Оды и панегирики, тосты и гвоздики. Народное отношение к Сталину сегодня таково, что присоединившись к общему хору славословий, обязательно утонешь в нем. Тут есть и плюс, конечно. Выходит, двадцать лет либеральной пропаганды воспитали-таки в наших людях искренний и массовый интерес к фигуре Сталина. Спасибо, Александр Исаевич. Спасибо, Никита Сергеевич. И всем остальным спасибо тоже. Ведь оспаривать популярность "замечательного грузина" не рискнут сегодня ни ВЦИОМ, ни ЦРУ, ни либералы, ни официальные лица, которым иногда по статусу положено осуждать, клеймить, ну или по крайней мере дистанцироваться. А как тут дистанцируешься? Звали Уралвагонзавод? Уралвагонзавод пришел. Уралвагонзавод же хорошо помнит, кто и в каком году его построил. Срабатывает простая логика. Если разрушение страны ассоциируется исключительно со словом десталинизация, то с каким, вы думаете, словом должен ассоциироваться процесс обратный? Вот-вот.
И все-таки нельзя не признать, что ползучая сталинизация принимает иногда совершенно несуразные формы. В подземном переходе метро Охотный Ряд греется уличный клоун с большими обледеневшими армянскими усами. Он тоже — Сталин. В Новосибирске ждет гостей ресторан "Коба". По соцсетям кочуют фотографии норвежского кота по кличке Мяуосиф. О, есть вещи пострашнее, чем проклятие Николая Сванидзе. Рынок овеществил и растиражировал Сталина, снабдив каждую новую копию маленьким ценником. В такого же Щелкунчика был превращен когда-то Че Гевара. Спрос на Че Гевару — это в первую очередь спрос. А каждому спросу должно соответствовать предложение. И потому любой теперь в состоянии выбрать себе карманного Сталина по душе, Сталина-матрешку. Кто-то получит православного царя, спасающего Россию от картавых комиссаров. Кто-то — эффективного менеджера, нашего Рузвельта, готового к конвергенции двух систем. Кто-то — сильную руку, кто-то — деревянную трубку, кто-то — френч, кто-то — сапоги. Ну и, разумеется, в общей товарной линейке найдется место кровавому тирану, подписывающему расстрельные приговоры по утрам. Зайдите в книжный. Там есть все перечисленные выше сталины.
Такая чересполосица смыслов — лучший способ выхолостить любое явление. Раздробленное, полусектантское массовое сознание никогда и ни на что не будет мобилизовано. Как не могут быть мобилизованы лебедь, рак и щука. Как старец Федор Кузьмич, скитающийся по Руси и творящий чудеса, никогда не станет императором Александром Первым. Поэтому в День Рождения Сталина важно говорить не о том, насколько велик/ничтожен Сталин, а о том, кем Сталин ни в коем случае не является.
