Академик Трофим Денисович Лысенко - Мичуринская биология и вейсманизм: современный взгляд

Мичуринская биология и вейсманизм: современный взгляд

Развитие науки показало правоту тех основных положений мичуринской биологии, в которых она расходилась с вейсманизмом, а также дало для многих из них интерпретации на молекулярном уровне.

1. Эксперименты по преобразованию яровой пшеницы в озимую, проведённые Лысенко, а затем многократно повторенные другими исследователями, полностью подтвердили главное положение мичуринской биологии - возможность направленного изменения наследственности путём изменения условий жизни организма.

2. Утверждение вейсманистов о чрезвычайной редкости мутаций - "один раз на десятки или даже сотни тысяч лет" - опровергнуто. Установлено, что мутации происходят чаще, как считал и Лысенко.

3. Представления Лысенко о внехромосомной передаче наследственных признаков и присутствии свойств наследственности в других частях (не только ядре) клетке, в том числе в пластических веществах, в настоящее время подтверждены и всеми признаны. Следует отметить, что Лысенко был одним из первых, кто в 1930-х гг. выдвинул и защищал, притом подвергаясь ожесточённым нападкам, концепцию возможности внехромосомной передачи наследственных признаков.

4. Вегетативная гибридизация, считавшаяся Лысенко одним из примеров внехромосомной передачи наследственных признаков и категорически не признававшаяся вейсманистами, была подтверждена рядом независимых экспериментаторов; в настоящее время предложен и молекулярный механизм, объясняющий это явление. Вместе с тем, утверждение Лысенко, что "любой признак можно передать <при вегетативной гибридизации> и без хромосом" является ошибочным.

5. Представления Лысенко и других ламаркистов о возможности влияния некоторых изменений тела на наследственность в настоящее время отвергаются большинством генетиков, хотя другие приводят экспериментальные факты в пользу такой возможности.

Итак, по основным вопросам наследственности и изменчивости, по которым в 1930-40-х гг. мичуринская биология расходилась с вейсманизмом, современная наука признала правоту Лысенко. Единственный важный пункт мичуринской биологии, который сегодня не признаётся большинством генетиков - ламаркизм, но здесь, даже если со временем он будет окончательно признан ошибочным, то Лысенко разделит эту ошибку с Дарвином, Тимирязевым, Мичуриным, Бербанком и другими видными биологами и селекционерами, в том числе современными.

Иерархия законов

Лысенко считал, что между законами разных наук существует определённая иерархия, соответствующая иерархии уровней материи (движения), описываемых этими законами: химия ^ физика ^биология ^ . Законы, определяющие организацию материи на более высоком уровне, имеют более высокий статус (более ценны для человеческой практики) и не выражаются через законы, определяющие организацию материи на более низком уровне. В частности, Лысенко подчёркивал, что биология не сводится ни к физике, ни к химии; что биофизические и биохимические законы, хотя и помогают биологии, но имеют в ней более низкий статус, чем биологические законы роста и развития живых организмов. Биологические явления не являются "механической суммой" физических перемещений или химических реакций; они представляют собой следующий, более высокий уровень движения. Выявив, какие химические реакции сопровождают или даже вызывают те или явления в мире живого, мы не можем сказать, что "свели биологию к химии"; "биология это не химия и не физика". "Нельзя биологическую науку, её стержень сводить только к химическим и физическим явлениям, протекающим в живых телах... Я полностью согласен с тем, что без соответствующего развития химии и физики как наук биология как наука была бы невозможна. Но это не означает, что биология как наука сводится к химии и физике живого ... Биологическая наука должна вскрывать биологические законы, законы, по которым возникают, живут и развиваются биологические объекты... Правильная формула, что без соответствующего развития химии и физики живых тел невозможна сама биология как наука, не означает, что биология и есть химия и физика... Биологические закономерности это не физические, не химические и не математические закономерности, а биологические"³⁸.

Иллюстрируют эти рассуждения Лысенко отношения между законами механики - законами движения физических тел - и законами химии - законами молекулярных взаимодействий, или квантовой физики - взаимодействий и превращений элементарных частиц. Хотя физические тела состоят из молекул, атомов, элементарных частиц, но законы механики не выводятся из химии или квантовой физики.

Законы физики - законы движения физических тел - выражают физическую сущность этих тел; законы химии - законы взаимодействия молекул - выражают их химическую сущность. Аналогично законы развития живых организмов выражают их биологическую сущность, не сводимую к химии и физике. "Хороший химик не будет биологическую сущность выражать химическим языком... Упрощенчески представляют себе задачу исследователи, которые, найдя или чаще всего лишь делая попытки найти изменения в химической реакции растения,. находящегося на той или иной стадии развития думают, что они уже вскрыли самую глубокую "сущность " яровизации, световой стадии и т.д. Химические индикаторы стадий суть только одни из многих индикаторов, и хотя они, безусловно, существенны, но всё же им ещё далеко до "последней сущности жизни". Мы за изучение химических, физических, морфологических и всяких других индикаторов развития. Но мы против того, чтобы к этим индикаторам сводить сущность стадийного развития. И мы прежде всего за изучение биологии развития, изучение специфики биологических отношений"³⁹.

