Глава 4
ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА?
Помните, господа: приказ, который может быть понят неправильно,
обязательно будет понят неправильно.
Фельдмаршал фон Мольтке
Любое правительство накануне войны очищает страну от тех, кто может служить пособниками врагу - если, конечно, хочет победить, а не остаться в истории побежденным, зато в белых перчатках. А именно в то время стало окончательно ясно, что война не просто будет, а, вполне возможно, будет прямо сейчас.
...Начиная с 1917 и до 1933 года Советская Россия жила в состоянии войны или непосредственной угрозы войны. Годы «военной тревоги» идут один за одним: 1923-й, 1925-й, 1927-й, 1930-й, 1932-й... Лишь приход к власти Гитлера несколько разрядил международную обстановку вокруг нашей страны. Пока Западная Европа искала равновесие в изменившемся мире, можно было... нет, не расслабиться, а вздохнуть. Дух перевести. И попутно заняться некоторыми преобразованиями внутри государства и общества.
К 1936 году появились ощутимые признаки того, что передышка заканчивается. Германия успела нарастить мускулы, обрела определенную мощь и принялась задумываться: с кем в первую очередь сцепиться? С одной стороны, неплохо быотомстить французам и англичанам за Веймар. С другой - перед тем как идти на Западную Европу, хорошо было бы укрепить базы снабжения, захватив Украину (хлеб) и Кавказ (нефть). Тем более что для наступления на восток имелся потенциальный союзник - Польша, которая с маниакальным упорством вот уже много веков вела антирусскую политику и готова была ради победы над Россией вступить в союз не то что с Германией, а, невзирая на свое католичество, наверное, и с самим чертом. К 1936 году поляки стали уже открыто предлагать немцам совместную войну против Советского Союза. Теперь, много лет спустя, нам известно, что немцы не смогли преодолеть естественного отвращения к полякам и предпочли начать войну как раз с них. Но в 1936 году этого никто еще не мог знать!
В этом-то все и дело: мы знаем, что будет потом, - а они не знали!
1937 год был временем очередной «военной тревоги» для Советского Союза. В качестве «наиболее вероятного противника» рассматривались действующие в союзе Германия и Польша, с возможным участием прибалтийских государств. Предполагаемое время начала войны -1937-й, может быть, если повезет, 1938 год. Поэтому первое, что надо учитывать - для советского правительства это были не предвоенные годы, а предвоенные месяцы. В которые правительство лихорадочно пыталось укрепить обороноспособность по всем направлениям, в том числе и избавиться от внутренних врагов. По сути, это было, хотя и не объявленное официально (а почему мы, кстати, считаем, что не объявленное - в соответствующих инстанциях, конечно...), чрезвычайное положение.
Заложники гражданства
Сначала стреляйте, потом допрашивайте,
а если вы ошибетесь - я вас прикрою.
Герман Геринг
...Итак, еще раз напомним: противники, с которыми предполагалось вот-вот вступить в войну, были Германия и Польша. Еще Япония - но «восточный» вариант мы рассматривать не будем, там шли те же процессы и принимались те же решения.
Контакты с Германией у нас были куда обширнее, чем сейчас принято думать, и далеко не только с коммунистами. Во время индустриализации советские эмиссары попросту вербовали по всему миру, в том числе и в Германии, переманивали на работу в СССР разного рода специалистов, особенно высококвалифицированных рабочих и инженеров. Это были годы «великой депрессии», немцы ехали на заработки охотно, многие оседали в Союзе. И когда отношения с Германией накалились, а особенно после того, как по ходу «дела Тухачевского» стало ясно, насколько они накалились, вдруг обнаружилось, что в советской промышленности работает множество немцев. Именно по ним, согласно простой логике, и должен был прийтись первый удар.
И в самом деле, 20 июля 1937 года Политбюро принимает коротенькое постановление. «Предложить т. Ежову дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах... и высылке части арестованных за границу».
На этом можно было бы и закончить «немецкую» тему, если бы не приказ Ежова, который поворачивает ее совершенно другой стороной.
Из оперативного приказа наркома внутренних дел № 00439 от 25 июля 1937 года*
«Агентурными и следственными материалами последнего времени доказано, что германский Генеральный штаб и Гестапо в широких размерах организуют шпионскую и диверсионную работу на важнейших и, в первую очередь, оборонных предприятиях промышленности, используя для этой цели осевшие там кадры германских подданных. Агентура из числа германских подданных, осуществляя уже сейчас вредительские и диверсионные акты, главное внимание уделяет организации диверсионных действий на период войны и в этих целях подготавливает кадры диверсантов».
Впрочем, для того чтобы сделать такой вывод, даже и агентурных материалов не надо. Наши спецслужбы занимались ровно тем же самым -через немецких коммунистов готовились к организации саботажа и диверсий на германских заводах. (Один такой «привет» от немецких братьев, кстати, во время войны попал лично к Сталину. Когда обезвреживали неразорвавшуюся бомбу, упавшую на территории сталинской дачи, внутри вместо взрывателя обнаружили листок бумаги с надписью «Рот фронт»). И немцы не просто так арестовывали коммунистов за принадлежность к КПГ, а как потенциальных союзников СССР.
