Памятные записки (часть I) - БОРЬБА С ОППОЗИЦИЕЙ

Глава 9
БОРЬБА С ОППОЗИЦИЕЙ И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ
ПАРТИЙНОЙ ЖИЗНИ 20-х ГОДОВ

НА XI СЪЕЗДЕ ПАРТИИ

За период с X по XI съезд партия и ЦК значительно подняли партийную работу и укрепили руководящую роль партии. Стойкое и твердое выполнение постановления X съезда «О единстве партии» привело к уменьшению фракционности и раскольничества, хотя, как говорил Ленин в заключительном слове на XI съезде: «Я не хочу хвастаться, что все фракционное в нашей партии исчезло». Проявившие себя еще в дискуссии о профсоюзах антипартийные группы, срывавшие единство партии и ее руководящую роль в рабочем государстве — сторонники Троцкого, в том числе и «бу-феристы» так называемой «Рабочей оппозиции», «Демократического централизма», далеко не изжиты. Они даже после резолюции X съезда о ликвидации фракционности сохраняют свои связи и в трудную минуту могут опять подняться против партии и ее ЦК. Мы видели на XI съезде, что часть сторонников и даже соратников Троцкого продолжали бороться с ЦК, а Преображенский и другие выступали на XI съезде прямо против Ленина и ЦК.

Особенно «последовательно» и активно вели свою линию Шляпников, Медведев и другие фальшивомонетчики из так называемой «Рабочей оппозиции». Хотя по сравнению с X съездом это уже был «обломок» прежней «Рабочей оппозиции». Пользуясь своим правом обращаться в Коминтерн, они даже выступили с «заявлением 22-х» (в том числе и Коллонтай), в котором они клеветали на нашу партию и ее ЦК. Коминтерн, подробно обсудив это их «заявление 22-х», не только не поддержал, но осудил их и предупредил, что, если они будут продолжать свою борьбу против политики ВКП(б), которую всецело поддерживает Коминтерн, они будут исключены из Коминтерна и тем самым и из ВКП(б).

XI съезд партии выделил специальную комиссию из 19 членов съезда, в которую вошли товарищи Сталин, Дзержинский, Киров, Каганович, Ярославский и другие. Помню, как в этой комиссии, несмотря на цинизм Медведева и хитрость Шляпникова, они выглядели идейно разбитыми, разоблаченными, особенно когда мы в комиссии раскрыли их связь и поддержку скатившегося к контрреволюционному меньшевизму Мясникова, требовавшего свободы слова и печати для всех контрреволюционеров — «от анархистов до монархистов». Ленин даже на первых порах пытался его разубедить и написал ему письмо. Но убедившись, что он безнадежно скатился к меньшевизму, Центральный Комитет исключил Мясникова из партии.

В рядах «Рабочей оппозиции» был и некий Панюшкин, который вышел из партии и даже образовал свою «Рабоче-крестьянскую рабочую партию». Но вскоре, увидев, что и рабочие и крестьяне не поймались на эту приманку несчастного рыболова, он сам распустил свою не успевшую даже оформиться партию. И Мясникова, и Панюшкина вскормили на своей груди и поддерживали шляпниковцы и медведевцы. Зато многие честные старые большевики-рабочие отошли от «Рабочей оппозиции», увидя их меньшевистское направление.

XI съезд по предложению «Комиссии 19-ти» принял специальную резолюцию «О некоторых членах бывшей «Рабочей оппозиции». В этой резолюции XI съезд указал на то, что ЦК сделал все для выполнения решения X съезда' X съезд избрал в состав ЦК двух членов бывшей «Рабочей оппозиции», а ЦК выдвинул на ответственные руководящие посты ряд товарищей из бывшей «Рабочей оппозиции», не допуская преследований за их прежнюю фракционность, проявляя внимательное и осторожное отношение к ним. Несмотря на все это, бывшие члены «Рабочей оппозиции», неоднократно нарушая постановления X съезда, сохраняли и поддерживали нелегальную фракционную организацию внутри партии. Благодаря этому их фракционные выступления как в центре, так и на местах вносили, несомненно, разложение в ряды партии. Выступления членов бывшей «Рабочей оппозиции» на собраниях часто носили характер противопоставления себя всей остальной партии: мы и они. Именно такого рода выступления против партийных постановлений заставили ЦК РКП(б) поставить 9 августа 1921 года вопрос об исключении из партии члена ЦК тов. Шляпникова. Исключение не состоялось лишь потому, что не хватило одного голоса до требуемых для применения этой крайней меры 2/3 голосов членов и кандидатов ЦК.

В решении ЦК было дано подробное освещение антипартийного поведения Шляпникова и дано предупреждение, что, если он не изменит своего поведения, будет вторично рассмотрен вопрос об исключении его из партии.

«Комиссия 19-ти» предложила (и XI съезд принял) осудить брошюру тов. Коллонтай «О рабочей оппозиции», которая пере-печатывалась и распространялась и за границей враждебной нам печатью и группой, стремившейся создать IV Интернационал.

XI съезд констатировал, что «выступление т. Коллонтай на конгрессе Коминтерна в антипартийном духе было единодушно отрицательно оценено конгрессом». «Комиссия 19-ти», избранная XI съездом, установила, что «происходили в разное время фракционные совещания, на которых выносились конспиративного характера постановления, исполнение которых возлагалось на лидеров этой группы товарищей Медведева и Шляпникова». На фракционное совещание, в результате которого явилось обращение бывшей группы «Рабочей оппозиции» в Коминтерн, был приглашен и участвовал в нем исключенный из партии тов. Мясников. Комиссией было установлено, что, «по признанию некоторых подписавших это заявление, они хорошо даже не знали содержание документа, а лишь подписывались из групповой солидарности». XI съезд в своей резолюции записал, что бывшая группа «Рабочая оппозиция» осуждается не за факт подачи заявления в высший орган «нашей классовой коммунистической организации — Коминтерн», аза нарушение решения X съезда, сохранение фракционной группировки и продолжение фракционной борьбы. «Съезд самым решительным образом клеймит поведение отдельных членов этой группы, сообщивших в своих объяснениях комиссии Коминтерна ложные сведения о партии, извращающие действительную картину взаимоотношений между РКП(б) и всем рабочим классом в целом». «Комиссия 19-ти» установила, что группа «Рабочей оппозиции» вопреки решению X съезда о единстве партии продолжала и после X съезда линию на раскол партии.

Должен здесь отметить, что нам, членам комиссии XI съезда, было, как бы это сказать, неприятно «допрашивать» и слушать выступление т. Коллонтай, потому что, хоть мы знали, что она долго до вступления в нашу партию была в рядах меньшевиков, но после вступления в партию ее горячие речи хорошего яркого оратора, особенно в 1917 году, и ее активная работа в женском движении вызывали симпатии к ней. Но это, конечно, не повлияло — мы все единодушно решительно осуждали ее возродившееся раскольничество меньшевистского характера. В резолюции XI съезда специально подчеркнуто, что Коллонтай стала теоретической выразительницей раскольнического поведения всей группы, фальшиво присвоившей себе название «Рабочей оппозиции». «Именно товарищ Коллонтай, — записано в резолюции XI съезда, — проводившая в своей брошюре до X съезда РКП мысль о том, что раскол неизбежен и что необходимо для него лишь выбрать наиболее удачный момент, не отказалась после X съезда от этой линии поведения и в своих объяснениях перед комиссией XI съезда РКП подтвердила, что считает неизбежным раскол, если партия не изменит своей линии, то есть если партия не станет на путь ошибочных и вредных для рабочего класса взглядов товарищей Коллонтай, Медведева и Шляпникова». Больше того, товарищ Коллонтай на комиссии даже выразила сожаление, что фракционных совещаний было у них мало.

XI съезд признал.и совершенно недопустимым положение, занятое этой группой по отношению к партии, особенно в переживаемый момент экономической перестройки, некоторого усиления капиталистических элементов, небывалого голода, угрозы внешней интервенции, усиления мелкобуржуазных настроений, когда первым условием победы рабочего класса является единство партии и самая строжайшая дисциплина в ее рядах.

На основании всего этого XI съезд, заслушав постановление расширенного пленума ИККИ по вопросу о «22-х», доклад «Комиссии 19-ти» и объяснения товарищей Шляпникова, Медведева и Коллонтай, постановил: «Присоединиться к постановлению ИККИ в отношении тт. Шляпникова, Медведева и Коллонтай и поручить ЦК, в случае проявления со стороны этих товарищей в дальнейшем подобного антипартийного отношения, исключить упомянутых товарищей из партии».

XI съезд все же не сразу применил крайнюю меру — исключение из партии, а поручил ЦК исключить их из партии лишь при продолжении ими своей раскольнической фракционной деятельности. Необходимо было, с одной стороны, дать возможность лучшим из группы бывшей «Рабочей оппозиции», среди которых были честные рабочие-революционеры, убедиться, в какой антипартийный, антиреволюционный, антипролетарский, меньшевистский лагерь тащит их позиция их лидеров. С другой стороны, необходимо было дать время и возможность самим этим лидерам проявить себя до конца, раскрыть полностью свои карты или изменить свои позиции. Так и получилось в жизни — в то время как Коллонтай перешла на позиции партии, Медведев и Шляпников окончательно скатились в лагерь контрреволюции. Наиболее отвратительное впечатление ренегата меньшевистского типа производил Медведев. Все его поведение было не просто циничным, но явно враждебным по отношению к партии, к Ленину и Советскому государству. Хотя он внешне был похож на Мефистофеля, но не следует обижать Мефистофеля сравнением, тем более что Шляпников не был Фаустом. Оба они оказались людьми переродившимися в настоящих контрреволюционеров.

На XI съезде партии дан глубокий анализ сложности обстановки НЭПа, в которой должны работать члены нашей партии, и поставлены соответствующие задачи.

XI съезд подчеркнул специфические трудности, создаваемые для партии и ее членов введением новой экономической политики. «Рабочая партия, осуществляющая диктатуру пролетариата, по-прежнему ни в коем случае не может допустить свободной организации сил, враждебных пролетарской революции. И вместе с тем партия, считаясь с неизбежностью частичного возрождения капитализма, должна принять самое деятельное участие в урегулировании отношений, вытекающих из этого факта». С одной стороны, член партии должен научиться торговать в пользу государства, он вынужден соприкасаться с капиталистическими отношениями, с другой стороны, он должен быть связан с массами трудящихся, бороться с капиталистическими отношениями и показывать массам образец самоотверженной работы для осуществления социализма и реальные пути его победы.

Во всей партийной работе необходимо учитывать, что НЭП вызвал новые сложные явления: часть «коммунистов»-крестьян с мелкобуржуазной идеологией начинает отходить от партии, ибо партия стесняет их как мелких хозяев. Мелкобуржуазная волна тянет за собой некоторые другие элементы и даже неустойчивых рабочих.

XI съезд указал, что от основного ядра партии требуется особое внимание к борьбе и преодолению все еще наблюдающихся среди некоторых, преимущественно непролетарских, элементов упадочных настроений. Правильная линия истинно большевистских сил партии должна обеспечить, чтобы состав партии стал не менее, а более однородным и пролетарским. Съезд указал, что главное внимание должно быть перенесено на рабочую среду, должно быть покончено с положением, когда на крупных предприятиях число коммунистов ничтожно.

Съезд проявил особую заботу о материально неблагополучном положении рядовых членов партии и активистов, признав не-

обходимым выработку и проведение форм взаимопомощи нуждающимся коммунистам. Съезд указал, что источниками взаимопомощи являются как общие средства партии, так и различного рода отчисления членов парторганизации. «Признавая крайне необходимым положить конец большой разнице в оплате различных групп коммунистов, съезд поручает ЦК в срочном порядке урегулировать вопрос о чрезмерно высоких заработках для членов партии, установив пределы, свыше которых остальная сумма заработка поступает на партвзаимопомощь».

Некоторые думают, что разъяснение членам партии и беспартийным активистам решений съезда — это, мол, дело главным образом агитпропов, а наше дело — организовать, но это неправильное разделение. Партийный организатор, начиная с ячейки, организует изучение членами партии решений съездов в процессе организации всей партийной работы, начиная с собрания ячейки, связывая с решениями партии и указаниями тов. Ленина всю практическую работу по их осуществлению.

РЕШЕНИЯ 1923 ГОДА

XII съезд Российской Коммунистической партии (большевиков) открылся 17 апреля 1923 года. Приехавшие с мест делегаты съезда до открытия его с волнением спрашивали нас, работников ЦК: как здоровье Ленина? Будет ли он выступать с докладом на съезде? Мы, к великому сожалению, ничего утешительного ответить делегатам не могли. Мы рассказывали им, что ЦК до последнего момента все еще надеялся, даже отсрочил открытие съезда на месяц в надежде на выздоровление нашего дорогого Ильича, но в апреле выяснилось, что болезнь Ленина затягивается и что он на съезде не сможет быть. Это, конечно, очень огорчало делегатов съезда — особенно тех, которые ни разу не слышали и не видели живого Ленина.

Отчет ЦК, с которым выступили на съезде Зиновьев и Сталин, опирался на письменный отчет ЦК, напечатанный в «Известиях» и розданный делегатам. Как Зиновьев, так и Сталин ссылались на указания Ленина, на решения XI съезда, показывая фактами, цифрами и отчетными данными, как они выполнялись.