Живые организмы развиваются в соответствии со своей наследственностью и при наличии определённых условий во внешней среде. Поэтому, для познания биологических законов, то есть законов развития живых организмов, первоочередную роль играет изучение влияния на них изменений условий жизни - а не изучение воздействия чужеродных, не требующихся для развития - например, химических или радиоактивных - веществ. Мичуринская биология, биология развития, разрабатывавшаяся Лысенко и его коллегами, как раз и обращала внимание на изменение развития организмов при изменении их условий жизни. Можно сказать, что биология развития изучала "биологическую траекторию" роста-развития живых организмов, аналогично тому, как механика изучала траекторию "материальных тел" в физическом пространстве. Изучение поведения этой "биологической траектории" растений при тех или иных изменениях условий жизни/ внешней среды было аналогично изучению динамики физических тел в тех или иных силовых полях. Согласно открытому Т.Д. Лысенко закону стадийности, "точками" на "биологической траектории" растения являлись "этапы в развитии, прежде всего характеризующиеся переломами в приспособительных требованиях определённых условий существования" .

Наследственность, как биологическое свойство (свойство "существа, а не вещества"), тоже следовало изучать, в первую очередь, биологическими, а не физическими или химическими методами. Поиск биологических законов наследственности, по Лысенко, надлежало вести, изучая влияние на неё изменений в условиях жизни.

Законы взаимодействия живых организмов, включая их "наследственную основу", с их условиями жизни составляли главный предмет изучения мичуринской биологии, биологии развития.

Оба процесса - и развитие организма, и формирование его наследственной основы - рассматривались Лысенко как взаимозависимые и взаимообратные; он образно представлял их как одновременное спиральное раскручивание и закручивание. "Фигурально выражаясь, развитие организма есть как бы раскручивание изнутри спирали, закрученной в предыдущих поколениях. Это развинчивание является одновременно завинчиванием для будущих поколений"².

Реляционный подход. В большинстве своих биологических концепций Т.Д. Лысенко использовал реляционный подход, заключавшийся в описании объектов через их отношения/ взаимодействия⁴⁰ с другими. Так, наследственность живых организмов определялась им через взаимоотношение с организмом и с внешней средой, именно, как "свойство живого тела требовать определённых условий для своей жизни, своего развития и определенно реагировать на воздействие тех или иных условий" ("Генетика", "Агробиология", стр. 562). Изучение наследственности, по Лысенко, должно было заключаться в "выявлении условий внешней среды, требуемых живым телом (организмом) для развития тех или иных признаков или свойств". Сходным образом -через отношения - определял Т.Д. Лысенко и понятие биологического вида: "существенной характерной чертой видов растений, животных и микроорганизмов являются определённые внутривидовые взаимоотношения между индивидуумами... качественное отличие внутривидовых взаимоотношений от межвидовых взаимоотношений является одним из важнейших критериев для различения видовых форм от разновидностей" ("Агробиология", стр. 667). Подход, основанный на анализе отношений между объектами, позволил Т.Д. Лысенко, в частности, обосновать принципиальное отличие видов от разновидностей и сформулировать биологические законы, касающиеся видов.

Стадийность развития растений

Изучая взаимодействие растений с внешней средой, Т.Д. Лысенко открыл биологический закон стадийного развития. Он заметил, что растения в различные периоды своего развития требует неодинаковых внешних условий: питания, температуры, влажности, продолжительности дневного освещения и т.д. Например, яровая пшеница, в начале своего развития нуждается в более низкой температуре, чем в конце, во время созревания семян. Закон стадийного развития гласил: "Развитие растения состоит из отдельных разнокачественных этапов, стадий развития" ("Агробиология", стр. 26). Стадии характеризовались требованиями растений к условиям окружающей среды. На каждой стадии растению требовались разные внешние условия (питание, освещение, температурные границы, ...), точнее, их комплекс, состав которого определялся природными свойствами растения.

Стадии представляли собой "качественно переломные моменты в развитии растений (происходящие в точках роста стебля)" ("Агробиология", стр. 26). Прохождение стадий представляло собой нормальный путь развития растения, ведущий через образование различных органов и признаков к плодоношению. Следующая стадия могла наступить только после прохождения предыдущей. Те или иные органы и признаки могли развиваться только на определённых стадиях. Стадии развития были необратимы.

