Часть III.
Как и когда Г.К. Жуков начал «фальсифицировать» историю начального периода ВОВ.
Возвращаясь к Г.К. Жукову с его байками о том, что «тиран-деспот не давал им с Тимошенко приводить войска в боевую готовность заранее», не стоит забывать что «Воспоминания и размышления» маршала в конце 1960-х, когда он писал свои мемуары, «редактировались» в Политбюро и ЦК КПСС. И можно сказать, что его утверждение о том что «Сталин им с наркомом не разрешал приводить в боевую готовность войска западных округов перед 22 июня», было не только «личным мнением» маршала Жукова. Это уже было установкой партии, назвавшей Сталина «виновным за всё». И партия времен Брежнева не собиралась отменять «Решения партии» времен Хрущева.
Но не стоит забывать что это «мнение партии» с подачи Жукова же и было сформировано ещё перед «20 съездом КПСС», когда он как министр обороны оптом «реабилитировал» Павловых, ещё до 1956 года, до «знаменитого съезда». А ещё он свои утверждения о том, что Сталин не давал приводить в боевую готовность войска на границе пытался озвучить ещё … всё в том же 56-м, сразу после «20 съезда».
Но сначала придется немного подробно показать служебные перипетии маршала после войны.
В марте 1946 Жуков был отозван из Германии и назначен главнокомандующим Сухопутными войсками и зам. министра Вооруженных сил СССР. А уже в июне, 9.6.1946 снят с должности с обвинением в «отсутствии скромности, чрезмерных личных амбициях, приписывании себе решающей роли в выполнении всех основных боевых операций во время войны». Кроме всего прочего, кроме «неофициальных» обвинений в том же «мародерстве», Жукова обвиняли ещё и в том, что он «чувствуя озлобление, решил собрать вокруг себя неудачников, командующих, освобожденных от занимаемых должностей, таким образом становясь в оппозицию к правительству и Верховному командованию». А это уже недалеко и до обвинений в военном заговоре. Однако Сталин не пошел на это, а просто отправил маршала в Одесский округ, проветриться.… Потом был Уральский военный округ, а вот после смерти Сталина Жуков вновь занял ведущие позиции в армии, став уже в марте 1953 1-м зам. военного министра обороны СССР. А 9.2.1955 года, за свои «заслуги» перед Хрущевым, после того как он активно проявил себя в том же «деле разоблачения» Берии, Г. К. Жуков занял пост министра обороны СССР.
Потом он спас Хрущева от снятия с поста первого секретаря, в 1957 году, а потом Хрущев его и «отблагодарил» – во время поездки в Югославию Жуков 26.10.1957 был неожиданно снят с поста министра и заменен маршалом Р.Я. Малиновским. Одновременно его вывели из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС с формулировкой за «грубые нарушения ленинских принципов руководства вооруженными силами». И 15.3.1958 г. маршал Г.К. Жуков был уволен в отставку.
Обида Жукова на Хрущева сыграла свою роль и маршал в свои «Воспоминания» даже вставлял некие смелые выпады в адрес «обидчика». Например, в одном из фрагментов, не вошедших в первые версии мемуаров, Жуков пишет: «Меня можно ругать за начальный период войны. Но 1942 г. — это же не начальный период. Начиная от Барвенкова, Харькова, до самой Волги докатились. И никто ничего не пишет. А они (имеется в виду Н.С. Хрущев. — К.О.Ю.) вместе с Тимошенко драпали. Привели одну группу немцев на Волгу, а другую на Кавказ. А им были подчинены Юго-Западный фронт, Южный фронт. Это была достаточная сила... Я пишу все как было, я никого не щажу» (Зенькович Н.Я. Маршалы и генсеки. М., 1997. С. 161-162).
Однако не стоит думать, что маршал не сам писал свои «антисталинские утверждения», что Георгия Константиновича Жукова мог кто-то «заставить», или ему «диктовали» текст его «воспоминаний». И чтобы не было этих иллюзий, стоит привести выдержки из его «непроизнесенной речи» на Пленуме КЦ КПСС ещё в мае 1956 года, который должен был состояться после «20 съезда», что проходил с 14-го по 25-е февраля 56-го. Когда они с Хрущевым были ещё «друзьями».
Весь текст несостоявшейся «речи» маршала приводить не будем. Он слишком большой и он есть в Интернете на различных сайтах и каждый желающий сам может его прочитать. Приведем только то, что связано с темой этой книги. С темой приведения в боевую готовность войск западных округов перед 22 июня, или точнее не приведение в боевую готовность. О том что «Сталин не разрешал Жуковым приводить войска на границе в боевую готовность заранее». А также основные байки Жукова ставшие впоследствии «догмами». Словоблудие из серии «Слава КПСС» будет опущено. (Выделения в тексте мои – К.О.Ю.)
Чем интересна данная «речь» Жукова? Во-первых, маршал уже в 1956 году сформулировал основные байки о Сталине и его «вине» за трагедии начала войны, которые считаются «непреложной истиной» даже сегодня, спустя полвека, в головах многих «историков», что просто переписывают из мемуаров Георгия Константиновича то «как начиналась война». А во-вторых, он это сделал ещё в 1956 году и делал это осознанно и по личной инициативе! А спустя 13 лет эти «истины о Сталине» вошли в его мемуары чуть не дословно. Никто его не заставлял это писать в 56-м, и уж тем более никто не заставлял писать это в 69-м. Итак…
Непроизнесенная речь Г.К. Жукова, май 1956 года. Источник: Сталин И.В. Сочинения. – Т. 18. – Тверь: Информационно- издательский центр «Союз», 2006. С. 692–707 (приложение).
«Секретно
Товарищу ХРУЩЕВУ Н.С.
Посылаю Вам проект моего выступления на предстоящем Пленуме ЦК КПСС.
Прошу просмотреть и дать свои замечания. Г. ЖУКОВ
19 мая 1956 года
№ 72с Секретно
Состояние и задачи военно-идеологической работы
Товарищи!
В своем выступлении я хочу доложить Пленуму ЦК о состоянии и задачах военно-идеологической работы.
Главным недостатком во всей военно-идеологической работе у нас в стране до последнего времени являлось засилие в ней культа личности.
Должен отметить, что у некоторых товарищей имеется мнение о нецелесообразности дальше и глубже ворошить вопросы, связанные с культом личности, так как, по их мнению, углубление критики в вопросах, связанных с культом личности, наносит вред делу партии, нашим Вооруженным Силам, принижает авторитет советского народа и тому подобное.
Я считаю, что подобные настроения вытекают из несогласия с решением XX съезда партии, полностью одобрившего предложения, изложенные в докладе ЦК по ликвидации последствий культа личности. Если пойти по пути свертывания работы по ликвидации последствий культа личности, то мы не выполним тех решений, которые единодушно были приняты XX съездом партии. Мы не можем забывать, что культ личности и все то, что с ним было связано, принес нам много вреда и в деле обороны нашей страны…
Как известно, особенно широкое распространение культ личности приобрел в вопросах, связанных с Великой Отечественной войной.
Отдавая должное заслугам, энергии и организаторской деятельности Сталина, я должен сказать, что культ личности Сталина в освещении войны приводил к тому, что роль нашего народа, партии и правительства, наших Вооруженных Сил принижалась, а роль Сталина непомерно преувеличивалась. Во имя возвеличивания Сталина в нашей военно-идеологической работе было допущено грубое искажение ряда исторических фактов, замалчивание неудач, ошибок, недочетов и их причин, а достижение успехов приписывалось исключительно руководству Сталина…
Действительное же состояние подготовки нашей страны к обороне в то время было далеким от этих хвастливых заявлений, что и явилось одной из решающих причин тех крупных военных поражений и огромных жертв, которые понесла наша Родина в начальный период войны.
Накануне войны организация и вооружение наших войск не были на должной высоте, а что касается противовоздушной обороны войск и страны, то она была на крайне низком уровне.
До 1941 года у нас было очень мало механизированных соединений, и только зимой 1941 года было принято решение о формировании 15-ти механизированных корпусов за счет ликвидации кавалерии, но это решение было крайне запоздалым.
( Вообще-то, в начале 41-го было принято решение о формировании не 15-ти, а 30-ти механизированных корпусов. Но если бы Жуков назвал цифру «30 мех. корпусов» то его бы самого могли и спросить – а не сами ли вы и намудрили, дорогой нач. ГШ с таким количеством мех. корпусов в преддверии Войны? И что это за манера обличительная проблем армии, из уст одного из руководителей этой армии??? – К.О.Ю.)
К моменту возникновения войны большинство наших механизированных корпусов и дивизий находилось еще в стадии формирования и обучения, в силу чего они вступили в бой несколоченными и слабо вооруженными.
Качество нашей авиации оказалось ниже немецкой, да и та из-за отсутствия аэродромов была крайне скученно расположена в приграничной зоне, где и попала под удар авиации противника.
(Насчет «качества авиации» мог бы бывший нач ГШ и не говорить ерунды. До 1930 года в России вообще не было авиации как таковой и авиационной промышленности тем более. И ставить в вину Сталину, что к началу войны мы отставали от Европы и вообще Запада в самолетах и их качестве, можно только от большой непорядочности. Тем более не стоило говорить о том, что Сталин виноват в том, что не хватало в западных округах аэродромов и из-за этого самолеты оказались «скучены» «в приграничной зоне». Даже Павлов на допросе и суде дал другие объяснения того, почему авиация была разгромлена в первые дни войны. Это произошло из-за того, что самолеты собрали именно на приграничных площадках скучено, а не на тех, что были расположены в глубине округа. – К.О.Ю. )
Артиллерия, особенно зенитная, была очень плохо обеспечена тягачами, вследствие чего не имела возможности передвигаться и в какой-либо степени обеспечить маневр наших войск на поле боя. Очень много артиллерии из-за отсутствия артиллерийских тягачей было брошено при отходе наших войск.
( А Сталин тут при чем??? Такое ощущение, что доклад не нач. ГШ Красной армии 41-го делает, а проверяющий из политуправления. Кто должен заниматься обеспечением артиллерии в армии тягачами – Сталин лично? Или может, стоило рассказать публике на пленуме, как артиллерию оставляли на стрельбищах и в учебных центрах после получения в округах его же Жукова приказов о повышении боевой готовности после 15-18 июня??? – К.О.Ю.)
У Генерального штаба не было законченных и утвержденных правительством оперативного и мобилизационного планов.
(И опять – Сталин тут при чем??? А Генштаб представил правительству эти самые планы или тянул резину? – К.О.Ю.)
Промышленности не были выданы конкретные мобзадания по подготовке мобилизационных мощностей и созданию соответствующих материальных резервов. Особенно плохо обстояло дело с руководящими военными кадрами, которые в период 1937–1939 гг., начиная от командующих войсками округов до командиров дивизий и полков включительно, неоднократно сменялись в связи с арестами. Вновь назначенные к началу войны оказались слабо подготовленными по занимаемым должностям. Особенно плохо были подготовлены командующие фронтами и армиями. Огромный вред для Вооруженных Сил нанесла подозрительность Сталина по отношению к военным кадрам.