Читаем далее.
«Для полного пресечения этой деятельности германской разведки ПРИКАЗЫВАЮ:
1. В трехдневный срок со дня получения настоящего приказа точно установить и мне донести списки германских подданных:
а) работающих на всех военных заводах и на заводах, имеющих оборонные цеха, согласно прилагаемому списку заводов:
б) отдельно список германских подданных, в разное время работавших и уволенных с этих предприятий и цехов, но оставшихся на территории СССР, вне зависимости от того, где они в настоящее время работают;
в) отдельно список германских подданных, работающих на железнодорожном транспорте...
2. Начиная с 29 июля с.г. приступить к арестам всех установленных Вами германских подданных...
3. Германских политических эмигрантов... арестовывать только в случае, если они сохранили германское подданство. На каждого из германских политических эмигрантов, принявших советское гражданство, представить мне не позже 5 августа 1937 года подробный меморандум с изложением компрометирующих материалов, для решения вопроса об аресте.
4. ...Дела арестованных по окончании следствия направлять в НКВД СССР, для последующего рассмотрения их Военной Коллегией или Особым Совещанием НКВД».
Кроме того, приказано было составить список остальных германских подданных на территории СССР и представить Ежову на каждого из них подробный меморандум.
Как видим, российских немцев этот приказ не касался, равно как и эмигрантов, сменивших гражданство. Речь здесь шла лишь о подданных Германии. В общем-то, нормальная предвоенная мера, такие проводятся во всех государствах - и уж тем более в Советском Союзе, поскольку в планировании операции его власти могли исходить из простейшей аналогии. Граждане СССР, попадая за границу, практически всегда занимались и «параллельными» миссиями, причем считались эти миссии делом чести, доблести и геройства.
Что может означать фраза в постановлении Политбюро: «и высылки части их за границу»? Скорее всего: виновных - к ответственности, невиновных - домой. Людей с гражданством «наиболее вероятного противника» и близко к оборонной промышленности не следует подпускать, да и вообще нечего им у нас делать.
И все же: вам тут ничего не кажется странным? Каждый человек, посмотревший десяток фильмов о разведчиках, прекрасно знает, что любой нормальный шпион старается законспирироваться. И ведь сделать это в 30-е годы было проще простого - вступить в компартию, прикинуться политэмигрантом, сменить гражданство. Между тем вопрос о каждом эмигранте решался отдельно, а граждан Германии попросту гребли, не заморачиваясь «агентурными данными». Ну и что бы это значило?
А что значило, когда в ответ на арест в Грузии нескольких российских офицеров из нашей страны выкинули несколько десятков тысяч грузинских подданных? Что, они и вправду создавали какую-то угрозу или причиняли какое-либо неудобство? Конечно, нет! Это была ярко выраженная демонстрация. Поскольку действия, предпринятые против граждан какого-либо государства, автоматически расцениваются как действия против самого этого государства.
Так и от «антинемецкого» приказа за версту несет демонстрацией. С чем она может быть связана? С общей антисоветской политикой Германии? Крутовато будет, все-таки пока еще не война, а Сталин - политик осторожный. Тогда с чем?
А теперь снова вернемся к «Двойному заговору» и вспомним некоторые нюансы «дела Тухачевского». 11 июня, накануне процесса, «Правда» писала: «Следственными материалами установлено участие обвиняемых... в антигосударственных связях с руководящими кругами одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР. Находясь на службе у военной разведки этого государства, обвиняемые систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения о состоянии Красной Армии, вели вредительскую работу по ослаблению мощи Красной Армии, пытались подготовить на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии...» Как видим, государство здесь прямо не названо. Но, с другой стороны, в СССР в то время на всех уровнях делалось столько антигерманских выпадов, что и называть, в общем-то, не надо...
Зато в материалах следствия все называлось своими именами. Немцы начинают интервенцию, а наши стратеги кладут под них армию и страну. Речь шла именно о Германии, а в верхушку заговора входили те же самые люди, что делали в Генштабе расклады на будущую войну. (Кстати, они до последнего момента тянули с переворотом - почему? Тут есть два объяснения: либо они уж вообще ничего не стоили как путчисты, либо со дня на день ждали интервенции, а немцы их «кинули».) И «немецкий» приказ можно рассматривать именно как реакцию на «дело Тухачевского». По-видимому, антинемецкую акцию те в Германии, кто должен был, поняли так, как надо. Мы все знаем, мы готовы. Пока не интернирование, но уже близко, близко...
Во время войны мы все являемся заложниками своего гражданства, вы не знали?
