Хрущев. Творцы террора - ЗРЯЧАЯ ФЕМИДА

Глава 13
ЗРЯЧАЯ ФЕМИДА

Незаконное мы совершаем немедленно, неконституционное требует несколько больше времени.
Генри Киссинджер

Как уже не раз говорилось за последние десять лет, репрессии -сложнейший процесс, в котором все перепуталось: следственная работа и фальсификации, дела подлинные и мнимые, признания и самооговоры. То, что те или иные люди реабилитированы, на самом деле ничего не значит. Реабилитировать - дело нехитрое, было бы желание. Найти в деле несколько упущений по части УПК, составить обоснование: такие-то показания не подтверждаются, такие-то проходящие по делу свидетели уже очищены от всех обвинений... А если при этом еще не упоминать подтверждающихся показаний, нереабилитированных свидетелей и заявить, что все признания получены под пытками... В общем, ударим по необоснованным репрессиям повальной реабилитацией!

Разобраться же в самом процессе гораздо сложнее. Самый конкретный пример: к человеку применили «физические методы», и он заговорил. Он может оговаривать себя и может говорить правду. Как отличить одно от другого? Нет-нет, конечно, я понимаю: у нас не было ни шпионов, ни заговорщиков, ни саботажников, поэтому, естественно, оговаривали себя все. Но ведь чисто теоретически-то можно предположить, что в это сообщество невинно убиенных и какой-нибудь шпион затесался...

Второй пример: человек на суде отказывается от своих показаний. Он может быть невиновен и может быть виновен и бороться за жизнь. Третий пример: человек на суде признается. Он может быть сломлен или может быть честен и раскаиваться в содеянном. Как отличить одно от другого двадцать лет спустя? Четвертый пример: по какой статье в 1937 году могли пустить организатора массового террора против собственного народа товарища Эйхе? За организацию массового террора? Так ведь он лично вроде бы ни при чем, дела стряпал товарищ Миронов, Эйхе только приговоры подписывал. «По букве закона» к нему не прицепишься. Вот и пришлось действовать «по духу» - пришить самое распространенное обвинение и расстрелять без особых доказательств (если он на самом деле невиновен в антиправительственной деятельности, что еще не есть факт). Видите, как все запутано? Это первый нюанс.

Нюанс второй. Представление о юстиции у Генерального прокурора СССР товарища Руденко было, мягко говоря, своеобразное. Бывший военный прокурор А. Сухомлинов уже в наши дни разбирался с делом, которое Роман Андреевич вел лично - и охарактеризовал его коротко: «Дело Берия - парад фальшивок». Причем фальшивок, рядом с которыми самые грубые ежовские подделки - игра виртуоза. И если в одном случае Руденко на государственные законы и правила ведения следствия цинично плевал (не брезгуя самыми грубыми подтасовками и прямыми выдумками в духе дамских романов, вроде убиения посла деревянным молотком по голове), то где основания считать, что в других случаях будет иначе?

Так что можно с уверенностью сказать: получив «пожелание» какой-нибудь важной персоны реабилитировать товарища Н. - исходя из политических соображений, социального заказа или просто потому, что оный товарищ этой персоне старый приятель - стоит ли сомневаться, что Генеральный прокурор это сделает? И обоснование напишет, само собой, весьма похожее на правду.

Нюанс третий. Многие из репрессированных и в самом деле ни в чем не виновны.

Нюанс четвертый. Многие из реабилитированных, может быть, не виновны в том, в чем их обвиняют, зато причастны к массовым репрессиям, в ходе которых отправили на тот свет полмиллиона человек. С ними что делать? Реабилитировать по букве закона? Да, но... но даже перестроечные реабилитаторы, предвзятые из предвзятых, не стали пересматривать дела Ежова и Ягоды. Именно по этой причине - пусть они и невиновны в том, в чем их обвиняют, но зато у них руки по локоть в крови. Это у древнеримской богини правосудия глаза были завязаны, а наша, наоборот, не только зрячая, но и вооружена списками и руководящими указаниями.

И пошла чудить реабилитация!

Не сразу, далеко не сразу обреталась та кристальная простота, которая возобладала в 90-е годы: все без исключения репрессированные ни в чем не виновны, и сомневаться в этом неприлично. Одна только промашка вышла. Надо было ввести в Уголовный Кодекс соответствующую меру наказания тем, кто посмеет усомниться. Как в Западной Европе уголовно преследуется сомнение в том, что в гитлеровских лагерях были газовые камеры. И вот тогда священная правота «реабилитаторов» была бы всем очевидна на вечные времена. Глупо как вышло: могли ведь, а не подсуетились, и теперь всякие там оголтелые сталинисты такую хорошую, удобную историю берут и пересматривают.

Обидно!

Марш!

Нам никто не мешает перевыполнить наши законы.
Виктор Черномырдин

Итак, поначалу процесс реабилитации носил выборочный характер. Он затрагивал старых друзей, сослуживцев, подчиненных новой команды, по разным причинам перекочевавших на нары. А потом случилось то, что и должно было случиться: информация просочилась, и процесс пошел. Самый простой пример: солагерники реабилитированных генералов-мародеров, прекрасно знавшие, насколько те на самом деле невинны, тоже захотели на свободу. Им можно - а мы чем хуже? К весне 1954 года жалобы в разного рода инстанции пошли десятками тысяч.