(Подумаешь – ерунда, какая – военные «всего лишь» пытались ещё недавно, в 37-м военный переворот осуществить, а Сталин был таким «подозрительным». Но каков бы ни был плохо подготовленный командующий фронтом-округом, выполнять полученные из наркомата и Генштаба приказы он обязан был в полном объеме. Но тот же генерал армии Павлов Д.Г., командующий Западным округом-Белоруссией, открыто не выполнил Директивы НКО и ГШ (Тимошенко и Жукова) от 13-18 июня о приведении войск своего округа в боевую готовность. Но видимо и в этом Сталин «виноват».— К.О.Ю.)
…Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты, и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать немцев на войну».
(Только за одно это утверждение маршала «Победы», погоны срывать можно. Хотя в 1956 году говорить такое Жуков ещё мог. А вот в 69-м он сам и расписал то, как проводилось и «развертывание» и «приведение в боевую готовность». Описал все эти мероприятия, но к этому времени общая установка ЦК КПСС была уже именно на очернение Сталина и выставление его «виновным за всё». Так что приходится факты, опровергающие эти слова Жукова из 1956-го искать в словах Жукова же из 1969-го. Правда, найти в словах Жукова в 69-м информацию о том какие мероприятия по приведению в боевую готовность войск в западных округах проводились ещё постараться надо. – К.О.Ю.)
Знал ли Сталин и председатель Совнаркома В.М. Молотов о концентрации гитлеровских войск у наших границ? Да, знали. Кроме данных, о которых на XX съезде доложил тов. Н.С. Хрущев, Генеральный штаб систематически докладывал правительству о сосредоточениях немецких войск вблизи наших границ, об их усиленной авиационной разведке на ряде участков нашей приграничной территории с проникновением ее в глубь нашей страны до 200 километров. За период январь – май 1941 г. было зафиксировано 157 разведывательных полетов немецкой авиации.
Чтобы не быть голословным, я оглашу одно из донесений начальника Генерального штаба главе правительства тов. В.М. Молотову:
«Докладываю о массовых нарушениях государственной границы германскими самолетами за период с 1 по 10.4.1941 г. Всего за этот период произведено 47 нарушений госграницы.
Как видно из прилагаемой карты, нарушения в преобладающей своей массе ведутся:
а) на границе с Прибалтийским особым военным округом и особенно в районах Либава, Мемель и Ковно;
б) на Львовском направлении на участке госграницы Сокаль, Перемышль.
Отдельные случаи нарушения госграницы произведены в направлениях на Гродно, Белосток, Ковель и Луцк, а также на госгранице с Румынией.
Полеты немецких самолетов производились на глубину 90–200 км от госграницы как истребителями, так и бомбардировщиками. Это говорит о том, что немцы производят как визуальную разведку, так и фотографирование.
Прошу доложить этот вопрос тов. Сталину и принять возможные мероприятия. Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков. 11 апреля 1941 г. № 503727».
Никаких реальных мер ни по этому донесению, ни по ряду других не последовало, и должных выводов не было сделано.
( Сам себя не похвалишь – никто не оценит… - К.О.Ю.)
Примером полного игнорирования Сталиным сложившейся военно-политической обстановки и беспрецедентной в истории дезориентации нашего народа и армии является сообщение ТАСС, опубликованное в печати 14 июня 1941 г., т. е. за неделю до нападения фашистской Германии на Советский Союз. В этом сообщении указывалось, что «по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям».
Это заявление дезориентировало советский народ, партию и армию и притупляло их бдительность.
Неудачи первого периода войны Сталин объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно. Это исторически неверно. Никакой внезапности нападения гитлеровских войск не было. О готовящемся нападении было известно, а внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты в подготовке страны к обороне.
(А потом удивляемся – почему военных тупыми солдафонами кличут.…Не зря Молотов потом назвал Жукова «горлопаном». И как политика он Жукова приложил как бездаря.… А вот байки о том что «Сообщение ТАСС» «дезориентировало советский народ, партию и армию и притупляло их бдительность» так и пошли гулять и гуляют до сих пор среди современных «историков». – К.О.Ю. )
22 июня в 3 ч. 15 мин. немцы начали боевые действия на всех фронтах, нанеся авиационные удары по аэродромам с целью уничтожения нашей авиации, по военно-морским базам и по ряду крупных городов в приграничной зоне. В 3 ч. 25 м. Сталин был мною разбужен, и ему было доложено о том, что немцы начали войну, бомбят наши аэродромы, города и открыли огонь по нашим войскам. Мы с тов. С.К. Тимошенко просили разрешения дать войскам приказ о соответствующих ответных действиях. Сталин, тяжело дыша в телефонную трубку, в течение нескольких минут ничего не мог сказать, а на повторные вопросы ответил:
«Это провокация немецких военных. Огня не открывать, чтобы не развязать более широких действий. Передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Берия, Молотова, Маленкова, на совещание прибыть Вам и Тимошенко».
Свою мысль о провокации немцев Сталин вновь подтвердил, когда он прибыл в ЦК. Сообщение о том, что немецкие войска на ряде участков уже ворвались на нашу территорию, не убедило его в том, что противник начал настоящую и заранее подготовленную войну. До 6 часов 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня, а фашистские войска тем временем, уничтожая героически сражавшиеся части пограничной охраны, вклинились в нашу территорию, ввели в дело свои танковые войска и начали стремительно развивать удары своих группировок.
(Позже, в мемуарах от 1969 года Жуков несколько по-другому слова Сталина приведет. По крайней мере, свой телефонный разговор со Сталиным под утро 22 июня Жуков изобразит иначе:
«Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.
— Вы меня поняли?
Опять молчание.
— Будут ли указания? — настаиваю я.
Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:
— Где нарком?
— Говорит по ВЧ с Киевским округом.
— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро….»
Скорее всего, в 56-м он меньше врал.…Но сами сравните как слова о «тяжелом дыхании» тирана, о «нескольких минутах» молчания, перешли из 56-го в 69-й год. Но Сталин все верно говорил в этом разговоре. Приходилось отрабатывать дипломатические выверты с попытками перевести войну в «приграничные инциденты». Но «прозорливый» Жуков, которому «все ясно» стало, после того как немецкий фельдфебель реку переплыл, лучше Сталина понимает, как надо действовать… – К.О.Ю.)
Как видите, кроме просчетов в оценке обстановки, неподготовленности к войне, с первых минут возникновения войны в верховном руководстве страной в лице Сталина проявилась полная растерянность в управлении обороной страны, использовав которую, противник прочно захватил инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направлениях.
(О как!!! Если бы Сталин не «растерялся» «с первых минут», то и не захватил бы враг «инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направлениях»…А военные на что в стране? Только и могли, что в рот «тирану» заглядывать? От страха перед «кровавым деспотом» забыли, что надо свои должностные обязанности исполнять, как положено, «по уставу»? – К.О.Ю.)
Я не сомневаюсь в том, что, если бы наши войска в западной приграничной зоне были приведены в полную боевую готовность, имели бы правильное построение и четкие задачи по отражению удара противника немедленно с началом его нападения, характер борьбы в первые часы и дни войны был бы иным и это сказалось бы на всем ее последующем ходе. Соотношение сил на театре военных действий, при надлежащей организации действий наших войск, позволяло по меньшей мере надежно сдерживать наступление противника.
(Опровержению данной байки от «маршала Победы» и была посвящена вся эта книга. И это вранье, рожденное Жуковым в 56-м позже плавно так и перешло через 13 лет, с подачи Жукова в его же «мемуары». И сегодня гуляет в книгах различных историков. – К.О.Ю.)
Неправильным является утверждение о том, что Сталин, разгадав планы немецко-фашистского командования, решил активной обороной измотать и обескровить врага, выиграть время для сосредоточения резервов, а затем, перейдя в контрнаступление, нанести сокрушительный удар и разгромить противника. В действительности такого решения не было, а «теория активной обороны» понадобилась для скрытия истинных причин наших неудач в начальном периоде войны.
( Вообще-то именно «активная оборона» и предусматривалась в утвержденных Сталиным «Соображениях о стратегическом развертывании Красной армии», отработанных ещё маршалом Б.М. Шапошниковым в августе 1940 года и поданным на утверждение Сталину генералом Мерецковым в сентябре-октябре 1940 года.
«№95. ОБ ОСНОВАХ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР б/н [не позже 19 августа 1940 г.] …
Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза (С.Тимошенко) Начальник Генерального штаба К[расной] А[рмии] Маршал Советского Союза Б.Шапошников»
(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.239. Лл. 1-37. Рукопись на бланке: "Народный комиссар обороны СССР". Имеется помета: "Написано в одном экземпляре. Исполнитель зам. нач. Опер.упр. генерал-майор Василевский". Подлинник, автограф Б.М.Шапошникова.)
А вот Жуков как раз и занимался «теориями» упорной обороны на границе.… А точнее собирался устраивать встречные всеобщие контрнаступления на вторгшегося врага. Однако немедленное контрнаступление не подготовленными силами (а тем более наши войска на тот момент не были и не могли быть в такой степени готовности как вермахт) на атакующего противника неизбежно приводит к поражению!!! Но он это и пытался устроить в КОВО, когда прибыл туда 23 июня – провести всеобщее наступление. А рассказал об этом все тот же генерал-полковник А.П. Покровский ещё в 1968 году, ещё до выхода в свет «мемуаров» маршала Жукова:
«…В предшествующие дни на Юго-Западном фронте побывал Жуков, в самые первые дни, организовал там наступление с лозунгом: “Бить под корень!” На Люблин. Из этого наступления ничего не получилось. Погибло много войск, мы потерпели неудачу. Жуков уехал в Москву. Правда, потом он говорил, что это наступление было организовано по приказанию Сталина…»
(«Беседа К. М. Симонова с бывшим начальником штаба Западного и Третьего Белорусского фронтов генерал-полковником ПОКРОВСКИМ Александром Петровичем. Записана 26 мая 1968 г. Запись беседы печатается по оригиналу, находящемуся в архиве К. М. Симонова, в его семье, с сохранением всех особенностей речи Александра Петровича». Размещено на сайте –
http://rkka.ru/memory/pokrovskiy/main.htm .)
А теперь посмотрите что написано в «Директиве № 3» от 22 июня для Юго-западного фронта (КОВО), которую Сталин Жукова заставил подписать. По словам Жукова Сталин заставил поставить подпись Жукова под этой «Директивой № 3» вечером 22 июня, но сам он якобы был всячески против:
«г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая госграницу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления. »
Т.е. Жуков задействовал в этом наступлении «на Люблин» практически основные силы округа!