11 августа последовал похожий приказ относительно граждан второго «наиболее вероятного противника» - Польши. Похожий - да не такой. Во-первых, он был намного реальнее, поскольку действительно бил по тому контингенту, где логичнее всего было искать шпионов. Во-вторых, о гражданстве здесь вообще не говорится. А в-третьих, тут все было гораздо круче.
Впрочем, и понять это можно. Германия стала враждебна Советскому Союзу, начиная с прихода Гитлера к власти, а до того на протяжении пятнадцати лет мы и вообще были союзниками, так что разведка в эти годы велась «для порядка» - потому что не вести ее неприлично. Польша была враждебна всегда, с самого момента своего появления на свет в 1918 году и до своего исчезновения с карты мира в 1939-м, и ее спецслужбы всю дорогу работали против России как против врага. Можно сказать даже, как против главного врага. (Косвенно это подтверждается тем, что в 1939 году польские части почти не воевали с немцами, зато отчаянно сопротивлялись советским войскам.)
В основании приказа лежало конкретное «дело ПОВ», или так называемой «польской организации войсковой», польской разведывательной сети в СССР. Что это такое, Ежов пишет в сопровождавшем приказ закрытом письме.
«Накануне Октябрьской революции и непосредственно после нее Пилсудский создал на советской территории свою крупнейшую политическую агентуру, возглавлявшую ликвидируемую сейчас организацию, а затем из года в год систематически перебрасывал в СССР под видом политэмигрантов, обмениваемых политзаключенных, перебежчиков многочисленные кадры шпионов и диверсантов, включавшихся в общую систему организации, действовавшей в СССР и пополнявшейся здесь за счет вербовок местного польского населения.
Организация руководилась центром, находившимся в Москве, - в составе Уншлихта, Муклевича, Ольского и других, имела мощные ответвления в Белоруссии и на Украине, главным образом в пограничных районах, в ряде других местностей СССР...
Основной причиной безнаказанной антисоветской деятельности организации в течение почти 20 лет является то обстоятельство, что почти с самого момента возникновения на важнейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы...» - и имена. А дальше, на многих страницах, подробнейший рассказ о том, что уже сделано.
Правда ли это? А что, это может быть неправдой? У нас не было польских разведывательных сетей?
Так, значит, все перечисленные в письме и арестованные по этим делам - польские шпионы? А вот это вовсе не обязательно! В том смысле не обязательно, что все. В конце концов, почему Ким Филби и еще четверо высокопоставленных британских разведчиков могли быть нашими агентами, а, скажем, Уншлихт не мог быть польским агентом? Еще как мог, и не такие шпионили, эка невидаль! С другой стороны, почему того же Уншлихта не могли замести в порядке внутрипартийной свары и пришить ему шпионаж на поляков? Очень даже могли!
А вот дальнейшее уже резко отличается от «немецкого» приказа.
Из оперативного приказа народного комиссара внутренних дел Союза ССР№ 00485 от 11 августа 1937 г.
«2. Аресту подлежат:
а) выявленные в процессе следствия и до сих пор не разысканные члены ПОВ по прилагаемому списку;
б) все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии;
в) перебежчики из Польши, независимо от времени перехода их в СССР;
г) политэмигранты и политобмененные из Польши;
д) бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий;
е) наиболее активная часть местных антисоветских и националистических элементов польских районов...
5. Все арестованные по мере выявления их виновности в процессе следствия подлежат разбивке на две категории:
а) первая категория, подлежащая расстрелу, к которой относятся все шпионские, диверсионные, вредительские и повстанческие кадры польской разведки;
б) вторая категория, менее активные из них, подлежащие заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 5 до 10 лет.
6. ...Отнесение к первой или второй категории на основании агентурных и следственных материалов производится Народным Комиссаром внутренних дел республики, начальником УНКВД области или края, совместно с соответствующим прокурором области, края.
Списки направляются в НКВД СССР за подписью Народного Комиссара внутренних дел республики, начальников УНКВД и Прокурора соответствующей республики, края и области.
После утверждения списков в НКВД СССР и Прокурором Союза приговоры немедленно приводятся в исполнение...
8. Всю работу по разгрому ПОВ и всех остальных контингентов полькой разведки умело и обдуманно использовать для приобретения новой агентуры по польской линии».
Чем этот приказ особенный? Во-первых, репрессиям подлежат уже не граждане Польши, а люди польского происхождения, в том числе политэмигранты - ну да это не главное. А главное - здесь нет даже намека на суды, как в «немецком» приказе. С поляками разбирались, в том числе и приговаривали к расстрелу, чисто административным порядком. Что было для сталинского СССР, в котором в последние годы целенаправленно укрепляли законность, очень странно. С чего вдруг?
И это не единственная странность данного приказа. Странно и то, что на категории разбиваются все арестованные. А как же невиновные? Ведь не все же бывшие пленные и перебежчики работали на польскую разведку?