19 марта 1954 года в Президиум ЦК КПСС поступила записка, подписанная Генеральным прокурором СССР Руденко, министром внутренних дел Кругловым, председателем КГБ Серовым и министром юстиции Горшениным, в которой говорилось:

«В результате разоблачения Центральным Комитетом КПСС и правительством изменнической деятельности Берии и его сообщников установлено, что эти враги народа преднамеренно и систематически нарушали социалистическую законность для того, чтобы облегчить проведение своей преступной деятельности. С целью истребления честных, преданных делу коммунистической партии и Советской власти кадров преступники, пробравшиеся в органы МВД, сознательно насаждали произвол и беззаконие, совершали незаконные аресты ни в чем не повинных советских граждан, применяли строжайше запрещенные законом преступные методы ведения следствия и фальсифицировали дела»...

Нет, все-таки я не понимаю! Это чисто внутренний документ, не для печати. Как все авторы записки, так и все адресаты прекрасно знали, кто на самом деле был чекистом, отвечавшим за нарушения законности, преступные методы ведения следствия и пр. Среди них не было ни одного, который не знал бы. Они словно бы гипнотизируют себя постоянно: это Берия всех убивал, Берия, Берия! Почему? Пытаются сами в это поверить?

Я не спорю, выдумка хороша - сделать Берию «отцом террора», чтобы ни у кого и мысли не возникало разбираться в событиях 26 июня 1953 года. Шлепнули гада - так ему и надо. Но перед своими-то зачем так лицемерить? Или это - для потомков?

Читаем дальше.

«Значительное количество случаев недостаточно обоснованного осуждения граждан имело место в практике работы Особого Совещания при НКВД - МТБ - МВД СССР. Этому способствовало то обстоятельство, что рассмотрение дел на Особом Совещании проходило в отсутствие обвиняемых и свидетелей, чем создавались широкие возможности покрывать недостатки предварительного следствия, а иногда и грубейшие извращения советских законов.

Особым Совещанием при НКВД - МГБ - МВД СССР, которое просуществовачо с 5 ноября 1934 года, было осуждено 442 531 чел., в том числе к расстрелу 10 101 чел., к лишению свободы 360 921 чел., к ссылке и высылке (в пределах страны) 67 539 чел. И к другим мерам наказания

(зачетвремени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) 3970 человек.

Грубые нарушения социалистической законности органами МВД были допущены также в связи с директивой быв. МТБ СССР и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 года № 66/241 сс (за подписями Абакумова и Сафонова), согласно которой органы МТБ вновь арестовывали лиц, уже отбывших наказание за совершенные ими контрреволюционные преступления и освобожденных из мест заключения после окончания Великой Отечественной войны, и направляли их по решениям Особого Совещания в бессрочную ссылку на поселение».

И снова я не понимаю... Почему о главном говорится вскользь, а подробно, с цифрами пишут о каком-то Особом Совещании, сыгравшем в репрессиях третьестепенную роль? А абакумовский приказ зачем сюда приплетают? Почему не пишут о других категориях репрессированных, не называют других цифр? А где упоминания о «тройках»? Они ведь все все знали. Халтура какая-то...

Поначалу я и была склонна считать эту записку халтурой, свидетельством того, что квалификация хрущевской юстиции - ниже плинтуса. Но приглядевшись...

Это ведь мы теперь знаем много. И точные цифры репрессированных, и приказы, по которым это все проводилось. Но простые смертные того времени этого не знали и не должны были знать (да что там простые смертные, этого не знали даже «молодые» члены Политбюро). А поскольку постановление, принятое по «Записке», и все эти данные увидят десятки, если не сотни глаз, то основная ее задача - не показать, а скрыть подлинные масштабы репрессий, дать понять, что - ну да, да, расстреляли несколько десятков тысяч человек, ужасно, конечно, но ведь не несколько сотен тысяч. А если кто слышал про «особые тройки», то, глядишь, и перепутает их с Особым Совещанием. Пока они еще стараются замазать следы, это потом придумают ход получше.

А что еще прямо-таки бросается в глаза - как авторы записки стараются отмазать ВКП(б) от участия во всех этих делах, говоря только о тех аспектах репрессий, вину за которые можно взвалить на НКВД. Конкретно на Берию, а если кто вспомнит, что все это происходило при Ежове - ну что ж, пусть поправит. Как в старом советском анекдоте. «Сменил фамилию Цукерман на Сахаров, а Сахаров - на Иванов. А это зачем? Как зачем? Если спросят, какая фамилия была раньше, можно сказать: Сахаров». Главное, чтобы за всем этим накрепко забылось о роли партии...

Они бы и вообще постарались забыть, умолчать о репрессиях, ограничиться частными случаями. Да нельзя никак.

«Имевшие место нарушения социалистической законности подтверждаются большим количеством жалоб на незаконное осуждение за контрреволюционные преступления, поступающих от осужденных и их родственников.

Таких жалоб в Прокуратуру СССР за время с августа 1953 года по 1 марта 1954 года поступило 78 982.

В настоящее время в лагерях, колониях и тюрьмах содержится заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления, 467 946 человек, и, кроме того, находится в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления 62 462 человека.

В целях выявления случаев необоснованного осуждения граждан и последующей их реабилитации, считаем необходимым специально пересмотреть все уголовные дела лиц, осужденных за контрреволюционные преступления всеми судебными и внесудебными органами, ныне содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР, а также на лиц, находящихся в ссылке на поселении по отбытии наказания за контрреволюционные преступления».

