Почему русские любят Сталина, и Сталина любят ли они на самом деле?

Часть первая: Сияющий миф и жестокая правда

ВЕТЕР ИСТОРИИ

В 1943 году Сталин сказал Молотову: «Когда я умру, на мою могилу нанесут много мусора, но ветер времени безжалостно сметёт его». Так оно и вышло. После смерти Вождя либеральная чернь марала его имя отчаянно и самозабвенно. Стаи шакалов остервенело рвали мёртвого льва, мстя ему за свой липкий страх, за бессонные ночи, за собственную трусость, подлость и враньё. Местечковые обличители «культа личности» сладострастно вздыхали и тихо млели, безнаказанно пиная того, чьё имя ещё недавно наводило на них смертный ужас, чьи портреты они вешали в изголовье, чьи сапоги вылизывали до зеркального блеска, суетясь и отпихивая друг друга.

Умер Хозяин! Холёные кремлёвские идеологи, пожилые троцкистские недобитки и пейсатые хасидские раввины в едином порыве ринулись на его надгробье, празднуя освобождение: Хозяин умер! Румяные партаппаратчики и интеллигентные евреи лихо отплясывали Хава нагилу, норовя попасть поверженному Вождю каблуком прямо в лицо, а вороньё помельче мельтешило вокруг, хрипло грая: «Хозяин умер-р-р, умер-р-р, умер-р-р..»

Хава нагила вэнисмэха! Давайте радоваться и ликовать! Уру, уру ахим!Пробудитесь братья! Хава нэранена вэнисмэха!...

«Братья» пели и плясали, а их Хозяин лежал в мавзолее, рядом с нарумяненным трупом своего революционного «учителя», богоборческое учение которого он перекроил до неузнаваемости, чтобы положить в основание построенной им Красной империи. Лежал, пресыщенный битвами и победами, властью и кровью, славой и лестью. Безразличный ко всему. Усталый, седой, неживой…

Потом они вытащили его из мавзолея и закопали рядом, у стены.

Но страх и ненависть его бывших соратников, бывших его рабов были столь велики, что даже после этого, даже когда от страшного всесильного Хозяина осталась лишь горсть пепла, щепотка золы – они не могли ничего забыть и простить. Даже по прошествии лет и десятилетий не могли успокоиться. Но эта тревога, ‑ «а навсегда, навсегда ли умер Хозяин?» ‑ всё-таки не помешала им устроиться в постсталинской «совдепии» вполне прилично. А потом настала «демократия». И тогда они сказали:

«Мы поселились в твоём социализме. Мы поделили страну, созданную тобой. Поэтому твоё имя зудит и чешется у нас внутри, нам хочется, чтоб тебя никогда не было.

Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени…

Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука.

Но втайне мы знаем: если б не было тебя – не было бы нас. Поэтому мы желаем обставить дело так, что мы как бы и не брали у тебя взаймы, а заработали сами. Чтоб избавиться от тебя, мы придумываем всё новые и новые истории в жанре альтернативной истории, в жанре мухлежа и шулерства, в жанре тупого вранья, в жанре восхитительной и подлой демагогии…

Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества. Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам. Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий.

Ты сделал Россию тем, чем она не была никогда – самой сильной страной на земном шаре. Ни одна империя за всю историю человечества никогда не была сильна так, как Россия при тебе.

Кому всё это может понравиться?

Мы очень стараемся, и всё никак не сумеем растратить и пустить по ветру твое наследство, твоё имя, заменить светлую память о твоих великих свершениях ‑ чёрной памятью о твоих, да, реальных, и, да, чудовищных преступлениях.

Мы всем обязаны тебе. Будь ты проклят»[1].

Но Хозяин не отозвался даже на этот наглый вызов. Его набальзамированный труп в парадном мундире генералиссимуса давно истлел у кремлёвской стены. А его страна, растерзанная крючконосой сволочью, распятая на кресте их вселенской злобы, умирала страшной, медленной смертью, отдавая последние свои соки, последние жизненные силы свои ‑ туче алчных жужжащих паразитов, туче маленьких пучеглазых кровососов, вкачивавших в её гигантский трепещущий организм свой гнилостный трупный яд в обмен на остатки жизненной силы, остатки живой тёплой крови, которую они пили жадно, захлёбываясь и урча, постанывая от невыносимого палаческого наслаждения.

