Выход в свет биографий Сталина в последние годы стал всё больше напоминать поточное производство со штамповкой новых сочинений по одному антикоммунистическому шаблону. Недавний пример — пухлый труд Роберта Сервиса, члена Британской академии и профессора оксфордского колледжа св.Антония. Где-то в самом конце 760-страничного фолианта читатель имеет счастье лицезреть такой вот пассаж:
«Стол Сталина на Ближней даче хранил волнующие секреты. В нём лежали три листка бумаги, спрятанные в выдвижном ящике стола под газетой. Один из листков представлял собой записку от Тито:
“Сталин. Перестаньте подсылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой... Если вы не перестанете присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придётся присылать второго”.
Так один гангстер пишет другому. Никто ещё не перечил Сталину подобным образом; возможно, именно поэтому он и сберёг записку. Он также сохранил последнее из писем, написанное ему Бухариным: “Коба, зачем тебе понадобилась моя смерть?” Жаждал ли Сталин вкушать удовольствие при его перечитывании? (Невозможно поверить, что у него сохранялось некое искажённое чувство привязанности к Бухарину). На третьем листке было письмо, продиктованное Лениным 5 марта 1922 года, где Сталину предъявлялось требование извиниться перед Крупской за нанесённое ей устное оскорбление. Письмо стало последним ленинским посланием и потому особенно ранящим. Сталин не стал бы держать его в столе, если бы это не отдавалось эхом в тайниках его памяти.
Все три письма хранились партийными вождями в тайне».[1]
Последняя фраза выдаёт вопиющую небрежность маститого британского историка. Как известно, Хрущёв в пресловутом «закрытом» докладе на ХХ съезде КПСС [2] целиком привёл письмо Ленина Сталину от 5 марта 1923-го, а не 1922 года, как указано Сервисом.
Сходный по смыслу пассаж, но уснащённый некоторыми подробностями обнаруживаем в другой биографии Сталина, написанной Саймоном Монтефиоре:
«Говорят, что под газетой в столе Сталина были найдены пять важных писем. Об этом Хрущёв рассказал А.В.Снегову. Снегов запомнил только три из них и рассказал о них историку Рою Медведеву. Первое письмо, датированное 1923 годом, было от Ленина. Ильич требовал от Сталина извиниться перед Крупской, которой он нагрубил. Второе содержало последние мольбы о помощи Бухарина: “Коба, зачем тебе нужна моя смерть?”. Третье написал в 1950 году Тито. В нём якобы было написано: “Перестаньте подсылать ко мне убийц... Если не прекратите, я пошлю в Москву своего человека. Больше посылать никого не потребуется” (здесь и далее выделено нами. — Г.Ф., В.Б.)».[3]
Оба биографа ссылаются на сборник исторических работ братьев Роя и Жореса Медведевых «Неизвестный Сталин». Поэтому ничего не остаётся как обратиться к 14 главе этой книги, где в очерке Р.Медведева «Убийство Бухарина», читаем:
Карикатура одного из членов ЦК (Межлаука?) отражающая внутрипартийную борьбу.
Изображены: Рыков А.И., Бухарин Н.И., Томский М.П. Источник - 'Архив Александра Н.Яковлева' (www.idf.ru)
«По свидетельству А.В.Снегова, знакомившегося с документами о последних днях Бухарина, тот попросил перед самым расстрелом карандаш и лист бумаги, чтобы написать последнее письмо Сталину. Это желание было удовлетворено. Короткое письмо начиналось словами: “Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?” Эту предсмертную записку Бухарина Сталин хранил в одном из ящиков письменного стола до своего смертного часа».[4]
Но в совместном очерке братьев Медведевых, напечатанном в том же сборнике, о происхождении документа история пересказывается несколько иначе:
«В 1955 году, похоронив идею музея Сталина, Хрущёв решил передать дачу в Кунцево в собственность ЦК КПСС для создания здесь Дома творчества, то есть изолированной резиденции, в которой группы сотрудников аппарата ЦК могли бы уединяться для подготовки разных докладов и аналитических записок для Политбюро. В связи с этим начали менять меблировку. Большую часть мебели самого Сталина выносили в обширные подземные помещения, созданные перед началом войны и во время войны как бомбоубежища. Бывший помощник Хрущёва А.В.Снегов, с которым мы были знакомы, рассказывал, что при выносе письменного стола из бывшего кабинета Сталина под газетой, постеленной самим Сталиным на дно одного из ящиков, были случайно обнаружены пять писем Сталину. Снегов запомнил три из них. Одно из писем было продиктовано Лениным 5 марта 1923 года. Это письмо, в котором Ленин требовал от Сталина извинений за грубое обращение с Н.К.Крупской, было вскоре прочитано как “новый документ” во время секретного доклада Хрущёва “О культе личности и его последствиях” на ХХ съезде КПСС в конце февраля 1956 года. Второе письмо было написано Бухариным, как предсмертное, перед самым расстрелом. Оно кончалось словами: “Коба, зачем тебе нужна моя смерть?” Третье из найденных случайно писем было написано в 1950 году. Его текст был краток: “Сталин. Перестаньте посылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой... Если вы не перестанете присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придётся присылать второго”».[5]
Достаточно даже беглого знакомства со всей «историей», чтобы понять: оба медведевских свидетельства не согласуются друг с другом. По первому из них: «Короткое письмо начиналось словами: “Коба...”». А согласно второму, письмо Бухарина теми же словами «кончалось». По одной версии автор письма обращается к Сталину, как и положено, из настоящего, зато в другом пишет о себе почему-то в прошедшем времени: «Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?» — как если бы Бухарин отправил своё послание с того света!..