Одна из первых стадий развития однолетних растений, названная Т.Д. Лысенко яровизацией, могла начаться, как только зародыш станет расти и при наличии соответствующего комплекса условий среды. Лысенко отмечал, что при отсутствии этого комплекса растение не пройдёт стадию яровизации и, даже если его рост, накопление веса и объёма будут идти нормально, оно не станет развиваться дальше - не появятся соответствующие органы и признаки. Следующая стадия, названная Лысенко световой, начиналась после прохождения яровизации и характеризовалась изменением требований к освещению.

Особенная практическая ценность теории стадийного развития и связанных с ней агроприёмов типа яровизации заключалась в возможности управления развитием растений. Можно было, например, изменяя сроки наступления очередной стадии у разных растений, добиваться их цветения в примерно одно и то же время и, таким образом, проводить скрещивание. Виды и сорта растений, не соответствующие климатическим условиям некоторого региона, можно было к этим условиям приспосабливать, ускоряя ту или иную стадию развития.

Жизнь биологического вида

Согласно господствовавшей в биологии после работ Дарвина точке зрения в живой природе действовали законы естественного отбора и борьбы-конкуренции организмов. Лысенко предложил уточнить эти представления. По его мнению, отношения между биологическими видами и внутри них были принципиально различными. Если между представителями разных видов ведётся борьба, хотя встречается и кооперация, то внутривидовые взаимоотношения не могут быть подведены под эти понятия - они "подобно взаимосвязям органов в организме... направлены только на обеспечение существования вида, на его процветание и увеличение численности"⁴¹. Лысенко утверждал, что жизнь биологического вида, как "особого состояния живой материи", взаимодействие его представителей между собой и с другими видами подчиняется цели сохранения и процветания данного вида. Это положение было названо им законом жизни биологического вида.

Подтверждения "закону жизни вида" Лысенко находил в животном и растительном мире, где особи одного вида помогали друг другу, в том числе в борьбе с другими видами. В частности, отсутствие внутривидовой конкуренции он демонстрировал на примере посевов кок-сагыза (одуванчика): скученные (гнездовые) посевы давали урожай больший, чем равномерно редкие ("Агробиология", стр. 492 - 497.).

Существование внутривидовой борьбы обычно аргументировалось "мальтузианским" доводом о неизбежной перенаселённости при размножении и, соответственно, нехватке ресурсов. Лысенко, однако, указал, что размножение в природе ограничено внешними условиями, из-за чего виды и разновидности редко достигают перенаселённости. Кроме того, он отметил, что способности к внутривидовой конкуренции вредны для вида в целом (уменьшая число его представителей), и таким образом - учитывая борьбу-конкуренцию видов между собой -не могут быть закреплены ни отбором, ни приспособлением.

" Закон жизни вида" Лысенко применял в разработке гнездового способа посева семян, при котором, как он считал, взаимодействие молодых растений между собой будет подчинено условию процветания вида, в результате чего они вырастут выносливые и устойчивые. Другим применением "закона жизни вида" у него стали работы по созданию стада жирномолочных коров. По мнению Лысенко, если скрещивать крупных жидкомолочных коров с мелкими быками джерсий-ской жирномолочной породы и при этом производить обильное кормление коров, то развитие зародыша пойдёт - для сохранения вида - по мелкой джерсийской, следовательно, жирномолочной породе.

Скачкообразность преобразования видов

Согласно дарвинизму, разные биологические виды произошли от некоторых общих предков путём накопления в поколениях небольших наследственных изменений и действия естественного отбора; постепенное накопление наследственных изменений превращало, на некотором этапе, разновидности в новые виды. Т.Д. Лысенко, признавая эволюционный принцип происхождения видов, не соглашался с представлениями Дарвина, что накопление наследуемых изменений ведёт к превращению разновидности в новый вид: "к образованию новой видовой формы, к получению нового вида из старого приводит накопление не тех количественных отличий, которыми обычно различают разновидности в пределах вида". Отрицал он и существование переходных форм между видами: "промежуточных разновидностей между видами не существует не потому, что эти разновидности выпали в процессе внутривидовой борьбы, а потому, что такие промежуточные разновидности в естественной природе не образовывались и не образуются". По его мнению, преобразования одного вида в другой совершались "в результате резких скачков", причиной которых являлись резкие изменения условий жизни ("Агробиология", стр. 664-668).

Одной из причин введения Т.Д. Лысенко принципа "скачков наследственности" явились результаты его опытов по преобразованию яровой пшеницы в озимую. В них "озимость" у прежде яровых растений появлялась сразу, "скачком", без количественного накопления этого признака. "Согласно односторонней, а потому и неверной дарвиновской эволюционной теории, изменения органического мира идут только путём количественных изменений... однако при изменении яровых растений в озимые путём воздействия осенних полевых условий озимые формы получаются не путём нарастания из поколения в поколения степени озимости. В опытах не обнаруживались растения с малой степенью озимости, которая в дальнейшем усиливалась бы... озимость растений устанавливалась сразу, то есть превращение природы (наследственности) яровых растений в озимые идёт сразу"⁴².