Тут может быть два объяснения. Первое - что это, по сути, приказ об интернировании всех польских граждан, нынешних и недавно сменивших гражданство. Шпионов - к стенке, невиновных - в лагеря. Но такая мера была бы уж слишком крутой, даже для тех времен. Такие вещи делают после начала войны, да, сплошь и рядом, но чтоб столько народу, исключительно по формальным признакам, отправить в лагеря в мирное время, даже в порядке подготовки...
Есть еще и другая версия. В то время приказы, постановления и пр. писались, мягко говоря, своеобразно. А грубо выражаясь, черт знает как они писались...
Взять то же самое постановление Политбюро, с которого мы начали. «Дать приказ органам НКВД об аресте всех немцев...» Каких немцев? Петровских выходцев? Поволжских колонистов? Оказалось, речь шла о гражданах Германии. Ежов наверняка на этом заседании был, так что он знал, о чем речь, и отреагировал правильно - а что подумает современный человек, в руки которому попадет одно постановление Политбюро, без сопутствующих документов?
Возможно, что и в этом приказе слова «всех арестованных» надо читать как «всех изобличенных в шпионаже». А если человек невиновен, и агентурных данных на него нет, его следует проверить и освободить. Скажи об этом составлявшему бумагу чекисту, он посмотрит большими удивленными глазами: ясно ведь и так, чего писать-то? А мы потом будем голову ломать: а что это Николай Иванович сказать хотел?
И еще одно соображение: если всех поляков арестовывали, то среди кого НКВД собирается приобретать «новую агентуру по польской линии»?
То же и с механизмом. Если в системе нормальной сталинской юстиции разобраться легко, то в юстиции «чрезвычайной» черт уж точно ноги переломает. Почему немцев хоть и арестовывают «по категориям», однако судят как положено, Особое Совещание и Военная Коллегия, а поляков - «двойки»: нарком внутренних дел и прокурор? Если это одинаковые операции, то почему такая разница? Если неодинаковые, то в чем их отличие?
А пес его знает почему! Причина, конечно, была - но попробуй догадайся какая... Может быть, с немцами обращались по закону, потому что они были гражданами другого государства. А со своими гражданами да политэмигрантами - чего церемониться? А может быть, причина в том, что к тому времени Особое Совещание и Военная Коллегия уже захлебнулись... А может статься, есть и еще причины...
Однако согласитесь, что борьба со шпионами - это одно, а репрессии подданных «наиболее вероятных противников» «по категориям» - все же несколько иное и может значить только одно: в 1937 году войну действительно ждали со дня на день. (По раскладу Генерального штаба, сделанному в 1936 году, она должна была начаться в 1937 году; оптимист Уборевич считал, что, может быть, удастся протянуть до 1938-го). Этим грешили многие страны, да что многие - этим грешат все, кто собирается воевать и хочет победить. Ужасно... но ведь и на войне пуля не судит и даже не советуется с прокурором. Война - она несправедлива в принципе, изначально, такова ее суть. Так люди, познав добро и зло, устроили свой мир...
«Зачистка»
В настоящей трагедии гибнет не герой - гибнет хор.
Иосиф Бродский
А может быть, это произошло оттого, что в промежутке между «немцами» и «поляками» был тот самый приказ № 00447, с которого и начались массовые репрессии как таковые? Хрущев о нем молчал насмерть. Во-первых, поскольку к «классовому противнику», как любой «р-р-революционер», относился подозрительно-ненавидяще. Во-вторых, у него была на это очень серьезная причина. А наши «правозащитники», разоблачавшие в начале 90-х коллективизацию, не разобравшись, ломанулись в юридическую область и с ходу причислили жертвы этого приказа к «гонимым крестьянам». Хотя речь тут шла совсем о другом.
Этот приказ - основной в проведении репрессий. По нему погибла большая часть жертв «тридцать седьмого», те самые, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть коммунистами. Все ужасы, что потом перенесли на репрессированных «старых революционеров» и «верных ленинцев»: люди, исчезающие неизвестно куда, «десять лет без права переписки», «тройки», «лимиты» - все это отсюда. Правда, к тем репрессиям, о которых говорил на съезде Хрущев, это не имеет ни малейшего отношения. Это какие-то совершенно другие репрессии, хотя также датируемые 1937 годом. Нам с ними еще разбираться и разбираться, на протяжении всей книги, а пока что пройдем по верхам, просто почитаем...
Из оперативного приказа наркома внутренних дел № 00447 от 30 июля 1937 года.
«Материалами следствия по делам антисоветских формирований установлено, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий {эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т. п.
Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства.
Кроме того, в деревне и в городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников - скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др., отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности.
Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности...
I КОНТИНГЕНТЫ, ПОДЛЕЖАЩИЕ РЕПРЕССИИ
1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность,
(Выделено мной. - Е. П.)
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей и трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий... бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.
5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований...
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.
7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой...
8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность...»
Выделенные мною места указывают на то, что приказ должен был проводиться не вслепую, а готовиться по разработкам НКВД. Иначе откуда можно узнать, ведет тот или иной человек подрывную работу и преступную деятельность? На самом-то деле, конечно, арестовывали не по разработкам, а по спискам, но... но это несколько иная тема.
