ВОЖДЬ И МИХАИЛ ШОЛОХОВ
Михаил Александрович Шолохов (1905 - 1984), выдающийся советский писатель, академик АН СССР (1939), дважды Герой Социалистического Труда (1967, 1980). В книге «Донские рассказы» (1925) отображена классовая борьба в годы Гражданской войны. В романе «Тихий Дон» (кн. 1 - 4, 1928 -1940), Сталинская премия, 1941) - драматическая судьба донского казачества в годы 1-й мировой и Гражданской войн, трагическая обречённость героя, ввергнутого в хаос исторических катаклизмов, проблемы народа и личности в революции. В романе «Поднятая целина» (кн. 1 - 2, 1932) правдиво показана классовая борьба в деревне в период коллективизации сельского хозяйства. (Ленинская премия. 1960). Нобелевский лауреат.
Как Шолохов маху дал…
Когда заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП (б) А. Стецкий обратился к И.В. Сталину с просьбой повлиять на М.А.Шолохова с тем, чтобы писатель изменил акценты в образе героя романа «Тихий Дон» Григория Мелехова, сделал бы его председателем колхоза и привёл его в стан большевиков, вождь ответил: «Нельзя вмешиваться в творческий процесс художника, нельзя ему диктовать что-либо. Художественному произведению нельзя выносить приговор. О нём можно только спорить».
В письме ответработнику Феликсу Кону, который занимался вопросами печати и искусства в Наркомпросе, Сталин в 1929 году, в частности, писал: «Знаменитый писатель нашего времени Шолохов допустил в своём «Тихом Доне» ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений… но разве из этого следует, что «Тихий Дон» - никуда не годная вещь, заслуживающая изъятия из продажи?».
А именно этого требовали рапповцы ( руководство так называемой Российской ассоциации пролетарских писателей,возникшей в 1925 году и распущенной в 1932, поскольку она стала тормозом развития советской литературы - Л.Б.), которые нередко бывали «правовернее самого римского папы», являлись фанатиками диалектико-материалистического метода в художественном творчестве, насаждали групповщину, строчили доносы, проводили вредительское деление писателей на «союзников и врагов», организовывали травлю талантливых писателей, на словах защищая, а на деле часто опошляя марксизм-ленинизм, в результате чего частенько бывало и так, что Политбюро и лично товарищу Сталину приходилось защищать одних творческих работников от других. Организация РАПП, которую опекала Н. К. Крупская, претендовала на безраздельный идеологический и политический контроль над всей советской литературой.
Вторая книга «Тихого Дона» вызвала у рапповцев глубокие сомнения в политической благонадёжности автора, и поэтому у Шолохова возникли проблемы с публикацией третьей книги. Писатель был вынужден обратиться к А.М. Горькому, однако и решительное вмешательство последнего не возымело должного ответного действия, и Алексею Максимовичу пришлось организовать встречу Михаила Шолохова с И. В. Сталиным у себя на даче, в результате чего третью книгу «Тихого Дона» в скором времени опубликовали. Четвёртая книга вышла в 1940 году тоже благодаря Сталину, печатать её упорно не хотели, навесив на книгу ярлык «кулацкий роман». А в следующем, 1941-м году, за «Тихий Дон» М.А. Шолохову была присуждена Сталинская премия 1-ой степени!
Письмо И.В. Сталина Феликсу Кону от 9 июля 1929 года было впервые опубликовано двадцать лет спустя в 12-м томе Собрания сочинений И.В. Сталина, и речь там шла вовсе не о М. Шолохове, а о брошюре Е. Микулиной «Соревнование масс», которую чинуши решили изъять из продажи на том основании, что автор якобы «ввела в заблуждение тов. Сталина», написавшего предисловие к этой брошюре.