Подтверждение теории "скачкообразного преобразования видов" Лысенко находил и в опытах по превращению твёрдой пшеницы (ду-рум) в мягкую (вульгаре). "Отмечу, что оба эти вида всеми систематиками признаются хорошими, бесспорными, самостоятельными видами... оказалось, что после двух-трех-четырехлетнего осеннего посева (необходимого для превращения ярового в озимое), дурум превращается в вульгаре, т. е. один вид превращается в другой. Форма дурум, т.е. твёрдая 28-хромосомная пшеница, превращается в различные разновидности мягкой 42-хромосомной пшеницы, причем переходных форм между видами дурум и вульгаре мы при этом не находим. Превращение одного вида в другой происходит скачкообразно.

Таким образом, мы видим, что образование нового вида подготовляется видоизмененной, в ряде поколений, жизнедеятельностью в специфически новых условиях. В нашем случае необходимо воздействие осенне-зимних условий в течение двух-трех-четырех поколений твёрдой пшеницы. В этих случаях она может скачкообразно перейти в мягкую безо всяких переходных форм между этими двумя видами" ("Агробиология", стр. 669 - 671; "О положении.").

Видный современный биолог, директор Института общей генетики академик РАН Ю.П. Алтухов разделял точку зрения на видообразование как скачкообразный и притом связанный с изменениями в природной среде/ условиях жизни процесс. "Эволюция, видообразование - явления... сопряжённые с крупными сдвигами природной среды и соответствующими реорганизациями геномов... С точки зрения типолога видообразование должно быть... процессом сальтационным (скачкообразным)"⁴³.

В своих публикациях и выступлениях 1930- 40-х гг. Т.Д. Лысенко поддерживал ряд ключевых положений дарвинизма: естественный отбор; его влияние на эволюцию живых существ; преобразование видов. На сессии ВАСХНИЛ 1948 года он говорил: "Появление учения Дарвина, изложенного в его книге "Происхождение видов", положило начало научной биологии... Дарвин своей теорией отбора дал рациональное объяснение целесообразности в живой природе. Его идея отбора научна, верна" ("Агробиология", стр. 546). Положительные качества дарвинизма Т.Д. Лысенко видел также в подчёркивании им необходимости изучения отношений живых организмов между собой и с внешней средой; в связывании теории и практики. "По своему содержанию учение об отборе - это взятая в самом общем виде многовековая практика земледельцев и животноводов... Сельскохозяйственная практика для Дарвина послужила той материальной основой, на которой он разработал свою эволюционную теорию, объяснившую естественные причины целесообразности устройства органического мира" (там же). Кроме того, Лысенко находил в работах Дарвина аргументы в поддержку развивавшейся им мичуринской биологии: признание возможности направленного изменения наследственности, наследования приобретённых признаков, существования вегетативных гибридов. Он часто цитировал и самого Дарвина, и видных дарвинистов прошлого: Тимирязева, Мичурина.

Вместе с тем, выдвижение в мичуринской биологии на первый план положений о прямом влиянии внешней среды/ условий жизни на адаптивные изменения наследственности понижало значение естественного отбора, как косвенной причины таких изменений. Ведь если изменения во внешней среде непосредственно изменяют наследственность, приспосабливая организм к новым условиям, то нет необходимости привлекать для объяснения этой приспособленности ещё и естественный отбор; во всяком случае его роль существенно снижается.

Дарвин и сам понимал, что признание возможности направленного изменения наследственности и наследования приобретённых признаков уменьшает значимость естественного отбора, как фактора, объясняющего целесообразность в природе, приспособленность живых существ к внешней среде. Он предлагал считать естественный отбор основным фактором приспособленности, а прямое влияние внешней среды на наследственность и наследование приобретённых признаков - второстепенными. В мичуринской биологии, однако, дела фактически обстояли обратным образом.

Мало того, представления о прямом влиянии внешней среды/ условий жизни на адаптивные изменения наследственности не только уменьшали значимость естественного отбора в природе, но и ставили под вопрос концепцию "эволюции" в её традиционном понимании -как усложнения организмов. В самом деле, если основным фактором изменчивости организмов является приспосабливающий отклик на изменение внешних условий, то ниоткуда не следует, что такая изменчивость обязательно должна быть "усложняющей".

Таким образом, теория направленных изменений наследственности (мичуринская биология), развивавшаяся Лысенко, являлась потенциально конфликтной с основными, наиболее важными представлениями дарвинизма - естественным отбором и эволюцией.

Далее, критика со стороны Т.Д. Лысенко концепции случайных мутаций и использования понятия "случайность" в научных теориях⁴⁴, хотя и была направлена против вейсманизма, задевала также и дарвинизм, где изменчивость организмов, на которую действовал отбор, имела неопределённый- "случайный" характер.