Сейчас такие вещи называются зачисткой.
Читаем дальше:
«О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ
И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИЯМ
1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и по рассмотрении их дел на тройках - расстрелу;
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
2. Согласно представленным учетным данным наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД, утверждается следующее количество подлежащих репрессии...».
И дальше идут знаменитые «лимиты» по республикам и областям. Теперь мы по крайней мере видим, что это такое. Это вовсе не «разверстанный» Москвой по стране план репрессий. Все было совсем наоборот: «снизу» представляли данные, исходя из которых Москва и составляла эти самые «лимиты» - максимально допустимое число подлежащих репрессиям. Сразу же, едва будучи отдан, приказ предусматривал расстрел около 75 тысяч человек и заключение в лагеря и тюрьмы 193 тысяч. Много это или мало? После нападения на Пирл-Харбор американцы с перепугу запихали в лагеря 120 тысяч соотечественников японского происхождения. С другой стороны, таких массовых расстрелов советская история еще не знала...
«3. Утвержденные цифры являются ориентировочными. Однако наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самостоятельные увеличения цифр не допускаются.
В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства.
Уменьшение цифр, а равно как и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории - во вторую категорию и наоборот -разрешается».
Из раздела IV: «Порядок ведения следствия».
«2. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки. К делу приобщаются: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкета арестованного, агентурно-учетный материал, протокол допроса и краткое обвинительное заключение».
Видите, как трогательно нарком внутренних дел (точнее, непосредственно курировавший операцию его заместитель Фриновский) заботится о том, чтобы зачистка не сорвалась в беспредел? Пройдет совсем немного времени, и вошедшие во вкус репрессий начальники «органов» будут требовать все новых и новых лимитов, а вошедший во вкус Ежов «пробивать» их в Политбюро, а то и подмахивать самостоятельно. Но мы пока что говорим не о том, как все вышло на самом деле, а о том, как оно планировалось.
Поскольку следствие предполагалось проводить ускоренно и в упрощенном порядке, то контроль был задуман серьезный. На союзном уровне работу контролировал сам Ежов, затем - ответственные работники республик, краев и областей. После чего дело поступало на рассмотрение «тройки». Учитывая образовательный уровень и квалификацию тогдашних судей, то, как они штамповали самые бредовые приговоры - еще не факт, что это было очень уж плохо.
Плохо другое: в приказе полностью отсутствуют критерии: кто из арестованных «наиболее враждебный», а кого можно отнести к «остальным». Пятнадцать лет власти требовали и требовали от НКВД и наркомюста четкости формулировок, а воз и ныне там...
Только не спешите, пожалуйста, ужасаться. Представьте себе, что где-нибудь в середине 90-х годов выходит приказ... ну, например, об изъятии по оперативным разработкам МВД и ФСБ членов криминальных группировок, «лиц кавказской национальности», не имеющих вида на жительство, торговцев наркотиками. Допустим, их разбивают на две категории. Первая, в которую входят люди, совершившие убийство, террористы, торговцы наркотиками, административным порядком... ну, у нас времена более вегетарианские, чем 30-е годы... допустим, лет этак на двадцать в тюрьму Остальных - в лагеря годиков на пять-десять. Как вы думаете, какой процент населения встретил бы подобный приказ аплодисментами (включая высоких начальников) и какой был бы против?
Говорите, народ ответил бы демонстрациями протеста? Ну-ну...
На самом деле по-настоящему здесь плохо только одно. Слишком много доверия и слишком много воли дается НКВД. Но, с другой стороны - какие у правительства основания были не доверять чекистам? Тем более при таком прокурорском и партийном контроле?
В том-то все и дело, что никаких...
Гладко было на бумаге...
Их обращение нельзя назвать ни человечным, ни бесчеловечным. Оно было нечеловеческим.
Мишель Сэра, заложник «Исламского джихада» в Ливане в 1988 г.
Итак, приказ отдан. С одной стороны, вроде бы абсолютно логичный. Практически во всех странах, которые завоевывала Германия в ходе Второй мировой войны, в «момент X» в дело вступала мощная «пятая колонна». Во всех, за одним исключением - и мы знаем это исключение. Как сказал американский посол Дэвис: «У них пятой колонны нет, они ее расстреляли».
Но с другой - приказ очень странный. Потому что вступает в прямое противоречие со всей предшествующей политикой Сталина, можно сказать, гробит на корню все его попытки превратить СССР в правовое государство. Не говоря уже о том, что первым должен был взвиться на дыбы Вышинский - а он смолчал, всего лишь отдав своим прокурорам распоряжение присутствовать на заседаниях «троек», «активно содействовать успешному проведению операции», а также сохранять секретность. И больше ни слова. А ведь понимал - наверное, как никто в стране, кроме Фриновского, - во что это все может вылиться. Что это с ним?