В первую очередь Сталин не является Пиночетом. Это самая большая подгруппа мифов ("Сталин-самодержец", "Сталин-набожный христианин", "Сталин-имперец") в нашем каталоге. Возможно, виноваты усы. Скорее всего, усы. Потому что других сходств при внимательном рассмотрении выявить не удастся. Пиночет — классический пример диктатора-марионетки, приведенного к власти иностранным государством. Ни один киссинджер не рискнул бы назвать Сталина "своим сукиным сыном". Сильная рука Пиночета — это невидимая рука рынка. Чилийские реформы проводились чикагскими мальчиками Милтона Фридмана, под диктовку Вашингтона. Ключевые отрасли были приватизированы и переданы под контроль иностранных корпораций, профсоюзы распущены, лишние люди — утилизированы. Итогом пиночетовского правления стала гигантская внешняя задолженность, инфляция и безработица. Сырьевой характер чилийской экономики преодолен не был. Основной статьей экспорта и сорок лет назад, и сегодня остается медь (47% ВВП). Сильная же рука Сталина — собранные в кулак Госплана возможности государства. Именно с помощью такого кулака СССР провел индустриализацию, преодолел сырьевую зависимость, создал мощнейшую оборонную промышленность, испытал ядерное оружие и вышел в космос. Основа сталинской экономики — общественная форма собственности на средства производства. То есть ровно то, что в первую очередь уничтожил в своем кордильерском отечестве Пиночет. Результаты хозяйственной деятельности Пиночета и Сталина сравнивать, в общем-то, смешно в силу несоизмеримости величин. В чем Сталин и Пиночет совпадали, так это в суровом отношении к своим политическим оппонентам. Но именно поэтому легко угадать, как Сталин в случае чего поступил бы с любым потенциальным Пиночетом (см. Тухачевский), а Пиночет — с любым потенциальным Сталиным (см. Альенде). Мне доводилось не раз бывать в Чили и даже разговаривать с доверенным лицом семьи Пиночет генералом Гиермо Гаррином. В глазах консервативной части чилийского общества Пиночет выступал (и выступает) защитником традиционной морали от натиска сексуальных извращенцев, безбожников и тунеядцев, которыми, как до сих пор убежден Гаррин, являются все марксисты поголовно. Это — привычная для латиноамериканских диктатур схема наведения тени на плетень. Компрадорский характер экономики маскируется болтовней о защите семейных ценностей и завещанного отцами уклада жизни. Отдаем страну на растерзание олигархам, но при этом усиленно крестимся. Знакомо? Знакомо. Сходная ситуация в свое время и побудила гражданина Джугашвили вступить в РСДРП.
Во-вторых, Сталин не является эффективным менеджером, собиравшимся (но не успевшим) перевести СССР на рыночные рельсы. Многоукладный характер экономики, сосуществование внутри социалистической системы различных способов организации труда, сомнения в справедливости ряда марксистских догм, высказанные Сталиным в его работе "Экономические проблемы социализма в СССР", не отменяют главного — с момента своей первой статьи в газете "Брдзола" и до самой смерти Сталин был и оставался марксистом. Более практиком, чем теоретиком. Технарем, чем гуманитарием. Но, вне всяких сомнений, марксистом. Безусловно, он признавал достижения американской экономики и американского технического гения, но понимал и генезис этих достижений, а потому ни в коем случае не собирался никого "догонять и перегонять", свернув с магистральной дороги, описанной им же в "Кратком курсе истории ВКП(б)". Достаточно прошерстить подборку высказываний Сталина об Америке времен Великой Депрессии, и любые предположения о возможности конвергенции с Рузвельтом рассеются как дым. Мне приходилось слышать версию о возможности подобной смычки от разных людей, в том числе от уважаемого Валентина Михайловича Фалина. Да, могло показаться, что к 43-му году противоречия между США и СССР отошли на задний план. Да, сходное ощущение возникает после просмотра американской военной кинопропаганды, представлявшей и СССР, и Советский народ, и Сталина в самом выгодном свете. Да, встреча Рузвельта и Сталина в Тегеране была в целом доброжелательной. Однако она ничего по-крупному не изменила. Полное непонимание сути американской экономической и политической системы заставляет многих у нас считать Рузвельта человеком, который был в силах и даже якобы намеревался преодолеть пропасть между Москвой и Вашингтоном. Нет. Рузвельт с первой до последней минуты являлся всего лишь компромиссной