Всё. Казалось, всё. Допьют, нагадят на труп и – полетят искать себе новое логово…

Но вдруг… Вдруг…

Твоя воля, Господи!

ГОЛОСА ИЗДАЛЕКА

Из давнего прошлого, из навсегда, казалось бы, затоптанной и заплёванной эпохи «кровавой сталинщины», к нам доносятся голоса… И сытая, насосавшаяся, разомлевшая хевра содрогается, читая в них, едва слышных, далёких, свой смертный приговор:

«Народ ваш – народ Богоносец! Вся история земли Российской свидетельствует нам о том, что в тяжелые эпохи внутренних смут, а также во время нашествия иноплеменников, благородный и великий Русский народ прибегал к Божией помощи, дабы сохранить в целости города и веси и широко раскинутые пределы земли Российской. Не раз гордые и дерзкие враги в лице Чингисхана, Тамерлана, Карла XII, Наполеона пытались завладеть Русской землей и поработить ее народ, не раз орошалась православная земля кровью ее верных сынов, но все это не сломило народной силы, не уничтожило веры в правоту защищаемых народом принципов. Все эти попытки поработить Русский народ, навязать ему другие государственные идеи, другую веру, ни к чему не привели.

Гитлер со всеми своими полчищами, наемниками и техникой ничего не смог сделать с Русским народом. Под гениальным водительством своего верховного вождя Иосифа Виссарионовича Сталина и его доблестных генералов, народ-исполин разгромил германские полчища, изгнал врага из пределов своей Родины и, усеяв вражьими трупами бесконечные российские просторы, – водрузил победоносное Русское знамя в самом сердце германской столицы – на рейхстаге!

И в данном случае вера в Бога поддержала многострадальный Русский народ на его кровавом крестном пути. И ваше доблестное правительство отметило блестящую и полезную работу духовенства в самые тяжелые часы военной страды.

Я считаю себя счастливым, находясь в Москве – наследнице Православия, полученного от Византии. Да! Я счастлив! И это не удивительно!

Наши предки, взирая на великие и славные деяния Русского народа, – всегда восхищались ими… Мы знаем и верим, что Русский народ, сплотившись вокруг своих вождей и под верховным водительством мудрого и любимого Иосифа Виссарионовича Сталина – достиг и достигнет небывалого еще в мировой истории могущества и расцвета.

Мы твердо верим, что ваша Святая Церковь наслаждается полным миром и спокойствием, с каждым днем развивая все более и более свою многополезную деятельность на церковно-общественной ниве. И все это она может делать, благодаря чуткому, внимательному отношению к ней со стороны Советского Правительства. А посему мы будем молить Всевышнего, дабы Он сохранил это Правительство и его Главу ‑ Иосифа Виссарионовича Сталина, а также весь богоспасаемый Русский народ на многие, многие и многие лета!!!»[2]

Эту замечательную речь произнес осенью 1947 года митрополит Гор Ливанских Илия (в миру ‑ Салим Насиф Карам). Его история сегодня хорошо известна православным русским людям. Когда началась Великая Отечественная война, митрополит решил уйти в затвор и просить Матерь Божию открыть ему, чем можно помочь России.

Через трое суток ему в огненном столпе явилась Пресвятая Богородица и объявила, что нужно сделать для победы. «По всей стране должны быть открыты храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. – повелела Она – Священники должны быть возвращены с фронтов и тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда, – сдавать нельзя. Пусть вынесут чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут ее крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Перед Казанскою иконою нужно совершить молебен в Москве; затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу тоже нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России. Когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена».