В телеграмме на места Вышинский пишет: «Соблюдение процессуальных норм и санкции на арест не требуются», хотя от себя лично совершенно не имеет права отменять законы. Более того, 25 июля руководитель НКВД Западно-Сибирского края С. Н. Миронов по ходу подготовки к операции говорит своим подчиненным, что права прокуратуры временно ограничиваются. Уж явно не она сама урезала собственные права. Это могло означать только одно: НКВД и «тройки» получили какие-то особые полномочия, связанные с каким-то чрезвычайным положением. Какие полномочия, догадаться можно, но вот кто их дал? И что это было за чрезвычайное положение?
По закону дать особые полномочия могли ЦИК и Совнарком, и еще, не по закону, а просто, внаглую, - это могли сделать ЦК партии или Политбюро от имени ЦК. Но ни в коем случае не НКВД - руки коротки. Как бы то ни было, Вышинский мог смолчать, только если его полномочия были ограничены «сверху». Что касается «чрезвычайности» - тут также два варианта: либо работа по раскрытию заговора, либо подготовка к войне. А может быть, и то, и другое... если не что-то третье, совсем уж безумное.
По крайней мере, те, кто наделял НКВД особыми правами, считали положение очень серьезным, если пошли на такую меру И вероятно, у них были на то основания.
Отчасти о том, чем было вызвано это самое «чрезвычайное положение», проговаривается в своем выступлении перед подчиненными ему чекистами Миронов, начальник УНКВД по Западно-Сибирскому краю. Он говорит: «Перед вами стоит задача вскрыть организованное подполье, дела не свертывать, а наоборот, развертывать и развертывать борьбу с организованной контрреволюцией».
Получается, это все отголоски борьбы с заговором? Если речь идет об «организованном подполье»? Да, но какое, к растакой бабушке, может быть «организованное подполье» на 250 тысяч человек? И они хотят, чтобы Сталин и прочие умные люди в правительстве в эту безумную цифру поверили? А вот умные люди в правительстве как раз и могли в эту безумную цифру поверить. Потому что сами в свое время были членами такого же подполья. А именно - партии большевиков, численность которой перед Октябрем как раз и была примерно такой. А ведь были еще и меньшевики, и эсеры, и анархисты... В общем, поверить могли, а допустить новый «семнадцатый год» не хотели...
Чем не версия?
Вернемся к товарищу Миронову, начальнику УНКВД по Западно-Сибирскому краю. 25 июля, еще до начала операции, он инструктировал подчиненных о технологии ее проведения.
«До тех пор, пока мы с вами не проведем всю операцию - эта операция является государственной тайной со всеми вытекающими отсюда последствиями... малейшее разглашение общей цифры, и виновные в этом пойдут под военный трибунал...
Вы посылаете на тройку готовый проект постановления тройки и выписки из него...
Списки на арестованных вы даете прокурору уже после операции и не указываете - первая или вторая категория, а кратко указываете в списке: уголовник или кулак, по какой статье привлекается и дату ареста. Это все, что вы указываете в списке, направляемом прокурору...
Много протоколов не требуется. В крайнем случае, можно иметь на каждого два-три протокола. Если имеется собственное признание арестованного, можно ограничиться и одним протоколом... Никаких очных ставок не устраивайте, допросите 2-3 свидетелей, так как никакой необходимости в очных ставках нет...
Дела будут оформляться упрощенным процессом. После операции контроль будет затруднен...».
Надеюсь, все понимают, что это такое? По сути, Миронов извещает своих орлов, что они могут убивать, кого хотят. Желают - по «агентурным разработкам», нет разработок или лень возиться - брать кого попало из соответствующих групп населения и ставить к стенке. Никто не оспорит и никто не проверит. Нет, если бы эту операцию проводили гитлеровцы на оккупированной территории, то оно самое то - подумаешь, тыщей «унтерменшей» больше, тыщей меньше, было бы о чем говорить. Но вы можете вообразить себе, чтобы такую операцию спецслужбы государства проводили не на оккупированной территории, а в мирное время против собственных граждан?
И снова о секретности: «Чем должен быть занят начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговоры в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем чтобы всячески конспирировать место, где приведен приговор в исполнение, потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения приговоров, ни количество, над которым приведены приговоры в исполнение, ничего не должен знать абсолютно потому, что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений...»
Ага, конечно, именно религиозного фанатизма они и боялись! Тогда вопрос: чего именно боялись? Того, что, узнав о массовых расстрелах, население попросту взбунтуется? Или цели были какими-то иными?
...О приказе № 00447 советский режим хранил молчание до тех пор, пока существовал. В 1939 году, уже при Берии, появился приказ № 00515, которым предписывалось на запросы членов семей расстрелянных давать ответ, что они осуждены на те самые, многократно упоминаемые в литературе «десять лет ИТЛ без права переписки». В 1945 году им сообщили, что их родственники умерли в заключении. Лишь после краха социализма правда о приказе № 00447 постепенно, медленно и неохотно выплыла наружу. При этом основной книгой, посвященной этому приказу, кажется, до сих пор остается труд немецких исследователей Юнге и Биннера. Наши, по старой хрущевской инерции, предпочитают пережевывать горестную судьбу репрессированных ученых, писателей и партийцев.