Для остальных фронтов никакого выхода на территорию противника эта директива задачей не ставит. Ставится задача в общих чертах:
«4. На фронте от Балтийского моря до госграницы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с границей.»
Обратите внимание, что границу с Румынией переходить не разрешается. И это же есть и в черновике оригинала «Директивы № 1» от 21 июня – нежелание Руководства СССР раньше времени втянуться в войну с той же Румынией:
«Нападение немцев может начаться с провока- Сегодня 22.6.41г. на рассвете рассредоточить ционных действий. Особенно со стороны Румынии».
(Но если Жуков действительно не отправлял в округа фразу о Румынии и если не удастся доказать что его «заставил Сталин» так поступить, то можно утверждать что Жуков совершил должностное преступление. На самом деле достаточно серьезное – Сталин делал все что бы «не дать повода» втянуть в Войну «союзников Германии» и пишет в черновике фразу о Румынии, а Жуков эту не вычеркнутую фразу в округа не передает.)
Кстати, приятель Жукова, Ватутин пытался уже под Курском в 43-м, устроить немедленное наступление на атакующие немецкие клинья в самом начале немецкого наступления под Курском. И единственный, уже ставшей в 1943 году Советской армии, «генерал с диссертацией», П.А. Ротмистров, командующий танковой армией был вынужден напрямую обращаться к Сталину, чтобы отменить убийственный приказ Ватутина! И если бы Сталин не заставил Ватутина отменить преступный приказ, то вполне могли немцы и пробить нашу «эшелонированную оборону» под Курском. Впрочем, на «южном фасе», где Ватутин и командовал, они её практически и пробили почти на всю глубину, вследствие чего и пришлось гнать танки Ротмистрова в Прохоровку навстречу немецким танкам. А потом Ротмистрова чуть под суд и не отдали за эту «Прохоровку». Ведь потери наших танков были огромные в этом сражении, которое началось с того, что танки Ротмистрова с ходу влетели в противотанковый ров, вырытый до этого нашими саперами против немцев!! Генерала П.А. Ротмистрова, что посмел оспорить предыдущий приказ командующего фронтов Ватутина, позвонив через голову Ватутина Сталину, просто «забыли» предупредить об этом рве…
Но сам Жуков так дуром пер на вторгшегося врага уже 22 июня, имея за плечами вполне удачный опыт своей победы на Халхин-Голе. Когда он бросил в бой без подготовки и пехотного прикрытия на переправившихся на нашу сторону японцев танки. Которые почти все сгорели в том бою, но не позволили закрепиться противнику на плацдарме и таким образом на самом деле достаточно не большими своими потерями Жуковский бросок обеспечил Победу во всем сражении и позволил уничтожить гораздо больше войск противника по сравнению с нашими сгоревшими танками…. И вот теперь, 22 июня 41-го, Жуков опять попытался устроить такую Победу, но уже над немцами, бросив на Украине в наступление свои не готовые войска на вторгшегося врага. – К.О.Ю.)
«Что же произошло в действительности, почему наши войска понесли поражение на всех стратегических направлениях, отступали и оказались в ряде районов окруженными?
Кроме неподготовленности страны к обороне и неполной подготовленности Вооруженных Сил к организованному отражению нападения противника, у нас не было полноценного Верховного командования. Был Сталин, без которого по существовавшим тогда порядкам никто не мог принять самостоятельного решения, и, надо сказать правдиво, в начале войны Сталин очень неплохо разбирался в оперативно-тактических вопросах. Ставка Верховного Главнокомандования была создана с опозданием и не была подготовлена к тому, чтобы практически взять в свои руки и осуществить квалифицированное управление Вооруженными Силами.
Генеральный штаб, наркомат обороны с самого начала были дезорганизованы Сталиным и лишены его доверия.
Вместо того, чтобы немедля организовать руководящую группу Верховного командования для управления войсками, Сталиным было приказано: начальника Генерального штаба на второй день войны отправить на Украину, в район Тарнополя для помощи командующему Юго-Западным фронтом в руководстве войсками в сражении в районе Сокаль, Броды; маршала Б.М. Шапошникова послать на помощь командующему Западным фронтом в район Минска, а несколько позже 1-го заместителя начальника Генерального штаба генерала Н.Ф. Ватутина – на северо-западное направление.
Сталину было доложено, что этого делать нельзя, так как подобная практика может привести к дезорганизации руководства войсками. Но от него последовал ответ: «Что вы понимаете в руководстве войсками, обойдемся без вас». Следствием этого решения Сталина было то, что он, не зная в деталях положения на фронтах и будучи недостаточно грамотным в оперативных вопросах, давал неквалифицированные указания, не говоря уже о некомпетентном планировании крупных контрмероприятий, которые по сложившейся обстановке надо было проводить.
(В мемуарах от 1969 года Жуков эти слова Сталина тоже изменил:
«Примерно в 13 часов (22 июня – К.О.Ю.) мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
— Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздраженно добавил:
— Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся».
Как видите, в этом варианте из 69-го Сталин Жукова вовсе не обижает – «Что вы понимаете в руководстве войсками, обойдемся без вас». При этом Жуков Сталину в 56-м даже «польстил» – «надо сказать правдиво, в начале войны Сталин очень неплохо разбирался в оперативно-тактических вопросах». А вот в 69-м наоборот заявлял что Сталин «поумнел» в военных вопросах дай бог после Сталинграда… – К.О.Ю.)
Наши войска, не будучи развернутыми в правильных оперативных построениях, фактически дрались отдельными соединениями, отдельными группировками, проявляя при этом исключительное упорство, нанося тяжелые поражения противнику. Не получая своевременных приказов от высшего командования, они вынуждены были действовать изолированно, часто оказывались в тяжелом положении, а иногда и в окружении.
(А кто ж помешал генералам в округах провести развертывание согласно приказов НКО и ГШ от 13-18 июня??? Приказы ведь на вывод войск в лагеря согласно планов прикрытия в округа отправлены были. Генералы их не выполнили, и Сталин в этом виноват??? – К.О.Ю.)
Положение осложнялось тем, что с первых дней наша авиация, ввиду своей отсталости в техническом отношении, была подавлена авиацией противника и не могла успешно взаимодействовать с сухопутными войсками. Фронты, не имея хорошей разведывательной авиации, не знали истинного положения войск противника и своих войск, что имело решающее значение в деле управления войсками.
( А кто мешал нашим военным оснастить рациями самолеты и войска, чтобы «взаимодействие войск» было более эффективным??? А кто командованию фронтов мешал «иметь хорошую разведывательную авиацию»? Что это вообще значит у Жукова: «Фронты, не имея хорошей разведывательной авиации, не знали истинного положения войск противника и своих войск» – самих самолетов не было или раций на них не было? – К.О.Ю.)
Войска, не имея артиллерийских тягачей и автотранспорта, сразу же оказывались без запасов горючего и боеприпасов, без должной артиллерийской поддержки.
В последующем, будучи значительно ослаблены в вооружении, без поддержки авиации, не имея танков и артиллерии, часто оказывались в тяжелом положении.
Все это привело наши войска к тяжелым жертвам и неудачам в первый период войны и оставлению врагу громаднейшей территории нашей страны.
И только величайшая патриотическая любовь советского народа и его Вооруженных Сил к своей Родине, преданность их Коммунистической партии и Советскому правительству, дали возможность под руководством нашей партии преодолеть тяжелую обстановку, которая сложилась вследствие ошибок и промахов сталинского руководства в первый период войны, а затем вырвать у врага инициативу, добиться перелома в ходе войны в нашу пользу и завершить ее блестящей победой всемирно-исторического значения.
(Вот откуда байка идет о том что «советский народ победил в ВОВ вопреки Сталину»!!! Хотя изначально был вариант, что народ победил под «руководством» абстрактной «партии», без руководителя Сталина, Берии и прочих Молотовых-Маленковых. Но со временем и «партию» убрали (что было в тех лозунгах вполне справедливо, ведь «партия» и была той самой силой и структурой, что и организовывала всё в стране) и осталось совсем уж что-то несуразное – «народ победил вопреки Сталину». – К.О.Ю.)
Отношение Сталина к личному составу наших Вооруженных Сил.
Я уже говорил о подозрительности и недоверии к военным кадрам, которое проявлялось у Сталина в предвоенные годы. Всю вину за наши неудачи в начальный период войны он постарался возложить на личный состав Вооруженных Сил.
Был организован судебный процесс над командованием Западного фронта, по которому были расстреляны командующий войсками Павлов, начальник штаба Климовских, начальник связи Григорьев и ряд других генералов. Был обвинен в измене и переходе на сторону противника командующий армией Качалов, фактически погибший на поле боя при прорыве из окружения. Без всяких оснований были обвинены в измене и другие генералы, в силу сложившейся обстановки попавшие в плен, которые, возвратясь из плена, и по сей день являются честнейшими патриотами нашей Родины.
Был издан ряд приказов, в которых личный состав наших войск, особенно командиры и политработники, огульно обвинялся в малодушии и трусости.
Уже после того, как наши войска показали себя способными не только обороняться, но и наносить серьезные удары по врагу, Сталин нашел нужным в одном из своих приказов написать: «Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток».
Таким приказом Сталин незаслуженно опорочил боевые и моральные качества наших солдат, офицеров и генералов.
(Не генералы, а непорочные девицы, от смущения в обморок готовые упасть от таких слов «тирана». Сразу вспоминается как Жуков «разрыдался как баба» (по «версии» Микояна) в наркомате, куда Сталин приехал 29 июня и устроил генералам вздрючку за сданный немцам Минск. – К.О.Ю.)
Как показывают действительные факты, наши солдаты и офицеры, части и соединения дрались, как правило, с исключительным упорством, не щадя своей жизни, нанося большие потери противнику. Даже наши враги и те вынуждены были отметить боевую доблесть советских воинов в начальном периоде войны.
Вот что писал в своем служебном дневнике начальник Генерального штаба германских сухопутных сил генерал-полковник Гальдер:
24 июня. «Противник в приграничной полосе почти всюду оказывал сопротивление.
Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов взрывали себя вместе с ДОТами, не желая сдаваться в плен».
27 июня. Он отмечает, что русские войска и командование на Украине «действует хорошо и энергично».
29 июня. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе известные вольности и отступления от уставных принципов, что теперь уже недопустимо».
6 июля. «На отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве запираются в танках и дают себя сжечь с машинами».
11 июля. «Противник сражается ожесточенно и фанатически».
Даже в том случае, когда наши войска попадали в окружение, они продолжали драться с противником.
20 июля Гальдер записал в дневнике: «Отдельные группы противника, продолжая оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием».
В том же дневнике Гальдером записаны потери за период с начала войны по 10 декабря 1941 года, т. е. еще до завершения битвы под Москвой и развертывания наших зимних наступательных операций. Немцами было потеряно убитыми, ранеными и без вести пропавшими 775 078 человек, что составляет 24,22 % от численности боевых частей на Восточном фронте, общая численность которых составляла 3,2 миллиона человек.