Владыка передал всё, что ему было открыто, представителям Русской Церкви и советского правительства. После победы, осенью 1947 года, по официальному приглашению властей митрополит Илия прибыл в Советский Союз. После литургии 23 ноября он сказал, обращаясь к москвичам: «Я много слышал о великом верующем Русском народе, но только теперь своими собственными глазами убедился, как велика вера у Русского народа, как он любит Бога, с каким он усердием молится в Церкви. Я много знал о великом Русском народе и его Церкви и теперь лично убедился, что Русская Православная Церковь является величайшей Церковью Православия. Я буду просить Господа Бога, чтобы он благословлял и в дальнейшем Русский народ. Господь Бог благословляет Русский народ так же, как когда-то благословил Авраама. Русский народ является как бы народом Святой Земли и землю русскую можно сравнить со Святой Палестинской Землей». [3]

Митрополит Илия отошел ко Господу 27 июня 1979 года в возрасте 97 лет. После его кончины долгое время никто из церковных иерархов не решался высказываться на эту запретную тему. Но крушение СССР и последовавший затем шабаш либеральных русофобов и богоборцев заставил-таки лучших представителей русского духовенства вернуться к обсуждению проблем «православного сталинизма».

«У нас в России подвергаются осуждению те, кто имеет государственное направление, ‑ заявил в 1995 году известнейший диссидент брежневской эпохи, священник Дмитрий Дудко. ‑ Государственность причисляется к какому-то пороку, преступлению. Так осудили государственника Ивана Грозного, расширившего границы России, обвинив его в жестокости. Так же осудили святого Иосифа Волоцкого, победившего ересь жидовствующих и надолго удержавшего разброд России.

Теперь вот настало время реабилитировать Сталина. Впрочем, не его только, но само понятие государственности. Сегодня мы сами воочию можем увидеть, какое преступление есть безгосударственность и какое благо – государственность! Как ни кричат, что в советское время много погибло в лагерях, но сколько гибнет сейчас ‑ безнаказанно, безвестно? Ни в какое сравнение не идет та гибель. Весь ограбленный и обманутый народ теперь вздыхает: был бы Сталин, не было б такой разрухи!

Но эта реабилитация, так сказать с человеческой точки зрения, а я скажу – с духовной, поскольку я священник. Начну сразу с вопроса. Что лучше – «деспотизм» сталинских времен или демократия нашего времени? Нет, господа, перед жестокостью демократии бледнеет всякий деспотизм. Скажите, когда было больше обездоленных, заключенных, когда преступность и безнравственность имела такую свободу на улицах и на телевидении, в печати? Когда еще, в какие времена, весь народ, за исключением немногих, сидел па голодном пайке? Когда и какие правители с таким цинизмом, как теперь, разрушали собственную экономику в угоду более сильному соседу?

Но как сообразовать сталинизм с христианскими понятиями, спросят у меня? Ведь при сталинском деспотизме все было опутано атеизмом. Атеизм был везде и всюду. Но, видимо, не случайно философ Н. Бердяев говорил: атеизм – это дверь к Богу с черного хода. И мы сейчас видим, как многие атеисты стали по-настоящему верующими.

Я никогда не забуду, как один высокопоставленный коммунист мне сказал, что, хотя он и атеист, но воспитан на православной традиции. Да, как ни покажется странным, но в русском атеизме-социализме есть и православная традиция, поэтому коммунистическое движение в России вписывается в русскую историю. Это часть нашей истории, которую не вычеркнуть. А вот будет ли сегодняшняя демократия частью нашей истории? Ведь она, не посоветовавшись с Западом, ничего не предпринимает? Это чуждое явление для России!

Сталин был деспот, да, но он был ближе к Богу. Наши Патриархи, особенно Сергий и Алексий, называли Сталина богоданным вождем. К ним присоединялись и другие, такие, как крупный ученый и богослов, архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Кстати, сидевший при Сталине, но это не помешало ему назвать Сталина богоданным.

Да, Сталин нам дан Богом! Он создал такую державу, которую сколько не разваливают, а не могут до конца развалить. Даже поверженной, ее боятся хваленые капиталистические страны.

Есть у Сталина такое выражение: «прошлое принадлежит Богу». Если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый, об этом свидетельствуют даже его противники. Поэтому я, как православный христианин и русский патриот, низко кланяюсь Сталину. «Чур, перекрестись...» – да, я это слышу. Кому кланяешься, мол, не антихристу ли?

А вот вам я задам вопрос. Антихрист придет от атеистов или верующих? В том-то и дело, что от верующих, на Библии будет клясться. Поэтому я утверждаю, по Евангелию: один сказал «пойду» и не пошёл, другой сказал: «не пойду», но пошёл.

Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек. Не случайно в Русской Православной Церкви ему пропели, когда он умер, вечную память. Не случайно он учился в Духовной Семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему её приобрести. А мы этого не понимаем... Но самое главное все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России. И поэтому Сталин, по крайней мере для меня, законным образом стоит рядом с Суворовым..»[4]

А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?

И всё-таки мучительно хочется узнать, понять – кем он был, Сталин? Человек, приложивший руку к разрушению великой Белой империи, владевшей полумиром, и воздвигший на её руинах империю Красную, ещё более великую и страшную, добавившую к прежним владениям Рюриковичей-Романовых огромный кусок вассальных земель в Германии, Венгрии, Румынии, Чехии, Словакии, Монголии, Китае, Корее… Превзошедший своими завоеваниями Александра Македонского и Чингисхана, Наполеона и Гитлера… Утвердивший свою власть на гекатомбах русских трупов, бестрепетно заливший русской кровью остолбеневшую от ужаса Европу…

И… и… И спасший русское сердце от вражьего плена, вернувший ему жажду всемирного служения, возвративший Кремлю его мессианскую волю и стать.

О, глубина и величие недомыслимых судеб Божиих!..

Что же до сих пор так пугает либералов в Сталине? А в русской любви к Сталину? Кажется, знаю. Одних ‑ расслабленных, робких и безвольных, разменявших величие своих славных предков на душное благополучие современной бесполой Европы, пугает сама мысль о том, что история творится железом и кровью, подвигом и жертвой, самоотверженностью и бескомпромиссной готовностью к борьбе. Что для того, чтобы жить, надо бороться. Воевать. Жертвовать. Умирать. Сама эта мысль, очевидная для любого сталиниста, невыносима для гламурной, педрильной, пресыщенной «цивилизации потребления», осоловевшей и окончательно отупевшей от своего заёмного благополучия.

А других – тех, кто поумнее, кто понимает, что почём, кто ловко дёргает этих безвольных зажравшихся кукол за верёвочки, стоя за кулисами и кипя многовековой фанатической ненавистью к ним и к их умирающему «постхристианскому» миру – в сталинизме пугает воля к борьбе и победе. Живая причастность к Истории во всём многообразии её манящих и отталкивающих форм. Дерзкая сила, неумолимая, бесшабашная и жестокая. Молодая упрямая жажда подмять под себя, перекроить, перенаправить течение исторических потоков, возмутить их размеренный неспешный ход. Нерастраченная энергия, жаркая вера, готовность к борьбе и жертве. Невероятное терпение и упорство. Но главное ‑ беспощадная политическая воля, готовая равно умереть или убить, но непременно добиться поставленной цели…

Короче: они боятся пробуждения тех замечательных качеств Русской души, благодаря которым Россия, по милости Божией, на протяжении долгих веков любое поражение в конце концов обращает в свою победу!

Мертвечина всегда опасается жизни. Нежить боится солнца. Трупоедов пугает дневной свет! И для того, чтобы погубить, задушить, затоптать, замучить эту непокорную Русскую Жизнь, Русскую Волю, они готовы на всё. И реальный, исторический Сталин, Сталин-человек, со всеми своими просчётами, слабостями и грехами, давно истлевший в казённой могиле у кремлёвской стены, им не опасен. Но безмерно опасен Сталин-миф, Сталин-сказка, Сталин-символ, вобравший в себя всю горечь русских унижений последнего столетия, всю народную надежду на освобождение от постылого хазарского ига, всю священную ярость, весь праведный русский гнев против поработителей нашей Отчизны, врагов Бога и Святой Руси…

А настоящий Иосиф Джугашвили с течением времени имеет к этому Сталину – грозному, сияющему, непреклонному, беспощадному, великому ‑ всё меньшее и меньшее отношение.

Да и был ли он на самом деле, этот мальчик Иосиф, маленький, худенький Сосо?