...Едва приказ был отдан, как закрутилась машина террора. Как вы думаете, как повели себя чекисты при упрощенном порядке рассмотрения дел и затрудненном контроле после операции? Правильно: гребли всех, до кого могли дотянуться. Более добросовестные составляли протоколы, выбивая признания кулаком по ребрам. Менее добросовестные поступали проще. Как? Ну это же так просто! Поскольку этих дел никто не проверял, то что могло помешать следователю просто-напросто написать признание и подмахнуть подпись допрашиваемого? Да ничто! Менее добросовестные учили более добросовестных «передовым методам»...
Тот факт, что в состав «троек» входили партийные секретари и прокуроры, ни на что не влиял. Вот как проходили их заседания (цитирую Юнге и Биннера):
«Кроме трех "судей", присутствовали секретарь, ведущий протокол, и представитель органа, проводившего следствие... После краткого сообщения докладчика и на основании письменного описания дела, где предлагалось отнесение к категории 1 или 2, тройка выносила свой приговор. В протоколах порой... даже не указывался соответствующий приговору параграф уголовного кодекса... И такое конвейерное правосудие за одно заседание приговаривало сотни "антисоветчиков".
Тройки выносили свои приговоры за закрытыми дверями, ни разу не увидев и не услышав обвиняемого, не давая ему ни малейшей возможности для защиты, лишь на основании подготовленных следователями документов и их доклада. Пересмотр их решения, не требовавшего, в отличие от приговора "двоек", подтверждения другой инстанцией, текстом приказа № 00447 не предусматривался, так что руководители оперативных групп могли быстро привести в исполнение приговоры троек. Приговоренным тройкой к смертной казни не сообщали приговора (подписанная Фриновским директива НКВД № 434 от 8 августа 1937 года это запрещала). Они умирали, не услышав его»1. Добавлю, что наверняка многие умирали, даже не узнав, за что их вообще арестовали...
Темпы работы были феноменальны. Татарская «тройка» на заседании 28 октября 1937 года подписала 256 смертных приговоров; Ленинградская 9 октября 1937 года - 658; Карельская 25 ноября - 629. «Черными стахановцами» стали «тройка» Краснодарского края, которая 20 ноября рассмотрела 1252 дела; Омская - 10 октября рассмотрено 1301 дело, из них 937 человек получили высшую меру. При 10-часовом рабочем дне, если не есть, не курить и в туалет не ходить, это получается 120 дел в час, или два дела в минуту. И абсолютным рекордсменом стала «тройка» в Виннице - в декабре 1937 года был такой день, когда она вынесла приговоры более 1560 обвиняемым. По два дела в минуту! Как раз, чтобы судьям успеть поставить подпись - больше времени ни на что не оставалось.
В декабре 1937 года заканчивался срок операции, однако и в 1938 году полномочия «троек» были продолжены, установлены новые лимиты, и все покатилось дальше, с устранением по ходу дела выявленных недостатков. Каких?
В феврале 1938 года прошла инспекторская проверка на Украине. Ее отчет цитирует О. Мазохин:
«Процветала вредная погоня за голыми количественными показателями выполнения и перевыполнения "лимитов"... Осталась не полностью ликвидированной значительная антисоветская и шпионская база в пограничных районах... Очень слабо проводились операции в областных центрах и городах, в промышленности и на транспорте... Крупнейшим недочетом работы по массовым операциям на Украине был низкий уровень следствия. В результате репрессированные кулаки, националисты, шпионы либо осуждались несознавшимися (по отдельным областям количество сознавшихся едва достигало 20 - 40%), либо, в лучшем случае, давшими показания только о своей личной подрывной деятельности...»
Надо объяснять, что все это значит? Или так понятно?
Приказано было провести новый учет тех, кто подлежал репрессиям, с использованием всех оперативных возможностей, с упором на проведение операций в городах. Трудно не связать эту проверку и сделанные выводы с назначением нового первого секретаря, тем более что в том же 1938 году он горько жаловался Сталину: «Украина ежемесячно посылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2-3 тысяч» и просит принять срочные меры. Имя этого нового «хозяина» региона мы все знаем, и весь мир его знает. Никита Сергеевич Хрущев.
«Национальные» операции проводились аналогично. Арестовывали по-простому: по данным паспортных столов. Председатель «особой тройки» НКВД по Московской области показывал на следствии: «во время проведения массовых операций 1937-1938 гг. по изъятию поляков, латышей, немцев и др. национальностей аресты проводились без наличия компрометирующих материалов...(Кроме «немецкого» и «польского» приказов были еще приказы «финский», «харбинский», «греческий» и др., а также расстрелы заключенных в лагерях.) Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние, даже беременные, и всех, как шпионов, подводили под расстрел без всяких материалов, только потому, что они - националы».