В письме Кону (Копия этого письма была направлена секретарю областного бюро ЦК Иваново-Вознесенской области т. Колотилову) Сталин пишет: «Во-первых, не так-то легко «ввести в заблуждение тов. Сталина». Во-вторых, я нисколько не каюсь в том, что предпослал предисловие к незначительной брошюре неизвестного в литературном мире человека, ибо я думаю, что брошюра т.Микулиной, несмотря на её отдельные и, может быть, грубые ошибки, принесёт рабочим массам большую пользу». И в качестве примера привёл «Тихий Дон»: мол, были и там ошибки, но никто и не думал изымать книгу из продажи.
Однако, Шолохов, прочитав это место, был страшно обижен и возмущён и 3 января 1950 года написал письмо Вождю: «Очень прошу Вас, дорогой товарищ Сталин, разъяснить мне, в чём существо допущенных мною ошибок. Ваши указания я учёл бы при переработке романа для последующих изданий».
Но ответа на это письмо не последовало.
Вряд ли Шолохову стоило обращаться по столь незначительному поводу к обременённому многими государственными делами Вождю спустя 21(!) год, если уже сам факт присуждения Сталинской премии за этот роман фактически был знаком сталинского признания труда писателя? Тут, надо сказать, Михаил Александрович дал маху…
Свои премии - Сталинскую, а потом - Ленинскую - он передавал землякам на строительство дорог, школы. Что касается Нобелевской, то он решил оставить её себе - захотелось поездить по миру, посмотреть его. Когда ему вручали её за «Тихий Дон» и другие произведения, король Швеции сказал, что эта премия пришла к Шолохову поздно, но не слишком поздно, чтобы вручить её величайшему писателю двадцатого столетия.
Гостинцы вождя
Сам Михаил Шолохов рассказывал поэту Феликсу Чуеву, что рапповцы, ополчившиеся против «Тихого Дона», поставили под сомнение его авторство, поскольку считали, что молодому человеку в возрасте 23 года не под силу написать подобный роман. Была организована комиссия под председательством Н. К. Крупской для выяснения вопроса об авторстве «Тихого Дона», и он возил ей битком набитый чемодан черновиков. Был даже суд, на который явились аж целых шесть (!!!) «авторов» «Тихого Дона».
Ф. Чуев пишет: «Не вышло с клеветой, с посягательством на «Тихий Дон», решили убить: «Да ведь он же враг! Махно его в своё время взял в плен и почему-то не расстрелял, а отпустил – не зря этот Шолохов стал автором антисоветских писаний!»
Позвонил руководитель ОГПУ Генрих Ягода, с которым они были знакомы, и пригласил к себе: «Приезжай, Миша, посидим, выпьем, поговорим». На углу большого стола с откинутой скатертью стояли откупоренная бутылка водки и банка шпрот. Генрих Григорьевич наполнил рюмки, чокнулись. Шолохов выпил, а Ягода и говорит: «Что-то неважно я себя чувствую, пожалуй, не буду пить. Давай в другой раз встретимся, тебя отвезут». Шолохов подцепил вилкой шпротинку, закусил и уехал. В машине ему стало плохо. Резкая боль в желудке… Шофёр же, ни о чём не спрашивая, повёз его в больницу ОГПУ.
Там – сразу же на операционный стол. Собрались врачи, просят подписать согласие на операцию. Шолохов взглянул на врачей и внезапно под одной из белых шапочек увидел выразительные глаза молодой женщины, глаза, необъяснимо показывающие: не надо! Он поверил этим глазам, отказался подписать и остался жив».
