ТРОФЕЙНОЕ ДЕЛО
У тети Зины кофточка-
с драконами и змеями.
Да у Попова Вовчика
отец пришел с трофеями...
Трофейная Япония,
трофейная Германия
Пришла страна лимония-
сплошная чемодания...
В.Высоцкий
Как известно, еще до вступления на территорию Германии солдаты и офицеры тыловых частей КА зачастую прибегали к поиску и "сохранению" различных трофеев в своих руках. После Победы над врагом, было принято официальное решение ТК, якобы устно одобренное Сталиным (документ до сих пор не опубликован) разрешающее бойцам КА высылать домой полученные трофеи не чаще одной 5кг.посылки,а офицерам среднего звена не чаще одной 10 кг. посылки в месяц. Старшим офицерам (в звании майор и выше) разрешалось высылать две посылки 16 кг. в месяц. Для этого в каждой из воинской частей, комендатурах, госпиталях и т.д. создавались комиссии (обычно из трех человек) в задачи которых входило проверка содержимого отправляемых на родину посылок. К отправке в посылках не допускалось оружие, изделия из драгоценных камней и металлов, антиквариат и различные другие вещи связанные с нацистским режимом (например книги, германские деньги, награды и т.д.).При этом несмотря на жесткий контроль со стороны представителей УКР СМЕРШ,"почтовые" комиссии выполняли свою работу чисто формально, а все дело в отношении "посылок на родину" со стороны старших офицеров было пущено на "самотек" (см. А. Слоневский "О мародёрстве и параде" ВИА № 9 2012г).
Стоит сказать, что отношение к мародерам, в военное и послевоенное время, было крайне суровое. Застигнутый за мародерством солдат или офицер, тут-же предавался военному трибуналу. Какое решение обычно выносил трибунал по обвинению в мародерстве, можно судить по опубликованным воспоминаниям солдата-фронтовика Н. Толочко (ВИЖ №1,1992г):
"...в июле 1944 года старшина артиллерийской батареи 179-й стрелковой дивизии забрал у литовского крестьянина лошадь для транспортировки пушки на огневую позицию. Действия старшины квалифицировали как мародерство. Приговор был короткий: расстрел."
Что касается СВАГ, то несмотря на все ранее принятые меры по укреплению воинской дисциплины случаи преступлений уголовного характера, в частности мародерства и изнасилования немецких женщин имели место быть. Выписка из доклада военного прокурора 1-го Белорусского фронта:
"...В отношении к немецкому населению со стороны наших военнослужащих, безусловно, достигнут значительный перелом. Факты бесцельных и [необоснованных] расстрелов немцев,мародерства и изнасилований немецких женщин значительно сократились, тем не менее даже и после издания директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта ряд таких случаев еще зафиксирован.Если расстрелы немцев в настоящее время почти совсем не наблюдаются, а случаи грабежа носят единичный характер, то насилия над женщинами все еще имеют место; не прекратилось еще и барахольство, заключающееся в хождении наших военнослужащих по бросовым квартирам, собирании всяких вещей и предметов и т. д.
Считаю необходимым подчеркнуть ряд моментов:
1. Командиры соединений и Военные Советы армий принимают серьезные меры к тому, чтобы ликвидировать факты безобразного поведения своих подчиненных, тем не менее отдельные командиры самоуспокаиваются тем, что некоторый перелом достигнут, совершенно забывая о том, что до их сведения доходят донесения только о части насилий, грабежей и прочих безобразий, допускаемых их подчиненными.
2. Насилиями, а особенно грабежами и барахольством, широко занимаются репатриированные, следующие на пункты репатриации, а особенно итальянцы, голландцы и даже немцы. При этом все эти безобразия сваливают на наших военнослужащих.
3. Есть случаи, когда немцы занимаются провокацией, заявляя об изнасиловании, когда это не имело места. Я сам установил два таких случая. Не менее интересно то, что наши люди иной раз без проверки сообщают по инстанции об имевших место насилиях и убийствах, тогда как при проверке это оказывается вымыслом"...
Стоит отметить, что за период конец 1944г. первая половина 1945г. органами военной юстиции за мародерство (ст.193 п.27 УК РСФСР) было осуждено 1790 военнослужащих КА, за остальные воинские преступления 33330 чел. О том, как работали органы военной юстиции в период Великой Отечественной и в послевоенное время можно узнать ознакомившись с книгой Айзенштат Я.И. "ЗАПИСКИ СЕКРЕТАРЯ ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА".