Только не надо ахать по поводу того, что репрессии прошли аж пятнадцать лет тому назад, а в стране полмиллиона политзаключенных. Не стоит забывать, что среди этого полумиллиона были власовцы, полицаи и прочие разного рода пособники оккупантов, были бандеровцы и «лесные братья» - все они числились контрреволюционерами. О реабилитации этого контингента вопрос не ставился. А остальных было не так уж и много. О том, что авторы «Записки» не собирались проводить тотальную реабилитацию, говорят в первую очередь их предложения: образовать центральную комиссию, состоящую из прокуроров, представителей МВД и КГБ, а также комиссии в республиках и областях. Много ли они смогут пропустить через себя дел?

4 мая 1954 года комиссии были созданы. С этой даты и можно начинать отсчет массовой реабилитации.

Впрочем, она была не такой уж и массовой. По состоянию на 1 апреля 1954 года всеми комиссиями было рассмотрено 237 412 уголовных дел. А вот теперь начинается самое интересное. Знаете, сколько человек было реабилитировано в тот, первый поток? 8973 человека - всего около 3 процентов! Получили отказ в пересмотре 125 202 человека - больше половины обратившихся. Остальным переквалифицировали состав преступления, сокращали сроки наказания и пр.

Еще парочка любопытных нюансов. Центральная комиссия обнаружила самое большое количество нарушений - там реабилитировали около четверти подавших жалобы. Неудивительно: именно эта комиссия занималась «заказными» реабилитациями. Начальник отдела по спецделам Прокуратуры СССР Д. Е. Салин в отчете, подготовленном для ЦК, приводит несколько примеров - почти исключительно члены партии, занимавшие достаточно видное положение.

РСФСР по количеству жалобщиков... нет, не на первом, как можно было бы подумать, судя по ее размерам, а на втором месте: 76 038 жалобщиков и 4508 реабилитированных, или примерно 6,5 процента. А на первом месте - Украина: 93 223 человека попросили пересмотра дел. Но эта республика - прямо-таки оплот справедливости. Незаконно осужденными признаны всего 848 человек - менее 1 процента. Почему бы это, а?

Но знаете, что во всем этом самое-самое интересное? Исходя из этих, первых результатов, видим, что ни о каких «необоснованных репрессиях» в тот, первый реабилитационный поток речи не было. Ибо около 97% подавших жалобу, несмотря ни на что, были признаны виновными!

О чем же тогда шла речь на XX съезде?

По следам «необоснованности»

Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью.
Петр Чаадаев

Можно точно сказать, когда репрессии впервые были объявлены необоснованными - в докладе комиссии ЦК КПСС Президиуму ЦК от 9 февраля 1956 года. Доклад, надо сказать, составлен весьма хитро. Интересно, с каким чувством слушали его те члены Президиума, которые знали, как все обстояло на самом деле?

«Нами изучены имеющиеся в Комитете госбезопасности архивные документы, из которых видно, что 1935-1940 годы в нашей стране являются годами массовых арестов советских граждан. Всего за эти годы было арестовано по обвинению в антисоветской деятельности 1 980 635 человек, из них расстреляно 688 503.

341

Особый размах репрессий имел место в 1937-1938 гг., что видно из следующей таблицы.

Таким образом, за два года — 1937—1938 было арестовано 1 548 366 человек и из них расстреляно 681 692»

Уже с самого начала комиссия начинает хитро подтасовывать факты, подгоняя их под «социальный заказ». Согласно установке, репрессии должны начинаться с убийства Кирова и захватывать то время, когда были расстреляны последние из «кровью умытых» - те, которых арестовал Берия. Если бы привели еще хотя бы два года, то сразу же было бы видно, что это не так. Статистика арестов - не показатель, она сильно зависит от процессов в стране. В 1934 году закончилась коллективизация, и число арестованных сразу упало в три раза, убили Кирова - и оно резко возросло, поскольку гребли всех подряд просто в порядке шизы, а шиза - это не репрессии, согласитесь, это совершенно другое.

Настоящий показатель репрессий - высшая мера. Так вот: в 1933 году было расстреляно 2154, в 1934-м - 2056 человек, а в «репрессивный» 1935 год, несмотря даже на закон «о терроризме», число расстрелянных не возросло, а уменьшилось. Зачем Хрущеву понадобились 1934 и 1935 годы? Просто для солидности, или же он хотел защитить кого-то из людей «тех времен»? О, это очень интересный вопрос...

Но дальше начинаются еще более изощренные хитрости.

«Волна массовых репрессий 1937 - 1938 гг. широко захватила руководящих работников партийных, советских органов, хозяйственных организаций, а также командный состав в армии и органах НКВД.

В большинстве республик, краев и областей в эти годы было арестовано почти все руководство партийных и советских органов, а также значительное количество руководителей городских и районных организаций».

И дальше долго рассказывается о репрессиях в партии, приводятся цифры расстрелянных членов ЦК и делегатов XVII съезда - только эти цифры, никаких других. Другие и нельзя приводить, иначе сразу же видно, что большинство расстрелянных не были членами партии, а это вызовет очень много очень неприятных вопросов. Одно дело, когда «социально чуждые» идут в общем списке репрессированных, и совсем другое дело, когда можно подсчитать, сколько было их и сколько партийцев. Припаять Сталину террор против народа они тогда еще не посмели, это дело следующего поколения реабилитаторов.

Начало репрессий привязывается к двум документам. Первый из них -постановление «о терроризме» от 1 декабря 1934 года¹, второй - строчка Сталина в письме, где говорится, что органы внутренних дел запоздали с раскрытием антисоветского заговора на четыре года.

