"ИСТРЕБИТЕЛЬ КРАСНОЙ АРМИИ"
Весной 1965 г. накануне празднования 20-летия Победы в кругах московской интеллигенции стало распространяться письмо Эрнста Генри Илье Эренбургу, в котором тот перечислял в процентах тот урон, который понесло командование Красной Армии накануне войны в результате необоснованных репрессий. Картина получалась впечатляющей и, казалось, подтверждала вывод автора письма о том, что потери среди командного состава соответствовали тем, которые могли бы иметь место, если бы Красная Армия потерпела военное поражение. В этих потерях, понесенных не на поле боя, Эрнст Генри обвинял исключительно Сталина.
Правда, еще Хрущев указал на то, что в этом случае Сталин стал жертвой умелой мистификации со стороны гестапо, агенты которой передали Москве через президента Чехословакии Бенеша сфабрикованные материалы с заговоре в высшем военном руководстве СССР. Тем не менее Сталина продолжали обвинять в том, что он поверил ложной версии, а не безупречным репутациям Тухачевского и других. Готовность Сталина поверить злому навету многие объясняют завистью к его военным талантам, возникшей еще в период советско-польской войны 1920 г. Алекс де Джонг объясняет желание Сталина убрать Тухачевского тем, что последний был якобы большим другом Кирова.
Все эти версии оставляют без внимания известные данные, о которых еще в конце 60-х гг. поведал личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт, который писал свои книги под псевдонимом "Пауль Карелл". Об этих материалах уже сообщалось на страницах журнала "Слово" в декабрьском номере за 1991 год. Суть сведений Пауля Шмидта (Карелла) сводится к тому, что заговор высших руководителей Красной Армии действительно имел место и сформировался в начале 30-х гг. при активном участии заместителей наркома обороны Я.Гамарника и М.Тухачевского и командующих ряда военных округов. В заговоре принимали участие и видные партийные руководители, среди которых Пауль Шмидт назвал первого секретаря Азово-Черноморского края Шеболдаева. Значительное место в заговоре играли связи, установленные Тухачевским и рядом других советских военачальников с германскими военными, находившимися в СССР с начала 20-х по начало 30-х гг. Пребывание немецких генералов было вызвано активным тайным сотрудничеством в военной области между СССР и веймарской Германией, которой в соответствии с Версальским договором было запрещено наращивать свой военный потенциал.
П.Шмидт утверждал, что "решающим мотивом для политической оппозиции Тухачевского была внешняя политика Сталина. Тухачевский все больше убеждался в том, что союз между Германией и Советским Союзом был неумолимым велением истории, с тем, чтобы развернуть совместную борьбу против "загнивающего Запада". Во время своей поездки весной 1937 г. в Лондон на похороны короля Георга V Тухачевский дважды посетил Берлин. Как отмечал П.Шмидт, Тухачевский "воспользовался этой возможностью для того, чтобы провести переговоры с ведущими немецкими генералами. Он хотел получить от них гарантию о том, что Германия не воспользуется революционными потрясениями в Советском Союзе в качестве предлога для того, чтобы начать поход на Восток".
Подтверждения этих данных П.Шмидта приводит и американский историк Джоффри Бейли в своей книге " "Заговорщики". Находясь в Берлине, Тухачевский в ходе своей беседы с министром иностранных дел Румынии Титулеску заявил: "Вы неправы, связывая судьбу своей страны с такими странами, как Франция и Англия. Вы должны повернуться лицом к новой Германии". Сам Тухачевский уже совершил такой "поворот". Арест В.К.Путны, бывшего военного атташе в Лондоне, Токио и Берлине, который в прошлом был активным членом троцкистской оппозиции, в конце 1936 г. позволил НКВД получить первые сведения о заговоре, о которых было вскользь сказано во время допроса К.Радека в январе 1937 г. на процессе по так называемому делу "параллельного троцкистского центра". Заговор военных руководителей СССР оказался на грани провала.
Как утверждал П.Шмидт, "в марте 1937 г. соревнование между Тухачевским и агентами Сталина приобрело драматичный характер. Словно рокот приближавшейся грозы прозвучало замечание Сталина на пленуме Центрального Комитета: "В рядах Красной Армии есть шпионы и враги государства"". Объясняя причины промедления Тухачевского, П.Шмидт считает, что "было трудно координировать действия офицеров генерального штаба и командиров армии, штабы которых нередко находились на расстоянии в тысячи километров друг от друга. Это затруднялось из-за внимательного наблюдения за ними со стороны тайной полиции, что вынуждало их проявлять максимальную осторожность. Переворот был назначен на 1 мая 1937 г., главным образом из-за того, что первомайские парады позволяли осуществить значительные перемещения войск в Москву, не вызвав подозрения".