В докладе Зиновьева были отдельные ошибочные места, как, например, огульное определение НЭПа как системы государственного капитализма, а также ошибочное положение о «диктатуре партии», но, поскольку по основным вопросам его доклад совпадал со всем тем, что делал ЦК в отчетный период, выразил то, что ему поручил ЦК, эти отдельные ошибки тогда, на XII съезде, не выпячивались и не вызвали дискуссии на съезде.

Отчетный доклад генерального секретаря ЦК тов. Сталина был главным образом организационным отчетом о деятельности ЦК. Это был не обычного типа орготчет, а нового типа, в котором Сталин конкретизировал и развил идеи Ленина: о приводных ремнях, связывающих партию с массами и их массовыми организациями; о единстве политического и организационного руководства. Можно без преувеличения сказать, что мы, практики-организаторы, в докладе Сталина получили замечательное обобщение и оформление в единую стройную систему всей практики организационно-партийной работы.

Отчет ЦК встретил полное одобрение громаднейшего большинства делегатов XII съезда. Но среди выступавших ораторов были и оппозиционные выступления. Хотя они себя официально не афишировали представителями каких-либо групп, но фактически выражали взгляды бывших групп и фракций, к которым они ранее принадлежали. Такими были: Лутовинов, Косиор Владимир, Осинский, Преображенский. Каждый из них по-своему выражал взгляды своих прежних разбитых фракций: Лутовинов — бывшей «Рабочей оппозиции», Косиор и Преображенский — троцкизма, Осинский — «Демократического централизма». Я не говорю о Ларине, потому что он, не будучи оппозиционером, всегда, как правило, выступал на съездах с теми или иными критическими замечаниями весьма путаного, часто несерьезного характера, хотя и был образованным экономистом. О Красине я скажу отдельно и подробнее.

Лутовинов отразил не только бывшую «Рабочую оппозицию», а и ее «выкидыша» — «Рабочую Правду», выпустившую анонимную платформу. Критикуя режим отсутствия демократии в партии, он доказывал, что из-за этого-де и существуют нелегальные группы: ликвидируйте, мол, исключительный закон о запрещении фракций и группировок, и тогда-де все будет легализовано (то есть дайте свободу слова, печати всем антипартийным и соответственно антисоветским оппозициям, тогда они будут открыто бороться с Ленинизмом). Тем самым Лутовинов солидаризировался со скатившимся Мясниковым, предложения которого о свободе слова, печати столь решительно отверг Ленин и вся партия.

Лутовинов преподнес это съезду в более завуалированном виде, но суть та же, и съезд, конечно, отверг его притязания. Лутовинов, как и вся бывшая «Рабочая оппозиция», так же как и нелегальная «рабочая группа», не видел ничего положительного в партийной жизни. Не хотел видеть, что ЦК, объявив о созыве съезда, разослал членов и кандидатов ЦК на места для отчетов о работе ЦК, что ЦК организовал выпуск «Дискуссионного листка», в котором до съезда члены партии критически разбирают деятель-. ность ЦК и правительства. Это и есть проявление истинной внутрипартийной демократии.

В таком же духе выступил и Владимир Косиор, с той только разницей, что в то время, как Лутовинов говорил прямо о существовании фракций и группировок и что их необходимо легализовать, Косиор, прибедняясь, говорил, что фракций нет, но вот, мол, ЦК каждое какое-либо выступление против него объявляет фракционностью. Так же как Лутовинов, он говорил о необходимости изменить постановление партии о запрещении фракций и группировок, отражая старую позицию троцкизма по этому вопросу.

Анонимная платформа выступила с призывом ко всем элементам, группирующимся вокруг «Демократического централизма», «Рабочей Правды» и «Рабочей оппозиции», объединиться на основе единой платформы. Лутовинов и Косиор стали рупорами этого призыва.

Выступление Осинского было таким, что оно давало повод считать, что он близок или, во всяком случае, не так далек от Лу-товинова и Косиора. Осинский, сев на своего старого, дохлого конька, на котором он выступал не раз и против Ленина, повторил это же и на XII съезде. Предложение о разделении функций партийных и советских органов он доводил до отрыва советских органов от партийных. Его заявление о том, что ЦК не дает в СНК сильных работников, потому что боится потерять свою власть, было наихудшим выпадом против партии.

Наиболее серьезным и значительным было выступление тов. Красина против ЦК. Это была, говоря по-парламентски, речь претендента на пост премьер-министра (можно бы даже сказать, что в буржуазно-демократической республике Красин по своим способностям мог бы заменить не одного премьер-министра). «Вы хотите все оставить по-старому, — говорил он на съезде, — но по-старому оставить нельзя, потому что важнейший элемент этого старого — Владимир Ильич на довольно значительный срок вышел из работы. Надо, — говорил Красин, — чтобы в государственном и руководящем партийном аппарате производственникам и хозяйственникам (при этом Красин, как опытный тактик, оговаривался, — конечно, партийным) была отведена, по меньшей мере, такая же доля влияния, как газетчикам, литераторам и чистым политикам».

Делегаты съезда сразу почувствовали, что здесь большевизмом и не пахнет. Неправильность этого видна в самой постановке вопроса. ЦК всегда считал необходимым выдвигать коммунистов с производственным опытом, инженерными и другими знаниями, но, определяя состав руководящих деятелей, не допускал деления на чистых политиков, газетчиков, литераторов, инженеров и тому подобное. Руководители подбирались, избирались партией с учетом их знаний и компетентности, но главным их качеством должно было быть их соответствие политическим задачам, политической линии партии по существу, по содержанию. Не разделенные по кастовому признаку на «знатоков» и «незнатоков» производства коммунисты решали судьбу партии, революции, Красной Армии, национализации банков, промышленности и прочее.

Конечно, период восстановления и строительства поставил новые задачи, и партия, Ленин, ЦК двинули рабочих-коммунистов на учебу и в учебные заведения, и в порядке самообразования в процессе практической работы, выдвигали мало-мальски подученных в правления трестов, предприятий, главков, ставя их рядом, а часто над квалифицированными старыми спецами, которых партия использовала, но ставила их под наблюдение и руководство рабочих-коммунистов.

У Красина программа введения пропорций и замены в руководстве части политиков инженерами-производственниками связывается с его взглядами на роль коммуниста вообще и роль партийной организации. Он рассматривает хозяйственника как независимую от парторганизации сторону. Красину не нравится, что партия перебрасывает работников из одного в другое учреждение, «подсыпает дюжину-другую партийного человеческого материала, иногда непригодного для работы». Что недостатки, довольно крупные, в учетно-распределительной работе имеются, об этом говорилось и в отчете ЦК на съезде. Но разве можно говорить таким языком, как Красин, о коммунистах, которых дюжинами «подсовывают» ему, Великому магистру инженерии, как материал разные там независящие партийные силы — парткомы или ЦК? Разве это партийное понимание задач? Хотя дело подбора надо улучшать, но об этом так не может говорить старый большевик. Эта «организационная» позиция т. Красина есть, по существу, политическая ошибка; она тесно связана у него с его политико-экономической ошибочной программой по существу Ленинской политики партии. Он выступает за поднятие производства — это хорошо и совпадает с заданиями партии. Но он, во-первых, говорит о производстве вообще, как будто производство существует вне классов и вне социальной его природы, во-вторых, отделяет восстановление производства от политической линии. В то время как партия, ее ЦК рассматривают как единое неразрывное взаимообусловленное целое восстановление производства и выдержанную линию партии, т. Красин говорит: «Строго выдержанная политическая линия партии не должна мешать восстановлению производства». Какого производства? Если капиталистического, то обязательно будет мешать, если социалистического, то не просто не будет мешать, а будет решать, обеспечивать, помогать, гарантировать, всемерно изо всех сил двигать вперед восстановление социалистического производства, а в условиях новой экономической политики давать возможность развития и тех видов экономики и хозяйства, которые могут быть названы «государственным капитализмом» при диктатуре пролетариата.

Но этого мало. Красин раскрывает скобки своей политико-экономической платформы, когда он подходит к нахождению источников средств для восстановления производства. Говоря правильно о наших экономических трудностях, о необходимых средствах для восстановления крестьянского хозяйства, транспорта и промышленности, т. Красин заявляет: «Нам до зарезу нужна помощь извне, потому что мы не можем собственными усилиями сколько-нибудь быстро восстановить хозяйство». Что нам нужны иностранные кредиты, что мы готовы были идти на известных условиях на концессии, об этом не раз заявляли Ленин и ЦК партии, но не любой ценой и не той, которую предлагает т. Красин. Оговорив, что мы не должны идти на принципиальные уступки в области суверенитета, в области территориальных уступок, в области отказа от нашего законодательства, т. Красин видит выход в том, что «в области внешней политики нам нужен своего рода НЭП».

Известно — об этом уже писал ЦК в своем письменном отчете, — что именно по требованию Ленина были отменены два подписанных товарищем Красиным договора, в которых были элементы того «своего рода НЭПа», а именно: договор с итальянцами и концессионный договор с господином Уркартом. В связи с отменой договора с Уркартом тов. Красин говорил, что это принесет нам большую беду. Но, как известно, никакой беды не получилось, получилась «обида» господина Уркарта. Зато мы показали возможным «благодетелям-кредиторам», что мы не колония и кабалу не допустим. Тов. Красин показал, что его правильные слова о недопущении нарушения нашего суверенитета, законодательства, территории не исчерпывают его постановку вопроса. Разве восстановление производственной концессии Уркарта в Казахстане на цветные металлы на его условиях не было такой принципиальной уступкой, которая нарушала наши принципы? Именно поэтому Политбюро разорвало этот договор, уже подписанный тов. Красиным. В этом гвоздь. Если бы мы исходили из предложенного тов. Красиным «НЭПа во внешней политике» и сдали бы в концессию половину или больше наших промышленно-производственных ресурсов на условиях, диктуемых господами Уркартами, то производство стало бы не социалистическим, а капиталистическим.

Это не значит, что мы не должны были идти на концессии. Это значит, что мы согласны на привлечение иностранного капитала в виде кредитов и концессий, но не на каких угодно «ур-картовских» или еще худших условиях. Заключая договоры с иностранным капиталом, мы должны помнить, что любой производственный договор связан с коренными принципами нашей партии — борьбы с капитализмом за преимущественно социалистическое развитие производства. Партия выбрала путь: через новую экономическую политику — к социализму. Торговля, договоры и сделки с капиталистами нужны; допустимы и известные уступки капиталистам, но без уступки власти пролетариата, его диктатуры и без уступки материально-производственной базы этой диктатуры.

Красин предлагал другое направление. Если бы, паче чаяния, партия приняла бы его путь, он в конце концов развился бы в путь капиталистического, а не социалистического развития нашей Великой Родины. Как старый марксист, Красин должен был бы это хорошо понимать, но он не понимал этого, а может быть, и не совсем хотел этого понять. На эту мысль наводит один важный факт — тов. Красин выступил как бы в роли человека, озабоченного наследством Ленина. А между тем сам же сказал о предложении Ленина о реорганизации РКИ и ЦКК, что он сам и все хозяйственники с ужасом ожидают эти решения. Этот его «ужас» ярко показывает, насколько товарищ Красин не является верным ленинцем — именно с этим связаны его фальшивые идеи. Здесь необходимо напомнить, что тов. Красин и до Октябрьской революции отходил от Ленина.

XII съезд партии всецело одобрил политическую и организационную линию ЦК, обеспечившую серьезные успехи.

Политбюро и Оргбюро много занимались вопросами завершения построения Союза Советских Социалистических Республик.

В соответствии с директивами XII съезда по вопросам союзного советского строительства были детально разработаны основы для Основного закона Союза ССР. ЦИК Союза Республик на второй сессии принял в новой редакции декларацию и договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик — Основной закон — Конституцию СССР.

Обсуждение проекта Конституции связывалось с задачей оживления и улучшения работы Советов рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов. Созванный в июне 1923 года Пленум ЦК РКП(б) одобрил проект Конституции для ее утверждения на II сессии ЦИК СССР. После обсуждения и одобрения Конституции съездами Советов союзных республик новая Конституция СССР была окончательно утверждена созванным 31 января 1924 года II съездом Советов Союза ССР. Это была большая и трудная работа не только в смысле законодательном — нахождения и формулировки новых положений нового государства в соответствии с гениальными указаниями нашего учителя тов. Ленина, — но и большая организационно-политическая работа всей партии, ее ЦК и его партийного аппарата.

На практике была осуществлена двухпалатная система высшего органа государственной власти: Союзного Совета и Совета Национальностей.

Уже начал работать Совет Народных Комиссаров Советского Союза отдельно от Совнаркома РСФСР, реорганизован Совет Труда и Обороны в орган СССР, с организацией при Совнаркоме РСФСР Экономического совещания, как и при всех совнаркомах союзных республик.

Таким образом, в течение 1923-1924 годов была успешно завершена гигантская работа по организации Союза Советских Социалистических Республик. ЦК и Совнарком Союза не ограничились этим, а произвели серьезную реорганизацию наркоматов, в том числе: ВСНХ, НКПС, самого СТО и существовавших при СНК и СТО комиссий, часть которых была ликвидирована, реорганизация коснулась и Госплана и Совнаркома РСФСР. Два комиссариата: Наркомпрод, в связи с переходом к денежному налогу, и Наркомнац, в связи с организацией Совета Национальностей, — были ликвидированы. Создан заново Народный комиссариат внутренней торговли, при этом произведена крупная реорганизация тылового аппарата военного ведомства, который был сокращен на 40%.