Говорят, был…

СКАЗКИ ПОДРУГИ КЭКЭ

Столетняя Хана Мошиашвили, грузинская еврейка, подруга Кэкэ (матери Сталина), переехавшая в 1972 году в Израиль, поведала миру, как однажды в детстве Сосо и его друзья запустили в синагогу свинью. Православный священник отругал их. А потом, обращаясь к своим прихожанам, сказал: «Имеются заблудшие овцы, которые несколько дней назад совершили богохульство в одном из домов Бога». А маленький Сосо никак не мог понять: какой же это дом Бога? Это ж иудейское капище! Да и вообще, как можно защищать людей чужой веры, враждебных вере твоих предков, ненавистников твоего Бога и Спасителя?![5]

Такие вот байки – имеющие скорее литературную, а не историческую ценность ‑ лежат в основании множества мифов и легенд, окружающих сегодня Сталина и практически полностью скрывающих его реальную фигуру от глаз наших современников. Например, мифа об антисемитизме Сталина. Или легенды о его любви к русскому народу…

*   *  *

Начнём с антисемитизма.

Много лет спустя после истории со свиньёй в синагоге, в 1905 году, уже будучи атеистом и революционером, Сталин скажет, выступая перед рабочими Батума: «Ленин возмущен, что Бог послал ему таких товарищей, как меньшевики! В самом деле, что это за народ! Мартов, Дан, Аксельрод – жиды обрезанные. Да старая баба Засулич. Поди и работай с ними. Ни на борьбу с ними не пойдешь, ни на пиру не повеселишься. Трусы и торгаши!»[6]

А в 1907 году, вернувшись с Лондонского съезда и анализируя национальный состав партийного руководства, он писал: «Статистика показала, что большинство меньшевистской фракции составляют евреи, далее идут грузины, потом русские. Зато громадное большинство большевистской фракции составляют русские, далее идут евреи, затем грузины и т.д. По этому поводу кто-то из большевиков заметил шутя, что меньшевики – еврейская фракция, большевики – истинно русская, стало быть, не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром».

Именно такой «погром» и устроил Сталин местечковым революционерам-русофобам в 1937 году. Этого-то погрома и не может ему до сих пор простить прожидовленная «либеральная интеллигенция». Не может и не хочет. Несмотря на то, что антисемитом Вождь никогда не был. 12 января 1931 года, отвечая на вопросЕврейского телеграфного агентства из Америки, Сталин сказал:

«Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.

Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.

В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

И евреи до сих пор помнят это. «Сталин не был юдофобом, ‑ пишет современный исследователь «тайн сталинизма» Михаил Хейфец в обширной статье «Неизвестный Сталин»,[7] ‑ Да, был хамом, да, мог по-уличному оскорбить не понравившихся ему евреев, назвав «жидами». Но ‑ выдвигал преданного Мехлиса или работящего, как паровой молот, Кагановича и многих-многих других. Антисемитизм, который справедливо наблюдают в политике Сталина последних примерно шестнадцати лет правления, имел источником не неприязнь к евреям, тем более - не разочарование в позиции Израиля на мировой политической карте, как предполагают некоторые политологи. Антиеврейские тенденции стали обозначаться в его политике, в том числе кадровой, по-видимому, с 1936-37 гг., т. е. задолго до союза с Гитлером и тем паче до появления Израиля».

Вот так! И это правда. «Антисемитизм» Сталина расцвёл тогда, когда он, столкнувшись с необходимостью быстро модернизировать СССР в преддверии Мировой войны, вдруг обнаружил, что «ленинская гвардия», составлявшая на тот момент элиту страны и состоявшая процентов на 80 из евреев, патологически неспособна к созидательному труду. Крушить Россию – да! Резать русских – пожалуйста! Душить попов – с удовольствием! Но созидать, строить, возрождать – категорически непригодны. Руки заточены не под это!..

Вот тогда-то Сталин и запустил политические механизмы, приведшие к масштабным кадровым чисткам 1937-38 годов. Сохранив даже в эти страшные дни тех евреев-руководителей, которые сумели-таки вписаться в новую политическую реальность…

С той поры и до последнего своего вздоха Сталин жестоко подавлял любую попытку еврейского лобби в СССР влиять на его государственную политику в узко-национальных еврейских интересах. Отсюда и процесс против «сионистских агентов» из Еврейского антифашистского комитета, и пресловутое «дело врачей»… В домашних условиях Сталин не раз озабоченно говорил дочке Светлане: «сионизмом заражено всё старшее поколение, а они молодежь учат»...[8] И накануне смерти Вождя, весной 1953 года, эшелоны Гулага уже стояли на подъездных путях в Подмосковье, готовые вывезти сионизированную столичную верхушку то ли в Сибирь, то ли в Биробиджан, который Вождь создал, будто в насмешку над сионистами, на границе с Китаем, чтобы учредить требуемый ими «национальный очаг» евреев на территории СССР…

ИМПЕРИЯ UBER ALLES!