Эти факты и цифры, скорее приуменьшенные, чем преувеличенные, убедительно свидетельствуют о том, что наши воины в тяжелейших условиях начального периода честно и доблестно выполняли свой боевой долг, защищая свою социалистическую Родину.
(Исследователь А. Б. Мартиросян пишет что Жуков приводит слова Гальдера из ещё не опубликованного в СССР дневника… Впрочем, возможно что Жукову для его письма Пленуму ЦК лично перевели некоторые нужные выдержки из этого дневника. – К.О.Ю.)
Зачем понадобилось Сталину издавать приказы, позорящие нашу армию? Я считаю, что это сделано с целью отвести от себя вину и недовольство народа за неподготовленность страны к обороне, за допущенные лично им ошибки в руководстве войсками и те неудачи, которые явились их следствием.
( Это Жуков о приказе № 270 высказывается, в котором командирам-трусам и сдававшимся в плен бойцам «угрожали расправой над их семьями». А ещё был приказ № 227 в 42-м. Вот уж где поводов «обижаться» у генералов было.… Сколько они к этому времени территории сдали под Гитлера. … А ведь сам Жуков позже уже не Сталина обвиняет за разгром в 42-м под Харьковом, после чего немцы оказались на Кавказе и в Сталинграде, а Тимошенко с Хрущевым. – К.О.Ю.)
…Товарищи! Культ личности причинил большой ущерб нашей военно-идеологической работе. Наша задача заключается в том, чтобы решительно очистить от последствий этого культа всю работу по воспитанию советского народа и личного состава Вооруженных Сил, все виды и формы военно-идеологической работы в области военной науки, пропаганды, военно-художественной литературы, а также связанные с военной тематикой искусство и кино и прочно поставить их на марксистско-ленинскую основу. Во всей нашей военно-идеологической работе мы должны исходить из непреложного марксистско-ленинского положения, что творцом истории является народ, а в основе военного могущества Советского государства лежит его общественный и политический строй, передовая экономика, морально-политическое единство советского народа, мощь его Вооруженных Сил и руководящая деятельность нашей славной Коммунистической партии».
(АП РФ. Ф. 2. Oп. 1. Д. 188. Л. 4–30.)
Пленум ЦК, где предполагалось вновь обсудить вопрос о культе личности Сталина, так и не состоялся. Намерение Жукова довести этот текст до сведения членов ЦК осталось неосуществленным, да и события уже ближайших лет привели маршала к совершенно иным воспоминаниям и размышлениям, обобщениям и выводам. Исследователь В.М. Сойма по этому поводу, на эту «речь» маршала написал следующее:
«Ну что сказать после этого? Правильно: рабы всегда пляшут на могилах своих господ. Первым Сталина предал Хрущев, больше всех пресмыкавшийся перед ним. Вслед за Хрущевым отрекаться от прежнего кумира начали все: политики и ученые, военные и инженеры человеческих душ. Прославленный полководец тоже не удержался, отдал дань тогдашней моде. А может, и в самом деле вознесся, уверовал в свою гениальность. Власть с человеком чудные чуда творит.
Однако чудом из чудес для Жукова – и не только для него – оказалась не власть, а мудрая и суровая диалектика самой жизни». (Сойма В.М. Запрещенный Сталин. М., 2005. С. 411–428.)
Однако, скорее всего не «рабская психология» заставляла Жуковых и даже Хрущевых обвинять Сталина в «неудачах начального периода Войны». Дело именно в ответственности за те самые миллионы и миллионы погибших в войне солдат и мирных жителей СССР, что сгинули по милости Павловых и их прямых и непосредственных начальников в руководстве Красной армии. За эти миллионы и на том свете отвечать надо будет. А Жуковы и их современные «адвокаты», Павловых оптом «реабилитируют» и называют «невинными жертвами сталинизма» до сих пор….
Внимательное перечитывание «мемуаров» Маршала Победы, всегда дает возможность найти интересные подробности. Подробности, о которых старались не говорить подробно, но которые позволяют иногда по-новому оценить события тех лет. Например, как, в общем-то, доказательство организованного высшим генералитетом предательства можно привести пример «пушек в лагерях», о которых упоминает в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Маршал Победы Г.К. Жуков, а также и маршал К.К. Рокоссовский. Об этих пушках уже писалось в предыдущих статьях но хочется ещё раз на этом остановиться и заодно показать некоторые ответы генералов после ВОВ опубликованные в «ВИЖ» в 1989 году.
Маршал Яковлев Н.Д., назначенный на должность начальника ГАУ в ночь с 21-е на 22-е июня 1941 года, что поведал в своих мемуарах историю про умельца, переделавшего самозарядную винтовку СВТ для стрельбы очередями, которого Сталин приказал наградить денежной премией за изобретательность и наказать гауптвахтой за порчу казенного имущества, рассказывает и много других интересных вещей про те годы. Например, сам начальник ГАУ генерал Яковлев всю жизнь гордился тем, что «успел» дать команду на отвод тяжёлой артиллерии западных округов от границы в первые же недели войны. Точней, 15 июля 1941 года он подал рапорт начальнику Генштаба Г.К. Жукову с предложением о «выводе частей БМ и ОМ на территорию внутренних округов, приведении их в порядок и подготовки к боевым действиям в соответствии с их предназначением». И это, мол, спасло артиллерию РГК от захвата немцами. Но при этом эта артиллерия не сделала, ни одного выстрела по врагу уже в самые первые дни Войны. В воспоминаниях офицеров полка тяжелой артиллерии 270-й КАП 16 стрелкового корпуса 11-й Армии, в Прибалтике, в которых наряду с утверждением, что части планомерно приводились в состояние полной боевой готовности, говорится, что прибыв на огневые рубежи ближе к границе и изготовившись к стрельбе по наступающим немцам, они неожиданно получили приказ отходить в тыл. И это произошло именно в первые дни Войны. Огонь эта артиллерия, основная ударная сила округа, по немцам не вела. А в ЗапОВО, в Белоруссии из-за отсутствия необходимого количества тракторов-тягачей вообще почти вся тяжёлая артиллерия округа (как и зенитная), вывезенная на полигоны расположенные возле самой границы в середине(!?) июня, вообще была оставлена немцам.
Из рапорта начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося от 15 июля 1941 года: « (…) Положение усугублялось тем, что по распоряжению штаба округа с 15 июня все артиллерийские полки дивизий, корпусов и артполки РГК (т.е. тяжелая артиллерия от 152 мм и выше) были собраны в лагеря в двух местах: Червонный Бор (между Ломжей и Замбровом) – 22 полка 10-й армии и в Обуз-Лесном (недалеко от тогдашней границы! --- сегодня это территория Польши) – артполки тыловых дивизий армии и других частей округа. Для поднятия этих полков был послан начальник артиллерии армии генерал-майор Барсуков, которому, как он мне рассказывал, удалось в 6 часов утра добраться до полков, разбудить их, поднять по тревоге и направить их в дивизии. Это было уже в то время, когда все пограничные дивизии вели бой с противником…».
Мало того, что горючее в округе у Павлова просто не было заготовлено, так ещё и тягачи стали вдруг срочно ломаться. В итоге вся тяжёлая артиллерия округа была просто брошена в лагерях, куда она была выведена по команде Павлова и после 15 июня (!), не произведя ни одного выстрела. Правда, в эти же дни в соседних округах исполняли другие указания из Москвы, о приведении частей в полную боевую готовность, о выведении их на боевые позиции. Прибывший же на Западный фронт маршал Кулик (тот самый, что вместе с Д. Г. Павловым очень принципиально отнёсся к приёмке Т-34) приказал бросить в бой 6 мехкорпус (один из самых боеспособных в округе, да и вообще среди всех механизированных корпусов западных округов), не обеспеченный ни топливом, ни боеприпасами, ни авиационным прикрытием. Авиации в ЗапОВО уже не существовало, боеприпасы не подвезли со складов, а топливо вообще надо было в Майкопе получать, на Северном Кавказе!
«…Войска армии оказывали сопротивление до 26 июня, после чего началось беспорядочное отступление… Панике способствовало то, что в ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ, во главе с начальниками органов, также сбежали… Белосток остался без власти… Враждебные элементы подняли голову. Освободили из тюрем 3 тыс. арестованных, которые начали грабежи и погромы в городе, открыли стрельбу из окон по проходящим частям …»
Выходя из окружения, маршал Кулик приказал всем офицерам и бойцам «переодеться в крестьянскую одежду», но всё равно они чуть не угодили в плен. Потом подобным образом «выходили» из окружения многие генералы. Майоры, подполковники продолжали биться до последнего, умудряясь уничтожать танковые дивизии «Мертвая голова» в полном составе. Но маршальская жизнь очень ценна для Родины, и ею надо дорожить.
По воспоминаниям Главного маршала авиации А.Е. Голованова, «…он лично был свидетелем разговора Павлова со Сталиным по телефону в кабинете Павлова, когда до начала войны оставались считанные недели. Сталин предупреждал о возможном нападении, но по разговору чувствовалось, что Павлов, находясь почти на границе, как ни парадоксально, не принимает всерьез это предупреждение.» (из книги Ф. Чуева «140 бесед с Молотовым») Возможно этот телефонный разговор произошел примерно в середине июня. По словам самого Голованова – примерно числа 10-12 июня, менее чем за две недели до 22 июня. Возможно как раз в те дни, когда было опубликовано «Сообщение ТАСС» от 14 июня 1941 года. И очень похоже, что Сталин ещё и лично обзванивал командующих округами, предупреждая их о возросшей вероятности нападения на СССР и разъясняя «политику партии» по этому «Сообщению», которое якобы, по заявлениям многих «историков» привело в «замешательство, дезориентировало командный состав Армии» (и эти «историки» в этом плане просто повторили слова … маршала Жукова, который именно так и оценивал это самое «Сообщение ТАСС»).
Сталин лично по телефону предупреждает командующего Западным Особым Военным Округом генерала армии Павлова Д.Г. о скором начале Войны! 15 июня в западные округа приходит Директива НКО и ГШ на подъем по тревоге и отправке дивизий и корпусов из глубины округа (частей первого и второго эшелонов) «на учения» к границе в «районы предусмотренные для них планом прикрытия»! А командующий Особым Округом тут же, 15 июня, даёт команду собрать всю артиллерию из частей округа «для занятий» в «лагеря»-полигоны, расположенные недалеко от границы. Немного ранее, примерно в конце мая, в Киевском Особом Военном Округе, где командовал генерал Кирпонос М.П., также дается команда отправить артиллерию частей округа на окружные полигоны, на стрельбы согласно «планов летнего периода обучения». И вот что забавно. Изучая историю весны-лета 1941 года, событий в армии, когда во главе страны стоял «тиран-деспот», которого «все боялись» и при котором «жестоко пресекались» любые попытки неподчинения Сталину, вдруг ловишь себя на мысли, что в Красной Армии процветал дикий бардак. Процветало странное неподчинение отдельных командиров частей приказам и распоряжениям своего начальства. Но ведь Сталин, в это же время, не одного только Павлова предупреждал о возможном нападении Германии, наверняка звонил по телефону и в Киевский, и в Одесский, и в Прибалтийский округа. И «вдруг», в одном из самых значимых округах, его командующий, Д.Г. Павлов, получив личное предупреждение от Главы Государства о вероятном нападении Германии в ближайшее время, получив 14-15 июня Директиву НКО от 13 июня «все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрыт», тут же отдаёт распоряжения отправить окружную артиллерию, которая входит штатно в состав стрелковых дивизий, механизированных и стрелковых корпусов, на полигоны для «занятий» поближе к границе? Не на оборонительные позиции, предписанные им на случай Войны в составе дивизий корпусов и армий и в соответствии с полученной 14-15 июня Директивой о повышении боевой готовности, а на учебные полигоны, «пострелять»!