Неужели этим и ограничатся? Неужели сведут все к расправе с партийными функционерами?

Нет, не ограничились, хотя именно к этому все и свели. Но уж больно хороши показатели, как их не использовать! В докладе было честно рассказано о приказе НКВД № 00447 и «национальных» операциях, и даже приведено общее достоверное число арестованных и расстрелянных. Но подано все с таким расчетом, чтобы сложилось все то же впечатление: основными жертвами репрессий были члены партии. В общем, комиссия не врала, она всего лишь интерпретировала: что-то подавала в нескольких абзацах, о чем-то умалчивала. Дело в том, что доклад Поспелова хоть и предназначен был для членов Президиума ЦК, но готовился с дальним прицелом: огласить его на съезде.

Вот и пример:

«В этом же приказе (№ 00447) Ежов на места спустил план с лимитом, сколько в каждой республике, крае, области должно быть репрессировано как по первой, так и по второй категориям».

Мы с вами знаем, что предшествовало этому приказу, откуда взялись цифры, указанные в «лимитах». Знали об этом и члены Президиума ЦК -по крайней мере те, которые были при Сталине членами Политбюро, а также Хрущев. Знали ли члены комиссии и ее председатель, секретарь ЦК Поспелов? А вот это совсем не обязательно! Ему были доступны архивы КГБ, но не архивы Политбюро. А если изучать только чекистский аспект, то можно сделать вывод, что «лимиты» действительно были спущены «сверху».

Однако никто из знавших ничего не разъяснил остальным. Еще бы: ведь первый, кто шел в этом случае на суд народный и позор, был нынешний глава государства, с которым оставшиеся еще во власти члены сталинского Политбюро были накрепко повязаны совместным государственным переворотом.

В докладе приведено и несколько персональных дел. Многие их фигуранты нам до боли знакомы: Постышев, Косиор, Эйхе, Евдокимов. Я. Э. Рудзутак - зампред Совнаркома, арестован в мае 1937 года, когда НКВД еще практически не занимался фальсификацией. В. Я. Чубарь -еще один зампред Совнаркома и, что любопытно, бывший председатель правительства Украины. Л. И. Лаврентьев (Картвелишвили) - попеременно работал на Украине и в Закавказье, т. е. был знаком с Хрущевым и мог быть использован против Берии. Свои товарищи, видно сразу.

Но самое интересное во всем этом, конечно же, выводы.

«Два обстоятельства, как нам представляется, сыграли роковую роль и во многом предопределили массовые репрессии против огромного количества честных советских граждан, в том числе против многих десятков тысяч партийных, советских, хозяйственных, военных кадров.

Первое. Злодейское убийство С. М. Кирова, которое дало повод и было использовано для массовых репрессий и для нарушения социалистической законности...

Второе. Широкие массовые репрессии начались с конца 1936 года, после телеграммы Сталина и Жданова... в которой говорилось следующее:

"Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД".

Эта сталинская установка о том, что "НКВД опоздал на 4 года" с применением массовых репрессий, что надо быстро "наверстать " упущенное, прямо толкал работников НКВД на массовые аресты и расстрелы...»

Видите, где передернуто? Разве эта телеграмма - кстати, адресованная отнюдь не чекистам, - призывает что-либо «наверстывать»?

Такими мельчайшими передержками наполнен весь доклад. Его авторы явно имели вполне конкретное задание, которое и выполнено в резюме.

«Как могло получиться, что враги партии, пробравшиеся к руководству НКВД, смогли использовать эти органы против партии, против руководящих партийных кадров?

Это могло произойти, как показывают многочисленные факты и документы, прежде всего потому, что Центральный Комитет партии, как коллективный орган, был фактически устранен от влияния на органы НКВД.

Позорные дела, творившиеся в стенах органов НКВД, проводились, якобы, с санкции и даже "в интересах партии". На самом же деле это делалось в угоду одному человеку, а иногда по его прямым указаниям (имеется в виду шифровка о разрешении пыток¹. Ну и где там хоть слово про личные указания Сталина? -Е. П.)

Вот к чему привел антимарксистский, антиленинский "культ личности", созданный безграничным восхвалением и возвеличением И. В. Сталина...»

К докладу приложено три документа: пресловутая телеграмма, «расстрельный» список на 137 человек, подписанный Сталиным, и письмо от арестованного Эйхе.

То, что перед нами заказуха, видно невооруженным глазом. Не тетеньки с филфака сидели в комиссии ЦК, а опытные аппаратчики, прекрасно разбиравшиеся в механизме принятия решений. И раз они так написали, стало быть, так было велено.

Впрочем, заказуха эта достаточно мягкая. В записке вина за репрессии возложена все-таки на НКВД и Ежова, а «культ личности», мол, только создал условия.

На основе этого документа члены комиссии подготовили проект доклада на XX съезде, где акценты сместились уже куда более основательно. Общее число репрессированных там не называется вовсе, а 93 процента репрессий, выраженных в приказах НКВД лета - осени 1937 года, сводились к трем словам и одному союзу: «массовый террор против кадров партии и советского государства и рядовых советских граждан». Все.

А потом в этот текст Хрущев добавил еще и кое-что от себя. Причем такого и столько, что говорил на съезде вообще о другом. К исторической этой речи мы обратимся в следующей главе. А пока закончим с темой реабилитации...

¹ Интересно, кто-нибудь проводил по поводу этого документа настоящую криминалистическую экспертизу? Бумажка все же сомнительная, а на нее много завязано...

И снова «тройки»...

Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
 Виктор Черномырдин

Несмотря на три толстенных тома опубликованных документов, процесс реабилитации все еще во многом остается загадкой. То есть методика-то его проведения понятна, но многое другое так и не выяснено...

Проще всего обстояло дело с реабилитацией «по персоналиям». Тут процесс шел «веером». Так, например, 2 марта 1956 года Серов и Руденко доложили в ЦК о том, что надо реабилитировать 36 членов ЦК, избранных на XVII съезде ВКП(б) - после громогласного заявления Хрущева это надо было сделать непременно, иначе за что боролись? Естественно, все показания, связанные с этими делами, теперь становились небывшими, и тут же начинали «сыпаться» завязанные на них другие дела, фигуранты которых также, в свою очередь, реабилитировались, чем еще более облегчался последующий процесс. Все это не очень интересно, поскольку начиналось с заказа, да, в общем-то, по заказу и продолжалось. Чем больше реабилитированных громких персон, тем больше аргументов в пользу хрущевской правоты.

Уже 6 марта 1956 года названные Серовым и Руденко 36 человек были официально объявлены ни в чем не виновными - в том числе и наши старые знакомые Эйхе, Косиор, Евдокимов.

Гораздо более интересные процессы шли «внизу». Интересные и малопонятные. Именно после XX съезда процесс реабилитации стал по-настоящему массовым. Естественно: надо было оправдывать доклад Хрущева, подкладывать под него факты. Тем более что и морально процесс реабилитации все-таки легче, чем работа в ежовских «тройках». Одно дело - риск осудить невиновного, и совсем другое - оправдать преступника, который тем более отсидел в тюрьме уже достаточно долго. Еще проще реабилитировать расстрелянного: будет он оправдан или же нет - кому это теперь интересно?

Сразу после съезда для ускорения работы были созданы специальные выездные комиссии Верховного Совета СССР. Работали они прямо в лагерях, имели право принимать решения об освобождении или снижении срока наказания. Обычный состав такой комиссии - три человека: работник прокуратуры, представитель аппарата КПСС и кто-либо из уже реабилитированных политзаключенных. Приговаривали «тройками». и реабилитировали «тройками» и, судя по темпам работы, примерно с такой же скоростью.

Как комиссии работали? В инструкции, данной им, говорилось:

«Проверка должна производиться путем личного ознакомления с заключенным, рассмотрения имеющихся в местах лишения свободы дел и других материалов, характеризующих поведение заключенного до его ареста и в местах лишения свободы. Комиссии обязаны побеседовать с каждым заключенным, а при необходимости истребовать следственные и судебные дела...»

Учитывая суровую жизненную прозу, можно с уверенностью сказать: «при необходимости» переводится как «можно не делать». И наверняка не делали, тем более сроки поджимали...

«...При рассмотрении дел на осужденных за политические преступления необходимо учитывать, что много советских людей было ложно обвинено в участии в различных антисоветских организациях лишь на основании оговоров со стороны других лиц и так называемых "личных признаний", добытых применением незаконных методов ведения следствия. Между тем во всей предшествующей деятельности этих осужденных не было никаких данных о причастности их к той или иной контрреволюционной организации. Более того, многие из осужденных являлись до ареста членами коммунистической партии и активно участвовали в строительстве социализма. Поэтому при рассмотрении подобных дел особое внимание необходимо обращать на деятельность заключенных до их ареста» .

Ясно? Если заключенный был до ареста коммунистом, список заговорщиков или манифест нового правительства при обыске не найдены -значит, ни в чем не виновен. А поскольку о том, какие были улики, комиссия узнавала из его собственных слов...

Всего было создано 97 таких комиссий. Работали они, как и предполагалось, ударными темпами. Обычно для принятия решения им достаточно было бегло ознакомиться с делом заключенного (точнее, краткой справкой, хранившейся в лагере) и короткой беседы с ним самим. После реабилитации дело уничтожалось. В папке с пометкой «хранить вечно» оставались только приговор и справка о реабилитации. В общем, 1956 год по уровню законности и методам работы стоил 1937-го.

5 июня 1956 года А. Б. Аристов отчитывается в ЦК: в Дубравном и Воркутинском лагерях рассмотрены дела 3029 человек, из них 3018 дел --политические. Освобождены со снятием судимости 1988 человек. Приведены и конкретные примеры (что интересно, исключительно те, кто был посажен после войны). Примеры действительно вопиющие... хотя мне лично очень бы хотелось посмотреть дело человека, осужденного на 20 лет за разглашение сверхсекретных сведений о количестве техникумов в городе Новосибирске, или рабочего, который получил 15 лет за то, что сходил на экскурсию в Оружейную палату Кремля, что расценили как попытку террористического акта. Не было ли в этих делах чего-нибудь еще? Какого-нибудь гадкого нюансика, вроде того, что разглашена была информация не только о количестве техникумов, но и о технологии производства какого-нибудь нового оружия. Или что товарищ, так неудачно сходивший в Оружейную палату, кроме того, еще и состоял в антиправительственной организации, нацеленной на свержение существующего строя...

Кое-что о технологии рассмотрения дел говорит следующий пример. Цитирую: «Проскурко Евгения Григорьевна ... 27.XI. 1948 г. осуждена Особым совещанием МТБ СССР по обвинению в измене Родине к 10 годам лишения свободы. В постановлении записано, что Проскурко участвовала в антисоветской банде украинских националистов. В чем выразилось это участие, неизвестно. На комиссии Проскурко Е. Г. заявила, что в банде украинских националистов она не состояла и никакой помощи бандитам не оказывала...» Как вы думаете, что сделала комиссия? Затребовала ее следственное дело, на что имела право? Ну вы идеалисты! Так и до зимы не разберешься. Естественно, реабилитировали полностью. Примерно так проверял петлюровский начальник тюрьму в бессмертном романе «Как закалялась сталь».