"Тихие дела 1946г."
15 марта 1946г.решением СНК СССР Народные комиссариаты были преобразованы в Министерства. НКГБ изменил своё название на МГБ с последующим реформированием своей структуры в соответствии с приказом № 00107 от 22 марта 1946 г.4 мая 1946г. министром ГБ был назначен генерал-полковник Абакумов В.С.
Именно Абакумову, в начале своей работы в министерском кресле, пришлось столкнутся с "волной" различных послевоенных преступлений, ростом жалоб простых советских граждан на злоупотребления в жилищной и торговых сферах, неправомочные действия со стороны некоторых представителей партийных и советских органов, работников милиции, прокуратуры и отчасти судов...
Как известно, маршал Советского Союза Г.К.Жуков весной 1946г. был отозван в Москву.
Описывать события и деятельность Г.К.Жукова на посту главнокомандующего СВАГ, причину его отзыва в Москву, думаю не имеет смысла.Д анная тема на мой взляд достаточно раскрыта в воспоминаниях самого Жукова, а также в различной литературе (см.прим.1).
22 марта 1946г.в Министерстве вооруженных сил СССР (МВС СССР) согласно постановления СМ СССР произошли кадровые изменения. Главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза А.Новиков был арестован органами военной контразведки в ходе расследования т.н."авиационного дела". На пост командующего ВВС СССР был назначен генерал-полковник авиации Вершинин К.А., а маршал Советского Союза Жуков Г.К.был назначен Главнокомандующим сухопутными войсками МВС СССР.
Кадровые перестановки в МВС были не случайны.Как я писал в параллельной ветке послевоенные дела, возбужденные ведомством Абакумова,были "тихими" без лишнего шума и ажиотажа.Как все "тихие" дела послевоенного периода начинались с "мелочей": Кто-то- где-то,что-то сказал,кто-то написал...
Первым "тихим" делом возникшим в первый послевоенный год было "авиационное дело" связанное с большими не боевыми потерями авиационной технике в 12-й Воздушной Армии, которой командовал маршал авиации Худяков (арестованный органами военной контрразведки в декабре 1945г.)Начатое следствие по его делу вскоре столкнулось с целым рядом "вредительских" фактов в которых были замешаны высокопоставленные руководители ВВС и НКАП в том числе Главнокомандующий ВВС Новиков А.А. и нарком НКАП Шахурин А.И.
30 апреля 1946г. министр МГБ Абакумов направляет ДЗ на имя Председателя СМ СССР И.В.Сталина с приложением заявления от б.Главнокомандующего ВВС Новикова.
30 апреля 1946г.
Совет Министров СССР
товарищу Сталину
При этом представляю заявление на Ваше имя арестованного бывшего
главнокомандующего ВВС — главного маршала авиации Новикова А.А.
АБАКУМОВ
[Приложение]
Министру Вооруженных Сил СССР И.В. Сталину
от бывшего главнокомандующего ВВС,
ныне арестованного Новикова
Заявление.
Я лично перед Вами виновен в преступлениях, которые совершались в военно-воздушных силах, больше чем кто-либо другой.
Помимо того, что я являюсь непосредственным виновником приема на вооружение авиационных частей недоброкачественных самолетов и моторов, выпускавшихся авиационной промышленностью, я как командующий Военно-Воздушных Сил, должен был обо всем этом доложить Вам, но этого я не делал, скрывая от Вас антигосударственную практику в работе ВВС и НКАП.
Я скрывал также от Вас безделие и разболтанность ряда ответственных работников ВВС, что многие занимались своим личным благополучием больше, чем государственным делом, что некоторые руководящие работники безответственно относились к работе. Я покрывал такого проходимца, как Жаров, который, пользуясь моей опекой, тащил направо и налево. Я сам культивировал угодничество и подхалимство в аппарате ВВС.
Все это происходило потому, что я сам попал в болото преступлений, связанных с приемом на вооружение ВВС бракованной авиационной техники. Мне стыдно говорить, но я также чересчур много занимался приобретением различного имущества с фронта и устройством своего личного благополучия. У меня вскружилась голова, я возомнил себя большим человеком, считал, что я известен не только в СССР, но и за его пределами и договорился до того, что в разговоре со своей бывшей женой Веледеевой, желая себя показать крупной личностью, заявлял, что меня знают Черчилль, Циен и другие.