В округе у Павлова данное самовольное, не санкционированное Москвой распоряжение от середины июня, о сборе всей окружной артиллерии на полигонах у самой границы, было выполнено. Павлов был мужик грубоватый и хамоватый – заставил. А вот в округе у Кирпоноса, судя по его фото не такого жесткого, как Павлов, вчерашний «зэка» Рокоссовский, а вслед за ним, наверное, и другие некоторые командиры частей, свою артиллерию в «лагеря», на занятия в конце мая, в соответствии с утвержденными Москвой планами на учебные стрельбы, не отправили, «отстояли»??? Впрочем, Кирпонос похоже просто метался между выполнением воинского долга и «советами» из Москвы. Часть артиллерии у него все же просто осталась на полигонах, вместо того чтобы быть возвращенной в части после получения Директивы от 13 июня, о «повышении боевой готовности».
Генерал К.К. Рокоссовский, командир 9-го мехкорпуса КОВО, отсидевший 2,5 года в тюрьме и лагерях, получив прямое распоряжение (не «совет», не «просьбу» и не «предложение») от своего старшего начальникакомандующего округом, об отправке артиллерии корпуса на приграничный полигон для «занятий», это распоряжение просаботировал. Вступил в «спор и обсуждение», данного распоряжения со старшим начальником: «Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию. Доказали, что можем отработать все упражнения на месте. И это выручило нас в будущем»!!!
Но такое, в нормальной Армии, не возможно и не допустимо! И уж тем более такое не могло происходить в РККА при Сталине!?! Ведь прошло всего 4 года после расстрела полутора тысяч старших офицеров!!! Буквально в апреле-мае арестованы генералы авиаторы, Рычаговы и Смушкевичи, как раз за «не исполнение своих должностных обязанностей» и «слабый контроль за подчинёнными» в том числе!!! И поведение Рокоссовского как раз подпадает под данные определения, т.к. невыполнение приказа старшего начальника это и есть «не выполнение своих должностных обязанностей» офицера. И уж тем более, на такое поведение Рокоссовского, должен был отреагировать командующий Киевского округа, ведь с его стороны как раз и наблюдается «слабый контроль за своими подчиненными», его «распоряжения» не выполняются и он за подобное «попустительство» и потворство Рокоссовским, не исполняющим его указаний, также может быть наказан!!! Впрочем, и в Белоруссии тоже нашлись командиры что «просаботировали» приказы Павлова и свою артиллерию на полигоны не отправляли в мае-июне.
Планы боевой подготовки округов, по которым проводятся такие мероприятия, как выход в лагеря и на полигоны для плановых стрельб, на «летний период обучения» утверждаются в Генеральном штабе, в Штабе сухопутных войск, в центральных Управлениях. То есть в Москве, ещё в начале года, зимой. Этот «летний период обучения» проходит в летних лагерях и начинается в конце мая, в начале июня. И вдруг, какой-то командир корпуса, вчерашний «зэка», игнорирует приказы своего начальника, вышестоящего командования? Да он уже на следующий день должен был бы примерять тюремную робу. Но этого не произошло. Рокоссовский «убедил» командующего округом, что сможет отработать подготовку и провести занятия с артиллеристами своего корпуса самостоятельно? Да, бред. Но тогда выходит, что отправка пушек на полигоны на стрельбы в начале июня, и тем более за пару недель до нападения Германии, в середине июня, была санкционирована самими командующими и Москвой не утверждалась? А иначе не один командующий округом не позволил бы нарушить План, утвержденный вышестоящими московскими начальниками. За такое самоуправство в армии обычно быстро находят «новое место службы» в каком-нибудь «Собачинске». То есть и Кирпонос, и Павлов занимались отсебятиной?
Но тогда получается что кроме утвержденного «плана летнего обучения» существовали, и некие распоряжения из Москвы на то чтобы не отправлять артиллерию на стрельбы??? Иначе никакой Рокоссовский, будущий «сталинский любимчик» (а пока вчерашний «зэка»), не посмел бы проигнорировать приказ командующего округом выполняющего утвержденный Москвой «план летнего обучения». Но тогда на каком основании Павлов и Кирпонос стали отправлять ударную силу округа, артиллерию больших калибров, на стрельбы, получив от Главы Государства личное предупреждение о готовящемся нападении Германии, и тем более в середине июня? Но кроме этого, Павлов также отправил на «стрельбы» ещё и зенитную артиллерию своего округа в мае-июне (не вернув её в подразделения после 15 июня), и дал команду 21 июня разоружить самолеты истребительных полков на границе, до этого почти месяц находящиеся в состоянии «готовности № 1» – летчики дежурили в кабинах самолетов! Кто-то ещё не понял, почему немцы с такой лёгкостью получили «господство в воздухе» и на земле в полосе целого округа-фронта, на направлении своего Главного удара?!?
Артиллерийские подразделения в соседних, Прибалтийском и Одесском округах в это время, в середине июня, централизованно ни на какие «полигоны», в одно место возле границы не загонялись. По воспоминаниям генерал-майора Осокина Н.И., которые привел в своей книге «великая ТАЙНА великой отечественной» его сын, А. Н. Осокин, 270-й КАП (корпусной артиллерийский полк тяжелой артиллерии), приданный 16 стрелковому корпусу 11-й Армии, дислоцирующийся в Прибалтике, в котором Н.И. Осокин служил капитаном и командиром дивизиона, находился на «штатном» полигоне, в 40 км от границы, на плановых сборах с начала мая месяца. Ещё в начале мая полк убыл из Каунаса, где дислоцировался, в учебные лагеря (40 км от Каунаса и 40 км от границы) согласно «плана летнего периода обучения». В этом учебном центре (лагере) также находились ещё несколько частей: такой же полк тяжёлой артиллерии (448 КАП) и танкисты.
Эти части, артполки и танкисты, находились на полигонах согласно утвержденного в Генштабе «плана летнего периода обучения» ещё с мая. Как только в конце мая появились подтверждения угрозы немецкого нападения, эту артиллерия возвращать к месту дислокации не стали (чтобы не дать повода немцам заявлять о «перемещениях советских войск, готовящихся к нападению на Германию»), а перенацелили на готовность вступить в бой в случае нападения на том участке границы, на котором они находились. По воспоминаниям офицеров полка тяжелой артиллерии 270-й КАП 16 стрелкового корпуса 11-й Армии, сослуживцев Осокина, «в конце мая 1941 года … мыпровели… выезд на рекогносцировку боевых порядков в непосредственной близости от границы. Все командиры дивизионов и батарей были вывезены из лагеря в Казлу-Руда к границе, ознакомлены с расположением огневых позиций… командиры батарей даже забили колышки, … для установки первого орудия каждой батареи. Отсюда наши пушки могли простреливать вражескую территорию на глубину 12-15 километров».
Таким образом, «был осуществлен выезд командного состава артполка в «поле», и на случай отражения удара противника проведена рекогносцировка боевых порядков полка в непосредственной близости от границы, чтобы при новом расположении полка вражеская территория могла простреливаться на глубину 12-15 километров. Т.е., в Прибалтийском округе были проведены обычные для военных, артиллеристов, мероприятия – личный состав просто занимался выполнением своих должностных обязанностей, в ситуации обострения военной обстановки на границе. Этот полк, как и находящиеся вместе с ним в учебном центре подразделения, 18 июняполучили приказ провести рассредоточение и маскировку «матчасти артиллерии и средств тяги». 19 июня к ним с проверкой о выполнении данного распоряжения прибыл замкомандующего округом и устроил разнос за посыпанную песочком площадку «артиллерийского парка» в открытом поле – 19 июня вышла директива Генерального штаба № 0042 о рассредоточении и маскировке частей в западных округах. Ещё за неделю до нападения личному составу выдали смертные медальоны и получили противогазы в оружейки, ограничили отпуска и увольнения (это делается при приведении в повышенную и полную боевую готовность частей). 20-го июня пришло распоряжение получить на складах, в Каунасе, боеприпасы. Отправленные на склады машины со снарядами вернулись в учебный центр (лагеря) 22-го июня. Днем. 21-го июня, в субботу, командир дивизиона Осокин даёт команду (однозначно по приказу командира полка), привести имеющиеся в наличии снаряды (выстрелы) к орудиям, в «боевую готовность» (вкрутить в снаряды взрыватели), раздать в понедельник, 23-го, противогазы личному составу. Были запрещены выезды из лагеря к семьям, в город Каунас. Но вечером 21-го июня, стала отходить(!) пехота от границы, оставляя пограничников и «наши вспомогательные части без пехотного прикрытия», которые, в случае нападения немцев становились «лёгкой добычей агрессора в первый же день войны». К ночи 21-го, комполка приказал расчётам дежурить у орудий! Офицеры получили команду «ещё раз проверить и уложить в чемоданы походные вещи»….
Но в этом округе всё началось ещё 16-го июня, когда в округ пришла директива о приведении механизированных частей округа в повышенную боевую готовность. Об этом свидетельствует уже другой генерала этого округа, генерал-полковник П.П. Полубояров (бывший перед войной начальником автобронетанковых войск ПрибОВО): «16 июня в 23 часа, командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединений в боевую готовность ... 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано ... 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус, ... который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».