В 1938 году вновь подбирались к писателю. По письму М.А. Шолохова И.В. Сталину была организована тщательная проверка с выездом на место. 23 мая 1938 года на стол вождю легла докладная записка секретаря партколлегии Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) М.Ф. Шкирятова и начальника 4-го отдела Главного управления НКВД СССР В. Е. Цесарского «О результатах проверки письма тов. Шолохова на имя товарища Сталина». Второй экземпляр этой докладной записки был направлен наркому НКВД Ежову. Проверяющие пришли к выводу, что «факты, изложенные т. Шолоховым в его письме, не подтвердились». ( В том, что вывод «комиссии» будет именно таким, удивляться не приходилось - ведь непосредственным шефом Шкирятова в Комиссии партийного контроля был сам Ежов, занимавший в то время по совместительству пост её председателя. Впоследствии М. А. Шолохов рассказывал публицисту В. Осипову (Смена.1995. №2): «Предупредили меня (в Ростовском управлении НКВД арест М. Шолохова поручили И.С. Погорелову, а он его предупредил об этом, впоследствии этих двух людей связала на долгие годы крепкая дружба - Л.Б.), что ночью приедут арестовывать и из Ростова уже выехала бригада. Наши станичные чекисты, как сказали мне, тоже предупреждены, их у окон и ворот поставят… Что делать? Бежать! В Москву. Куда же ещё? Только Сталин и мог спасти… И бежал. На полуторке. Но поехал не в Миллерово, а к ближайшей станции в другой области».
В Москве Шолохов написал короткое письмецо Генеральному Секретарю ЦК ВКП (б):
«Дорогой т. Сталин!
Приехал к Вам с большой нуждой. Примите меня на несколько минут.
Очень прошу. М. Шолохов.
16.10.38 г.».
Сталин поручил первому заместителю наркома внутренних дел Л.П. Берия (сам нарком Н.И. Ежов был фактически отстранён от работы ещё с начала июня 1938 года – Л.Б.) подготовить вопрос о Михаиле Шолохове и арестованных вёшенских районных руководителях, за которых хлопотал писатель, к заседанию Политбюро в самом срочном порядке.
М.А. Шолохов был приглашён на заседание. Все сидели, а Сталин ходил, молча попыхивая трубкой.Остановившись возле Шолохова, который не сводил со Сталина глаз, он сказал: «Человек с такими глазами не может быть нашим врагом. Товарищ Шолохов, как вы могли подумать, что партия даст вас в обиду? Великому русскому писателю Шолохову должны быть созданы хорошие условия для работы». В ходе заседания Политбюро люди, за которых хлопотал Шолохов, были также признаны невиновными. (В 15-м томе Собрания сочинений И.В. Сталина на странице 32 приводятся такие слова: «В 1938 году по статьям о контрреволюционных преступлениях органами НКВД было арестовано 52 тыс. 372 человека. При рассмотрении их дел в судебных органах осуждён был 2 тыс.731 человек, из них расстреляно
89 человек и 49 тыс.641 человек оправдан. Такое большое количество оправдательных приговоров подтвердило, что нарком НКВД Ежов арестовывал многих людей без достаточных к тому оснований. За спиной ЦК творил произвол…».
А вскоре И.В. Сталин продемонстрировал и особое личное отношение к М.А. Шолохову и его семье. В день рождения писателя 24 мая 1939 года, вождь, узнав, что Шолохов с женой пребывает в Москве в гостинице «Националь», пригласил писателя в Кремль. «Готовились встречать гостей, - вспоминал Шолохов. - день рождения у меня. Вдруг звонок. Сталин! Говорит мне: «Михаил Александрович, не можете ли приехать ко мне?» Я от неожиданности, к испугу даже, про всё забыл: про приглашённых гостей, про Марию Петровну. «Да, – говорю, – согласен» Сталин выслушал и говорит: «В таком случае, за вами заедет машина». Я опять ему: «А какой номер машины и где мне её искать?» Сталин – строго:«Не беспокойтесь, Михаил Александрович, вас найдут. Обязательно найдут». Мария Петровна стала дополнять: «Ах, как же я тревожилась. Увезли ведь».
Она по-житейски приметлива в воспоминаниях – оказывается, И.В. Сталин передал гостинец: «Развернула свёртки, а там в одном конфетки, а в другом сладкая вода в бутылочках, фруктовая, для детей. Редкость до войны. И ещё какие-то гостинцы…».
«Сталина оглуплять нельзя…»
19 августа 1940 года М.А. Шолохов пишет письмо И.В. Сталину:
«Дорогой тов. Сталин!