Только теперь, находясь в тюрьме, я опомнился и призадумался над тем, что я натворил. Вместо того, чтобы с благодарностью отнестись к Верховному Главнокомандующему, который для меня за время войны сделал все, чтобы я хорошо и достойно работал, который буквально тянул меня за уши, — я вместо этого поступил как подлец, всячески ворчал, проявлял недовольство, а своим близким даже высказывал вражеские выпады против Министра Вооруженных Сил.
Настоящим заявлением я хочу Вам честно и до конца рассказать, что кроме нанесенного мною большого вреда в бытность мою командующим ВВС, о чем я уже дал показания, я также виновен в еще более важных преступлениях.
Я счел теперь необходимым в своем заявлении на Ваше имя рассказать о своей связи с Жуковым, взаимоотношениях и политически вредных разговорах с ним, которые мы вели в период войны и до последнего времени. Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы в чем и как поступить, но все же, обращаясь к Вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым потому, что мне кажется пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям.
За время войны, бывая на фронтах вместе с Жуковым, между нами установились близкие отношения, которые продолжались до дня моего ареста. Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.
Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет. Вместо того, чтобы мы, как высшие командиры сплачивали командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т.е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является «добрым дядей». Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов.
Жуков был ко мне очень хорошо расположен и я в свою очередь угодничал перед ним. Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того, что мне удавалось узнать — снабжал его соответствующей информацией о том, что делалось в Ставке. В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжелую вину.
Так, были случаи, когда после посещения Ставки я рассказывал Жукову о настроениях Сталина, когда и за что Сталин ругал меня и других, какие я слышал там разговоры и т.д. Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования и в то же время Жуков не стесняясь выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им. Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой.
Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он, якобы ответил, что хочет пойти Главнокомандующим Сухопутными Силами. Это свое мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом Обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не потеряет свою известность. Все, как сказал Жуков, будут знать обо мне.
Если же, говорил Жуков, пойти заместителем Министра Вооруженных Сил по общим вопросам, то придется отвечать за все, а авторитета в войсках будет меньше. Тогда же Жуков мне еще рассказывал о том, что в разговоре по «ВЧ» в связи с реорганизацией Наркомата Обороны, Сталин спрашивал его, кого и на какие должности он считает лучше назначить. Жуков, как он мне об этом говорил, высказал Сталину свои соображения и он с ними согласился, но тем не менее, якобы сказал: «Я подожду Вашего приезда в Москву и тогда вопрос о назначениях решим вместе». Я этот разговор привожу потому, что, рассказывая мне об этом, Жуков дал понять, что как он предлагал Сталину, так Сталин и сделал.
Ко всему этому надо еще сказать, что Жуков хитрит и лукавит душой. Внешне это, конечно, незаметно, но мне, находившемуся с ним в близкой связи, было хорошо видно. Говоря об этом, я должен привести Вам в качестве примера такой факт: Жуков на глазах всячески приближает Василия Сталина, якобы, по-отечески относится к нему и заботится. Но дело обстоит иначе. Когда недавно уже перед моим арестом я был у Жукова в кабинете на службе и в беседе он мне сказал, что, по-видимому, Василий Сталин будет инспектором ВВС, я выразил при этом свое неудовлетворение таким назначением и всячески оскорблял Василия. Тут же Жуков в беседе со мной один на один высказался по адресу Василия Сталина еще резче, чем я и в похабной и омерзительной форме наносил ему оскорбления.
В начале 1943 года я находился на Северо-Западном фронте, где в то время подготавливалась операция по ликвидации так называемого «Демянского котла» и встречался там с Жуковым. Как-то во время обеда я спросил Жукова, кому я должен писать донесения о боевых действиях авиации. Жуков ответил, что нужно писать на имя Сталина и тогда же рассказал мне, что перед выездом из Москвы он, якобы, поссорился с Верховным Главнокомандующим из-за разработки какой-то операции и поэтому, как заявил Жуков, решил не звонить ему, несмотря на то, что обязан делать это. Если, говорил Жуков, Сталин позвонит ему сам, то тогда и он будет звонить ему. Рассказывал этот факт мне Жуков в таком высокомерном тоне, что я сам был удивлен, как можно так говорить о Сталине.