фигурой, поставленной американской олигархией для амортизации последствий кризиса 1929 года. В Америке правят не цари и не самодержцы, а корпорации. Интересы США и СССР, векторы двух экономических систем были (и остаются) не просто разными, а прямо противоположными. Именно поэтому еще при жизни Рузвельта США обсуждали с Великобританией возможность открытия второго фронта против Москвы, вместе с Германией (план Рэнкин, о котором Сталин едва ли не знал). Именно поэтому первые боевые столкновения между Красной Армией и армией США произошли до взятия Берлина. Именно поэтому еще при живом Рузвельте началась эвакуация в Америку нацистских кадров для участия в глобальном антисоветском движении. Власть корпораций и общественная собственность на средства производства непримиримы, как серная кислота и вода. К концу жизни Сталин вряд ли уверовал в противоположное. Его разговор с журналистом Стассеном, состоявшийся в 1947-м году, служит замечательным подтверждением — прочтите. Кстати, тональность беседы здорово напоминает атмосферу сегодняшних пресс-конференций российского президента. Выражаясь современным языком, Сталин тонко "троллит" своего гостя. Намекает ему на непропорционально возросший американский экспорт (США обогатились за счет страданий остального мира), указывает на вероятность новой рецессии (газеты ваши болтают), подтверждает, что в его, Сталина, глазах разницы между экономическим укладом гитлеровской Германии и укладом американским, в сущности, нет. И там, и там правят олигархи. Да, Маркс и Энгельс жили давно, но Сталин был бы круглым идиотом, если бы хоть на минуту поверил, будто Америке удалось преодолеть родовые противоречия между трудом и капиталом и примирить наемного рабочего с частником-работодателем. Единственное, чего добивался Сталин от Америки (как добивался в свое время от Германии) — это мир. Или хотя бы отсутствие войны. "Страны либо сотрудничают, либо воюют. Давайте сотрудничать". Сотрудничать не получилось. И не могло получиться. Но имея за спиной обескровленную и разрушенную страну, был ли Сталин вправе не предложить?
В-третьих, Сталин не является ни противоположностью Ленину, ни оппонентом Ленина. Эту популярную сегодня дезу вбросил народный "любимец" Хрущев, нуждавшийся в идеологическом обосновании для номенклатурного реванша, конвертации достижений Советского государства во власть и привилегии бюрократии. Хрущевский доклад построен на вопиющем абсурде и вымысле, но ключевая, убийственная для советского человека мысль, проходящая через него — "Сталин предал Ленина". Каждый, кто хоть немного знаком со сталинской биографией и эволюцией сталинских взглядов, понимает, насколько далеки эти утверждения от реальности. Ядовитые семена, посеянные Хрущевым, прорастут сначала шестидесятнической очкастой тоской по "настоящим, досталинским, революционным идеалам" (см. "И комиссары в пыльных шлемах"), а потом — антигосударственной вакханалией Перестройки, когда и Сталин, и Ленин, и сам Хрущев встретятся в одном мусорном баке. Разумеется, Сталин отличался от Ленина. Безусловно. В то время как Ленин и большинство тогдашних марксистов-теоретиков сверлили будущее своими провидческими взорами, Сталин оставался практиком. Он не правил реальность под догмы, а поправлял догмы под реальность. Что, в общем-то, полностью соответствует принципам диалектики. Это проявлялось даже в мелочах. Как известно, Ленин в повседневной жизни был довольно беспомощен. Между тем Сталин, даже находясь в сибирской ссылке, всегда знал, как устроена жизнь, как поймать налима и как починить примус. Отсюда невероятная техническая подкованность Сталина, его громадный интерес к механике сложных производств. Сохраняя верность теории, Сталин адаптировал ее к задачам момента. К нуждам обороны в первую очередь. Если задачи обороны требовали пакта о ненападении, пакт подписывался. Если задачи обороны требовали компромисса с религией, этот компромисс внезапно случался. Если задачи обороны требовали Лендлиза и помощи союзников, за Лендлиз платили золотом. Если задачи обороны требовали упразднения Коминтерна, Коминтерн упразднялся. Если задачи обороны требовали его возрождения, он возрождался в Коминформе. И так далее. Конечно же, такой прагматизм не отменяет базовых убеждений Сталина, сформировавшихся под влиянием Ленина. Зато он, безусловно, делает возможными любые исторические спекуляции (письма Крупской, завещания Ленина и так далее).