Само собой разумеется, что коренным образом был реорганизован Наркомат РКИ, в связи с объединением его работы

с ЦКК в центре и на местах. Фактически необходимо было сформировать новый аппарат, небывалый в истории не только нашего Советского государства, но и государств вообще. Направление было дано гениальным планом Ленина, решением XII  съезда, конкретно осуществлявшимся Центральным Комитетом партии.

Это была большая организационная работа ЦК, в частности его Оргинструкторского и Учетно-распределительного отделов, не только подбором кадров, но и организацией связи с профсоюзами и борьбы с бюрократизмом в госаппарате. Я с удовольствием и удовлетворением вспоминаю эту работу, которую я выполнял прежде всего по долгу своей деятельности и, не скрою, по старательному оказанию помощи первому председателю реорганизованной ЦКК, моему другу Валериану Куйбышеву, поддержку которого я получал особенно в первый период моей работы в Центральном Комитете. Такую же помощь мне приходилось оказывать ЦКК и в дальнейшем, когда ее председателем был мой лучший друг Сер-го Орджоникидзе, вплоть до того момента, когда я сам был избран в 1934 году председателем Комиссии Партийного Контроля.

Первая и главнейшая трудность в руководстве партией и Советской страной была та, что весь этот период, от XII до XIII съезда, ЦК и партия жили и работали без непосредственного участия и руководства нашего дорогого и любимого вождя и учителя Владимира Ильича Ленина. Это был первый год, когда Ленин, прикованный болезнью к кровати, не мог участвовать в рассмотрении и решении коренных вопросов политики, экономики и организации. Но партия и ЦК были вооружены не только общими теоретическими положениями Ленина, но имели конкретные указания в его статьях, написанных им еще к XII съезду, и другими указаниями в течение года. Партия и ЦК были вооружены гениальной методологией в руководстве партией и страной. Только неуклонная последовательность в проведении Ленинской линии, вопреки троцкистам и иным оппозиционерам, срывавшим Ленинскую линию, Центральный Комитет и партия сумели успешно преодолеть многие трудности и добиться известных успехов. Из истории партии известны основной ход развития, фактические и цифровые данные. Здесь важно подчеркнуть, что развитие и движение вперед проходило не гладко, не прямолинейно, а зигзагами. Вместе с ростом проявлялись большие трудности, которые приходилось преодолевать всеми способами, имевшимися в арсенале партии и Советского государства — пролетарской диктатуры.

В сентябре-октябре 1923 года в экономическом положении вскрылись явные серьезные затруднения — это был кризис сбыта продукции, главной причиной которого было большое расхождение цен на промышленные и сельскохозяйственные продукты, — то, что вошло в обиход как так называемые «ножницы». Весной прошлого года цены на промышленные продукты резко повысились, или, как говорили, вздулись, тогда как цены на сельхозпродукцию упали ниже обычного, нормального уровня. Результатом этого было то, что сбыт промышленной продукции в деревне резко сократился, — крестьяне не покупали слишком дорогие для них товары. В особо трудном положении оказалась кооперация, закупившая заранее эти товары по высоким ценам. В этом были виноваты прежде всего хозяйственные органы, извратившие экономическую политику партии и Советского правительства. Погнавшись за высокими прибылями, они повысили цены, но наткнулись на отказ покупателя, в первую очередь крестьянина, покупать по вздутым ценам их товары.

ЦК и Правительство предприняли необходимые меры к серьезному снижению цен на промтовары, их удешевлению, а также для расширения рынка сбыта сельхозпродукции. В связи с этим со всей серьезностью и остротой была поставлена задача проведения денежной реформы. Эта труднейшая и сложнейшая задача стала одной из важнейших задач партии и органов Советской власти — крупнейшим экономическим мероприятием, по существу охватившим многие, если не все стороны экономической жизни и развития Советского государства. Необходимо было резко сократить эмиссию бумажных денег и перейти на червонную валюту. Тем самым подводилась твердая база под дальнейшее развитие экономики, нормального восстановления крупной тяжелой промышленности, торговли, нормальной экономической работы советских хозяйственных органов и их успешной борьбы с нэповскими капиталистами. Денежная реформа укрепляла союз рабочего класса с крестьянством, обеспечивала крестьянству продажу своей продукции за устойчивую червонную валюту и тем самым улучшала экономическое положение крестьянства.

В августе-сентябре проявилось много ненормалыюстей с заработной платой рабочих и служащих. Кризис сбыта продукции, создавшиеся трудности в финансовом положении трестов привели к несвоевременной выплате заработной платы, выдаче ее в денежных суррогатах (облигациях займа и тому подобное). Рабочие, естественно, протестовали, на местах возникали даже конфликты, которыми не только профсоюзы, но и парторганизации занимались и о которых они докладывали ЦК. Эти вопросы в значительной части поступали в Оргинструкторский отдел ЦК. Я часто докладывал о них лично тов. Сталину, который принимал близко к сердцу эти острые вопросы положения рабочих и через советские органы принимал меры ликвидации конкретных ненормальностей, ставил обобщенные выводы на заседаниях Политбюро ЦК. ЦК обязал всех коммунистов, работающих в хоз-органах, при всех финансовых затруднениях удовлетворять другие хозяйственные нужды только после того, как уже произведена выплата заработной платы. Пленум ЦК предложил ЦКК РКП установить особое тщательное наблюдение за исполнением этого постановления. Пленум ЦК предложил комиссии по заработной плате вместе с ЦКК РКП изучить технические запоздания в выдаче зарплаты, чтобы привлекать конкретных виновников к ответственности, и представления общих мер партийного, экономического и судебного порядка для ликвидации этого нетерпимого явления.

Установив, что по уровню зарплаты постановление XII съезда в общем выполняется, ЦК считал, что достигнутые результаты в повышении зарплаты недостаточны (60% к довоенному уровню). Поэтому ЦК признал необходимым в ближайшее время добиться увеличения зарплаты, в частности по транспорту, где зарплата ниже, чем у металлургов и горняков.

ЦК в то же время решительно отклонил некоторые предложения, в том числе поступившие от Троцкого, о закрытии таких убыточных предприятий, которые имеют важное общеэкономическое и политическоелоложение, каким, например, было предложение о закрытии Путиловского завода. ЦК подчеркнул, что необходимо со всей энергией осуществлять все меры борьбы с непроизводительными расходами — раздутие штатов, несоответствие числа служащих и подсобных рабочих числу основных производственных рабочих и тому подобное (что, между прочим, важно и сегодня, через 55 лет). Одним из важнейших критериев в оценке способностей руководителей предприятий и трестов считать умение рационально использовать труд рабочих и служащих в установленное законом рабочее время. Учитывая факты, имеющие место в отдельных хозяйственных органах, работающих на коммерческом хозрасчете, особенно в акционерных обществах с преобладанием государственного капитала, где зарплата служащих стала превышать зарплату промышленных рабочих, пленум ЦК указал на необходимость некоторого снижения высокой зарплаты этих высокооплачиваемых служащих. ЦК предупредил, что нельзя допускать злоупотреблений с выдачей тантьемы (дополнительное вознаграждение, выплачиваемое в виде процента из чистой прибыли), и указал, что тантьемы должны выдаваться с максимальной осторожностью и исключительно из чистой прибыли и только лицам, которые действительно своей непосредственной работой обеспечивали получение этой прибыли.

Возникшие трудности не изменили основной картины роста нашей экономики. При всех трудностях и зигзагах в нашем движении и развитии наметился несомненный устойчивый рост и укрепление экономической силы нашей Советской страны, ставшей теперь союзным государством.

ДИСКУССИЯ С ТРОЦКИСТАМИ (1923 г.)

Вся организационно-партийная работа партии, ее Центрального Комитета в первые годы мирного социалистического строительства в условиях новой экономической политики была неразрывно связана с борьбой партии за единство ее рядов на основе Ленинской резолюции X съезда «О единстве партии». Но сложившиеся еще в 1920-1921 годах фракции оппозиционеров в дискуссии о профсоюзах, притаившись, фактически продолжали, в том или ином виде, сохранять свое ядро для того, чтобы в трудную минуту атаковать партию. Троцкий, верный своим беспринципным меньшевистским приемам сколачивания блоков против большевиков, как это было в августе 1912 года, когда он создал Августовский блок с ликвидаторами, и в 1920-1921 годах в дискуссии о профсоюзах — блок с «левыми коммунистами», с анар-хо-синдикалистской «Рабочей оппозицией», и в 1923 году вновь возглавил блок всех оппозиционных группировок и навязал партии дискуссию. Разыгрывая роль «благородного рыцаря», Троцкий на деле показал свое коварство во время и непосредственно после XII съезда партии, — проявляя свою внешнюю лояльность, он на деле подготовлял нападение на партию и ее ЦК в трудную минуту.

Такой момент наступил во второй половине 1923 года. Он проявился в экономических затруднениях, вызвавших и политические осложнения в некоторой части масс, а главное, в тяжелое для партии время — в период осложнения болезни нашего дорогого Владимира Ильича. Изучая ход борьбы, видно, что Троцкий имел далеко идущие планы — захвата руководства партией и коренного изменения теории и политики Ленина, партии и страны. Будучи тогда наркомом по военным и морским делам, Троцкий, освободившись от дел, связанных с гражданской войной, которые, как известно, не бог весть как удовлетворительно вел, на что не раз указывали ему ЦК и Ленин, сколотил вокруг себя часть военных работников и остатки разбитых партией оппозиционных мелкобуржуазных групп и вновь атаковал партию.

Оппортунисты всех видов всегда склонны умалять, принижать роль и значение партии, когда речь идет о положительных результатах работы, в то же время они всегда склонны преувеличивать вину партии и ее руководства, когда появляются трудности и неполадки в хозяйственном и советском строительстве.

Так именно и получилось в конце лета 1923 года, когда в хозяйстве республики появились трудности. При наличии несомненного роста производства продукции и в промышленности, и в сельском хозяйстве произошли затруднения в сбыте продукции промышленности из-за различия в темпах развития промышленности и сельского хозяйства и из-за неумения государственного и кооперативного торгового аппарата реализовать произведенную продукцию, а также из-за допущенного извращения политики партии в области цен. Это, естественно, вызвало брожение среди рабочих, а на некоторых предприятиях даже отдельные забастовки. Это вскрыло не только прорыв в хозяйственной работе, но и серьезные недостатки в работе профсоюзных и части партийных организаций, их слабость руководства массами и даже известную оторванность от них. Сказалось и то, что ряд организаций, увлеченные успехами, решили предоставить слишком большому кругу работников летние отпуска, что к концу лета ослабило руководство. Здесь была и наша вина, не заметивших это и не сдержавших такого большого количества отпусков, ослабивших ячейки, райкомы, укомы и губкомы, тогда как остатки оппозиционных групп, в особенности «Рабочая оппозиция», подпольно работали. Наш ЦК по-ленински умел из важных частностей делать общие критические выводы, и уже в августе-сентябре 1923 года Политбюро ЦК, а особенно октябрьский Пленум ЦК вскрыли коренные недостатки в хозяйстве, приведшие к столь серьезному «кризису сбыта», и серьезные недостатки партийной и профсоюзной работы, облегчившие работу противников партии и приведшие в некоторых центрах к брожению среди части рабочих. ЦК разработал серьезные общие и конкретные меры, как по линии хозяйственной, так и по линии внутрипартийной жизни.

Противники партии, главным образом из исключенных из партии — группа «Рабочая Правда» и «Рабочая группа», развернули антисоветскую антипартийную работу, демагогически спекулируя на трудностях, обвиняя в них партию и ее ЦК. Но эти группы были сравнительно легко разоблачены партией, так как уж очень откровенно они проповедовали меньшевистские взгляды.

Более серьезное дело получилось, когда на сцену выступили внутрипартийные оппозиционные фракции и группировки, атаковавшие партию и ЦК. Их аргументация не полностью совпадала с подпольной группой «Рабочая Правда», но во многом была сходной. В то время как ЦК, его Секретариат, Оргбюро и Политбюро, засучив рукава, усиленно работали над выходом из трудностей, Троцкий, его сподвижники и союзники из лагеря разбитых оппозиций тайно-фракционно подготовили выступление против партии и ее ЦК. На сентябрьском Пленуме ЦК Троцкий даже голосовал за принятое постановление по хозяйственным и внутрипартийным вопросам, а после этого пленума выступил с письмом к членам ЦК и ЦКК, в котором он опорочил эти решения и принимаемые Политбюро меры ничего серьезного и делового не предлагая, преувеличивая затруднения.

Его сторонники перепечатали подпольно и распространили это письмо Троцкого в местных организациях партии, в первую очередь в Москве. В духе этого письма Троцкого его сподвижники вместе с другими лидерами оппозиционных групп состряпали платформу — «Заявление 46-ти», в котором имеющиеся трудности были сознательно раздуты, но серьезных деловых предложений в ней не было, а то, что было правильного, повторяло уже принимаемые решения и меры Центрального Комитета. Зато их заявление было полно ругани по адресу ЦК. Не заботой о ликвидации трудностей и улучшении положения рабочих и крестьян была пронизана их платформа, а подрывом авторитета ЦК, продиктованным стремлением изменения руководства и Ленинской линии партии, — вот в чем была главная цель Троцкого и его сторонников. Гипертрофируя имеющиеся недостатки и ошибки, извращая действительность, они сделали вопросы партийной жизни центральным пунктом, главным коньком в борьбе с Центральным Комитетом.