В моем присутствии Жуков критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего и Советского правительства. В беседах на эти темы я, в ряде случаев, поддерживал Жукова.
После снятия меня с должности главнокомандующего ВВС, я, будучи в кабинете у Жукова высказал ему свои обиды, что Сталин неправильно поступил, сняв меня с работы и начав аресты людей из ВВС. Жуков поддержал мои высказывания и сказал: «Надо же на кого-то свалить». Больше того, Жуков мне говорил: «Смотри, никто за тебя и слова не промолвил, да и как замолвить, когда такое решение принято Сталиным». Хотя Жуков прямо и не говорил, но из разговора я понял, что он не согласен с решением правительства о снятии меня с должности командующего ВВС.
Должен также заявить, что когда Сталин вызвал меня и объявил, что снимает с должности командующего ВВС и крепко поругал меня за серьезные недочеты в работе, я в душе возмутился поведением Маленкова, который при этом разговоре присутствовал, но ничего не сказал, в то время, как Маленкову было хорошо известно о всех недочетах в приемке на вооружение ВВС бракованной материальной части от Наркомата авиационной промышленности. Когда я об этом поделился с Жуковым, то он ответил мне, что «теперь уже тебя никто не поддержит, все как в рот воды набрали». Я хоть усмехнулся, говорил мне Жуков, когда Сталин делал тебе замечания по работе и сказал два слова — «ничего исправится».
Припоминаю и другие факты недовольства Жукова решениями правительства. После окончания Корсуньско-Шевченковской операции командующий бывшим 2-м Украинским фронтом Конев получил звание маршала. Этим решением правительства Жуков был очень недоволен и в беседе со мной говорил, что эта операция была разработана лично им — Жуковым, а награды и звания за нее даются другим людям. Тогда же Жуков отрицательно отзывался о Ватутине. Он говорил, что Ватутин неспособный человек, как командующий войсками, что он штабист и если бы не он Жуков, то Ватутин не провел бы ни одной операции. В связи с этим Жуков высказывал мне обиды, что он, являясь представителем Ставки, провел большинство операций, а награды и похвалы получают командующие фронтами. Для подтверждения этого Жуков сослался на то, что приказы за проведение тех или иных операций адресуются командующим фронтов, а он — Жуков остается в тени несмотря на то, что операции проводились и разрабатывались им. Во время этой беседы Жуков дал мне понять, чтобы я по приезде в Москву, где следует, замолвил об этом словечко.
В тот же период времени Жуков в ряде бесед со мной говорил и о том, что правительство его не награждает за разработку и проведение операций под Сталинградом, Ленинградом и на Курской дуге. Жуков заявил, что несмотря на блестящий успех этих операций его до сих пор не наградили в то время, как командующие фронтов получили уже по нескольку наград. В этой связи Жуков высказался, что лучше пойти командующим фронтом нежели быть представителем Ставки.
Жуков везде стремился протаскивать свое мнение. Когда то или иное предложение Жукова в правительстве не проходило, он всегда в таких случаях очень обижался. Как-то в 1944 году, находясь вместе с Жуковым на 1-м Украинском фронте, он рассказал мне о том, что в 1943 году он и Конев докладывали Сталину план какой-то операции, с которым Сталин не согласился. Жуков, по его словам, настоятельно пытался доказать Сталину правильность этого плана, но Сталин, дав соответствующее указание, предложил план переделать. Этим Жуков был очень недоволен, обижался на Сталина и говорил, что такое отношение к нему очень ему не нравится.
Наряду с этим Жуков высказывал мне недовольство решением правительства о присвоении генеральских званий руководящим работникам оборонной промышленности. Жуков говорил, что это решение является неправильным, что, присвоив звание генералов наркомам и их заместителям, правительство само обесценивает генеральские звания. Этот разговор происходил между нами в конце 1944 года, когда я и Жуков находились на 1-м Белорусском фронте.