Нет, я лично считаю, что для двадцатилетней женщины, даже если она действительно участвовала в банде и ходила с обрезом, девять лет в лагере - вполне достаточно. И я лично считаю, что после войны суды и Особое Совещание совершенно безумным образом разбрасывались огромными, двадцати- и двадцатипятилетними сроками, так что к 1956 году большинство «политических» действительно пора было освобождать.

Но, простите, при чем тут реабилитация?

Непонятно, кстати, зачем вообще были созданы эти «выездные тройки». Потому что ранее созданные комиссии по пересмотру дел захлебнулись? Да, такое впечатление должно создаваться - но тем не менее это не так. 16 апреля 1956 года прежние комиссии отчитались о проделанной работе. Поработали они, надо сказать, крепко, за два года успели рассмотреть дела в отношении 337 183 человек (как рассмотреть - это уже второй вопрос). Приговоры 183 681 осужденным остались неизменными, а 153 502 человека получили амнистии, сокращение срока наказания, или же дела были прекращены. Но ведь в самом начале процесса пересмотра дел в стране было 467 946 политзаключенных и 62 462 ссыльных, т. е. всего 530 408 «политических». Две трети уже прошли через комиссии - стоило ради оставшейся трети все менять? Почему было не продолжить тот же процесс? Кого собирались освобождать «на месте», без внимательного изучения дел? Тех, кому отказали прежние реабилитаторы, изучавшие дела глубже?

Совсем интересно обстояло дело с собственно реабилитацией. В текущем отчете, датированном 1 августа 1956 года, говорится: по состоянию на 1 июля комиссиями рассмотрено 97 639 дел. По ним около 60% освобождены со снятием судимости, и еще 20% заключенных сокращены сроки наказания. Из них политических заключенных - 46 737 человек, 61,5% освобождены со снятием судимости, и - внимание! - 1487 человек реабилитированы как осужденные по сфальсифицированным материалам. Значит, остальные 45 250 человек все-таки невиновными не признаны?

Среди освобожденных была, например, учительница, получившая 10 лет за то, что написала на имя Сталина письмо, где говорилось о плохой жизни колхозников и об арестах. Ее не реабилитировали, а всего лишь освободили. Тогда вопрос: с кого эти комиссии снимали обвинения? Какая «деятельность заключенного до ареста» служила основанием для полного оправдания?

А что самое интересное - мне нигде не удалось найти общее число реабилитированных в этот первый, хрущевский период. Ведь должна же быть где-то эта цифра - а между тем ее старательно прячут. Почему? Или никто их не считал?

С коммунистами более-менее ясно. Согласно отчету КПК, на 31 июля 1961 года были восстановлены в партии (а значит, и реабилитированы) 30 954 человека - как живые, так и мертвые. Среди них 3693 - бывшие руководящие партийные и комсомольские работники (судя по числу, до секретарей крупных первичных организаций включительно), 4143 - руководящие работники советских органов, 6165 - хозяйственные работники, 4395 - командиры и политработники Советской Армии.

А вот сколько реабилитировали «черной кости» - беспартийных жертв приказов НКВД? В одном из постановлений президиума ЦК КПСС глухо говорится, что таковых было около половины расстрелянных в несудебном порядке. Может быть, опять молчат, чтобы не бросалась в глаза огромная - на порядок! - разница между партийными и беспартийными репрессированными?

Четверть века спустя, когда началась «перестроечная» реабилитационная волна, яковлевская комиссия сообщила в ЦК, что «в настоящее время уже пересмотрены 1 002 617 уголовных дел репрессивного характера на 1 586 104 человека. По этим делам реабилитировано 1 354 902 человека, в том числе по делам несудебных органов - 1 182 825 человек». По всей видимости, это и есть результаты хрущевского периода - яковлевцы физически не успели бы столько наработать. Кто, когда, каким образом реабилитировал всех этих людей - пока неясно. Вошла ли в эти данные довоенная «бериевская» реабилитация - тоже непонятно. Документов тьма, а этой-то, самой интересной статистики, по годам, как раз и нет... Впрочем, зная, как проводился «большой террор», по делам, решенным «тройками», реабилитировать можно было «автоматом», едва взяв в руки дело. Но все же дело, хотя бы для приличия, следовало бы в руки взять...

Маразм крепчал...

А теперь будет так: один суд не нашел - другой найдет. Не другой, так третий. Не третий, так четвертый. Пока мы не зарубим себе на носу: органы не ошибаются. А наше дело - ходить толпой и требовать: никакой пощады.
Самуил Лурье, обозреватель газеты «Дело»

Новый виток реабилитации начался в 1986 году, когда была создана комиссия под руководством тогдашнего «главного идеолога» КПСС А. Н. Яковлева. Социальный заказ был вполне определенным: «правда о репрессиях» должна была послужить тараном, пробить тоннель, по которому в массовое сознание будет вброшена некая новая идеология. А вот с численностью получалась неувязочка. Из 1 980 635 человек, которые, согласно докладу Поспелова, были арестованы в 1934—1940 гг., дела 1 586 104 человек были уже рассмотрены. Осталось около 400 тысяч. Плюс к тому около 200 тысяч тех, кому в реабилитации было отказано. Кроме того, среди 400 тысяч «нерассмотренных» имелись ведь и те, кто был осужден за дело и на реабилитацию не подавал - встречались люди с совестью и в те времена! А также те, кто получил небольшой срок, попал под амнистию или был освобожден досрочно и попросту не стал со всем этим связываться. И тогда вопрос: откуда было комиссии Яковлева взять нужное, поражающее воображение количество «жертв репрессий»?