Несмотря на все фракционные ухищрения троцкистов прикрыть свою подпольную фракционную работу маской обиженных и угнетаемых людей, Центральный Комитет раскусил их маневры, в том числе и самого Троцкого, который держался в Политбюро обособленно, иногда даже по мотивам «болезни» не приходил на заседания. ЦК предупредил партийные организации о разворачивающейся борьбе троцкистов с партией, с ЦК. Получаемые с мест сведения мы докладывали немедля секретарям ЦК — товарищам Сталину и Молотову. Связавшись с руководителями губ-комов, обкомов, промышленных райкомов, мы узнали о распространении «Заявления 46-ти» и копии письма Троцкого. Доложив об этом Секретариату ЦК, мы получили указание предложить секретарям губкомов, обкомов, в первую очередь — в Москве и Петрограде, не допустить их распространения как документов фракционного характера.

Большинство Политбюро стремилось к деловому, спокойному рассмотрению спорных вопросов, не разворачивая широкую дискуссию и, во всяком случае, не расширяя дискуссии. Поэтому на первых порах большинство Политбюро — восемь членов и кандидатов составили и разослали письмо к членам ЦК и ЦКК, отвечающее на письмо Троцкого и «Заявление 46-ти», раскрывающее фракционный, непартийный характер их выступления. В письме восемь членов и кандидатов Политбюро, в спокойном тоне указывая на имеющиеся трудности, неправильно преувеличиваемые троцкистами, дали глубокую критику письма Троцкого и платформы его 46 «гвардейцев» по внутрипартийному строительству. Письмо восьми членов и кандидатов Политбюро не образумило ни Троцкого, ни его оголтелых сторонников и союзников. Но зато это письмо активизировало не только членов ЦК и ЦКК, которым оно было адресовано, но и руководящий актив парторганизаций, которые были с ним ознакомлены, правда, сдержанно, не очень широко, так как ЦК все еще стремился ограничить рамки дискуссии. Однако троцкистская оппозиция все шире распространяла письмо Троцкого и «Заявление 46-ти» в местных организациях. Исчерпав все возможности единодушного решения спорных вопросов внутри, Политбюро приняло решение созвать во второй половине октября Объединенный Пленум ЦК и ЦКК с представителями десяти крупнейших партийных организаций (Московской, Петроградской, Иваново-Вознесенской, Нижегородской, Харьковской, Донецкой, Ростовской, Бакинской, Екатеринбургской и Тульской). Были приглашены и 12 представителей троцкистской платформы. На Пленуме развернулись широкие прения — выступило 44 человека, в громадном большинстве осудившие выступление Троцкого и троцкистов. Большинство Политбюро, все еще стремясь к возможному мирному решению сложных вопросов, занимало более сдержанную позицию к Троцкому, чем местные товарищи, и это сказалось в принятой Объединенным Пленумом резолюции.

Должен сказать, что некоторые члены ЦК и ЦКК, в особенности ряд представителей местных парторганизаций, были настроены за более решительное осуждение самого Троцкого, в особенности его фракционных сподвижников. Помню, когда я рассказал об этом тов. Сталину, он мне сказал: «Необходимо разъяснить им и разъяснять всем другим товарищам, так именно настроенным, что Политбюро ЦК сейчас заботится о единстве в ЦК и в партии, поэтому мы стараемся на данной стадии не выносить наши споры за пределы ЦК и достигнуть согласованных решений, идя даже на некоторые уступки, конечно, не меняющие наши принципы, как, например, в вопросе о запрещении фракций и группировок. Если Троцкий и его фракционеры нарушат эти предупреждения ЦК, тогда партия окончательно убедится в их раскольничестве, и тогда ЦК и партия примут более решительные меры». Именно в этом духе ЦК и местные комитеты разъясняли решение октябрьского Пленума ЦК и ЦКК.

К декабрю была закончена работа комиссии по партстроительству и опубликована известная резолюция «О партстроительстве».

Объединившись вокруг кадрового троцкистского ядра, в котором были и бывшие члены ЦК, в том числе и бывшие руководящие работники Московской организации, они развернули свою борьбу главным образом в наиболее слабых звеньях организации: вузовских ячейках, части военных ячеек и учрежденческих.

Секретариат ЦК через Организационно-инструкторский отдел получал регулярную информацию о положении на местах, принимая необходимые меры конкретно по парторганизациям. В большинстве губерний и областей была часть слабых организаций, поддавшихся, особенно на первых порах, демагогии троцкистов. Таких организаций было немало на Урале, в Сибири. В национальных республиках — Украине, Белоруссии, Закавказье, в Средней Азии троцкисты объединялись с национал-уклонистами для борьбы с партией и ее Ленинской линией.

ЦК разослал на места членов ЦК и других ответственных работников. Организационно-инструкторский отдел ЦК поддерживал каждодневную оперативную связь с областными, губернскими комитетами, крупными промышленными центрами, давая им необходимые советы и информируя их о ходе дискуссии в других организациях партии, особенно тех, где успешно давался отпор троцкистским фракционерам. Особенно обострилось положение в Московской организации, где Троцкий создал фракционный центр во главе с Серебряковым. Не получив поддержки в основных пролетарских заводских ячейках, троцкисты в первые дни и даже недели декабря получили поддержку в значительной части вузовских, учрежденческих и некоторых военных ячейках.

Я доложил Секретариату ЦК и лично Сталину о неблагополучном положении в Москве. На вопрос тов. Сталина: а что же делает МК? — я ответил, что, по-моему, МК слабо мобилизует силы для борьбы с троцкистами и не потому, что работники МК идейно колеблются, а потому, что они просто организационно и пропагандистски слабы, в частности агитпроп сейчас без руководства, так как его заведующий тов. Лихачев лежит больной.

Тов. Сталин предложил немедленно вызвать в ЦК секретарей МК. Выслушав их и установив, что моя информация правильна, тов. Сталин сказал секретарям МК, в частности обращаясь к первому секретарю МК тов. Зеленскому: «Вы, товарищ Зеленский, хотя и занимаете правильную линию в борьбе с троцкизмом и всеми оппозиционерами, но вы слабо организуете бой ленинизма с троцкизмом, вы слабо руководите районными и особенно ячейковыми организациями. Немудрено, что троцкисты захватили ряд ячеек. Этак они могут захватить и районы, как это уже почти случилось в Хамовническом районе. Вам нужно круто изменить весь стиль и практику работы МК на боевой большевистский лад. Нам, Секретариату ЦК, необходимо вплотную заниматься Москвой. Я предлагаю, — сказал тов. Сталин, обращаясь к секретарям ЦК, — послать на помощь МК товарища Кагановича, который сумеет одновременно и руководить Оргинстром ЦК. Вместе с товарищем Кагановичем вы, товарищ Зеленский, должны немедленно организовать и добиться перелома в Московской организации».

После окончания совещания с москвичами тов. Сталин оставил меня и дополнительно сказал мне: «Вы там дипломатию не разводите, а берите дело руководства в свои руки. Удобнее всего вам сейчас засесть в Агитпропе, поскольку там никакого руководства нет. Орг-инструктору МК вы можете давать прямые указания как заведующий Организационно-инструкторским отделом ЦК — вот вы и возьмете в свои руки главные два отдела МК, объединив их усилия. Организуйте в первую очередь идейное наступление на распоясавшуюся оппозицию в тех ячейках, которые они успели захватить, пользуясь ротозейством большевиков, не сумевших вовремя собрать силы для отпора. Свяжитесь не только с районами, но и с ячейками».

Так мы и сделали. На заседании бюро МК тов. Зеленский объективно доложил о критике ЦК и о том, как он выразился, «нагоняе», который москвичам дал Секретариат ЦК, и о направлении в помощь МК тов. Кагановича, которого хорошо знает Московская организация по Замоскворецкому району.

Надо отметить, что бюро МК и присутствовавшие члены МК очень хорошо, по-большевистски восприняли критику и указания ЦК и выступили с дополнительными предложениями, твердо заявив, что отвоюют колебнувшиеся ячейки и не допустят наступления троцкистов на другие ячейки. Я предложил заслушать сообщения секретарей райкомов, в которых они должны правдиво, без прикрас доложить о положении дел и о принимаемых мерах. Помню, что некоторые районы — Замоскворецкий, Краснопресненский и другие уверенно доложили, что троцкизм у них не будет иметь успеха, хотя в некоторых ячейках, как, например, в институте имени Плеханова, положение напряженное, но и там не допустят победы троцкистов. Другие районы не имели такой уверенности, а Бауманский район был даже несколько растерян, так как в нем троцкисты в ряде ячеек одержали верх над большевиками-ленинцами.

В общем, бюро МК признало положение в организации неблагополучным, крайне напряженным и борьбу острой. Бюро, по моему предложению, решило опереться на лучшие пролетарские ячейки для наступления на троцкистов в ячейках, проявивших невыдержанность и нестойкость, часть которых приняли резолюции троцкистов. На созванном после бюро МК совещании заведующих оргинструкторскими отделами и зав. агитпропами, инструкторов райкомов и некоторых секретарей ячеек крупных предприятий (Трехгорка, Михельсона, Поставщик, Бромлея, Динамо, АМО и другие) были разработаны мероприятия, в частности, по рассылке представителей МК, райкомов и крупных стойких ячеек в низовые парторганизации предприятий со слабиной. В тот же день эти мероприятия начали осуществляться.

На следующий день мы собрали собрание старых большевиков Московской организации, в том числе и некоторых наркомов, членов коллегии, профсоюзов и других руководящих работников. «ЦК, — сказал я, — призывает старых большевиков ринуться в борьбу за Ленинизм против троцкизма, с которым они славно боролись под руководством Ленина в дореволюционное время и в прежних дискуссиях — и победили его». Выступившие старые большевики упрекали МК, почему он не собрал их раньше и не мобилизовал, не организовал их на борьбу с Троцким и троцкизмом. Особенно остро и по-большевистски воинственно выступили товарищи Владимирский, Скворцов-Степанов, Литвин-Седой, Шкирятов, Сольц и другие.

Мы распределили старых большевиков по районам и ячейкам, но часть из них, в том числе и упомянутых, оставили в распоряжении МК, как они сами выразились, как ударную боевую силу для направления каждый раз по потребности в те или иные пункты идейной борьбы с троцкистами. Можно без преувеличения сказать, что старые большевики оказали неоценимую помощь партии, ЦК и МК в разгроме троцкистов в Московской организации.

Большое значение и влияние на ход дискуссии в Москве и всей партии на идейный разгром троцкистов имел доклад тов. Сталина «О задачах партии» на расширенном заседании Краснопресненского районного комитета партии с участием бюро ячеек, членов дискуссионного клуба и других. Этот глубокий, самокритичный, спокойно-уверенный доклад Генерального секретаря ЦК партии произвел колоссальное впечатление и, можно сказать, совершил поворот в настроениях актива не только Красной Пресни, но и всей Москвы, и всей партии.

Этот поворот еще более развился после опубликования резолюции Политбюро ЦК и Президиума ЦКК «О внутрипартийном строительстве». Ее составила комиссия Политбюро, изучившая • большой материал с мест, который представляли в комиссию местные партийные организации и Организационно-инструкторский отдел ЦК. Можно без преувеличения сказать, что резолюция ЦК, опубликованная 5 декабря, была воспринята всей партией с большим удовлетворением и полным одобрением. Даже организации, в которых были колебания в сторону троцкистов, а тем более те ячейки в Москве, которые были настроены троцкистски, даже они вынуждены были соглашаться с правильностью резолюции ЦК. Единственное, что троцкисты вначале добавляли критическое — это почему так поздно ЦК выступил с резолюцией? Почему в ЦК прижимают Троцкого? и тому подобное, а по существу новых дополнительных положений не выдвигалось, и положение в Московской организации уже в первые два-три дня после опубликования резолюции улучшалось, быстрыми темпами шло сплочение всей организации вокруг ЦК.

Но, видимо, это обеспокоило троцкистов, и тут-то им на помощь пришел сам Троцкий со своим письмом «К партийным совещаниям», опубликованным потом в «Правде». Это было грубым нарушением элементарных основ партийного коллективизма Троцким, который голосовал за резолюцию Политбюро, а через два дня выступил с указанным письмом. Письмо это, выражая на словах согласие с резолюцией ЦК, фактически подрывает резолюцию ЦК, да и сам факт рассылки этого письма по районам Москвы и в местные организации есть подрыв элементарной партийной дисциплины и проявление крайней фракционности. Получив это письмо Троцкого, оппозиционеры вновь воспрянули, активизировались в районах Москвы и в других организациях партии, и дискуссия приняла еще более острый характер, на что и рассчитывали Троцкий и троцкисты.

Об этом новом обострении борьбы в ячейках Москвы я доложил Секретариату ЦК и лично тов. Сталину. Вновь был вызван тов. Зеленский. Я доложил о принимаемых мерах и тут же предложил собрать пропагандистов Москвы, нуждающихся в подкреплении после письма Троцкого. Я просил, чтобы кто-либо из секретарей ЦК выступил на этом собрании. Тов. Сталин резко сказал: «А вы для чего нами посланы? Вы и выступите». Так и решили. Перед выступлением я получил советы тов. Сталина, а также товарищей Молотова и Куйбышева. Сложность этого моего выступления заключалась в том, что, наряду с общим разъяснением резолюции ЦК и критики письма Троцкого, необходимо было давать конкретные ответы на вопросы, вызывающие сомнения, недоумения и даже колебания, чтобы отбивать злостные наскоки оппозиционеров. Некоторые ответы я соединил с общим докладом, а по некоторым давал ответы отдельно, особенно я ориентировался в этих ответах на низовых большевистских пропагандистов, которые гневно и умело били троцкистов, но которым не хватало знаний для обоснования антипартийности и фракционности троцкистов.