Вполне понимая эти обстоятельства, Т.Д. Лысенко характеризовал свою систему как творческий дарвинизм, развивающий собственно дарвиновскую теорию и преодолевающий некоторые её недостатки. Впрочем, даже если бы Лысенко пришёл к заключению о сомнительности дарвинизма как науки, вступить с ним в принципиальную полемику он бы не смог по идеологическим соображениям.

Дарвиновская теория происхождения видов являлась умозрительной, не имевшей опытных подтверждений, гипотезой, переносившей выводы, сделанные Дарвиным на основе изучения разновидностей, на виды. Больше того, против неё были выдвинуты серьёзные возражения: отсутствие предполагаемых ископаемых переходных форм между видами, исчезающе малые значения вероятности дарвиновских "неопределённых изменений" наследственности, которые могли бы преобразовать один вид в другой, и т.д.

Тем не менее, теория Дарвина быстро завоевала симпатии многих биологов и учёных других специальностей. Причину этого указал ещё в XIX веке Н.Я. Данилевский⁴⁵: дарвинизм являлся не научной, а идеологической доктриной, соответствовавшей духу времени; он представлял собой "купол на здании механического материализма". Дарвинизм, по выражению Данилевского, "подвёл органический мир под общее материалистическое воззрение"; в частности, дал объяснение наблюдаемой в природе целесообразности, не прибегая к идеальному началу, Богу. Этим и объяснялся его стремительный успех в кругах либерально-атеистической интеллигенции Запада.

Дарвинизм был восторженно принят той же интеллигенцией и в России. Больше того, он здесь нашёл, можно сказать, вторую родину (как и марксизм). Книга Дарвина несколько раз переводилась на русский язык; известные профессора пропагандировали её в своих лекциях и печатных публикациях; либеральная пресса широко рекламировала "новое передовое учение". Попытки критического анализа дарвинизма встречались прогрессивной общественностью в штыки; их авторам сразу же навешивались ярлыки "обскурантов", "мракобесов", "черносотенцев", "врагов прогресса" - что дополнительно свидетельствовало об идеологическом значении дарвинизма.

В Советской России дарвинизм фактически занял положение партийной доктрины. Во-первых, его атеистический и материалистический дух вполне соответствовал такому же духу марксизма. Во-вторых, о нём неоднократно очень лестно отзывались классики марксизма-ленинизма. Маркс посвятил Дарвину свой "Капитал". Ленин приравнял значение учение Дарвина для естествознания к значению учению Маркса для обществоведения.

В советских вузах были образованы кафедры дарвинизма (как и кафедры марксизма, или диалектического и исторического материализма), а многочисленные идеологические цензоры, штатные и добровольные, стали бдительно следить за соответствием высказываний учёных-биологов дарвинистским положениям. Если в царское время передовая общественность только отказывалась подавать руку "мракобесам" и "обскурантам", то теперь, когда эта общественность оказалась у власти или при власти, за разногласия с ней можно было поплатиться не только карьерой, но и свободой.

Впрочем, постоянная пропаганда дарвинизма в советском обществе, начиная со школьных программ и заканчивая академическими изданиями, изображение набора гипотез как несомненно доказанных фактов, подача материала в наукообразной форме, ссылки на мнения авторитетов и прочее подобное делали своё дело и без внешней цензуры. Подавляющее большинство биологов в Советской России искренне провозглашало дарвиновскую теорию "происхождения видов" бесспорной истиной, сомневаться в которой могли бы только тёмные, невежественные, "находящиеся вне науки" лица.

Т.Д. Лысенко также считал себя приверженцем и продолжателем дарвинизма вполне непритворно. Методы мичуринской биологии, по его мнению, являлись развитием и практическим приложением дарвиновского учения об эволюции. А именно: направленное изменение наследственности естествоиспытателем можно было рассматривать как продолжение эволюционного процесса в живой природе, только совершаемое уже сознательно. В частности, такое значение Лысенко придавал экспериментам Мичурина. "Мичурин... показал, что, направляя индивидуальное развитие организма в определённом направлении, мы тем самым можем сознательно направлять эволюцию"⁴⁶.

Мичуринская и вейсманистская интерпретации дарвинизма

Разумеется, не только Т.Д. Лысенко развивал в то время дарвинизм. Принципиально иное истолкование дарвиновского учения дал А. Вейсман.

Если Лысенко в своей интерпретации дарвиновской теории выдвинул на первый план положения о направленных изменениях наследственности организмов - тем самым, между прочим, отступив от исходной идеологической ориентации дарвинизма⁴⁷ - то Вейсман поступил прямо противоположным образом. Он совершенно убрал направленную изменчивость - второстепенную для дарвиновской теории "происхождения видов", в неявном виде подрывавшую её ключевые концепции естественного отбора и эволюции, а главное, сомнительную с точки зрения последовательного материализма и атеизма. Обновленная таким образом теория Дарвина, точнее её вейсманистская интерпретации, восстановила, даже упрочила своё идеологическое значение "купола над зданием механического материализма". Неудивительно, что неодарвинизм стал популярен в кругах либерально-атеистической интеллигенции, в том числе весьма далёкой от собственно биологических проблем.