Однако к этому времени НКВД получил новые сведения о готовящемся перевороте. Информация пришла из неожиданного источника. Почти одновременно премьер-министр Франции Даладье и президент Чехословакии Бенеш передали советским послам в Париже и Праге сообщения, которые в конечном счете сделали НКВД обладателем материалов, полученных из Германии. Советская разведка не подозревала, что эти материалы, в которых подлинные документы были перемешаны с фальшивками, были предоставлены в ее распоряжение руководством гестапо. Не знали в НКВД и о том, что для того, чтобы добыть подлинные материалы, агенты гестапо в начале марта 1937 г. совершили налет на архив германской военной разведки.
Почему же инициатор этой операции - руководитель гестапо Гейдрих и Гитлер, санкционировавший его действия, стремились донести Сталину на Тухачевского, использовав подлинные документы и сфабриковав еще несколько? Прежде всего, Гитлер не был заинтересован в укреплении альянса между военными двух стран. Победа военных в России при поддержке германских военных могла в дальнейшем повториться в военном перевороте в Германии при помощи, прямой или косвенной, из России. Кроме того, Гитлер не желал давать возможному новому правителю России надежных гарантий о ненападении. "Drang nach Osten" оставался основной целью Гитлера.
Трудно сказать, что определило решение Политбюро назначить Тухачевского представителем на коронацию Георга VI, которая должна была состояться 12 мая: подозрения, которые уже сформировались у Сталина к февральско-мартовскому пленуму 1937 г., или материалы, переданные НКВД агентами гестапо. Существуют две разные версии развития событий. По одной из них, узнав о своей командировке в Лондон, Тухачевский решил воспользоваться этим случаем для того, чтобы еще раз договориться с немецкими генералами о сотрудничестве во время и после переворота, и отложил вооруженный мятеж. По второй, действия заговорщиков были предотвращены в последнюю минуту.
Празднование 1 мая в Москве для посвященных в суть дела прошло в обстановке тревожного ожидания, так как не было уверенности в том, что оно не пойдет по первоначальному сценарию Тухачевского. По свидетельству очевидцев, во время парада среди собравшихся на трибунах людей пошел слух, что вот-вот начнется стрельба по Мавзолею, и Сталин будет убит. Сейчас трудно сказать, насколько этот слух имел под собой основания. Однако Павел Мешик, впоследствии ставший руководителем СМЕРШа (он изображен безымянным руководителем этого грозного отдела в романе В.Богомолова "В августе сорок четвертого"), а затем расстрелянный вместе с Л.П.Берия и другими в декабре 1953 г., в частных разговорах утверждал, что свой первый орден Ленина он получил за успешную поимку террориста, который уже был готов открыть огонь по трибуне Мавзолея во время первомайских торжеств 1937 года.
Только в июне 1937 г. было объявлено об аресте маршала Тухачевского, командующих Украинским и Белорусским военными округами Якира и Уборевича, заместителя командующего Ленинградским военным округом Примакова, начальника Военной академии имени Фрунзе Корка, начальника Управления кадров Красной Армии Фельдмана, комкоров Эйдемана и Путны. Сообщалось также о самоубийстве Гамарника.
"Нет свидетельств того, - писал П.Шмидт, - присутствовали ли Тухачевский и его семь коллег по делу на процессе и были ли они живы. Надежный свидетель - работник НКВД Шпигельгласс - приводил слова замнаркома внутренних дел Фриновского: "Весь советский строй висел на волоске. Действовать обычными методами мы не могли - сначала провести процесс, а затем - казнь. В данном случае пришлось сначала расстрелять, а затем вынести приговор".
Ощущение паники, охватившее НКВД, привело к тому, что число людей, арестованных по обвинению в участии в заговоре, оказалось сильно преувеличенным. Слухи, нелепые подозрения, жалобы обиженных и доносы карьеристов послужили топливом для разжигания версии о заговоре, в котором были якобы замешаны десятки тысяч человек. Многие из военачальников, включая будущих маршалов Рокоссовского и Мерецкова, были освобождены, но многие, став жертвами несправедливых наветов, погибли или остались в заключении на многие годы ...
Разумеется, аресты многих военачальников накануне войны не способствовали укреплению профессионализма вооруженных сил. Однако вряд ли следует возлагать вину за происшедшие события на "параноидальную подозрительность" Сталина. Приход же к власти людей, веривших в перспективу сотрудничества "с новой Германией", мог привести к подчинению нашей страны интересам этой державы и игнорировал главную цель Гитлера: поход на Восток.