Благодаря усилиям ЦК, МК весь актив Московской организации поднялся с новыми силами на борьбу с оппозицией. Можно сказать, что в течение десяти дней шел напряженный, беспрерывный идейный, глубоко принципиальный бой между троцкизмом и Ленинизмом. В Москве почти не осталось рабочих ячеек, в которых троцкисты имели бы большинство или просто солидную группу. Большинство вузовских, военных и Советских ячеек отвернулось от троцкистов.

11 декабря 1923 года состоялся актив Московской организации, на котором с замечательной речью выступил Калинин. 14 декабря состоялся Пленум МК РКП(б). Как и на активе, Пленум провалил троцкистов, отклонив их домогательства, и одобрил линию Центрального Комитета партии.

Именно так, собственно, и шла борьба с оппозицией во всех организациях партии.

Выделялась как ведущая Петроградская организация большевиков, которая уже в начале дискуссии выступила с воззванием к партии дать отпор троцкизму. Оно имело большое влияние на ход борьбы в партии. К концу 1923 года не только передовые, но и имевшиеся в начале дискуссии колеблющиеся организации партии заняли Ленинскую позицию поддержки ЦК и решительного осуждения троцкизма.

Секретариат и Оргбюро ЦК заслушали сообщения, в том числе и Оргинструкторского отдела, о ходе дискуссии на местах и внесли предложение в Политбюро о созыве в середине января 1924 года конференции партии, собрав до конференции Пленум ЦКРКП(б).

Это был очень важный Пленум, потому что он подвел итоги борьбы с троцкизмом и предварительно рассмотрел вопросы XIII партконференции.

На этом Пленуме выступил ряд членов ЦК с мест, которые резко осудили Троцкого, Пятакова, Радека, Преображенского, Осинского, Сапронова и всю оппозицию за их антипартийную фракционную борьбу.

Троцкий на открывшейся 16 января XIII партконференции не присутствовал по мотивам болезни, но он, конечно, по-прежнему оставался руководителем всех ораторов от оппозиции, а они выступали на конференции по всем вопросам, защищая свою позицию, хотя и безуспешно.

По докладу Рыкова, защищавшего внесенную ЦК резолюцию «Об очередных задачах экономической политики», выступали самые видные оппозиционеры: Преображенский, Пятаков, В.Косиор, Радек, Сапронов, Смирнов и другие. По экономическим вопросам оппозиционеры пережевывали, правда с меньшим аппетитом, то, что они говорили во время дискуссии. Они отстаивали свою позицию высоких цен на промтовары, Пятаков — более широкое допущение иностранной «товарной интервенции», что якобы заставит внутренних частных торговцев снизить цены. Но делегаты конференции ему возражали, что такой наплыв товаров иностранных капиталистов ударит прежде всего по государственной социалистической промышленности и еще больше усугубит кризис сбыта. Тем более нелепа была позиция Пятакова, когда он в ответ на приведенный Рыковым приказ о максимальной прибыли, написанный Пятаковым, заявил на съезде, что и сегодня готов подписать такой приказ. Пятаков много говорил о важности задачи управления государственными предприятиями и о плане, но, по существу, то правильное, что у него было, целиком заимствовано из резолюции ЦК, а его «привески» ничего серьезного из себя не представляли и даже извращали Ленинское понимание плана. Пятаков продолжал отстаивать свой лозунг максимальной прибыли, против лозунга ЦК об умеренной прибыли. Что касается разглагольствования оппозиционеров о борьбе социалистических и капиталистических тенденций в народном хозяйстве, то это звучит «лево», но на деле, как правильно указывали делегаты, в частности Молотов, все их мотивировки и предложения показывают, что за этими левыми фразами торчат мелкобуржуазные уши, как это мы видели не раз у так называемых «левых коммунистов». Поражение оппозиции было до того очевидным, что Пятаков в конце своего второго слова заявил, что он достаточно опытный человек и знает, что его предложения конференцией не будут приняты. Конференция реагировала на эту его «догадливость» смехом. Резолюция ЦК «Об очередных задачах экономической политики» была принята конференцией единогласно.

В центре работы конференции был, конечно, вопрос о партстроительстве и итогах дискуссии, доклад по которому сделал тов. Сталин. Докладчик с самого начала заявил, что он не намерен начинать с истории дискуссии, так как это вносит элементы склоки и взаимных обвинений, а прежде всего хочет подчеркнуть, что партия встретила резолюцию Политбюро о демократии с единодушным одобрением.

Тов. Сталин в своем докладе говорил о двух условиях, обеспечивающих нормальное развитие внутрипартийной демократии: это, во-первых, развитие индустрии, улучшение материального положения рабочего класса, его количественный и качественный рост и, разумеется, соответственный рост авангарда рабочего класса — партии, прежде всего за счет пролетарских элементов. И, во-вторых, условия внешнего характера, обеспечивающие мир, мирное развитие, без чего в партии демократия немыслима. Далее тов. Сталин говорил о внутренних препятствиях, которые необходимо преодолеть для развития демократии, — это прежде всего пережитки старого военного периода, когда у нас партия была милитаризована, и наличие давления бюрократического государственного аппарата на аппарат партийный.

Тов. Сталин указал далее на третье препятствие для развития демократии — это низкий культурный уровень целого ряда организаций, ячеек, особенно на окраинах. Необходимо знать и помнить эти препятствия и-обязательно их преодолеть, для того чтобы честно и до конца провести внутрипартийную демократию.

Далее тов. Сталин, на основании поручения Политбюро, огласил пункт резолюции X съезда, принятый по предложению тов. Ленина, который тогда не подлежал оглашению. «Этот пункт, — говорил тов. Сталин, — остававшийся до сих пор в секрете, должен стать явным и найти место в той резолюции, которую мы примем по вопросу об итогах дискуссии. Он гласит: «Чтобы осуществить строгую дисциплину внутри партии и во всей Советской работе и добиться наибольшего единства при устранении всякой фракционности, съезд дает ЦК полномочия применять в случае (-ях) нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий, вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК — перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии. Условием применения (к членам ЦК, кандидатам ЦК и чле-т нам Контрольной Комиссии) такой крайней меры должен быть созыв Пленума ЦК с приглашением всех кандидатов ЦК и всех членов Контрольной Комиссии. Если такое общее собрание наиболее ответственных руководителей партии двумя третями голосов признает необходимым перевод члена ЦК в кандидаты или исключение из партии, то такая мера должна быть осуществляема немедленно».

В своем докладе тов. Сталин не просто подвел итоги дискуссии, а дал ряд важнейших теоретических и практических выводов, послуживших орудием дальнейшего укрепления монолитности и единства партии.

По докладу тов. Сталина выступили от оппозиции Преображенский, Радек, Сапронов, Врачев. Против оппозиции выступили тт. Ярославский, Лакшевич, Тарханов, Кубяк, Рындин и др. Выступления оппозиционеров были, конечно, не те, которые мы слышали во время дискуссии. Преображенский возражал против напоминания и оживления приведенного пункта резолюции X съезда. Закончил он свою речь тем, что предложил выполнять резолюцию от 5 декабря, осудив методы борьбы, проявленные во время дискуссии. Однако по существу своих идей он, как и другие выступавшие оппозиционеры, показал, что в смягченном виде отстаивает свои позиции и не складывает оружие борьбы с партией. Поэтому, как ни сладок и певуч был голос Преображенского (он, надо сказать, внешне выглядел мягким, можно сказать, «блаженным»), он не смягчил души делегатов конференции, которые единодушно приняли резолюции о партстроительстве, об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии.

Можно без преувеличения сказать, что эта Всесоюзная конференция сыграла гигантскую роль в закреплении победы Ленинизма в дискуссии с троцкизмом и во всей дальнейшей работе партии по подготовке XIII съезда партии и после пего — в укреплении единства партии и гигантского роста ее рядов за счет вступления рабочих от станка и воспитания их на основе победившего Ленинизма.

Мне посчастливилось в 1923 году работать в непосредственной близости к Центральному Комитету нашей партии и вновь и вновь учиться великой идейности, принципиальности в борьбе именно за Ленинскую партию, учиться организаторскому искусству у членов Политбюро, Оргбюро, и особенно в каждодневном соприкосновении с секретарями ЦК и его Генеральным секретарем ЦК товарищем Сталиным Иосифом Виссарионовичем. Во всяком, даже самом лучшем оркестре нужен дирижер. И я со всей объективностью могу сказать, что в этом большевистском квалифицированном оркестре уже тогда проявился талантливый дирижер — товарищ Сталин. Я видел и каждодневно ощущал, как он, уделяя малейшему факту свое внимание, не впадал в панику, не допускал суетливости, шараханья из стороны в сторону ни в решениях, ни в действиях, а уверенно, вдумчиво излагал свою точку зрения на то или иное решение и мероприятие и после обсуждения в коллективе твердо и неуклонно проводил в жизнь принятое решение и намеченные меры. Он произносил меньше, чем другие, речей, но зато когда уж говорил, то определенно, четко, чеканно и ясно формулировал свою точку зрения и предложения. И именно поэтому даже тогда, когда в Политбюро и Оргбюро были такие авторитетные для того времени члены, как Зиновьев, Каменев, Калинин, Рыков, Томский, Бухарин, Дзержинский, Молотов, Куйбышев и другие, я не помню случая, когда бы серьезные предложения Сталина не принимались, тем более что, выслушав те или иные замечания и сомнения, Сталин проявлял гибкость и часто сам видоизменял свои предложения.

Можно сказать, что именно с этой идейной исходной позиции в этой дискуссии — борьбы за Ленинизм начинает разворачиваться величие Сталина как будущего вождя партии. Его беспредельная идейная верность Ленину, как он не раз повторял, — своему учителю, его беззаветность и непреклонность в борьбе с врагами Ленинизма, несмотря на клеветнические нападки на него, вызывали уже в тот период глубокие симпатии, глубокое уважение к нему со стороны Ленинцев — активистов партии, в том числе и у меня, непосредственно работавшего под его руководством, наблюдавшим и каждодневно ощущавшего его идейность, беззаветность, бесстрашие и самоотверженность в борьбе за Ленинскую партию.

СМЕРТЬ ЛЕНИНА. ВОСПИТАНИЕ ЛЕНИНСКОГО ПРИЗЫВА

21 января 1924 года умер Великий человек мира. Тяжкое бедствие обрушилось на партию, рабочий класс и всех трудящихся нашей страны и всего мира.

Невозможно передать переживания, горечь, страдания, охватившие всех партийных и беспартийных людей. Все были потрясены — и молодые, и старые.

Я видел старейших большевиков — Ленинское руководящее ядро партии, членов и кандидатов ЦК и ЦКК РКП, когда мы собрались в два часа ночи на заседание Пленума ЦК и ЦКК в связи со смертью Ильича — какие страдальческие лица, глаза, красные от слез. Сосредоточенно заседали до рассвета — разрабатывали и принимали обращение от Центрального Комитета «К партии. Ко всем трудящимся».

Во вторник 22 января все члены Центрального Комитета и ЦКК поехали в Горки. В оставшиеся часы до отъезда они посещали заводы Москвы. Рабочая Москва была в глубоком трауре, чувство горя, тяжелые переживания охватили миллионы трудящихся не только Москвы, но и всей страны.

Рано утром 22-го я поехал в свою ячейку на кожевенный завод «Красный Поставщик» Замоскворецкого района. Там увидел душераздирающую картину: рабочие, особенно работницы, буквально рыдали, только и слышно было вслух произносимые слова: «Что будет? Как жить будем без Ленина?»

На открытом собрании ячейки выступали рабочие, призывали ответить партии на великую потерю вступлением в ее ряды, лучшей работой, сплочением вокруг ЦК и правительства, чтобы враги почувствовали и видели, что Советская власть крепка, а союз рабочих и крестьян нерушим.

Собрание послало соболезнование ЦК РКП(б), Надежде Константиновне Крупской и Марии Ильиничне Ульяновой. В принятой резолюции рабочие, коммунисты и беспартийные, поклялись еще теснее сплотиться вокруг РКП(б). «Ленин будет вечно жить среди нас, — писали рабочие, — его учение навсегда останется светочем в борьбе за коммунизм!»

После этого было созвано общее собрание рабочих в количестве двух тысяч человек. Тут же на собрании передовые беспартийные рабочие начали заявлять о своем вступлении в партию. Рабочие «Красного Поставщика» постановили отчислить от заработка деньги на венок и на библиотеку имени Ленина.

В тот же день, 22-го, члены и кандидаты ЦК и ЦКК выехали в Горки. От станции до Горок четыре километра, саней на всех не хватило, и мы, помоложе, пошли пешком, большой мороз помогал двигаться быстрее, и мы, пешие, прибыли в Горки почти в одно время с ехавшими на санях.

Ленин лежал на столе в большой комнате с открытым балконом, кругом цветы и сосновые ветки. Вначале все мы постояли вокруг Ленина, потом был организован почетный караул из членов ЦК и ЦКК.

23 января рано утром приготовились к выносу тела Ленина из Горок для следования в Москву. Из дома Ленина выносили члены Политбюро, Надежда Константиновна, Мария Ильинична, потом до железнодорожной станции несли по очереди члены и кандидаты ЦК и ЦКК, старые большевики — делегаты II съезда Советов и прибывшие делегации рабочих и крестьян.