Лысенко не соглашался с вейсманистским истолкованием дарвинизма; называл его "опошлением", "искажением" и другими нелестными эпитетами. "Наиболее ярким олицетворением такого опошления дарвинизма являются учения Вейсмана, Менделя, Моргана,. положение о возможности наследования приобретенных уклонений - это крупнейшее приобретение в истории биологической науки, основа которого была заложена ещё Ламарком и органически освоена в дальнейшем в учении Дарвина - менделистами- морганистами выброшено за борт... Менделисты-морганисты цепляются за всё отжившее и неверное в учении Дарвина, одновременно отбрасывая живое материалистическое ядро его учения..." ("О положении.").

Конечно, Лысенко легко мог подтвердить соответствующими цитатами из Дарвина признание последним направленной изменчивости и наследования приобретённых признаков. Но для главного, философского содержания дарвинизма эти положения были несущественными, а то и вовсе неприемлемыми. Так что Лысенко, будучи в этом вопросе формально прав, тем не менее, идеологическую суть дарвинизма существенно менял, даже искажал, что, конечно же, раздражало его идеологических оппонентов.

Тем временем, потенциальная конфликтность дарвинизма и мичуринской биологии постепенно начала превращаться в реальные расхождения. В конце 1940-х гг. Лысенко ещё дальше отошёл от дарвинизма. В своей теории внутривидовых отношений он уменьшил значимость ключевого "дарвиновского фактора" - борьбы за существование, которая, по его мнению, отсутствовала внутри вида. Отметив, что "естественный отбор у Дарвина включал три фактора: изменчивость, наследственность и перенаселённость", он далее заявил, что "самой-то перенаселённости в природе, как правило, нет и не может быть". В результате ключевое в теории Дарвина понятие "естественного отбора" Лысенко объявил "метафорическим, иносказательным выражением" ("Агробиология", стр. 485 - 486). Вслед за чем он отбросил важнейшие в дарвинизме представления о постепенном превращении разновидностей в виды и переходных формах между видами. Хотя, по Дарвину, основную роль в видообразовании играло постепенное накопление небольших изменений в наследственности, Лысенко пришёл к выводу, что таким путём преобразование одного вида в другой объяснить нельзя; оно может являться только результатом резких скачков в наследственности. По отношению к дарвиновской теории происхождения человека от обезьяны (через промежуточные формы) Лысенко высказывал откровенный скептицизм⁴⁸, чем даже шокировал партийного функционера Ю. Жданова: "Да и мне самому пришлось услышать сентенцию Лысенко: "Человек - не животное. Он не произошел от обезьяны, а развился скачкообразно". Так творческий дарвинист порвал с дарвинизмом"⁴⁹.

В конечном счёте, у Т.Д. Лысенко от собственно дарвинизма фактически остались только: 1) представления о взаимосвязи организма и внешней среды; 2) концепция некоторого "развития живой природы".

Т.Д. Лысенко и Н.Я. Данилевский. Любопытно, что аргументация против отдельных дарвиновских положений у Т.Д. Лысенко отчасти совпадала с аргументацией видного биолога и культуролога XIX века Н.Я. Данилевского - хотя даже имя этого русского учёного вряд ли был известно Лысенко: прогрессивная общественность из тогдашних университетов и других учебных учреждений хорошо потрудилась, чтобы оградить студентов- биологов, да и всех вообще граждан России, от какого-либо знакомства с его "не имеющими никакой научной ценности реакционными взглядами".

Например, Данилевский, как и Лысенко, показывал, что выводы, которые можно сделать относительно разновидностей, нельзя переносить на виды. Данилевский обращал внимание на отсутствие переходных форм между видами и, как и Лысенко, утверждал, что их вообще не существует в природе.

Критика использования понятия случайности в научных теориях у Т.Д. Лысенко была сходной с аналогичной критикой у Н.Я. Данилевского и его коллеги- единомышленника Н.Н. Страхова. Так, Страхов, в статье "Дарвин" (1872 г.) писал: "все теории, где главная роль дана случайности, не могут обнять предмета во всем его объёме, и не объясняют самой существенной его стороны. Подобные теории всегда только отодвигают вопросы, но не разрешают их". Ср.: "наука - враг случайностей" (Лысенко).

В отличие от Т.Д. Лысенко, Н.Я. Данилевский в явном виде указывал, что обнаружение любого закона направленной изменчивости подрывает значимость естественного отбора как фактора изменения живых существ, так как тогда этот закон (а не естественный отбор) и был бы настоящей причиной, производящей различные формы организмов. Аналогично выражался Н.Н. Страхов: "всякий закон, открываемый в явлениях изменчивости и наследственности, ведёт к опровержению теории Дарвина".

