики доказали на практике полное сочетание качества и безаварийности с новой стахановской скоростью. Естественно, что все эти и другие вопросы, в том числе и о цикличности бурения, были заострены на совещании, в том числе и в моем выступлении, особенно о внедрении новой техники в бурении и о замечательном изобретении — о турбобуре, говорился и ставился вопрос и о морской добыче, и об углублении скважин.
О всех мероприятиях и о совещании я доложил Политбюро ЦК партии, которое их одобрило. Впоследствии наркомат был разделен на угольную и нефтяную промышленность, был создан самостоятельный Наркомат нефтяной промышленности, наркомом которого я был назначен опять по совместительству с НКПС.