Вдоль санной дороги до станции, как и на самой станции, много крестьян, крестьянок, железнодорожников, рабочих и подростков. На Павелецком вокзале, когда привезли тело Ленина, было полно рабочих и работниц Москвы, по всему пути до Дома Союзов, особенно на Пятницкой улице, стояло, несмотря на большой мороз, много рабочих и граждан, их дети, многие из них навзрыд плакали.

В течение нескольких дней шел беспрерывный поток людей, не только москвичей, но и из многих других городов и районов страны, национальных республик.

В день похорон, 27 января, был 26-градусный мороз, но все мы и сотни тысяч рабочих не чувствовали этого мороза, все стремились попасть на площадь или хотя бы в ее окружность, чтобы потом получить возможность пройти мимо Мавзолея. В исключительно короткий срок был спроектирован и сооружен Мавзолей.

Перед внесением гроба Ленина в Мавзолей многотысячная масса людей обнажила головы и пела «Вы жертвою пали», а потом — мертвая тишина, потрясшая душу всех нас — от рабочих, крестьян и красноармейцев до руководителей партии и правительства.

Заседавший в это время в Москве II Всесоюзный съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов посвятил специальное заседание памяти Ильича — организатора Советского государства, на котором выступили руководители партии и правительства, представители Коминтерна и Надежда Константиновна Крупская.

Какую могучую Ленинскую силу проявила соратник и друг Ленина Надежда Константиновна при произнесении своей речи! Она показала всем достойный пример, как большевик должен переносить горе. «В эти дни, — сказала она, — когда я стояла у гроба Владимира Ильича, я передумывала всю его жизнь, и вот что я хочу сказать вам. Сердце его билось горячей любовью ко всем трудящимся, ко всем угнетенным. Никогда этого он не говорил сам, да и я бы, вероятно, не сказала в другую, менее торжественную минуту. Я говорю об этом потому, что это чувство он получил в наследие от русского героического революционного движения. Это чувство заставило его страстно, горячо искать ответа на вопрос: каковы должны быть пути освобождения трудящихся? Ответ на свои вопросы он получил у Маркса. Не как книжник подошел он к Марксу. Он подошел к Марксу как человек, ищущий ответы на мучительные настоятельные вопросы. И он нашел там эти ответы. С ними пошел он к рабочим... Мы вот теперь много говорим о смычке между рабочими и крестьянами... Только как вождь всех трудящихся рабочий класс может победить. Это понял Владимир Ильич, когда он работал среди питерских рабочих. И эта мысль, эта идея освещала всю дальнейшую его деятельность, каждый его шаг. Он хотел власти для рабочего класса. Он понимал, что рабочему классу нужна эта власть не для того, чтобы строить себе сладкое житье за счет других трудящихся; он понимал, что историческая задача рабочего класса — освободить угнетенных, освободить всех трудящихся. Это основная идея наложила отпечаток на всю деятельность Владимира Ильича». Замечательным призывом завершает свою речь Надежда Константиновна: «К вам обращаюсь я и прошу эту идею Владимира Ильича особенно близко принять к сердцу...»

Речи всех других выступавших были проникнуты глубочайшим уважением к Ленину, все призывали идти по его пути. Из всех выступлений выделилась речь Сталина. Она была короче других, тоже душевных и содержательных речей, но она отличалась тем, что Сталин дал ответ не только на вопрос, кем был Великий Ленин, чем он дорог массам трудящихся и партии. Он. как Генеральный секретарь ЦК партии, сосредоточил в этот тяжкий час внимание на задачах партии, Советов и народа, на том, чтобы достойно продолжить дело Ленина и добиться полной победы Ленинизма. Сталин не только призывал, но от имени ЦК партии дал клятву верности Ленину и Ленинизму, и вместе с ним давали клятву делегаты II съезда Советов, все коммунисты и беспартийные трудящиеся массы Советского народа.

В дни траура был объявлен Ленинский призыв в партию. Уже в тот период появилось увлечение количественной стороной роста партии не только в местных организациях, но и у некоторых в центре. Зиновьев, например, выдвинул лозунг: добиться ускоренного доведения числа членов партии до одного миллиона, из которых должно быть 900 тысяч рабочих от станка. Прежде всего надо сказать, что это было тогда явно нереально: мы в партии имели тогда около 300 тысяч рабочих от станка. Это значит, что мы должны были принять еще 600 тысяч рабочих от станка — это была задача не месяцев. Кроме того, если иметь из одного миллиона членов партии 900 тысяч, то есть 90 процентов рабочих от станка, то это означало иметь в партии только 100 тысяч всех остальных категорий: крестьян, красноармейцев, служащих, учащихся и так далее, а мы летом 1924 года уже имели в партии более 300 тысяч из этих категорий, это означало, что если принимать предложение Зиновьева и других, то надо было бы автоматически исключать из партии около 300 тысяч коммунистов. Между тем XIII съезд партии, наряду с задачей дальнейшей вербовки в партию рабочих от станка, дал указания о приеме в партию не только рабочих, но и крестьян, красноармейцев, служащих, учащихся, строго соблюдая все условия, установленные Уставом партии. Это значит, что речь шла не об исключении около 300 тысяч, как это вышло бы по предложению Зиновьева, а о приеме передовых крестьян и других нерабочих элементов в партию.

Совершенно ясно, что XIII съезд не мог принять и не принял' такое предложение, истинная антипартийная сущность которого раскрылась в 1925 году, когда так называемая «Ленинградская оппозиция» выступила во главе с Зиновьевым и Каменевым со своей оппозиционной платформой. Однако еще до этого партия раскрыла неправильность, неленинский характер таких предложений. Это особенно глубоко сделал Сталин в своем докладе на Московском активе «Об итогах XIII съезда РКП(б)», не полемизируя, однако, в интересах единства, напрямую с Зиновьевым и другими.

XIII съезд партии не принял имевшиеся предложения о продлении кампании Ленинского призыва, а объявил эту кампанию законченной, с тем чтобы партия перешла к нормальной организационно-пропагандистской работе по дальнейшему вовлечению рабочих от станка и лучших элементов из революционных крестьян в партию.

На первом заседании вновь избранного на XIII съезде Пленума ЦК РКП(б) вопрос о воспитании Ленинского призыва был предметом серьезного обсуждения.

Пленум ЦК поручил Организационному бюро ЦК обратить особое внимание на воспитание Ленинского призыва и создать специальную комиссию для организации этой работы. Оргбюро и Политбюро ЦК утвердили комиссию по политическому воспитанию Ленинского призыва, в которую вошли 15 членов и кандидатов ЦК и представителей крупнейших промышленных организаций: Московской, Ленинградской, Тверской, Тульской и других. В состав комиссии вошли тт. Сталин, Молотов, Каганович, Куйбышев, Калинин, Угланов, Догадов, Бубнов, Сырцов и другие, председателем комиссии был утвержден избранный после XIII съезда секретарем ЦК тов. Каганович Л.М. В половине июня 1924 года комиссия приступила к работе.

В споре о том, с чего начинать воспитание Ленинского призыва, нашла свое яркое выражение борьба Ленинизма за единство теории с практикой.

Сталин призывал давать отпор бюрократам-оппортунистам, оттягивающим вовлечение рабочих в практическую работу, и одновременно давать отпор оппозиционным элементам в партии и не допускать отклонения и тех партийцев-Ленинцев, которые недооценивают значение теории, ее изучение и обучение рабочих в партшколах Основам Ленинизма.

ЦК, его комиссия и аппарат ЦК наблюдали за тем, чтобы работа парторганизаций по вовлечению молодых членов партии Ленинского призыва в партийные, государственные, профсоюзные и другие общественные организации проводилась не от случая к случаю, не ударно-кампанейски, а планомерно и систематически.

В конце 1924 года при перевыборах бюро ячеек было избрано в новый состав бюро 20-25%, в ряде ячеек были избраны и секретари ячеек из новых членов партии Ленинского призыва, при этом в некоторых районах они же избирались и в руководящие районные органы. Еще больший процент избранных новых членов партии был в руководящих профсоюзных организациях, особенно в низовых и средних звеньях.

К концу 1924 года было вовлечено членов партии Ленинского призыва в общественную и государственную работу около 75% от всего их состава. (В некоторых местах даже перебарщивали в нагрузке их общественными обязанностями, так что ЦК приходилось вмешиваться.)

В 1924 году партия не только выросла количественно, но и окрепла качественно. Во внутрипартийной жизни это сказалось не только на организационной стороне работы, но и на ее идейном, политическом содержании.

Достаточно указать на то, что новая попытка Троцкого коренной ревизии основ Ленинизма в конце 1924 года в его знаменитом выступлении «Уроки Октября» встретила сразу же более единодушный и решительный отпор, чем в дискуссии 1923 года. Здесь сказался не только опыт идейной борьбы и победы над оппозицией в 1923 году, но и, несомненно, отразилось укрепление партии за счет рабочих Ленинского призыва, поднятых партией, ее ЦК на уровень сознательных партийных борцов за Марксизм-Ленинизм!

На этой основе разворачивался новый призыв рабочих в партию. Ленинский призыв слился с общей массой новых вступающих членов и кандидатов партии. Между прочим, поэтому и наша комиссия перестала именоваться комиссией по воспитанию Ленинского призыва и стала называться «Комиссией ЦК по работе среди вступивших и вновь вступающих в партию рабочих». В таком именно качестве, с такими функциями мы работали до апреля 1925 года-.

В апреле на состоявшемся Пленуме ЦК был заслушан доклад председателя комиссии тов. Кагановича Л.М. о проделанной работе. Пленум ЦК одобрил работу комиссии и постановил считать ее работу законченной. С апреля я уже начал работать в качестве Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины.

XIII СЪЕЗД ПАРТИИ. «ЗАВЕЩАНИЕ» ЛЕНИНА

Съезд заслушал доклад генерального секретаря ЦК тов. Сталина и рассмотрел вопросы: о работе в деревне, о внутренней торговле и кооперации, о работе контрольных комиссий, об очередных задачах партийного строительства, о работе съезда молодежи, о работе среди работниц и крестьянок и другие. Мне, конечно, довелось принимать участие в разработке проектов: о работе в деревне, о работе среди молодежи, о работе среди работниц и крестьянок, но, естественно, я принимал наиболее активное участие в разработке решения по вопросу «Об очередных задачах партийного строительства».

Поскольку партийное строительство неразрывно связано с общеэкономической и политической обстановкой в стране и с состоянием партии, постановление съезда, как и доклад, начинается с наметившегося экономического подъема страны и соответствующего ему политического подъема, прежде всего в рабочем классе, среди деревенской бедноты и передовых середняков-крестьян в деревне. С другой стороны, шел неизбежный в условиях НЭПа процесс укрепления буржуазных и мелкобуржуазных слоев.

Партия, указал съезд, должна учитывать рост активности кулачества в деревне и нэпманов в городе. Это тем более важно и необходимо, что сказывается на партии, куда проникли мелкобуржуазные настроения.

Вступление в партию по Ленинскому призыву более 200 тысяч рабочих привело к значительному обновлению ее состава. Съезд особо подчеркнул важность и неотложность выдержанного коммунистического воспитания вступивших в партию и всей партийной молодежи, которые укрепят и обновят кадры нашей партии и государственного аппарата. Нельзя откладывать привлечение рабочих, вступивших в партию, на практическую государственную работу. Подчеркнув еще раз задачу вовлечения рабочих от станка в партию, съезд указал, что необходимо в то же время организовать прием в партию передовых крестьян-землепашцев, красноармейцев, учащуюся молодежь, а также хорошо зарекомендовавших себя служащих, строго соблюдая при этом установленный Уставом партии порядок и правила, с некоторым облегчением для крестьян, батраков в восточных нацреспубликах.

XIII съезд партии избрал новый состав ЦК, расширив его за счет ввода новых молодых сил партии. При обсуждении состава ЦК по делегациям было зачитано и обсуждено письмо Ленина к съезду, вошедшее в партию как составная часть завещания Ленина.

В «Письме к съезду» Ленин, начав с вопроса об увеличении числа членов ЦК, пишет, что такая вещь нужна для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращений того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии. Ленин связывал эту реформу с окружающими

Советский Союз враждебными ему государствами. «Такая реформа, — пишет он, — значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз». Партия полностью осуществила это предложение Ленина: на XIII съезде было избрано 55 членов ЦК и 35 кандидатов, среди которых много рабочих, в ЦКК избрано 150 членов, среди которых большинство рабочих.

Далее Ленин во второй части «Письма к съезду» пишет: «Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек». Таким образом, во-первых, Ленин высоко ставил Сталина как одного из двух главных членов ЦК. И, во-вторых, факты истории партии показывают, что именно Троцкий был застрельщиком и непримиримым инициатором атак на партию, на ЦК и на Сталина, который тогда лишь в порядке обороны вынужден был возглавить контратаку на Троцкого и силами партии разгромить троцкизм, выступавший против Ленинизма. Это, между прочим, не ново, так как и при Ленине Троцкий выскакивал вперед со своими антипартийными мелкобуржуазными атаками на партию, на Ленина. Так было не только до революции, когда он был меньшевиком, но и после революции, когда он уже был членом Политбюро ЦК. Так было, например, в период профсоюзной дискуссии, когда он поставил партию в критическое положение, и только благодаря великой самоотверженности Ленина удалось преодолеть кризис партии.