И русским патриотом, а уж тем более – русским националистом, реальный, исторический Сталин тоже никогда не был. Зато всегда был жёстким прагматиком, реалистом. И, как реалист, понимал, что без опоры на русский народ в Советском Союзе нельзя решить ни одного серьёзного вопроса. Ни индустриализацию провести, ни – уж тем более! – войну выиграть. Однако в случае необходимости он легко жертвовал своим русофильством в угоду политической конъюнктуре.

Но главной его целью, ‑ той, ради которой он сражался за власть, наступал на горло собственной песне в угоду политической выгоде момента, ради которой сажал и расстреливал, награждал и ублажал, низвергал и возносил, ради которой был готов в любой момент пожертвовать всем остальным, ‑ всегда была КРАСНАЯ ИМПЕРИЯ!

В 1935 году, беседуя с французским писателем Ролланом, Сталин сказал, что когда человек решает заниматься политикой, то он всё делает уже «не для себя, а для государства, которое требует безжалостности».

Сказано – сделано! И вот уже секретарям обкомов, крайкомов партии, начальникам управлений НКВД летит сталинская шифрограмма: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с разрешения ЦК ВКП в отношении врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, — следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме.

Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. (…) ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартии, чтобы они при проверке работников НКВД руководствовались настоящим разъяснением.

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»[9]

А 7 ноября 1937 года, на торжественном обеде по случаю 20-й годовщины революции, Вождь произнес знаменательный тост, многое объясняющий в его мировоззрении и понимании своей миссии:

«Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело ‑ сколотили огромное государство ‑ до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. Мы, большевики, сплотили и укрепили это государство, как единое неделимое целое. Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу.

Каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он хоть старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями (да, и мыслями), покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать. За уничтожение всех врагов до конца, их самих, их рода!»[10]

В этом тосте – весь Сталин. Люди его интересуют мало, мало стоят в его глазах. Другое дело – Красная Империя, этот библейский «сияющий град на горе»! Она, в отличие от людей с их мелкими проблемами и страстями, для Сталина – абсолютная, вечная ценность… «Не может град укрытися, верху горы стоя. Ниже вжигают светильник и поставляют под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть.» (Мф. гл. 5).

Не может великое дело всей его жизни обойтись без вражьих нападок! Но укрепляя Империю, удерживая мир от хаоса, он относительно малой кровью спасает человечество от многих иных страшных зол. Таким максималистом, похоже, Сталин был с юных лет. Таким неизменно оставался до самой смерти. Менялись средства достижения цели, но сама она – великая, сияющая, прекрасная – оставалась непоколебимой, неизменной, вечной…

Неудивительно, что и его отношение к русским не раз менялось в зависимости от того, как оценивал Вождь и Учитель полезность «русского фактора» в данный момент для своего главного дела ‑ дела державного, имперского строительства «сияющего града».

Было время, когда именно в «великорусском шовинизме» Сталин видел главную опасность для построения своей империи: «Основная сила, тормозящая дело объединения республик в единый союз,— это великорусский шовинизм.‑ говорил он в 1923 году. ‑ Основная опасность состоит в том, что в связи с нэпом у нас растёт не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, старающийся стереть всё нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское. При такой политике мы рискуем потерять то доверие к русским пролетариям со стороны бывших угнетённых народов, которое приобрели в Октябрьские дни, когда русские пролетарии поставили национальный вопрос на совершенно новые основы. То доверие, которое мы тогда приобрели, мы можем растерять до последних остатков, если мы все не вооружимся против великорусского шовинизма, который наступает и ползёт, капля за каплей впитываясь в уши и в глаза, шаг за шагом разлагая наших работников. Иначе нам грозит допустить трещину в системе нашей диктатуры»[11].

Вскоре, однако, Сталин понял, что «бывшие угнетённые народы» сами по себе, без русского руководства, на диктатуру и державное строительство не очень-то способны. И тон его высказываний тут же изменился: «Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим,— не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетённых наций, — это значит сказать несообразность»[12].