Но в Прибалтийском округе был и некий генерал, прибывший 20-го июня с проверкой в эти части и потребовавший снять прицелы с пушек и «сдать для проверки в окружную мастерскую в Риге». Это примерно в 300-х км от лагеря. При этом, «генерал был немногословен, угрюм, сердит» (видимо нелегко даётся предательство?). Но Москва, или даже округ команды на внеплановые проверки «прицельных устройств пушек» в отдельных частях не даёт. Это была уже «личная инициатива» генерала. А ведь этот генерал наверняка лучше рядовых офицеров знал о том, что ещё 16-го июня в округ пришла Директива НКО и ГШ о приведении механизированных частей округа в повышенную боевую готовность. А 18 июня пришла шифровка ГШ о приведение в полную боевую готовность и на отвод приграничных дивизий на свои рубежи обороны в нескольких километрах от границы. И он обязан был их «довести до своих подчинённых, в части их касающейся». А ведь в лагере находились и танкисты. И наверняка, командир танкового подразделения, подчиненный генерала Полубоярова, «поделился» этой информацией с командирами артиллеристами. Этот же генерал, что «советовал» снимать прицелы с пушек, сообщил офицерам, что от границы, на 50 км в тыл, будут отведены пехотинцы, якобы «для смягчения обстановки на границе» (таким образом, и артиллеристы и танкисты оставались без поддержки). И ещё разрешил «комсоставу частей (офицерам!), находящихся в лагерях, в выходные(как раз на 21-22 июня!) выезжать на зимние квартиры к семьям», уехать в Каунас (за 40 км)!
Кстати, интересно, если в приказе от 18 июня говорилось что необходимо отвести приграничные дивизии от границы на несколько километров, то почему их в ПрибОВО отводили аж на 50 км, действительно оставляя без поддержки все остальные части??? Ведь рубежи обороны для приграничных дивизий ну никак не могут быть в «50 км» от границы!!! Кто получив приказ на отвод приграничных дивизий шифровкой ГШ от 18 июня дал команду в ПрибОВО отвести под шумок приграничную пехоту в глубь округа да ещё на 50 километров, якобы «для смягчения обстановки на границе»??? А ведь в шифровке ГШ от 18 июня для того же КОВО ставилась вполне четкая задача стрелковым дивизиям. И врядли шифровка для КОВО так уж существенно отличалась в этом от шифровки для ПрибОВО: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу.Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года».
Но комполка майор Попов «строго наказал орудийные прицелы не сдавать» на «поверку»: «Регулировку панорам, когда надо будет, произведём в полку. Для этого у вас есть штатные специалисты». Но майор так заявил не потому, что был очень смел. А потому, что до него уже довели необходимые приказы его непосредственные начальники из штаба округа. Скорей всего это сделал тот генерал, зам командующего, что устраивал разнос за посыпанные песком дорожки ещё 19-го июня. А вот генерал, прибывший в полк 20-го июня, как раз занимался отсебятиной.… Но в Белоруссии, Западном особом округе, не оказалось, ни своего Рокоссовского, ни своих Поповых, и вся собранная в середине июня на приграничных полигонах артиллерия, досталась врагу или была брошена при попытке её срочно вывезти после начала войны. Но в любом случае она не вела огня по противнику в момент нападения.
Жаль фамилию этого генерала, что в ПрибОВО откровенно занимался «саботажем» приказов Москвы и откровенным «вредительством» не приводит Осокин. Но, похоже, всё-таки, что не стал тот генерал «героем» на Войне. Многие командиры, служившие в ПрибОВО перед войной отмечают в своих воспоминаниях, что вполне разумные приказы командования округа по развертыванию и приведению войск в боевую готовность отменялись под нажимом находившегося перед войной в округе зам. начальника Главного управления политпропаганды РККА армейского комиссара 2 ранга В.Н. Борисова. После возвращения в Москву комиссар 2 ранга Борисов В.Н. (генерал-лейтенант по армейским званиям), был арестован 11 июля 1941 года и осужден на 5 лет по ст. 169 (скрыл, что служил пару месяцев рядовым ещё в Гражданскую в армии Колчака) и по ст. 193-22. «Самовольное оставление поля сражения во время боя…». Также ему фактически инкриминировали ст. 58 ч. 10 – «антисоветская агитация и пропаганда» (это в условиях-то войны). Но в 1944-м, чуть не по личному ходатайству … маршала Г.К. Жукова, который служил и дружил с Борисовым в Киевском округе ещё в 1940 году, его досрочно отпустили. Борисова вернули в армию, и закончил он войну и служил после неё в должности … коменданта Лейпцига. В 1946 году на даче Жукова проводился обыск трофейного барахла – уж не старый ли приятель поспособствовал с этим барахлом…
После войны, когда проводилось расследование причин разгрома РККА в 1941 году, этого Борисова В.Н. снова забрали в 1948 г., и в 49-м осудили уже на 10 лет. Но после смерти Сталина, в 1954-м он был «реабилитирован», и … снова с помощью Жукова, как и многие генералы начала Войны. Но самое забавное, что Борисов должен был хотя бы по своей должности! как раз агитировать за советскую власть, но он, похоже, был занят несколько другим. Опять же, он не в западном, приграничном округе служил перед Войной, а в Москве, в политуправлении. Но, оказавшись на границе начал заниматься антигосударственной пропагандой? Ещё поймешь, когда забирали, например какого-нибудь преподавателя из академии Фрунзе, что вел пораженческие разговоры на кафедре – «высказывал свою точку зрения» о том, что мы продуем Германии. Но замнач ГУП РККА находящийся на границе!?! Хотя если держаться утверждения, что тогда «сажали просто так», по прихоти Сталина, или, что говорить о предательстве генералов «просто неприлично», то.… Вот и думайте, дурак этот Борисов был или вражина-предатель, саботирующий приказы и распоряжения командования округа, что готовилось к Войне по приказам из Генерального штаба? Но обратите ещё раз внимание, в чем обвиняли замначальника Политуправления РККА Борисова.
Один из генеральских адвокатов, А. Чураков так пишет в статье «Бей своих!..» в Интернете об этом (http://www.proza.ru/2009/03/21/396 ):
«…17 августа 1941 года заместитель наркома внутренних дел Союза ССР – начальник Управления особых отделов НКВД СССР комиссар госбезопасности 3 ранга В.Абакумов, недавно назначенный на эту должность, утвердил обвинительное заключение по делу. Согласно этому документу Борисов В.Н. обвинялся в том, что
«1) Скрывая до дня ареста свое классово-чуждое происхождение и добровольную службу у белых мошенническим путем пролез в ВКП /б/ и на руководящие участки советско-партийной работы. 2) Находясь к началу военных действий с фашистской Германией в командировке в Прибалтийском военном округе, в связи с наступлением трудностей на фронте, поддался панике и самовольно вернулся в Москву. 3) При докладе о положении на фронте высказывал пораженческие настроения…».
…Эти действия были квалифицированы следствием по Указу ПВС СССР от 6 июля 1941 года и статьям 193-22 и 169 ч. 2 УК РСФСР
…Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 года «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения» состоял из одного предложения и гласил: «Установить, что за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения, виновные караются по приговору военного трибунала тюремным заключением на срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влечет за собой по закону более тяжкого наказания».
При предъявлении Борисову обвинения 14 августа 1941 года ему был задан обычный в подобных случаях вопрос: «Вам предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных законом правительства от 6 июля 1941 г. и ст. 193-22 УК РСФСР, т.е. в том, что в условиях военной обстановки о положении на фронте рассказывали в пораженческих тонах…».
Т.е. Борисов и после начала Войны продолжал заниматься антигосударственной агитацией и пропагандой??? Высказывал нечто вроде – «всё пропало, пора драпать до Урала»??? И кстати, в ПрибОВО был ещё и свой подобный деятель, корпусной комиссар П.А. Диброва, член военного совета округа. Вот что показал после войны, в 1952 году генерал-полковник М.С. Шумилов, бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии ПрибОВО, отвечая на вопросы «от Покровского»:
«Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня. Я отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частым. Другие соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии. Об этом штаб корпуса был извещен. Боеприпасы приказывалось не выдавать. Разрешалось только улучшать инженерное оборудование обороны. Однако 20 июня, осознав надвигающуюся опасность, я распорядился выдать патроны и снаряды в подразделения и начать минирование отдельных направлений.
21 июня в штабе корпуса находился член военного совета округа, который через начальника штаба приказал отобрать боеприпасы. Я запросил штаб армии относительно письменного распоряжения по этому вопросу, но ответа не получил».
(ВИЖ, 1989 г., № 5, с. 24, «Фронтовики ответили так! Пять вопросов Генерального штаба.»)
В прибОВО действительно отдавались устные приказы о приведении в боевую готовность.. Но также давались и «странные приказы» насчет выдачи боеприпасов и т.п.
«Полковник С.М. Фирсов (бывший начальник инженерных войск 11-й армии).
20 июня начальники отделов и управлений армии были собраны у начальника штаба генерал-майора И.П. Шлемина, кототый объявил о выходе в ночь на командный пункт. Нас предупредили, что это мероприятие проводится в учебных целях.
Привести инженерные части в боевую готовность не разрешили. Тем не менее командование не возражало против минирования участков на государственной границе при условии, если я сам буду нести ответственность за эти действия. Начал работу. Однако на следующий день (21 июня – К.О.Ю.) меня вызвали к начальнику штаба армии, где ознакомили с телеграммой из округа. «Командующий войсками округа, – указывалосьв ней, – обращает внимание командующего 11-й армией на самовольные действия начальника инженерных войск армии подполковника Фирсова, выразившегося в снятии с оборонительных работ двух саперных батальонов и в постановке им задачи по проведению минирования на границе. Командующий округом объявляет подполковнику Фирсову выговор и приказывает батальоны вернуть, а работы по минированию не проводить». 8 октября 1955 года.
(ВИЖ, 1989 г., № 5, с. 24.)
А теперь ещё раз посмотрим, что написал в своих «Воспоминаниях и размышлениях» по поводу «странного» собирания окружной артиллерии в «лагерях-полигонах» возле самой границы, за неделю до нападения Германии, маршал Г.К. Жуков: «Дело в том, что дивизионная, корпусная и зенитная артиллерия в начале 1941 года ещё не проходила полигонных боевых стрельб и не была подготовлена для решения боевых задач. Поэтому командующие округами приняли решение направить часть артиллерии на полигоны для отстрела. В результате, некоторые корпуса и дивизии войск прикрытия при нападении фашистской Германии оказались без значительной части своей артиллерии.»
Простой читатель, тем более не служивший в армии на офицерских должностях, эту фразу просто не воспримет – действительно, досадно конечно, что пушки остались на стрельбищах, но и тут «Сталин опять виноват» – не дал Жукову и Тимошенко привести Войска заранее в «боевую готовность» и не дал пострелять ещё в начале 41-го (на занятиях по «плану зимнего периода обучения»)! Тем более дальше у Жукова по тексту идет «увлекательный» рассказ о том, как границу переходил немецкий фельдфебель, сообщивший, что «немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня» (хотя этих «перебежчиков» было около двух десятков! в эти дни по всей границе). И всё-таки попробуйте вдуматься, что же сообщает Жуков в этих словах. «…дивизионная, корпусная (артиллерия крупных калибров!) и зенитная артиллерия в начале 1941 года ещё не проходила полигонных боевых стрельб… командующие округами приняли решение направить часть артиллерии на полигоны для отстрела…».