А цифры к тому времени гуляли совершенно фантастические. Например, старая большевичка Шатуновская, в 1960 году работавшая в комиссии по расследованию судебных процессов 30-х годов, писала Яковлеву, что КГБ прислал им в комиссию справку, где говорилось: с 1 января 1935 по 22 июня 1941 года были арестованы 19 млн 840 тыс. «врагов народа», из которых 7 млн были расстреляны в тюрьмах, а большинство остальных погибли в лагерях. Вот и судите сами: могут ли дела, оставшиеся от хрущевских комиссий, удовлетворить такой аппетит.

Впрочем, комиссия ловко вышла из положения, увеличив временной период и начав пересматривать дела начиная с 1930 и по 1953 год, отчего фронт работ сразу же расширился до полутора миллионов дел на почти 2200 тысяч человек. Работа, надо сказать, неподъемная, и они скоро это поняли. Однако особо заморачиваться не стали, дело повели с подлинно российским размахом. Комиссия решила просто. 16 января 1989 года с ее подачи был принят следующий Указ Президиума Верховного Совета СССР. Нет, ну это не документ, а просто песня!

Из Указа от 16 января 1989 года:

«В целях восстановления социальной справедливости и ликвидации последствий беззаконий, имевших место в период 30—40-х и начала 50-х годов, Президиум Верховного Совета постановляет:

1. Отменить внесудебные решения, вынесенные в период 30-40-х и начала 50-х годов действовавшими в то время "тройками" ОГПУ и "особыми совещаниями " НКВД - МТБ - МВД СССР, не отмененные к моменту издания настоящего Указа... Считать всех граждан, которые были репрессированы решениями указанных органов, реабилитированными.

Это правило не распространяется на изменников Родины и карателей периода Великой Отечественной войны, нацистских преступников, участников националистических бандформирований и их пособников, работников, занимавшихся фальсификацией уголовных дел, а также лиц, совершивших умышленные убийства и другие уголовные преступления ».

А теперь о том, почему это не указ, а песня. Ведь что, собственно, означает этот текст? По пунктам.

Во-первых, на каком юридическом основании он принят? В его проекте, составленном все той же комиссией, говорится: «Отменить как неконституционные решения бывших "троек" и т. д.». Потом, по-видимому, в Верховном Совете все-таки нашелся какой-то юрист, который объяснил, что не все, что происходит в государстве, записывается в Конституции и что внесудебные органы все-таки созданы по решению правительства и вполне легитимны, в соответствии с законами того времени. Тогда, по-видимому, решили обоснования вообще не писать. Народ поймет!

Народ понял. Юристы, боюсь, нет... Впрочем, когда гремит революция, кто слушает писк каких-то там судейских крючкотворов?

Во-вторых, если приговоры внесудебных органов беззаконны, то почему не все, а лишь выборочные? Почему когда речь идет о шпионаже или заговоре, они беззаконны, а когда судят полицая или уголовника, то вполне хороши? Если это произвол, то он для всех произвол, а если закон такой, то он для всех закон. Впрочем, это общий стиль работы 80-х годов. Так, например, при реабилитации фигурантов третьего «московского» процесса, в сообщении было особо подчеркнуто, что протест по поводу Ягоды не приносился. Почему? Неужели непонятно? Потому что гад...

Вообще говоря, для действий такого рода (я имею в виду Указ) есть вполне конкретный термин. Как раз произвол.

В-третьих, здесь фактически объявляются небывшими все политические и антигосударственные преступления. То есть в Советском Союзе не существовало ни шпионажа, ни саботажа, ни репрессий, ни антиправительственных организаций, ни даже диссидентов. Да политикам всего мира надо толпами сбегаться учиться у большевиков - как построить такое государство!

Ну а то, что массовой бывает лишь амнистия, а реабилитация массовой не бывает изначально, по определению - о таких мелочах мы и говорить не будем.

Как видим, образование у наших партийных «верхов» теперь высшее, готовили их к управлению государством долго и упорно, а толку? Уровень правосознания, по сравнению с 1937 годом, нисколько не изменился.

Впрочем, и в отношении других осужденных тоже особо не мучились. В справке о работе органов прокуратуры говорится, что в 1988 году было проверено 16 тысяч дел на более чем 29 тысяч человек. Реабилитировано 13,2 тысячи человек. Отказ в реабилитации получили 3492 человека. Остальные провалились в какую-то статистическую дыру. Но дело не в этом. Дело в тех, кто получил отказы. В справке открытым текстом, ничуть не стесняясь, Генпрокурор СССР А. Я. Сухарев пишет: «Это изменники Родины периода войны, нацистские военные преступники, каратели, лица, занимавшиеся фальсификацией уголовных дел». То есть получается, что все прочие реабилитированы автоматом. Интересно, а у тех, кому было отказано, дела рассматривали, или же только на статью смотрели?

