В буржуазной печати появилось уже сообщение о совещании Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов с Временным правительством. Сообщение это, в общем не... точное, местами прямо искажает факты, вводя читателя в заблуждение. Мы уже не говорим об особом, свойственном буржуазной печати освещении фактов. Необходимо поэтому восстановить действительную картину совещания.
Цель совещания — выяснить взаимные отношения Временного правительства и Исполнительного комитета в связи с нотой министра Милюкова, обострившей конфликт.
Открыл совещание премьер Львов. Его вступительная речь свелась к следующим положениям. До последнего времени в стране было доверие к Временному правительству и дела шли удовлетворительно. Но теперь что-то не стало доверия, появилось даже противодействие. Это особенно чувствуется в последние две недели, когда известные всем социалистические круги открыли в печати поход против Временного правительства. Так дальше продолжаться не может. Нужна решительная поддержка со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов. Иначе — уйдём.
Дальше идут “доклады” министров (военного, земледелия, путей сообщения, финансов, иностранных дел), причём наиболее определенно выступают Гучков, Шингарёв и Милюков. Речи остальных министров лишь повторяют выводы первых.
Речь министра Гучкова сводится к обоснованию известного империалистического взгляда на нашу революцию, в силу которого революция в России должна быть рассматриваема как средство для “войны до конца”. Я был убеждён,— говорил он,— что переворот в России нужен был для избежания поражения. Я хотел, чтобы революция создала новый фактор победы, и я надеялся, что она создаст его. Оборончество в широком смысле слова, оборончество не только для настоящего, но и для будущего — вот наша цель. Но за последние недели произошёл целый ряд ухудшений... “Отечество в опасности”... Главная причина—“поток пацифистских идей”, проповедуемых известными социалистическими кругами. Министр прозрачно намекает, что проповедь эта должна быть обуздана, а дисциплина — восстановлена, что нужна в этом помощь со стороны Исполнительного комитета...
Министр Шингарёв рисует картину продовольственного кризиса в России... Основной вопрос не нота и внешняя политика, а хлеб: если с вопросом о хлебе не справимся, то не справимся ни с чем. В обострении продовольственного кризиса не малую роль играют распутица и другие преходящие явления. Но главной причиной Шингарёв считает то “печальное явление”, что крестьяне “стали заниматься вопросом о земле”, самовольно распахивают помещичьи земли, снимают с помещичьих экономий военнопленных и вообще предаются аграрным “иллюзиям”. Это вредное, по мнению Шингарёва, движение крестьян “разжигается” агитацией “ленинцев” за конфискацию земли, “партийно-фанатическим ослеплением” последних. “Вредной агитации с дворца Кшесинской”, этого “гнезда отравы”, должен быть положен конец... Одно из двух: либо существующее Временное правительство, облечённое доверием,— тогда аграрным “эксцессам” должен быть положен конец; либо другая какая-нибудь власть.
Милюков
Таким образом, длинные речи министров свелись к нескольким коротким положениям: страна переживает тяжёлый кризис, причины кризиса — революционное движение, выход из кризиса — обуздание революции и продолжение войны.
Выходило так, что для спасения страны необходимо: 1) обуздать солдат (Гучков), 2) обуздать крестьян (Шингарёв), 3) обуздать революционных рабочих (все министры), срывающих маску с Временного правительства. Поддержите нас в этом трудном деле, помогайте вести наступательную войну (Милюков),— и тогда всё будет хорошо.
Иначе — уйдём.
Так говорили министры.
Крайне характерно, что эти архиимпериалиотические и контрреволюционные речи министров не встретили отпора со стороны представителя большинства Исполнительного комитета, Церетели. Напуганный резкой постановкой вопроса со стороны министров, потеряв голову перед перспективой ухода министров, Церетели в своей речи стал упрашивать их пойти на возможную ещё уступку, издав “разъяснение” ноты в желательном духе, хотя бы для “внутреннего употребления”. “Демократия,— говорил он,— всей энергией будет поддерживать Временное правительство”, если оно пойдёт на такую в сущности словесную уступку.
Желание замазать конфликт между Временным правительством и Исполнительным комитетом, готовность итти на уступки, лишь бы отстоять соглашение,— такова красная нить речей Церетели.
В совершенно противоположном духе говорил Каменев. Если страна стоит на краю гибели, если она переживает хозяйственный, продовольственный и пр. кризисы, то выход из положения не в продолжении войны, которое только обостряет кризис и способно пожрать плоды революции, а в скорейшей ее ликвидации. Существующее Временное правительство по всем видимостям не способно взять на себя дело ликвидации войны, ибо оно стремится к “войне до конца”. Поэтому выход – в переходе власти в руки другого класса, способного вывести страну из тупика...
После речи Каменева с мест министров раздались возгласы: “в таком случае возьмите власть”.
“Правда” № 40,
25 апреля 1917 г.
Подпись: К. Сталин
. Нота есть не моё личное мнение, а мнение всего Временного правительства. Вопрос о внешней политике сводится к вопросу о готовности к выполнению наших обязательств в отношении союзников. Мы связаны с союзниками... Нас вообще расценивают как силу, годную или негодную для определённых целей. Стоит показаться слабыми,— и отношения ухудшатся... Отказ от аннексии чреват поэтому опасностями... Нам нужно ваше доверие, дайте нам его, и тогда в армии будет энтузиазм, тогда у нас пойдёт наступление в интересах единства фронта, тогда мы нажмём на немцев и отвлечём их от французов и англичан. Этого требуют наши обязательства в отношении союзников. Вы видите,— закончил Милюков,— что при таком положении вещей, при нашем желании не нарушать к нам доверия со стороны союзников, нота не могла быть иной, чем она есть.