Даже если в округах из-за проходящих с начала 1941 года преобразований частей и не смогли провести зимой стрельбы, вся артиллерия округа должна была убыть на полигоны в соответствии с «планом летнего периода обучения» и проходить своё обучение – боевые стрельбы, ещё в мае, начале июня, как в том же ПрибОВО. Почему же эти артиллерийские части в КОВО и ЗапОВО не только отправили на полигоны ещё в мае-июне, а стали загонять «на стрельбы» ещё и в середине июня? И именно после того, как Сталин лично обзвонил командующих округами и предупредил о возможном скором нападении? После таких предупреждений артполки должны оставаться в тех частях, к которым они приданы в готовности подняться по тревоге и выдвинуться на рубежи обороны. А после получения Директивы о «повышении боевой готовности» от 12-13 июня эту артиллерию просто обязаны были вернуть в подразделения, в дивизии и корпуса. И уж тем более это надо было делать после 18 июня.
Но командующие решили по собственной воле ещё отправить личный состав и пушки на полигоны пострелять? Но почему этого не сделали в Одесском и Прибалтийском округах, а только в Киевском, и в Белорусском? При этом тот же комкор Рокоссовский просто отказался выполнять данное распоряжение командующего округом – «Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию. Доказали(?!?), что можем отработать все упражнения на месте.» Кстати, обучение и слаженность действий расчетов по разворачиванию орудий из того же «походного» положения в «боевое», потренировать расчеты в том же заряжании орудий действительно вполне можно проводить в местах дислокации (в случае необходимости) и без практических стрельб. Теорию стрельбы и умение производить расчеты для стрельбы вообще изучают в учебных классах. В последней главе будет рассмотрено как с артиллерией полевой и зенитной поступали в Прибалтике и Одесском округе….
А может, это были артиллерийские части, только что пригнанные в западные округа перед Войной? Но Д.Г. Павлов загнал именно свою тяжелую артиллерию в своем белорусском округе на полигоны «для стрельб» и в середине июня 1941 года в том числе. Да и Г.К. Жуков, как человек грамотный и военный, в своих мемуарах так и написал бы, наверное, мол, на полигоны для отработки стрельб командующие округами отправили артполки только что прибывшие в западные округа в рамках «скрытой мобилизации». Но вообще-то прибывавшие в западные округа войска командованию округов не подчинялись – только Москве напрямую. А маршал Яковлев, гордясь тем, что дал команду на отвод тяжёлой артиллерии из западных округов, или участвовал в «заговоре военных» и таким образом его действия по отводу артиллерии были чистым саботажем, или (если учесть, что он был назначен на должность начальника ГАУ только 21 июня, а свою команду отдал только 15 июля) его действия были продиктованы тем, что он понимал, что немцы наверняка прорвут оборону, должны будут окружить основные наши войска и им никто не помешает. Больше похоже на второй вариант. Такое ощущение, что он читал дневник Геббельса, его слова о выгодной для немцев «концентрации советских войск на границы». Но, скорее всего Яковлев так поступил не только потому, что был толковым специалистом. Скорее всего, Яковлев знал, или понимал, что военные «готовят» сдачу армии под окружение и разгром. Знал реальное положение дел в западных округах, знал, что окружную артиллерию Павлов и Кирпонос, получив от Сталина предупреждение о скором начале Войны, и прямые директивы о повышении боевой готовности, собрали возле границы в лагерях, поэтому и спасал гаубицы. Поэтому и писал потом в своих мемуарах достаточно прозрачно про те события.
А после Войны, под видом «обобщения опыта сосредоточения и развертывания войск западных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой отечественной Войны», для «изучения начала ВОВ», были сформулированы несколько вопросов для выживших командиров частей и подразделений западных округов. В конце 1940-х – в начале 1950-х годов было проведено исследование, осуществленное военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А.П. Покровского. Эти вопросы, как и знаменитая «Директива № 1 от 21.06.1941 года», в самом тексте несут доказательства того, что отдавались некие приказы-распоряжения перед 22 июня 41-го и отвечавшие должны были четко ответить: когда они данные команды получали, от кого, как, и какие меры приняли для их выполнения. Вопросы эти были достаточно четкие и прямые, почти как вопрос для студентов-двоечников – «уж не в вольтах ли измеряется напряжение?». Частичный анализ этих вопросов уже был сделан в предыдущих главах этой книги, и дальше к ним ещё придется так или иначе возвращаться, но пока стоит эти вопросы рассмотреть и разобрать подробнее:
1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
– Этот «План», в то время он назывался «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы», разрабатывается в Генштабе, а потом его «фрагменты» доводятся до конкретных частей в округах в соответствии с их родом войск, вооружением и задачами отдельными Директивами, которыми округам ставится задача отработать свои окружные «Планы прикрытия» и обороны Госграницы. В западных округах должны были отработать свои «планы прикрытия» на основе этого Плана обороны и последней майской директивы Генштаба (были и в апреле команды на отработку планов прикрытия в округах в соответствии с тогдашней международной обстановкой). Эти «Планы прикрытия» в округах разработали к концу мая, как и предписывалось майскими Директивами, и отправляли на утверждение в Москву в начале июня. Но сегодня уже известно, что с «доведением» до командиров частей, «в части их касающейся», этих планов, царил дурдом. И тот же генерал-майор К.К. Рокоссовский, командир механизированного корпуса в КОВО вообще не ставился командованием округа в известность ни о «планах прикрытия», ни о распоряжениях-приказах получаемых из Генштаба после 15 июня – «в части его касающейся», когда в округа пошли приказы на выдвижение к границе первого и второго эшелонов обороны. И таких генералов, командиров дивизий и корпусов в том же КОВО, до которых «забыли» довести эти «планы прикрытия», было не мало. Как и в соседних округах. На основании планов прикрытия округа в корпусах и дивизиях отрабатываются свои «планы обороны» и для командиров частей отрабатываются так называемые «красные пакеты», которые командир вскрывает после получения из штаба округа соответствующего приказа. Однако в том же ЗапОВО у многих командиров вообще не было никаких «красных пакетов» на момент нападения. Их просто «не успели» подписать-утвердить в штабе округа у Павлова, командующего этим округом. И они так и остались в Минске, в штабе округа до 22 июня. А командиры частей – дивизий и корпусов воевали по любимому армейскому принципу – «иди сюда, стой там».
2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
– Из вопроса видно, что «войска прикрытия» должны были выдвинуться со своих мест дислокации на рубежи обороны по заранее отданному приказу-«распоряжению», этот приказ должен был быть отдан из Генштаба и войска прикрытия границы должны были быть «развернуты до начала боевых действий». И не по «личной инициативе смелых командиров, не испугавшихся злого Сталина», а на основании некоего, «какого распоряжения». И по воспоминаниям маршала Баграмяна видно, что такое «распоряжение» поступило в западные округа 14-15 июня, когда под видом «учений» «начали выход на государственную границу» «части прикрытия». Т.е., части первого и второго эшелонов обороны, войска прикрытия начали выдвижение к границе на основе Директив НКО и ГШ от 12-13 июня 1941 года. И именно об этих Директивах и ставится данный вопрос. Однако до многих командиров не только «планы прикрытия» и «обороны» не доводили в мае-июне 41-го, им также не объяснялось, зачем они после 15 июня вообще выдвигаются к границе. Многим сообщалось только то, что они выдвигаются для каких-то «учений». Им не доводилась в «части их касающейся» Директива НКО и ГШ от 13 июня, и такая постановка задач расхолаживала командиров частей, настраивала их на формальное отношение к начавшимся в западных округах перемещениям войск. В главе «Каноны» и «апокрифы» показан подробный ответ на этот вопрос командира 135-й стрелковой дивизии встретившей войну в КОВО, дававшего свои ответы на эти вопросы в марте 1953 года!
3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?
– В своих мемуарах, Г.К. Жуков заявил, что приказ на приведение в «боевую готовность» войска западных округов получили только в ночь с 21 на 22 июня согласно якобы «Директивы № 1 от 21.06.41.г.»…
Но в этом случае вопрос «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность…» достаточно бессмысленен, т.к. в этом случае не играет никакой особой роли вопрос, когда войска получили этот «приказ» (часом раньше – часом позже). Времени на отработку этого приказа, если войска находятся «в спящем» состоянии на «зимних квартирах» достаточного для приведения войск в «полную боевую готовность» всё равно не остаётся до «4.00 22 июня» (тем более что первые залпы прозвучали вообще в 3.15 - 3.30 утра по московскому и местному времени, а стрельба по пограничникам началась и в 2.00). Ведь «привести войска в полную боевую готовность», о котором якобы говорит «Директива № 1 от 21 июня 1941 года», якобы переданная в округа в полночь, за 3 часа до нападения, это не только разбудить солдат диким воплем дежурного по роте: «Рота подъём! Боевая тревога!!!». Привести войска в «боевую готовность», это значит выполнить комплекс мероприятий в четко отведенное время, от нескольких часов для одних, из перечня мероприятий по приведению войск в «полную боевую готовность», до полутора суток для других. Сюда входит: - и получение оружия-патронов и противогазов со складов, и отмена увольнений-отпусков для личного состава; - и получение от РВК приписного состава, который надо прогнать через ППЛС («пункт приема личного состава»), на котором этих приписников надо помыть-побрить, одеть-обуть, выдать оружие, всучить командирам подразделений и отвести командами в казармы; - и заправка стоящей на хранении техники, и снятие техники с консервации, и загрузка в технику полученных на складах боеприпасов и тех же аккумуляторов. И ещё масса мероприятий. И эти мероприятия можно выполнить, только если «Приказ» о приведении западных округов в «боевую готовность» уже отдавался, хотя бы за три-четыре дня до 22 июня, о чем и говорит текст заданного после Войны Вопроса. Так что в Жуковской «интерпретации» тех событий, этот вопрос просто бессмысленен. Но разве Сталин похож на человека любящего задавать «бессмысленные» вопросы? Но ещё раз посмотрите на то, как после Войны был поставлен этот самый важный вопрос – «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня…?»
Уже из вопроса ясно, что Руководством страны и Сталиным лично нападение «фашистской Германии» ожидалось, по крайней мере, за несколько дней до этой даты, и в воинские части заранее были отданы распоряжения «о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня». Однако в некоторых округах эти распоряжения открыто (и скрыто) саботировали. Вот вам и причина того, почему произошел Разгром РККА летом 41-го. А также причина того, почему практически все генералы потом откровенно врали в своих «мемуарах», сваливая на Сталина свой позор и предательство и выдумывая на пару с Хрущевым байки о 22 июня. Но 27 млн. жизней это вам не «мелочь». За эти миллионы виновным и на том свете отвечать придется…
4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
– На этот вопрос, об артиллерии в «лагерях», также «замечательно» ответил в своих «Воспоминания» уже в 1969-м маршал Жуков Г.К.. Не мог не ответить, ведь практически вся артиллерия Белорусского округа из этих «учебных центров» попала к немцам, а в остальных не вела по врагу практически никакого огня. А начальник ГАУ генерал Яковлев, был вынужден дать команду в первые же недели Войны, 15 июля, на отход всей тяжелой артиллерии, чтобы она также не досталась врагу. И Жуков четко назвал тех, кто приказал собрать артиллерию западных округов «на полигоны для отстрела» за пару недель до нападения Германии – это сами командующие этих самых западных округов. Что не только собрали как Павлов в Белоруссии артиллерию в учебных центрах ещё и за неделю до 22 июня, но и не вернули её как Кирпонос после получения Директивы о «повышении боевой готовности» от 13 июня обратно в части. И судя по воспоминаниям очевидцев, и судя по протоколам допроса Павлова, кто-то ещё и в Москве давал умные советы этим командующим по поводу этой артиллерии.