Но только после Победы 45-го, когда уже всему миру стало ясно, кто является народом-героем, народом-победителем ‑ строителем, хранителем и державным стержнем Советской империи, распространившей своё влияние на большую часть земного шара, Сталин тоже признал эти очевидные факты, заявив в своём знаменитом тосте:

«Я пью за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он - руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

Спасибо ему, русскому народу, за доверие! За здоровье русского народа!»

ВЫВОДЫ:

1. Есть Сталин-миф и Сталин-человек. Сталин-миф сегодня безусловно полезен для возрождения нашего национального сознания, для мобилизации в русском народе державной воли к борьбе и победе. Что касается Сталина-человека… Каким был Иосиф Джугашвили, сказать в точности сегодня не может (и никогда уже не сможет) никто. Да это, по большому счёту, не имеет никакого значения. Бог ему судья…

2. В сталинизме как в мировоззрении и политической практике, современных врагов русского народа пугает прежде всего сочетание воли и веры. Веры в своё великое предназначение, в русскую мессианскую судьбу, в свой долг, в высший смысл народного бытия. И воля, ‑ непреклонная, беспощадная, железная воля к осуществлению этой судьбы, к политической реализации высшего смысла существования Российской Империи. Готовность на жертвы и лишения. Аскетизм, презрение к богатству и мирским благам… Именно эти качества сегодня смертельно опасны для тех, кто оккупировал нашу страну под лозунгами «демократии» и «прав человека».

3. Сталин не был ни антисемитом, ни русофилом. Он был империалистом. Империя, красная державная государственность представляла для него самостоятельную, высшую ценность. Если существованию этой Империи угрожали евреи – он уничтожал евреев. Угрожали бы китайцы – уничтожал бы китайцев. Что касается «русского вопроса», то после Победы 1945-го года Сталин прекрасно понимал, что в условия второй половины ХХ века ни один другой народ, кроме русских, уже не способен к построению и поддержанию имперской государственности. В русских он видел своих союзников, строителей и защитников Империи. В остальном они его, похоже, мало интересовали.

POST SCRIPTUM.

ДОТОШНОМУ ЧИТАТЕЛЮ.

‑ А Бог-то? Бог-то как? С Богом-то у Сталина как складывались отношения? А с Церковью нашей? – спросит внимательный православный читатель. И будет, конечно, прав. Это важнейший вопрос, не ответив на который, нельзя понять ни самого Сталина, ни его эпоху, ни её значение для нас, сегодняшних, для современной России. Для нашего Русского дела.

Но столь серьёзная тема требует отдельного разговора.

Пока скажу вкратце, что думаю.

Сталин не был закоренелым богоборцем, но и тайным христианином он тоже, скорее всего, не был. Был ли он материалистом? Сложно сказать. Таинственный, мистический, сакральный смысл Русской имперской государственности был ему, думаю, понятен и близок. Слишком много крови он пролил, слишком много смертей пережил. В таких условиях трудно остаться материалистом.

Религиозный пафос сталинского социалистического мессианства, его красного империализма, не прошёл мимо внимательных исследователей. «Сам поработив миллионы людей, по справедливости войдя в ряд самых крупных диктаторов в истории, Сталин, видимо, искренно верил, что его миссия, может быть, даже мессианская роль — освобождение трудящихся от власти капиталистов. – пишет Михаил Лобанов, один из патриархов нашей патриотической журналистики. ‑ И то, что он сделал — не в теории, а на практике — не просто бросив вызов, а противопоставив всю мощь возглавляемой им мировой державы Западу, американскому финансовому капиталу — навсегда останется в истории и придет еще время для этого наследия».[13]

Одно несомненно: для России и нашего народа Сталин был орудием Промысла Божия. И, судя по всему, чувствовал это. Так, например, за две с половиной тысячи лет до него чувствовал на себе Божью десницу вавилонский тиран Навуходоносор, повелевший всем подвластным ему народам под страхом жестокой смерти кланяться идолу, но при этом почтенный от Бога даром пророческих снов и возвестивший своим подданным «знамения и чудеса, яже сотвори Бог вышний» (Дан. 3, 99-100)…

Твоя воля, Господи!

Ты твориши, якоже волиши… Аминь.

Источник: http://www.rusprav.org/2012/November/dush-20-11-12.html