В-четвертых, Сталин не был ни трусом, ни психопатом, ни вампиром. Это было бы слишком просто. Сталин был профессиональным революционером, что подразумевает в тысячу раз более сложный характер, не укладывающийся ни в одну из привычных нам мещанских категорий. Один из биографов Сталина, британский историк Роберт Сервис, очень хорошо описывает поведение своего персонажа в критических ситуациях. Обладая довольно скромными физическими данными, Сталин всегда провоцировал конфликт, участвовал в перепалках и драках. Сервис где-то приводит пример того, как Сталин, со своей сухой рукой (следствие полученной в юности травмы), бросается под нагайки жандармов. Люди, которые совершают революции, люди, которые побеждают в Гражданских войнах, прекрасно понимают, что в любой момент времени могут быть убиты. Как минимум, теми, кого не до конца убили они. Это прописанная в сознании логика "или-или". Предчувствие смерти и готовность к ней — часть исторической профессии, часть жизненного выбора. Сталин, весной 1918 приехавший оборонять почти уже занятый белыми Царицын, это тот же самый Сталин, которого Николай Сванидзе лихо выволакивает из-под дачной кровати в июне 41-го — трясущимся и онемевшим от ужаса. Царицын 1918-го — это тот же самый Сталинград 1943-го. Просто в первом случае Сталину 40, а во втором - 65. Просто нельзя выдирать Сталина из контекста и начинать рассматривать его с 1937-го года, так, словно Гражданской с ее обоюдными ужасами не было вовсе. Наша проблема — мы примеряем картонные силуэты исторических персонажей к современным декорациям. Нехорошо, что разгоняя рабочие демонстрации, капиталисты стреляли боевыми патронами. Нехорошо. Но резиновые пули были изобретены только в 1960е. Иван Грозный, наверное, попал бы в Гаагский трибунал сегодня. Но фокус в том, что в окрестностях Гааги почти весь 16 век испанские католики и голландские протестанты безжалостно резали друг друга. Не взяли бы Грозного в Гаагу.
Так кем же был товарищ Сталин в действительности? У другого Рузвельта, Теодора, совсем не вегетарианца в политике (см. Панамский канал), есть замечательное высказывание, украшающее теперь вход в нью-йоркский музей Естественной Истории. "Keep your eyes on the stars and feet on the ground" ("Следи глазами за звездами, но крепко держись ногами за землю") Пожалуй, в этом и состоит коренное отличие Сталина от его предшественников, равно как и от его сменщиков. Одним идеология (монархическая, коммунистическая или либеральная) мешала смотреть под ноги. Другие, отказавшись от идеологии, смотрели и смотрят исключительно в землю, подменяют стратегию тактикой. Сталин был революционером-разрушителем, на которого в какой-то момент обрушилось тяжелейшее бремя государственного строительства. Вот эта трансформация — от многолетнего разрушения к многолетнему созиданию, на самом деле, и есть та сторона сталинской личности, которую стоило бы изучать историкам, психологам, а может и психиатрам. Вообще, с точки зрения науки, способен ли человек, привыкший орудовать отбойным молотком, действовать с грацией и изяществом ювелира? Могла ли страна в тех кромешных обстоятельствах всерьез рассчитывать на ювелира? Да и как повел бы себя в предвоенное время тонкокостный, высокопорядочный ювелир? Парадокс: Сталин, профессионально занимавшийся разрушением государства, был уполномочен историей защитить государство от разрушения. Он справился с этой задачей в том числе и потому, что знал механику разрушения — точно так же, как вор лучше любого полицейского знает, как защитить свое жилище от взлома.
История не ведает сослагательного наклонения. Как бы и кто бы ни относился к Сталину сегодня, невозможно отрицать его роль в восстановлении государства, создании мощной промышленности и науки, сильнейшей системы образования. И, конечно, форменное безумие — отрицать его вклад в Победу. Даже футбольная команда никогда не выиграет матч сама по себе. Как бы ни были мотивированы игроки. Война — всегда в первую голову битва экономик и лишь потом — поединок духа. С любыми оговорками эту битву сталинская экономика выиграла. В противном случае "Архипелаг ГУЛАГ" было бы попросту некому писать, а "Утомленных Солнцем" — снимать.