5. Насколько штабы были готовы к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
– По поводу «управления войсками» в ЗапОВО у Павлова: штаб этого округа-фронта был на сутки просто «потерян». Вместо одного места развертывания, этот штаб убыл в совершенно другое, о котором никто из командиров частей не был предупрежден. В КОВО у Кирпоноса, штаб округа «прятался» от подчиненных ему частей чуть позже, когда блудил, пытаясь сдаться в плен немцам в августе-сентябре 41-го. Штаб ПрибОВО во главе с Кузнецовым оказался самым «хитрым»: эти, почти месяц шарахались по немецким тылам, и когда вышли, то Сталин просто махнул на них рукой – пусть воюют, «герои», не до них. Более подробно о «действиях» штабов западных округов, можно при желании найти и в «мемуарной» литературе (если внимательно читать) и во многих исторических исследований – дезорганизация была полная со стороны командующих западных округов и их штабов, и боевыми действиями они практически не руководили. В дальнейшем, командование ЗапОВО было расстреляно почти в полном составе, а командование остальных Сталин отправил в дальние тыловые округа, в которых эти «генералы» залечивали «глубокий психологический стресс» после 22 июня, и большого вреда Армии и стране принести своими действиями уже не могли. (Тот же начальник штаба КОВО генерал Пуркаев потом вполне грамотно и успешно воевал в 45-м на Дальнем востоке, командуя фронтом.) А уж то, что штабы округов-фронтов с первых дней потеряли всякую нормальную связь с частями, и устроили передачу и получение информации с частями через «делегатов связи», как при Кутузове – вообще отдельная тема….
На все эти Вопросы наши генералы при Сталине успели дать ответы, а кто-то даже ответить у расстрельной стенки. Однако при смене Власти в СССР на хрущевщину, все виновные за трагедию 41-го были «реабилитированы» и названы «героями», а «ответы на Вопросы» сданы в Архивы министерства Обороны, из которых их до сих пор никто взять не может для изучения и опубликования в полном объеме.
В 1989 году в «Военно-историческом журнале» была предпринята попытка начать публикацию ответов на эти, Сталинские Вопросы. Публикация прошла в номерах № 3 и № 5. Статья называлась «Фронтовики ответили так! Пять вопросов Генерального штаба». «Публикацию подготовил полковник В.П. Крикунов, редактор по проблемам истории стратегии и оперативного искусства» журнала.
Исследователь Ю. Мухин одним из первых поднявший эти вопросы-ответы пишет что, опубликовав ответы только на первые два – № 1: «Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?!» и № 2: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?», журнал по команде сверху прекратил «опасную» публикацию. А ведь ответы на эти «Вопросы», точнее ответы генералов на них, наверное, ну о-очень интересные, для понимания того, почему произошла трагедия 1941 года.
Дело в том, что ответы генералов, что успели опубликовать в «ВИЖ» в 1989 году, действительно даны не в полном виде. Т.е. не на все 5 вопросов. Начиналась статья так: «На первый вопрос командиры и начальники Прибалтийского особого военного округа (ПрибОВО) ответили так. Генерал-лейтенант П.П. Собенников …». И дальше выставлялись ответы командиров и начальников разных округов (всех кроме Одесского) на этот конкретный вопрос из всего, что отвечали они в свое время, и не более. В следующем номере, в № 5, ставился «Вопрос № 2», и давалась подборка ответов генералов разных округов только на это вопрос, но не более.
Например, в ВИЖ есть ответы командира 135 стрелковой дивизии КОВО Смехотворова и в них как раз такая часть ответа. В следующей главе будет приведен полный ответ от командира 135-й стрелковой дивизии 27 стрелкового корпуса 5-й армии КОВО генерал-майора Ф.Н. Смехотворова от 7 марта 1953 года. И эти ответы Смехотворова идут в порядке номеров поставленных вопросов. И самое забавное, что в ВИЖ, похоже, по Смехотворову в номере с ответами на «Вопрос № 2» выставили его ответ на «Вопрос № 3», правда, ещё и в усеченном виде:
«Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».
Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром 23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах».
При этом ни одной знаковой фамилии в этих публикациях 1989 года в «ВИЖ» нет. Опубликовали ответы комдивов и комкоров, и генералов из штабов округов. Но наверняка в свое время в опросе были задействованы и такие чины как бывшие командиры мех. корпусов Рокоссовские, что стали после Войны маршалами, или командующие армиями западных округов. И уж тем более нет ответов генералов из Одесского округа, которые в 1960-е стали министрами обороны СССР и начальниками Генерального штаба СССР. Но в ВИЖ на выставление ответов таких людей пойти не рискнули.… Очень уж неудобными могут оказаться ответы некоторых генералов и маршалов. Ведь ответы свои они давали после Войны, некоторые ещё при жизни Сталина. Когда врать ещё боялись. А некоторые и не собирались.
Но даже то, что опубликовали – если анализировать, имея перед глазами сами вопросы, то выясняется много интересного, даже изучая ответы простых командиров дивизий. Тот же генерал Абрамидзе был всего лишь командиром горно-стрелковой дивизии на Украине. Однако именно его ответы и дали информацию о существовании приказа ГШ от 18 июня на отвод приграничных дивизий на рубежи обороны от границы! А также о том, чтоэтим же приказом ГШ 18 июня предписывалось приводить части в боевую готовность, и срок на выполнение этого приказа устанавливался – к 24.00 21 июня доложить об исполнении! Абрамидзе попал в плен, выжил, вернулся и дал свои показания. Но, к сожалению, многие командиры приграничных дивизий либо погибли в боях первых дней, либо как Коробковы были расстреляны летом 41-го за измену. Поэтому в уже опубликованных ответах так мало прямых указаний на приказ ГШ от 18 июня. Многим его просто не довели Павловы.
Однако, скорее всего более полные ответы дали чины повыше комдивов и комкоров. И видимо ответ по поводу существования «Приказа ГШ от 18 июня 41-го» должен быть в ответах генералов на «Вопрос № 3». Особенно тех, кто стал после Войны маршалами победы. Вряд ли публикаторы ВИЖ дошли бы до них, до высших чинов, но даже то, что могло вылезти из ответов простых комдивов и комкоров, видимо испугало кое-кого. Вот тут и спохватились тогдашние товарищи генералы в МО СССР. А ведь именно полные ответы таких генералов и маршалов как Баграмяна, Антонова или Рокоссовского, командующх армий округов, могли бы многое прояснить в истории «трагедии 22 июня». Или таких как комкор из ОдВО Р. Я. Малиновский, с начштаба округа М. В. Захаров… А уж если бы Жуковские ответы сохранились с ответами Тимошенко.… Но это, скорее всего, конечно же, вряд ли.
Однако! Кроме всего прочего есть один важный вопрос, связанный с «Вопросом № 3». Напомню формулировку этого вопроса:
«3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?»
Данный вопрос также ещё напрямую связан с одним интересным моментом. С тем, когда и в какое время получали в войсках в ночь 22-го июня приказы на подъем по тревоге – в «каком часу»! И в отдельной статье подробно уже был рассмотрен этот вопрос – именно о том, в «каком часу» на самом деле получили сообщение войска на границе – о том, что нападение произойдет утром 22 июня.
Дело в том, что согласно «воспоминаниям» Жукова «Директива № 1» ушла в войска уже в 00.30 22 июня. Однако приказы во исполнение данной Директивы пошли в войска в самих округах только примерно около 2.30 ночи!!! Но в самих частях практически во всех округах дивизии и корпуса узнавали о начале войны или уже под обстрелом и бомбежкой, или из сообщения Молотова (это в лучшем для них случае)! Т. е. в штабы округов «Директива № 1» хоть и с опозданием, но все же пришла в ночь 22-го июня, но во многих частях об этом так и не узнали.
И данный «вопрос № 3 от Покровского» имеет цель выяснить ещё и именно этот момент в истории 22 июня.
С одной стороны действительно, не играет никакой особой роли вопрос, когда войска получили этот «приказ» – часом раньше или часом позже. Времени на отработку этого приказа, достаточного для приведения войск в «полную боевую готовность» всё равно не остаётся до «4.00 22 июня» если войска до этого действительно не отрабатывали никаких мероприятий по повышению боевой готовности. Но!!! Если войска уже находятся в повышенной боевой готовности, в районах «предусмотренных планами прикрытия», то им действительно необходимо всего несколько десятков минут на подъем по «сигналу боевой тревоги» чтобы выбежать из палаток и занять рубежи обороны в окопах, или начать движение к этим рубежам!
Вспомните, сколько времени требовалось на флоте, на подъем по этому самому «сигналу боевой тревоги» для приведения в полную боевую готовность!!! И в отдельной главе уже рассматривался Одесский округ, войска в котором этот «сигнал боевой тревоги» и получили и выполнили. И особой роли в том, «в каком часу» пришел в округ это «сигнал» – «Директива № 1» (а она пришла в западные округа действительно вовсе не в то время, как преподносил Жуков и его сторонники) это действительно не сыграло! Получив в округе «Директиву № 1» командование этого округа сделало именно то, что и требовалось в этом случае, и что сделал для флотов адмирал Кузнецов – оно дало в войска приказ «поднять войска по боевой тревоге»!!! Однако ответов генералов из этого округа в ВИЖ вообще не выставили… Даже на первые два вопроса «от Покровского». Уж больно они будут отличаться от ответов генералов из КОВО, ЗапОВО и ПрибОВО…. Но этих комдивов и комкоров тоже ведь опрашивали по этим «вопросам». А среди них, например, и был такой командир 48-го стрелкового корпуса этого округа, министр обороны СССР с 1957-го по 1967-й годы маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский.
Но суть «Вопроса № 3» именно ещё и в том – а доводили ли до частей в западных округах вообще «распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистскойГермании с утра 22 июня»? А также «какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?»
Однако ответов генералов – и этих округов, и тем более из того, в котором приведение в боевую готовность состоялось, как положено и согласно приказов-Директив НКО и ГШ, на этот вопрос в полном объеме пока не существует – публикация в ВИЖ была прекращена после опубликования ответов на «Вопрос № 2». А легкого доступа к «Папке Покровского» (так её называют историки) «для всех желающих» пока нет….