Оба биолога, и Данилевский, и Лысенко, существенно понизили значимость дарвиновской "борьбы за существование" для живой природы. Высказанное Данилевским мнение, что "интенсивность, повсеместность и все-временность борьбы за существование преувеличены Дарвином", соответствовало взглядам Лысенко: "большим промахом является то, что Дарвин ввёл в свою теорию эволюции... мальтусовские идеи" ("О положении.").

Данилевский утверждал, что в живом мире борьба за существование не играет главной роли; кроме того, она не обладает свойствами отбора, а является биогеографическим принципом, во многом определяющим распределение организмов на Земле. Лысенко в своём законе жизни биологического вида полностью отверг наличие такой борьбы внутри вида.

Данилевский находил причины выдвижения в дарвинизме на первый план идеи "борьбы за существование" в особенностях культуры Англии; в частности в популяризации там гоббсовской "войны всех против всех". Аналогичной была позиция Лысенко: эта идея возникла у Дарвина в результате его знакомства с теорией Мальтуса о неизбежности перенаселённости.

Некоторое сходство наблюдалось и в оценке Данилевским и Лысенко положительных сторон дарвинизма. Так, главное достоинство дарвинизма и тот и другой видели в подчёркивании Дарвином важности изучения взаимоотношений живых организмов с их внешней средой.

Однако выводы, сделанные обоими биологами из их критики, были разными. Данилевский пришёл к заключению о ложности теории происхождения видов и отверг весь дарвинизм. "Но как ни важны и ни полезны эти, так сказать, побочные сторонние результаты дарвинизма, они не могут и не должны закрывать перед нами его коренную ложность, обманывающую нас кажущимся мнимым объяснением явлений и искажающую общее миросозерцание". Он писал, что принадлежит "к числу самых решительных противников учения Дарвина, считая его вполне ложным"⁵⁰. Лысенко же, приняв эти "полезные побочные результаты" за основные в дарвинизме, тем не менее, считал себя последователем Дарвина, исправляющим некоторые его ошибки.

Уже фактически отойдя ото всех ключевых положений Дарвина, Лысенко по-прежнему продолжал называть свою систему "развитием дарвинизма". "Мичуринское направление... является творческим советским дарвинизмом... свободным от ошибок теории Дарвина... Дарвинизм не только очищается от недостатков и ошибок, не только поднимается на более высокую ступень, но и в значительной степени, в ряде своих положений, видоизменяется" ("О положении.").

Впрочем, везде, где это было возможно, Лысенко старался находить обоснования для производимого им "исправления" дарвинизма у самого Дарвина. Например, в вопросе о борьбе за существование, он утверждал, что "мальтузианская схема, хотя и была принята Дарви-ном, но она в корне противоречит материалистическому началу его собственного учения... Дарвин, под давлением огромного числа собранных им же биологических фактов, в ряде случаев был вынужден в корне изменять понятие "борьба за существование", значительно расширять его, вплоть до объявления его метафорическим выражением" ("О положении."). Пытался Лысенко, в соответствии с требованиями духа времени, найти поддержку своим "исправлениям" дарвинизма и в трудах "основоположников марксизма", не останавливаясь перед прямыми искажениями смысла их высказываний.

Оппонентам Лысенко, особенно из числа "верных марксистов- ленинцев", однако, не составляло труда увидеть значительные и всё увеличивающиеся расхождения между мичуринской биологией и ключевыми положениями дарвинизма. О чём они регулярно и объявляли во всеуслышание. П. Жуковский в статье "Дарвинизм в кривом зеркале" (1946 г.), посвящённой разбору теории Лысенко о внутривидовых взаимоотношениях, заметил, что "академик Т.Д. Лысенко отходит от дарвинизма... Дарвина он уже выселил из доброй половины его владе-ний"⁵¹. На нескольких научных конференциях, проведённых в МГУ в

1947 году, Шмальгаузен, Завадовский и другие видные биологи, специалисты по теории эволюции, заявили, что Т.Д. Лысенко в своих последних работах отступает от дарвинизма, хотя и продолжает называть свои взгляды его развитием. Б. Завадовский на сессии ВАСХНИЛ

1948 года прямо говорил: "Кто даёт право под формулу дарвинизма включать то содержание, которое противоречит этому учению? Надо называть, тов. Лысенко, вещи их именами... если назвать дарвинизмом то, чему учит тов. Лысенко, то мы вступаем в противоречие с собственной совестью учёных и педагогов. Тогда давайте говорить прямо - почему мы отказываемся от дарвинизма... ". В. Сукачёв отмечал: "Дарвин, как известно, в своих сочинениях придавал этому вопросу большое значение и считал, что внутривидовая конкуренция проходит более ожесточённо, чем межвидовая... на диаметрально противоположной точке зрения, как мы уже видели, стоит академик Т. Д. Лысенко, который вовсе отрицает наличие в природе внутривидовой конкуренции"⁵². Н. Иванов: "Путь, на который стал Т.Д. Лысенко, является не углублением, не критической переработкой его <дарвинизма>, а изничтожением дарвинизма"¹¹⁰. Н. Турбин: "Эволюционное учение Ч. Дарвина, которое в своё время было так высоко оценено основоположниками марксизма-ленинизма... оказалось на положении теории, якобы устаревшей в основных своих положениях и не отвечающей данным современной науки... "^п.