Ленин далее, характеризуя Сталина и Троцкого, пишет: «Товарищ Сталин, сделавшись Генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, товарищ Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно». Этот раскол не наступил только потому, что партия, сплотившись вокруг ЦК, своевременно раскрыла небольшевистские приемы и маневры фракционной борьбы Троцкого с партией и Ленинизмом и разгромила троцкизм. В этой борьбе Сталин занял по праву ведущее место. Ленин в том же письме предупреждал партию и о небольшевизме Троцкого. «Я, — пишет Ленин, — не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому».

Таким образом, Зиновьев и Каменев совершили октябрьскую ошибку не случайно, а Троцкий не большевик и небольшевизм Троцкого, причем сказано это обобщающе, относится как к прошлому, так и к настоящему, и надо понимать это как явление устойчивое у Троцкого. В то же время в оценке Сталина нет ни слова о каких-либо его принципиальных отступлениях от большевизма. Ленин считает Сталина твердым большевиком, но есть у Ленина по отношению к Сталину добавление к письму от 24 декабря 1922 года. «Сталин, — пишет Ленин, — слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности Генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от товарища Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.». Хотя и здесь, в добавлении, нет никаких обвинений принципиально-политического характера и Сталин рассматривается Лениным как один из двух самых выдающихся вождей современного ЦК, но критика в адрес Сталина, конечно, весьма серьезна, поэтому все мы, делегаты съезда, отнеслись к ней со всей серьезностью. Я это знаю не только как делегат съезда, но и как работник ЦК, который был связан с делегациями. Но когда письмо Ленина оглашалось и обсуждалось на делегациях, товарищи, при всей своей любви, уважении и верности Ленину, прежде всего ставили вопрос: а можно ли найти такого человека, который обладал бы, как пишет сам Ленин, всеми качествами Сталина и отличался бы лишь одним перевесом — более терпим, лоялен, вежлив и т.д. Если бы Ленин был уверен, что это легко сделать, то есть найти замену одному из двух самых выдающихся членов ЦК, он со свойственной ему прямотой просто предложил бы снять Сталина и выдвинуть такого-то, а он написал осторожно или, может быть, условно: «предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места». Известно, как Ленин, критикуя, часто очень резко, воспитывал кадры, в том числе своих ближайших помощников, рассчитывая на их исправление. Можно думать, что Ленин и здесь, ставя так вопрос, рассчитывал на исправление Сталиным своих недостатков. И надо сказать, что Сталин во время XIII съезда обещал, что он учтет критику своего учителя Ленина и ликвидирует указанные им недостатки. Мы, работавшие вместе со Сталиным, можем сказать, что непосредственно после XIII съезда Сталин особенно соблюдал коллегиальность в работе, лояльность и вежливость, как этого требовал Ленин.

Все делегаты съезда, как и вся партия, видели и знали, что Сталин играл ведущую роль в Ленинском ядре ЦК, в борьбе с фракционно-раскольнической атакой троцкизма, «Рабочей оппозицией» и других оппозиционных групп на партию, на Ленинизм. Сталин проявил в этой борьбе мужество, теоретическую и политическую прозорливость, ленинскую настойчивость и непримиримость. Заслуживает быть особенно отмеченным, что Сталин, как и другие Ленинцы, проявил исключительно большое терпение к вождям оппозиции, в том числе лично к Троцкому, точно так же потом к Зиновьеву и Каменеву. Достаточно изучить факты: сколько раз ЦК их предупреждал и терпел их выходки, оставляя их в составе ЦК и Политбюро в течение нескольких лет их антипартийной работы. И только когда они в 1927 году устроили в Москве свою антисоветскую демонстрацию в дни празднования 10-летия Октябрьской революции, ЦК окончательно принял более решительные меры. Сталин, будучи Генеральным секретарем ЦК, организовал кадры партии для выполнения решений ЦК и его Политбюро и тем самым оказал решающую помощь партии в преодолении опаснейшего кризиса в партии, вызванного троцкистами. Тем самым партия обеспечила свое единство и укрепила союз рабочих и крестьян, тем самым партия укрепила внешнеполитическое положение СССР в его борьбе против империалистов, все еще добивавшихся реставрации капитализма в СССР.

Делегаты съезда партии, отражая настроения членов партии, говорили, что смещение Сталина может принести вред окрепшему внутреннему и внешнему положению партии и всего СССР.

Они говорили, что Сталин, который и при Ленине был авторитетным членом Политбюро ЦК, за короткий срок своей деятельности в отсутствие Ленина по болезни и после его кончины завоевал еще больший авторитет в партии и в стране, и они в данное время не видят в ЦК другого человека, который мог бы заменить Сталина. Делегаты съезда выражали уверенность, что Сталин, конечно, учтет указания Ленина и будет достойным Генеральным секретарем ЦК. Поэтому делегаты XIII съезда, а затем и Пленум ЦК высказались за избрание Сталина вновь Генеральным секретарем ЦК.

Даже Троцкий не возражал против этого, тем более Зиновьев и Каменев поддержали такое именно решение и голосовали за него.

Большая работа была проделана Центральным Комитетом -и его аппаратом, и прежде всего Оргинструкторским, а затем Организационно-распределительным отделом в 1923-1925 годах в связи с образованием ряда новых автономных республик: Бурят-Монгольской, Карельской, Чувашской, Молдавской, Северо-Осетинской и Ингушской областей, Нахичеванской АССР. Особая забота была проявлена о развитии народов Севера и Северо-Востока. В 1924 году при Президиуме ВЦИК был создан специальный «Комитет Севера».

Большое место в работе ЦК заняло размежевание Средней Азии. 12 июня 1924 года было принято Постановление Политбюро ЦК РКП(б) «О национальном размежевании республик Средней Азии — Туркестанской, Бухарской и Хорезмской». Это был очень острый и трудный вопрос, необходимо было установить образование и определить территорию вновь образуемых республик: Узбекской, Туркменской, Объединенной Казахской республики, Кара-Киргизской, а также для того времени Таджикской автономной области, а затем Киргизской республики. Нечего и говорить, что мне, как бывшему работнику Туркестана, пришлось принять наиболее активное участие в этой работе, хотя официально я старался не подчеркивать это, чтобы не проявить себя их особым шефом или полпредом, как полушутя меня предупредил тов. Сталин. Но представители всех национальностей приходили ко мне со своими сомнениями, спорами, которые я докладывал т. Сталину и которые он учитывал при окончательном решении вопросов, особенно о размежевании территорий и, в частности, в острых спорах между узбеками и казахами по вопросу о Ташкенте* и Чимкенте. Каждый требовал себе Ташкент, а узбеки требовали оставить им Ташкент и Чимкент. Вопрос был решен так, что Ташкент остался, конечно, в Узбекской ССР, а Чимкент — в Казахской. Не скрою, что некоторую роль в этом правильном решении ЦК сыграл и я.

В феврале 1925 года состоялись съезды Советов Узбекской и Туркменской ССР, которые оформили себя как Советские Социалистические государства и провозгласили свое добровольное желание вступить в Союз ССР. Таким образом, из бывших республик Туркестана, Бухары, Хорезма прежде всего государственно оформились Узбекская и Туркменская ССР и Таджикская АССР (вначале в составе Узбекской ССР), автономная область Киргизская в составе РСФСР и Кара-Калпакская в составе Казахской АССР.

На III Всесоюзном съезде Советов Узбекская и Туркменская -  ССР были приняты в Союз Советских Социалистических Республик.

ПРОТИВ ТРОЦКОГО И ТРОЦКИЗМА В 1924-1925 ГОДАХ

Уничтожение Октябрьской социалистической революцией капиталистического строя в России привело к развалу и разгрому идеологических выразителей этого строя — буржуазно-помещичьих партий и помогавших им мелкобуржуазных контрреволюционных партий эсеров и меньшевиков. Однако и те, и другие не полностью сошли со сцены борьбы. При помощи агентов иностранного империализма наиболее оголтелые из них вели подпольную подрывную работу против Советского социалистического строя, особенно в условиях новой экономической политики.

Из истории известно, что в первый период после Октябрьской революции Советское правительство диктатуры пролетариата не ликвидировало легальное существование этих горе-социалистических партий, они имели своих депутатов в Советах и в верховном органе Советского государства — ВЦИКе и даже выступали с речами против Советского правительства. Но полное и окончательное складывание этих партий эсеров и меньшевиков в белогвардейский и интервенционистский лагерь, их участие в колча-ковском правительстве и контрреволюционных действиях привели эти некогда влиятельные партии к полному разложению и развалу, к полному отходу от них даже мелкобуржуазных масс, не говоря уже о рабочих. И тем не менее в условиях НЭПа возрождались в том или ином виде эсерствующие и меньшевиствующие элементы, которые то под видом «беспартийных», то под видом «вольных» анархиствующих индивидуалистов, то под видом «лояльных» советских работников, имеющих-де право критики, то под видом «левого» крикуна, якобы просто недовольного НЭПом, и т.д., вели свою подрывную работу: явно — на собраниях и митингах и тайно — на заговорщических «вечерах».

Партия и Советская власть не допускали иллюзий и призывали членов партии к бдительности, памятуя, что смердящий труп поверженного врага может распространить свое зловоние и отравляющий яд на окружающих, опираясь на наших внутренних классовых врагов и внешних империалистов.

Дело борьбы с идеологическими уклонами, возникшими на почве экономических трудностей, и обнаруженными при этом недостатками в работе государственных, хозяйственных, кооперативных, партийных и профсоюзных органов не кончилось — на сцену выступил троцкизм как ведущая агрессивная сила. После не получивших широкого распространения злосчастных групп «Рабочая правда» и «Рабочая группа» в партии и в стране развернулась более широкая дискуссия. Произошло это, как известно, в 1923 году. Дискуссия охватила все организации нашей партии и приняла острые формы. Троцкистские противники партии и ЦК были сильнее указанных выше групп «Рабочая правда» и «Рабочая группа», имея своих представителей в ЦК и даже в Политбюро ЦК. Кроме того, троцкистский блок принял коварные методы борьбы: свои колючие, острые шипы и отравленные мелкобуржуазные стрелы, направленные против партии, ее ЦК и Ленинизма, троцкисты маскировали внешне приемлемыми положениями, жульнически взятыми из тезисов, резолюций ЦК — Политбюро, выдавая их за свои, и тем самым вводили в заблуждение некоторых честных членов партии.

Однако в результате этой внутрипартийной борьбы троцкистский блок потерпел полное поражение.

Нельзя думать, что так просто было достигнуть победы над троцкизмом. В то время Троцкий стоял на высокой вышке, главное в том, что его опорой были мелкобуржуазные элементы, поэтому он даже рассчитывал на победу, воспользовавшись болезнью Ленина. Поэтому, говоря о роли всего Центрального Комитета и старой Ленинской гвардии, сыгравшей решающую роль в развенчивании Троцкого и нанесении ему поражения, мы со всей объективностью, без преувеличения должны сказать, что в этой победе достойная большая заслуга принадлежит Сталину, который, как Генеральный секретарь ЦК, не только организовал успешную контратаку против троцкизма, но и проявил себя как теоретик партии, сумевший, опираясь на Маркса и Ленина, раскрыть всю фальшь теоретических построений Троцкого против Ленина и Ленинизма и разбить его вылазки.

После победы партии в дискуссии 1923 года, после резолюции XIII партконференции по докладу тов. Сталина «О партстроительстве» и «О мелкобуржуазном уклоне в партии» многим казалось, что троцкисты и другие оппозиционные элементы учтут эти решения и дадут партии и ЦК возможность сосредоточить все силы на выполнении всех поставленных перед партией задач: партийного, советского, хозяйственного социалистического строительства и дальнейшего улучшения положения рабочих и крестьянских масс.

Большие и нелегкие задачи встали и в области международной в связи с известной стабилизацией капитализма, поражением революционных выступлений рабочих, в особенности в Германии.

Состоявшийся в июне 1924 года V Конгресс Коминтерна поставил одной из главных задач большевизацию коммунистических партий капиталистических стран. V Конгресс специально заслушал доклад о дискуссии в РКП(б) и полностью одобрил решения XIII партконференции о мелкобуржуазном уклоне троцкизма. V Конгресс Коминтерна поддержал нашу партию и ЦК в борьбе за Ленинизм и за развитие социалистического строительства. Троцкий сделал для себя и своей фракции другие выводы: поскольку прямая его атака на линию партии и ЦК потерпела поражение, он, особенно в связи с решением V Конгресса о большевизации компартий, решил перейти в наступление на Ленинизм, так сказать, обходным движением, «хитрым» маневром, завуалированно — через якобы исторический экскурс об Октябрьской революции, назвав свое выступление «Уроки Октября». Но и самым этим названием, а еще более содержанием он раскрыл свою маскировку и показал, во-первых, что это по существу опять же была платформа борьбы троцкизма с большевизмом, во-вторых, что это была уже платформа борьбы не только в РКП(б), но и в других партиях Коминтерна. Таким образом, своими «Уроками Октября» Троцкий как бы говорил партиям Коминтерна: вам ставят задачу большевизации партий, так учитесь этой большевизации по моей платформе «Уроки Октября».

Замах большой — наступление на Ленина и Ленинизм, выдержавших немало настоящих сражений. Но меньшевистскому рыцарю «донкихотства» — море по колено, он вновь пустился в поход. Хотя шпага у этого современного «донкихота» заржавелая, старинная — меньшевистская. Но наша партия и ЦК учли, что отравленная ржавчина может отравлять существование и развитие здорового организма, особенно при наличии в условиях НЭПа значительных болот, чащоб со всякого рода пресмыкающимися и зверьем, активно враждебными пролетарскому, партийному организму. Вот почему, когда была обнародована эта платформа — «Уроки Октября» в виде «невинного» вступления к книге «1917 год», наш Центральный Комитет, имеющий достаточный опыт борьбы с ревизионизмом, обратил на это серьезное внимание и развернул глубокую разъяснительную работу, борьбу по разоблачению этой новой вылазки троцкизма.