Осенью 1944 года под Варшавой Жуков также рассказал мне, что он возбудил ходатайство перед Сталиным о том, чтобы Кулика наградили орденом Суворова, но Сталин не согласился с этим, то он — Жуков стал просить о возвращении Кулику орденов, которых он был лишен по суду, с чем Сталин также не согласился. И в этом случае Жуков высказал мне свою обиду на это, что его, мол, не поддержали и что Сталин неправильно поступил, не согласившись с его мнением.
Хочу также сказать Вам и о том, что еще в более близкой связи с Жуковым, чем я, находится Серов, который также угодничает, преклоняется и лебезит перед ним. Их близость тянется еще по совместной работе в Киеве. Обычно они бывали вместе, а также посещали друг друга. На какой почве установилась между ними такая близость, Жуков мне не говорил, но мне кажется, что Жукову выгодно иметь у себя такого человека, как Серов, который занимает большое положение в Министерстве внутренних дел. Я тоже находился в дружеских отношениях с Серовым и мы навещали друг друга.
Когда я был снят Сталиным с должности командующего ВВС, Серов говорил мне о том, чтобы я пошел к Маленкову и просил у него защиты. Во время моего пребывания в Германии Серов содействовал мне в приобретении вещей.
Касаясь своих преступлений, я вынужден признать, что после отстранения меня от работы в ВВС, я был очень обижен и высказывал в кругу своих близких несогласие с таким решением Сталина, хотя внешне при людях я лукавил душой и говорил, что со мной поступили правильно, что я это заслужил.
Так, вскоре после состоявшегося обо мне решения, я в беседе со своей женой и ее братом Владимиром говорил, что причина моего снятия заключается не в плохой моей работе, а в том, что на меня наговорили. При этом я всячески поносил и клеветал на Верховного Главнокомандующего и его семью. Я также заявлял, что Сталин несправедливо отнесся ко мне. Когда мне стало известно об аресте Шахурина, Репина и других, я был возмущен этим и заявлял в кругу своих родственников, что поскольку аресты этих лиц произведены с ведома Сталина, то просить защиты не у кого.
Вражеские разговоры я в апреле 1946 года вел со своей бывшей женой Веледеевой М.М., которая проездом останавливалась в Москве. В беседе с Веледеевой я говорил, что Сталин необъективно подошел ко мне и возводил на него злобную клевету. В разговорах с моей теперешней женой Елизаветой Федоровной и с Веледеевой я обвинял правительство и лично Сталина в том, что они не оценивают заслуг людей и, несмотря ни на что, изгоняют их и даже сажают в тюрьму.
Повторяю, что несмотря на высокое положение, которое я занимал, и авторитет, созданный мне Верховным Главнокомандующим, я все же всегда чувствовал себя пришибленным. Это длится у меня еще с давних времен. Я являюсь сыном полицейского, что всегда довлело надо мной и до 1932 года я все это скрывал от партии и командования.
Когда же я столкнулся с Жуковым и он умело привязал меня к себе, то это мне понравилось и я увидел в нем опору. Такая связь с Жуковым сблизила нас настолько, что а беседах с ним один на один мы вели политически вредные разговоры, о чем я и раскаиваюсь теперь перед Вами.
Признаюсь Вам, что я оказался в полном смысле трусом, хотя и занимал большое положение и был главным маршалом.
У меня никогда не хватало мужества рассказать Вам о всех безобразиях, которые по моей вине творились в ВВС и о всем том что я изложил в настоящем заявлении.
(ВИЖ, 1994, № 6, 8.)
--------------------------------------------------------------------------------
После смерти Сталина, А.А. Новиков станет чуть ли не главным свидетелем на судебном процессе Абакумова и главный обвинитель Руденко приложит все свое старание доказать, что арест Новикова был безосновательным, а его показания были получены от Новикова путем того, что "следствие прибегло к извращенным приемам" с "применением мер физического воздействия пыток и истязаний к подследственным...".
Ложь, прозвучавшая в ходе многочисленных судебных процессов в начале "хрущевской оттепели"будет тиражироваться на протяжении многих лет, имитируя, интерпретируя и ловко маскируя истинное положение дел второй половины 40-х.(см.прил 2)
В 1998г. главный архивариус Р.Пихоя,имея свободный доступ ко многим архивным документам предпринял попытку провести аналитическое исследование "дело Жукова"в рамках "Социально-политическое развитие и борьба за власть в послевоенном Советском Союзе 1945-1953гг".Но и здесь, касаясь фактического материала по "авиационному делу", Р. Пихоя приходит к выводу, что арест Новикова органами МГБ (так и последующие аресты людей из ближайшего окружения Жукова) был предпринят Сталиным для подрыва авторитета "маршала Победы".