Не составляло им труда и заметить противоречия между концепциями Лысенко и "диалектическим материализмом". На сессии ВАС-ХНИЛ 1948 года Б. Завадовский говорил: "В той же работе тов. Лысенко я вижу несколько мест, где он прямо и ясно говорит о том, что он не принимает категорию случайности, как форму закономерности, признаваемую марксистской диалектикой... Здесь отрицание случайности. Мы обучаемся азбуке марксизма по трудам классиков марксизма-ленинизма, которые нас справедливо учат рассматривать случайность как форму проявления закономерности".

Далее верный марксист-ленинец, член ВКП(б) Б. Завадовский в своём выступлении указал, что Т.Д. Лысенко не только противоречит классикам марксизма-ленинизма, но и, цитируя их труды, искажает их смысл: "в этих новых работах тов. Лысенко вступает в противоречие не только с Дарвином, Тимирязевым и Мичуриным, но и основами марксизма-ленинизма в смысле умения читать конкретные, ясные и чёткие высказывания классиков марксизма... В своем докладе тов. Лысенко апеллировал к месту в письме Энгельса к Лаврову. В этом письме тов. Лысенко вычитал, якобы, что Энгельс осуждает факт и теорию "перенаселенности" и внутривидовой конкуренции в живой природе. Я уже в "Литературной газете" пытался поправить эту грубейшую ошибку - это, по существу, ревизию основ марксизма -как рецидив дюрингианства... У Маркса мы видим прямое подтверждение и высокоположительную оценку открытой Дарвином геометрической прогрессии, или, что то же, факта перенаселения в царстве животных и растений...".

Верный марксист-ленинец на всякий случай оговорился, что критические замечания в адрес высокоуважаемого академика Лысенко он делает в порядке исполнения своего партийного долга. "То, что я дальше буду говорить о своих несогласиях с Т.Д. Лысенко, я буду делать в порядке исполнения своего долга члена партии, чтобы ориентировать более правильно партийные и советские органы <!> и всю советскую общественность об истинном состоянии и нуждах советской науки..." ("О положении.").

С точки зрения прогресса, или духа времени, учитывая идеологическую значимость для него дарвиновской теории эволюции, позиция Лысенко была отступлением далеко назад, так что оппоненты вполне справедливо характеризовали её как реакционную.

Сходство между Лысенко и Данилевским имелось и тут. Сочинение Данилевского "Дарвинизм" прогрессивные учёные того времени старались даже не упоминать - разве что как "образец мракобесия". Сам Данилевский постоянно именовался ими реакционером. Аналогичным образом, последующие прогрессивные учёные старались не упоминать и мичуринскую биологию, разве что как "образец невежества и обскурантизма"; сам же Т.Д. Лысенко неизменно назвался ими мракобесом.

Однако с точки зрения научной истины положение было несколько иным. Переходные формы между видами, постулировавшиеся теорией Дарвина (и отрицавшиеся Лысенко - Данилевским), найдены не были. Преобразований видов в экспериментах не наблюдалось. Видный современный генетик, академик РАН Ю.П. Алтухов показал, что в геноме каждого биологического вида имеется мономорфная и полиморфная части; при этом вариации генов полиморфной части дают внутривидовое разнообразие, а мономорфные гены инварианты для вида и изменения в них приводят к летальным последствиям (а не к переходным формам). Из чего следовало, что преобразования одного вида в другой не могут происходить путём дарвиновского "накопления небольших изменений", а должны (если они вообще наличествуют в Природе) иметь скачкообразный⁵³ характер. "Эволюция, видообразование - явления лежащие вне фаз длительной стабильности вида и сопряжённые с крупными сдвигами природной среды и соответствующими реорганизациями геномов"¹². "В современной генетике накапливается всё больше фактов, которые... укрепляют типологические представления о сальтационной <скачкообразной> природе появления новых видов"⁵⁴. Что касается дарвиновской концепции происхождения видов, то Ю.П. Алтухов заключил: "места для дарвинизма как теории эволюции вовсе не остаётся"⁵⁵.

Таким образом, критические замечания Т.Д. Лысенко по отношению к дарвиновской концепции видообразования вполне соответствовали научной истине.