Но и это еще не все. Следующим этапом большого пути был Указ Президента СССР Горбачева «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20 - 50-х годов» от 13 августа 1990 года. Из Указа Президента СССР от 13 августа 1990 года: «Выражая принципиальное осуждение массовых репрессий, считая их несовместимыми с нормами цивилизации и на основании статей 127-7 и 114 Конституции СССР, постановляю:

1.  Признать незаконными, противоречащими основных гражданским и социально-экономическим правам человека репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в период коллективизации, а также в отношении всех других граждан по политическим, социальным, национальным, религиозным и иным мотивам в 20-х - 50-х годах и полностью восстановить права этих граждан...

2. Настоящий Указ не распространяется на лиц, обоснованно осужденных за совершение преступлений против Родины и советских людей во время Великой Отечественной войны, в предвоенные и послевоенные годы»¹.

Вы что-нибудь поняли? Вот и я тоже... Где вы видели хотя бы одного гражданина, осужденного в «тридцать седьмом» по политическим, социальным, национальным, религиозным мотивам? А «иные» мотивы -это как прикажете понимать? Входит ли в их число, например, терроризм или шпионаж - они ведь тоже «иные»...

И закончилось все законом РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий», принятым 18 октября 1991 года, в котором по-простому так говорится:

«За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола со стороны государства, подвергаясь репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным мотивам».

Пусть я повторюсь, пусть! Но если бы авторы этого закона хотя бы краем глаза заглянули в следственные дела того времени, они бы убедились, что за убеждения в то время никого не преследовали. Равно как и по социальным и национальным мотивам. Преследовали исключительно за действия - часто они бывали вымышленными, но это уже второй вопрос.

«...1. Реабилитировать всех лиц, кроме указанных в п. 5 настоящего Закона, подвергшихся когда-либо на территории РСФСР репрессиям во внесудебном порядке, в том числе органами ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, по решениям особых совещаний, троек и т. п. и иных осуществлявших властные полномочия несудебных органов.

2. Реабилитировать всех лиц, осужденных судами РСФСР за действия, квалифицированные как антисоветская агитация и пропаганда; (что, и за пронемецкую агитацию во время Великой Отечественной войны тоже? -Е. П.).

Нарушение закона об отделении церкви от государства и школы от церкви.

Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих государственный или общественный строй (между прочим, клевета на частное лицо у нас преследуется по закону, и лишь государство и общество остаются беззащитными. Узнаете? Приоритет частного над общим во всей своей красе. - Е. П.).

Посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов (бурные аплодисменты сектантов любого рода, переходящие в овацию у представителей тоталитарных сект. - Е. П.).

5. Предусмотренный в ст. I порядок реабилитации не применяется... к лицам, обвинявшимся в совершении убийств и иных тяжких преступлений против личности...(впрочем, в этом случае можно так же автоматически объявить обвинение недоказанным, тем более что обычно оно таким и было. Можно, но не нужно - уголовник ведь может и "демократа" по голове стукнуть, а не только коммуниста, так с какой стати его реабилитировать? - Е. П.)»¹

Таким образом, удалось достичь сразу и без труда очень хороших показателей. Остальных дореабилитировали постепенно - некоторых сразу, некоторых после нажима со стороны «общественного мнения», шумных кампаний в прессе. Это все было уже делом техники.

А саму идеологию перестроечной реабилитации превосходно сформулировал «главный идеолог» КПСС того времени и председатель комиссии А. Н. Яковлев, заявивший в интервью «Московским новостям»: «Необходимо проявить и справедливость, и милосердие в отношении всех людей, подвергавшихся репрессиям по политическим мотивам. Справедливость по отношению к невинно репрессированным - их подавляющее большинство. А милосердие к тем, кто имел прегрешения перед обществом, быть может, далее совершал преступные действия. Но происходило это в определенных условиях, было эмоциональным или каким-то другим ответом на беззаконие, на то, с чем человек не мог согласиться...»

Комментировать надо?

Прошлую главу мы закончили светлым именем Станислава Реденса. Закончим им и эту тоже.

Несмотря на то, что при Хрущеве его боевой товарищ был очищен от всех обвинений, эта фигура была уж очень одиозной. Поэтому его история имела еще и продолжение, которое раскопал петербургский исследователь Игорь Пыхалов.

«После начала перестроечных разоблачений дело бывшего главного казахского чекиста всплыло вновь. Выяснилось, что Реденс реабилитирован незаконно, однако ничего поделать с этим нельзя. Как было сказано в справке, составленной заместителем Генерального прокурора СССР И. П. Абрамовым и секретарем яковлевской комиссии Н. И. Савинкиным: "В настоящее время отменить решение Военной коллегии Верховного Суда СССР не представляется возможным, так как с момента принятия судебного решения прошло более 27 лет, а в соответствии с законом (ст. 373 УПК РСФСР) пересмотр в порядке надзора определения суда о прекращении дела, влекущего ухудшение положения осужденного, допускается лишь в течение года со дня вступления его в законную силу. Ставить вопрос перед Верховным Советом СССР об изъятии этого требования закона в отношении Реденса считаем неоправданным".

Окончательно посмертная судьба Реденса была решена А. Н. Яковлевым на заседании комиссии Политбюро 17 октября 1989 года: "Надо, видимо, согласиться с предложением И. П. Абрамова и Н. И. Савинкина. Мы советовались с А. И. Лукьяновым, председателем Верховного Суда Е. А. Смоленцевым. Не будем входить в Президиум Верховного Совета СССР и не будем ничего давать в журнал "Известия ЦК КПСС". Все согласны?" Понятно, что желающих возразить главному идеологу ЦК КПСС не нашлось...»