Р. Пихоя писал:
"...Стремление найти обвинения против Жукова присутствовало в деятельности всех следователей, а поэтому необходимые показания выбивали, выпытывали у всех людей, которых затягивали жернова следствия. Однако основную роль для будущего преследования Жукова имели показания бывшего командующего ВВС А.А.Новикова...".
(Р.Пихоя " Охота на маршала Жукова" МИЖ 1999 №6)
Спрашивается,а для чего понадобилось следователям МГБ искать обвинения против Жукова, если множественные факты, компрометирующие персону Жукова, были указаны в чистосердечном заявлении Новикова, а его арест органами МГБ, как известно, никоим образом не был связан с т.н."делом Жукова".Более того, еще до ареста Новикова, следственный аппарат МГБ располагал неопровержимыми доказательствами служебной халатности в деятельности б.Главкома ВВС и скрытия от Сталина неблагополучных дел в НКАПе: приемке на вооружение линейных частей ВВС некачественной продукции авиазаводов, а множественные доказательства служебной халатности, как говорится, "лежали на поверхности"...
Как известно б.Главнокомандующий ВВС Новиков А.А. был арестован 22 апреля 1946г.Свое заявление (по факту-донос на Жукова)Новиков находясь под арестом напишет через неделю т.е. 30апреля. Позже в апреле 1953г.в ходе проверки(бригадой Влодзимирского, по распоряжению Л.Берия) следственного дела №100016,Новиков заявит следователю следующее: "Мой поступок объясняется только моим исключительно тяжелым моральным состоянием, подавленностью и аппатией, в которую я впал, и проявленым мною малодушием, под влиянием которого я позволил использовать себя как орудие клеветы" (см."Источник" 1993г.№4)
1 июня 1946 г.дело Жукова было рассмотрено на Высшем Военном Совете в присутствии всех девяти маршалов Советского Союза,каждый из которых высказал своё мнение относительно личности Г.К.Жукова.Совет,коллегиальным решением внес предложение освободить маршала Жукова от должностей Главнокомандующего Сухопутными войсками, Советскими оккупационными войсками и заместителя министра Вооруженных Сил СССР.3 июня Совет Министров СССР утвердил эти предложения.Г.К. Жуков был назначен на должность командующим Одесским военным округом.
Приказ Министра Вооруженных Сил Союза ССР № 009
г. Москва
9 июня 1946г.
Совершенно секретно
Совет Министров Союза ССР постановлением от 3 июня с. г. утвердил предложение Высшего военного совета от 1 июня об освобождении маршала Советского Союза Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками и этим же постановлением освободил маршала Жукова от обязанностей заместителя министра Вооруженных Сил.
Обстоятельства дела сводятся к следующему.
Бывший командующий Военно-Воздушными Силами Новиков направил недавно в правительство заявление на маршала Жукова, в котором сообщал о фактах недостойного и вредного поведения со стороны маршала Жукова по отношению к правительству и Верховному Главнокомандованию.
Высший военный совет на своем заседании 1 июня с.г. рассмотрел указанное заявление Новикова и установил, что маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным Главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц.
Маршал Жуков, утеряв всякую скромность, и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе, в разговорах с подчиненными, разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения.
Более того, маршал Жуков, будучи сам озлоблен, пытался группировать вокруг себя недовольных, провалившихся и отстраненных от работы начальников и брал их под свою защиту, противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию.
Будучи назначен главнокомандующим сухопутными войсками, маршал Жуков продолжал высказывать свое несогласие с решениями правительства в кругу близких ему людей, а некоторые мероприятия правительства, направленные на укрепление боеспособности сухопутных войск, расценивал не с точки зрения интересов обороны Родины, а как мероприятия, направленные на ущемление его, Жукова, личности.
Вопреки изложенным выше заявлениям маршала Жукова на заседании Высшего военного совета было установлено, что все планы всех без исключения значительных операций Отечественной войны, равно как планы их обеспечения, обсуждались и принимались на совместных заседаниях Государственного Комитета Обороны и членов Ставки в присутствии соответствующих командующих фронтами и главных сотрудников Генштаба, причем нередко привлекались к делу начальники родов войск.