По этому вопросу выступила наша «Правда», все руководящие деятели нашей партии выступали на ячейках партии. Особенно глубокий и сильный удар по антимарксистской, антиленинской троцкистской теории «перманентной революции» нанес тов. Сталин в своей работе «Троцкизм и Ленинизм» (это была отредактированная речь на фракции ВЦСПС 19 ноября 1924 года).

Многим из нас, в том числе, конечно, и мне лично, пришлось выступать с докладами не в одной партийной ячейке. Особенно врезалось в мою память общее собрание коммунистов-студентов института имени Плеханова в Замоскворецком районе, где я по поручению Московского комитета и Замоскворецкого райкома партии, которым тогда руководила незабвенная Землячка, выступил с большим, обстоятельным докладом. Аудитория была переполнена, потому что на это собрание пришли и студенты-коммунисты из других вузов. Это собрание, как и другие, было напряженным. Были и реплики, и вопросики, и выступления троцкистски настроенных элементов. Против них выступили коммунисты-студенты, антитроцкисты-ленинцы. Мне запомнилось замечательное выступление молодого студента, будущего наркома металлургической промышленности Тевосяна. Собрание затянулось, и с заключительным словом мне пришлось уже выступать на следующий день. Вообще должен сказать, что как к этому, так и другим собраниям усиленно готовился к докладу, изучал исторические факты и уже имевшиеся выступления наших руководящих деятелей партии, мне очень помогло то, что я присутствовал 18 и 19 ноября 1924 года на фракции коммунистов ВЦСПС и слушал выступление тов. Сталина, а также Каменева.

На собрании пленума коммунистической фракции ВЦСПС

19 ноября 1924 года тов. Сталин начал свою речь прежде всего с фактов об Октябрьском восстании, опровергая многие легенды, направленные главным образом на то, чтобы доказать, будто бы в ЦК не было большинства, стоявшего за восстание, что грозил раскол и тому подобное. Все эти выдумки муссируются для того, чтобы вышло так, что «спасителем» положения был Троцкий.

Сталин решительно опроверг легенду об особой роли Троцкого в Октябрьской революции. «Я далек от того, — говорил Сталин, — чтобы отрицать несомненно важную роль Троцкого в восстании. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого».

Сталин признает, что Троцкий в период Октября хорошо дрался, но недурно дрались и такие люди, как левые эсеры. «Настоящим революционером является не тот, кто проявляет мужество в период победоносного восстания, но тот, кто умеет вместе с тем проявлять мужество в период отступления революции. Недурно дрались эсеры в период Октября, поддерживая большевиков. Но кому не известно, что эти «храбрые» бойцы ударились в панику в период Бреста. Крайне печально, что у Троцкого, хорошо дравшегося в период Октября, не хватило мужества в период Бреста, в период временных неудач революции, для того чтобы проявить достаточную стойкость в эту трудную минуту и не пойти по стопам левых эсеров... Революция не исчерпывается Октябрем. Октябрь есть лишь начало пролетарской революции. Плохо, если дрейфят при подымающемся восстании. Еще хуже, если дрейфят при тяжелых испытаниях революции, после взятия власти. Удержание власти на другой день революции не менее важно, чем взятие власти».

Сейчас не приходится доказывать всю трагичность и остроту положения молодого Советского государства в период Бреста — решалась его судьба, если бы тогда Ленин не настоял на заключении мира, хотя и тяжелого, но необходимого для измученной войной страны.

Но в критический момент Троцкий выступил против Ленина и поддержал «левых коммунистов», шедших вместе с левыми эсерами против Брестского мира.

Партия и Ленин, вопреки болтовне о жестоком «Ленинском режиме», не только не дезавуировали Троцкого, но дали ему новый высокий пост наркома по военным делам, помогали ему в его положительной деятельности, создавая ему авторитет и в то же время поправляя его серьезные ошибки, особенно по Южному и Восточному фронтам.

Это показывало, насколько Ленин и партия проявляли свое объективно-политическое, партийное и в то же время общетерпимое отношение к Троцкому. Но Троцкий ответил на это, можно сказать, мягкое, благородное отношение тем, что он начал вновь свой выступления против партии и Ленина.

В условиях новых, больших и трудных дел и задач, связанных с новым этапом завершения гражданской войны, новыми трудностями, нашедшими свое крайнее выражение в таких событиях, как Кронштадт, Троцкий навязал партии дискуссию о профсоюзах, рассчитывая на поддержку военных кадров и разношерстных групп оппозиционеров. Результаты известны: Ленин и ЦК вынуждены были ринуться в эту дискуссию, со всей Ленинской теоретической и партийно-политической силой и остротой вскрывая меньшевистско-мелкобуржуазную и анархо-синдикалист-скую сущность троцкистского блока, и, получив поддержку громадного большинства актива и всей партии, разбили троцкизм и его союзников.

Казалось бы, теперь Троцкому, обладающему широким кругозором, будучи членом высшего руководящего органа партии — Политбюро, можно и нужно было бы впрягтись вместе со всеми членами Политбюро в общую колесницу, нелегкую колесницу строительства социализма и реализовать, не в красивых фразах, а в деловой работе, свои недюжинные способности, в которых ему никто не отказывает.

Но Троцкий поступил иначе. Воспользовавшись тяжелой болезнью нашего любимого вождя Ленина, приковавшей его к постели, Троцкий решил бороться за руководство в партии, и, вероятно, не столько для личной карьеры, сколько для реализации своих неизменных, а временами лишь припрятанных старых взглядов троцкизма.

Троцкий и его последователи выбрали момент известных затруднений в летний период 1923 года и вновь выступили против партии, направляя главный удар по ее Центральному Комитету и по старой Ленинской гвардии. Они демагогически, извращая факты, преувеличивая опасность и трудности, голословно утверждали, что ЦК будто ведет страну к гибели. Нам, старым большевикам, этот троцкистско-меньшевистский метод давно известен: троцкизм всегда отличался тем, что он в период подъема бежит впереди, кричит «ура», чтобы выглядеть храбрее всех, а в трудные моменты он тоже бежит впереди, но назад, панически кричит «караул, погибаем, спасите». И тут же появляется спаситель — Троцкий, который предлагает свои знахарские оппортунистические рецепты.

И в 1923 году, когда Троцкий и его сподвижники развернули новую дискуссию, подкрепленную «спекулятивным» «Новым курсом» Троцкого, партия, ЦК идейно разбили наголову весь блок троцкистской оппозиции.

ЦК показал, как Троцкий, используя свои старые методы, взял решение ЦК о внутрипартийной демократии и оживлении партийной жизни и выдал все положительное за свое «изобретение», добавив в бочку меда свою троцкистскую ложку (да не одну) дегтя, например свободу фракционных группировок, выпады против старых Ленинских кадров партии, способных, мол, к перерождению, противопоставление молодежи старикам'и так далее. Весь ход этой новой дискуссии известен — результат тот же: Троцкий и его блок партией разбит.

Разбитый в открытом бою в 1923 году, Троцкий переходит в 1924 году к методу «тихого», «легального», обходного, но более глубокого наступления на Ленинизм. Это нашло свое выражение в новой дискуссии об «Уроках Октября». Таким образом, за время пребывания в нашей партии с лета 1917 года он менее полугода обходился без выступлений против партии, против Ленина, а потом, начиная с 1918 года, навязал партии четыре дискуссии.

Что же это? Может быть, это лежит в самом личном сварливом характере Троцкого? Нет, в основании здесь заложены причины более глубокого характера. Они лежат в природе самих немарксистских идей, идеек, в принципах, точнее, беспринципности троцкизма, его фразистой пустозвонности и его любительстве острословия, в которое компонентом входит и наглость, порой и вранье, не останавливающееся перед оскорблениями в его якобы идейной борьбе.

Троцкий выступил в 1924 году со своей троцкистской идеологией так смело, рассчитывая, что нет Ленина, который на протяжении более 20 лет наносил удары и разбивал экономизм, меньшевизм и его ответвление — троцкизм.

Но он просчитался в своей самоуверенности в безнаказанности, он не знал и не понимал природы нашей партии и идейно-теоретической силы воспитанных Лениным учеников, которые ранее помогали Ленину, а сейчас сами уверенно взялись за разоблачение ревизионизма Троцкого.

Прежде всего было разъяснено всей партии и рабочим, что неправду говорит Троцкий, изображая свои выступления как литературные выступления в целях изучения истории: Троцкий избрал эту форму дискуссии для дискредитации партии, ее кадров, Ленина, для подмены Ленинизма троцкизмом.

Троцкизм и его отношение к партии и партийному строительству партия разоблачила давно и доказала, что троцкизм, какими бы левыми словами он ни прикрывался, на деле был агентом меньшевизма в партии и в рабочем классе.

В новых условиях после Октябрьской революции троцкизм, припрятав свои явно меньшевистские взгляды, заменив открытые выступления против партии выступлениями против старой большевистской гвардии, противопоставляя старым кадрам молодые, установил единство со всеми оппозиционными элементами в партии. В противовес действительному единству большевиков троцкизм проповедовал и организовывал фракции и группировки. Партия разбила эти новые проявления троцкизма, отстояла и прочно закрепила ленинские принципы построения и работы партии на основе демократического централизма, внутрипартийной демократии, дисциплины и активности каждого члена партии.

Были еще и сомневающиеся, сочувствующие вновь потерпевшему поражение Троцкому, но громаднейшее большинство организаций встало твердо на позиции ленинизма.

Троцкий 15 января прислал в ЦК заявление, в котором объясняет, почему он не выступал в свое оправдание в ходе дискуссии. Он мотивирует это своим нежеланием углублять полемику и обострять положение. Но это объяснение звучит неубедительно, если он действительно проявляет заботу о том, чтобы не было обострения в партии, то почему же он вновь, не в первый раз, выступил против партии, а сейчас выпустил свои «Уроки Октября», призванные обострить отношения?

Как известно, 17-20 января 1925 года состоялся Пленум ЦК и ЦКК, на котором был заслушан доклад и рассмотрен вопрос «О выступлении Троцкого». Сам Троцкий на Пленум не явился, сославшись на болезнь.

Партийные организации приняли резолюции, осуждающие новые выступления Троцкого. Они выступили с разными предложениями: одни требовали исключения Троцкого из партии; другие — снятия его с поста предреввоенсовета и вывода из Политбюро; третьи, к которым принадлежали Московская. Ленинградская, Уральская и Украинская организации, требовали снятия Троцкого с поста предреввоенсовета и условного его оставления в Политбюро. В этом духе был составлен проект резолюции Пленума ЦК и ЦКК, которому предстояло сделать выбор между указанными предложениями.

Члены Пленума ЦК и ЦКК активно выступали по этому вопросу.

Все одинаково осуждали эту новую вылазку Троцкого против ленинизма под видом «историзма».

Пленум ЦК и ЦКК, оценивая троцкизм в его общей форме, записал: «Совокупность выступлений Троцкого против партии можно охарактеризовать теперь как стремление превратить идеологию РКП в какой-то «модернизированный» Троцким — «большевизм» без Ленинизма. Это — не большевизм. Это — ревизия большевизма. Это — попытка подменить большевизм троцкизмом, то есть попытка подменить ленинскую теорию и тактику международной пролетарской революции той разновидностью меньшевизма, какую представлял из себя старый троцкизм и какую представляет собой ныне возрождающийся «новый» троцкизм».

Пленум ЦК и ЦКК, резюмируя итоги дискуссии об «Уроках Октября» Троцкого, со всей силой подчеркнул, что необходимо покончить с подобного рода антипартийными, антиленинскими выступлениями Троцкого, с его попытками навязать партии дискуссию по коренным вопросам марксизма-ленинизма, политики партии и руководства партии и ЦК. Ревизия Троцким прошлого лишь маскировка для обоснования платформы борьбы с партией и смены ее руководства. Ревизия ленинизма о движущих силах революции нужна Троцкому для обоснования небольшевистских взглядов на нынешнюю политику партии в отношении крестьянства, взгляды Троцкого по этому вопросу особенно вредны и опасны в настоящее время, когда партия поворачивает все органы «лицом к деревне», когда партия и советские органы усиленно работают над укреплением хозяйственно-экономической смычки города с деревней, промышленности с сельским хозяйством, когда разворачивается серьезная работа по вовлечению крестьян в советское строительство и по оживлению деятельности Советов.

Пленум ЦК принял следующее предложение партийных организаций: не применяя к Троцкому крайней меры — исключения из партии и даже из состава Политбюро, ЦК и ЦКК сделали Троцкому категорическое предупреждение в том смысле, что принадлежность к партии требует не словесного только подчинения

партдисциплине, а полного безоговорочного отказа от какой бы то ни было борьбы против идей ленинизма.

Пленум признал невозможным дальнейшую его работу в Реввоенсовете СССР. Пленум признал, что вопрос о дальнейшей работе Троцкого откладывается до очередного партийного съезда с предупреждением, что в случае новой попытки Троцкого нарушения или неисполнения партийных решений ЦК будет вынужден признать невозможным дальнейшее пребывание Троцкого в составе Политбюро.

Дискуссия была признана законченной.