Прошу Вас принять меня по вопросам колхозного хозяйства северных районов Дона. В области эти вопросы разрешить нельзя, да и здесь без Вас их едва ли кто-либо решит так, как надо. В Москве я пробуду 3 - 4 дня. Если Вы не сможете принять меня в эти дни, то очень прошу вызвать меня, когда Вы сочтёте это возможным.
С приветом – М. Шолохов».
И.В. Сталин принял М.А. Шолохова 23 августа в 22.40. Беседа закончилась в 24.00. В 22.45 к Сталину был приглашён В.М. Молотов и в 23.00 - Л.П. Берия. Ранее в тот же день И.В. Сталин разговаривал по телефону с секретарём Ростовского комитета партии Двинским. Речь шла о тяжёлом положении с заготовками хлеба северных районов области, где значительная часть посевов погибла от суховея и сельскохозяйственных вредителей. В Вёшенском районе, например, погибло 8,4 тыс. га (из 31 тыс. га). Руководство Вёшенского района при поддержке Шолохова добивалось списания задолженности с колхозов. Не встретив понимания у областного руководства, Шолохов обратился к И.В. Сталину. 19 ноября 1940 года. Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), а также Постановлением СНК СССР от того же числа с колхозов Вёшенского района была списана задолженность прошлых лет в размере 3350 тонн, произведена скидка с плана обязательных поставок 1940 года в размере 320 тонн и отсрочена натуроплата на будущий год в размере 400 тонн. А спустя два года, 24 мая 1942 года, М.А. Шолохов вторично был удостоен чести отмечать свой день рождения в Кремле с Верховным Главнокомандующим. Ужин был на двоих. Сталин сказал: «Идёт война. Тяжёлая. Тяжелейшая. Кто о ней после победы ярко напишет? Достойно, как в «Тихом Доне»… Храбрые люди изображены - и Мелехов, и Подтелков, и ещё многие красные и белые. А таких, как Суворов и Кутузов нет. Войны же, товарищ писатель, выигрываются именно такими великими полководцами. В день ваших именин мне хотелось пожелать вам крепкого здоровья на многие годы и нового талантливого всеохватывающего романа, в котором бы правдиво и ярко, как в «Тихом Доне», были изображены и герои-солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны…».
Шолохов вспоминал в беседах с Чуевым: «В 1942 году Сталин спросил меня: «Сколько времени Ремарк писал «На Западном фронте без перемен»? - «Три года», - ответил я. – «Вот и вам за три года надо бы написать роман о победе советского народа в Великой Отечественной войне».
В начале 1948 года Сталин встречался с одним из руководителей югославской компартии – М. Джиласом. Разговор коснулся литературы, и среди советских писателей Джилас особо выделил Шолохова. Но, похоже, Сталин был в обиде на талантливого писателя, который так и не приступил к роману о Великой Отечественной войне, хотя после того памятного ужина прошло целых шесть лет. Джилас в своих «Беседах со Сталиным» пишет: «Сталин заметил, что в стране есть и лучшие писатели и назвал неизвестные мне фамилии, одну из них женскую».
Несмотря на обиду, после войны Вождь дал указание для Шолохова в станице Вёшенской вместо разрушенного немцами дома построить новый. А спустя годы, во времена Хрущёва, от Шолохова потребовали, чтобы писатель выплатил стоимость строительства. Не мог Хрущёв простить Михаилу Александровичу, что он в числе первых осмелился выразить мнение о Сталине, идущее вразрез с его собственным. И звучали эти хлёсткие слова, как звонкая пощёчина: «Нельзя оглуплять и принижать Сталина… Во-первых, это нечестно, во-вторых, вредно для страны, для советских людей. И не потому, что победителей не судят, а, прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине».
В ответ на требование выплатить стоимость строительства дома, Шолохов отправил Хрущёву дерзкую телеграмму, которая, кстати сказать, в архиве сохранилась: «Должен, не скрою. Отдам не скоро».
… Михаил Шолохов не приехал на похороны вождя, но 5 марта 1953 года в «Правде» был опубликован его взволнованно-душевный очерк «Прощай, отец».