Было установлено, далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.
Было установлено, дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как к проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными.
Было установлено, далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом, а маршалом Коневым, а Киев был освобожден не ударом с юга, с Букринского плацдарма, как предлагал маршал Жуков, а ударом с севера, ибо Ставка считала Букринский плацдарм непригодным для такой большой операции.
Было, наконец, установлено, что признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя отрицать, как это делает маршал Жуков, что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят.
Под конец маршал Жуков заявил на заседании Высшего военного совета, что он действительно допустил серьезные ошибки, что у него появилось зазнайство, что он, конечно, не может оставаться на посту главкома сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы.
Высший военный совет, рассмотрев вопрос о поведении маршала Жукова, единодушно признал это поведение вредным и несовместимым с занимаемым им положением и, исходя из этого, решил просить Совет Министров Союза ССР об освобождении маршала Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками.
Совет Министров Союза ССР на основании изложенного принял указанное выше решение об освобождении маршала Жукова от занимаемых им постов и назначил его командующим войсками Одесского военного округа.
Настоящий приказ объявить главнокомандующим, членам военных советов и начальникам штабов групп войск, командующим, членам военных советов, начальникам штабов военных округов и флотов.
Министр Вооруженных Сил Союза ССР
Генералиссимус Советского Союза И. СТАЛИН
АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 442. Лл. 202-206. Подлинник. Машинопись.
( ВИЖ, 1993, № 5).
---------------------------------------------------------------------------------------
Экз. № 14 июня 1946г.
Секретно
Министру Вооруженных Сил Союза ССР
генералиссимусу Советского Союза
товарищу Сталину И.В.
В соответствии с постановлением Совета Министров Союза ССР № 1157—476с от 3-го июня 1946 года, должность главнокомандующего сухопутными войсками Вооруженных Сил Союза ССР и обязанности заместителя министра Вооруженных Сил Союза ССР по сухопутным войскам — 4 июня 1946 года сдал маршалу Советского Союза тов. Коневу Ивану Степановичу.
Маршал Советского Союза Г. ЖУКОВ
АПРФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 11. Л. 93. Подлинник. Машинопись.
-------------------------------------------------------------------------------------------------
Как известно Г.К.Жуков летом 1946г., приняв на себя командование ОдВО,что называется "погрузился с головой"в работу.
Однако "разного рода перипетии" в отношении его персоны не закончились. 23 августа 1946г. министр Вооруженных сил Н.Булганин направил на имя Сталина нижеследующую докладную записку.
Товарищу Сталину
В Ягодинской таможне (вблизи г. Ковеля) задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью.
При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит Маршалу Жукову.
Установлено, что И.О. Начальника Тыла Группы Советских Оккупационных Войск в Германии для провоза мебели была выдана такая справка:
"Выдана Маршалу Советского Союза тов. Жукову Г.К. в том, что нижепоименованная мебель им лично заказанная на мебельной фабрике в Германии "Альбин Май" приобретена за наличный расчёт и Военным Советом Группы СОВ в Германии разрешен вывоз в Советский Союз. Указанная мебель направлена в Одесский Военный Округ с сопровождающим капитаном тов. ЯГЕЛЬСКИМ. Транспорт №15218431".
Вагоны с мебелью 19 августа из Ягодино отправлены в Одессу.
Одесской таможне дано указание этой мебели не выдавать до получения специального указания.
Опись мебели, находящейся в осмотренных вагонах, прилагается.
Булганин
23 августа 1946 года.
-------------------------------------------------------------
Судя по описи имущества, прибывшего из города Хемниц в 7 вагонах находилось: 194 предмета мебели для спальни, гостиной, кабинета, кухни и т.д.Особо выделялась мебель для гостиной, сделанная из красного дерева с обивкой из золотистого плюша и большой круглый стол сделанный из полированного ореха фирмы Мозер с матовой инкрустацией под кожу под названием "Рафаэль".
История умалчивает о том, какой была реакция Сталина прочитавшего текст ДЗ Булганина, однако вскоре, через небольшой временной период, после этого последовала череда событий, которые вошли в послевоенную историю Советского Союза под названием "трофейное дело"...