Лишь в начале марта 1938 года «кулацкая операция» стала постепенно заканчиваться, окончательно сойдя на нет к осени 1938 года. Правда, 21 мая была введена в действие новая инструкция по работе «троек», в соответствии с которой их права были урезаны до прав Особого Совещания, даже меньше: высылка и сроки до пяти лет.
* * *
«...Террор оказался фактически направленным не против остатков разбитых эксплуататорских классов, а против честных кадров партии и Советского государства, которым предъявлялись ложные, клеветнические, бессмысленные обвинения...»
Из доклада Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях»
Вот это и есть массовые необоснованные репрессии - это, а не расправы с писателями и «старыми большевиками». Для начала оценим их масштабы.
Всего с августа 1937 года по ноябрь 1938-го по приказу № 00447 было репрессировано 767 397 человек. Из них по первой категории, то есть под расстрел, пошли 386 798 человек. По «национальным» приказам было арестовано 335 513 человек, из них к высшей мере приговорены 247 157. Итого по этим операциям было арестовано 1 114 110 человек и казнено 633 955 человек, а в лагеря отправлено, соответственно, 481 155 человек (данные М. Юнге и Р. Биннера). Всего же за 1937-1938 гг. было осуждено за контрреволюционные и другие особо опасные преступления 1 344 943 человек, из них расстреляно 681 692 (данные И. Пыхалова).
По статистике НКВД, по политическим следственным делам в 1937 году было привлечено 936 750 чел., а в 1938 году - 638 509 чел. Всего за два года - 1 575 259 чел., из них к высшей мере приговорены в 1937 г. -353 074, а в 1938-м - 328 618, всего - 681 692 (статистика приведена О. Мозохиным). Произведя простые арифметические подсчеты, мы получим, что по делам, не связанным с «массовыми» и «национальными» операциями, было расстреляно 47 737 и отправлено в лагеря и тюрьмы 413 412 человек.
Что же мы видим? На долю злодейски уничтоженных Сталиным «верных ленинцев», а также расстрелянных по фальсифицированным делам НКВД невинных партийцев, вкупе с шпионами, заговорщиками, просто оклеветанными гражданами и пр. остается всего-навсего 47 737 человек. Примерно около семи процентов! А что же остальные девяносто три?
А ничего! Крики о репрессиях, душераздирающие рассказы о «крутых маршрутах», хрущевские громы с молниями и огоньковские воздыхания - все это пришлось на долю тех самых оставшихся семи процентов. Девяносто три процента репрессированных общественного внимания не удостоились - ни при Хрущеве, ни потом. О них просто никто ничего не знал.
Надо очень четко понимать: те «репрессии», о которых говорил Хрущев, не имеют ничего общего с тем «тридцать седьмым годом», о котором говорят сейчас. Это совершенно разные вещи. И в своем докладе он не показал, а наоборот, скрыл подлинные репрессии, выдав за них крохотный кусочек того, что на самом деле происходило. Очень крохотный кусочек. А по поводу настоящих репрессий и он, и его преемники хранили абсолютную тайну. Насмерть.
Но самая большая странность этого дела другая. Потому что никакая это на самом деле не зачистка, разве что по отношению к уголовникам, может быть, сработало, и то кратковременно, а потом освободившуюся нишу заполнила другая шпана. Единственно, какую роль этот приказ не мог выполнить - так это предвоенное избавление от «внутреннего врага». Потому что для пресловутого избавления достаточно отправить всех подозрительных в концлагеря, как обычно и поступают. А когда люди исчезают, точнее, когда их неизвестно за что убивают без суда и следствия (потому что только дурак может думать, что при таком масштабе операции не происходит утечки информации), то каждое такое исчезновение, как раз наоборот, плодит этих самых врагов во множестве. Ничего, кроме ненависти к строю, такая операция вызвать не может. Врагами становятся семьи арестованных, друзья, соседи, которые потом с легкостью необыкновенной пойдут в полицаи. Как вы думаете, почему на Украине, которую дважды заливали кровью: сначала Косиор, а потом Хрущев, немцев поначалу встретили без особой враждебности (это потом уже они постарались испортить о себе впечатление)?
А затем врагами вырастают дети, внуки, ненависть передается из поколения в поколение и рано или поздно подтачивает само государство. Как оно в итоге и произошло.
В истории Советской России есть одна похожая операция. Это «красный террор». Она относилась к самому опасному периоду Гражданской войны и была откровенно демонстративной, поскольку проводилась в основном на словах. То есть кричали об уничтожении всех «враждебных классов», а жертвы насчитывались сотнями и тысячами. В 1937 году, в мирное время, когда непосредственной опасности (по крайней мере, по сравнению с 1918 годом) считай что и не было, ее вдруг провели на деле, без шума, под глубочайшим секретом, и жертвы насчитывались сотнями тысяч.
Так что же все-таки происходило в 1937 году в Советском Союзе?!