Две версии по-разному объясняют и то, как Снегову стало известно о письмах. По первой из них, Снегов «знакомился с документами о последних днях Бухарина», что подразумевает: ему удалось прочитать документы, связанные с только с самим Бухариным, но не с другими лицами.
По второй из версий выходит, что Снегов либо присутствовал при перевозке сталинского стола, и тогда же ему удалось увидеть письма, либо он увидел письма позже, когда их передали Хрущёву, или только слышал от последнего что-то о письмах Бухарина. И нигде Медведевы не осмеливаются утверждать, что Снегов воочию видел бухаринские документы, а среди них то самое «предсмертное письмо Бухарина».
Обе версии объединяет некая предполагаемая причастность к этой истории Снегова. В других принципиально важных деталях — в одной и той же книге! — несогласованности проявляются сплошь и рядом. Хотите верьте, хотите нет, но невероятное теперь очевиднее очевидного: работы друг друга братья Медведевы просто не читают!
«Предсмертное письмо Бухарина» прежде и теперь
Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 г., автор В.И.Межлаук. Изображены: Каменев Л.Б., Пятаков Ю.Л., Рыков А.И., Бухарин Н.И., Радек К.Б. Рисунок, карандаш, листок блокнота. Надпись рукой автора на рисунке: «В тупике». На обороте листка надпись: «Тов. Жданову. Работа т. В.Межлаука. Л.Берия». Источник - сайт 'Архив Александра Н. Яковлева' (www.idf.ru)"
Поучительно будет посмотреть, что именно Р.Медведев писал о «предсмертном письме Бухарина» в своих прежних работах. Удивительно, но в самом первом издании его книги «К суду истории» эти письма, включая бухаринское, вообще не упоминаются [6] как будто их никогда не существовало. А в биографии Бухарина (1980), в разные годы издававшейся исключительно вне СССР–России, написано так:
«Что касается Бухарина, то он вёл себя с достоинством. Он попросил карандаш и бумагу, чтобы написать последнее письмо Сталину. Это желание было удовлетворено. Письмо начиналось словами “Коба, зачем тебе нужна моя смерть?” Сталин хранил это предсмертное письмо Бухарина всю свою жизнь в одном из ящиков стола вместе с полным раздражения ленинским посланием в связи с оскорбительным поведением Сталина по отношению к Крупской и другими подобными документами».[7]
Версия пересказана Медведевым без каких-либо ссылок. А в наипоследнейших, исправленных и расширенных изданиях ставшей классикой антисталинизма книги Р.Медведева «К суду истории» по интересующему нас поводу и тоже без ссылок сообщается:
«Бухарин держался спокойно. Он попросил, однако, дать ему карандаш и лист бумаги, чтобы написать последнее письмо Сталину. Просьба была удовлетворена. Короткое письмо начиналось словами: “Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?” Это письмо Сталин всю жизнь хранил в одном из ящиков своего письменного стола вместе с резкой запиской Ленина, вызванной грубым обращением с Крупской».[8]
В своей пухлой книге Медведев благодарит Снегова наряду с другими старыми большевиками, а затем ещё 9 раз ссылается на Снегова как на источник антисталинских «фактов», но про рассказ последнего о «предсмертном письме Бухарина» молчит как пень.[9]
Но самый подробный рассказ о том, как Р.Медведеву посчастливилось узнать про письма «из стола Сталина», среди которых было найдено и «предсмертное письмо Бухарина», напечатан всё в том же сборнике «Неизвестный Сталин», только в другом очерке:
«Снегов был другом Хрущёва ещё в 20-х годах по работе на Украине... Снегов был также знаком и с Берией по работе в Закавказском крайкоме в 1930–1931 годах. В 1937 году Снегов был арестован, но остался в живых. По инициативе Хрущёва и Микояна его освободили летом 1953 года, и он выступал в качестве свидетеля при расследованиях по “делу Берии”. В 1954 году Хрущёв назначил Снегова заместителем начальника Политуправления ГУЛАГа, а позднее привлёк его к подготовке секретного доклада на XX съезде КПСС о культе личности. В 60-х годах Снегов был уже на пенсии и охотно делился воспоминаниями с людьми, которым он доверял. В 1967 году после инфаркта Снегов просил Роя Медведева приехать к нему с магнитофоном. В течение трёх дней было сделано много записей, которые Снегов разрешил предать гласности после своей смерти».[10]
Часть сведений, касающихся Снегова, здесь просто неверна. Например, утверждается, что из лагеря Снегов якобы был «освобождён летом 1953 года». Однако из доступных сейчас документов следует, что Снегов находился в заключении вплоть до марта 1954 года.[11] Ну, а «бывший помощник Хрущёва А.В.Снегов» [12] в действительности хрущёвским помощником никогда не был.
Не исключено, что Р.Медведев, как он сам пишет, действительно беседовал со Снеговым. Но если так оно и было, беседа, похоже, на магнитофон не записывалась, а если запись всё же велась, то Медведев почему-то не смог перечитать расшифровку аудиозаписи или ещё раз прослушать магнитофонную плёнку, поскольку, как нам уже пришлось и ещё предстоит убедиться, одни и те же письма Медведев в разные годы цитирует по-разному.
Проверка утверждений.
Вот что уж действительно хотелось бы знать: насколько правдивы рассказы Снегова про письма, извлечённые из сталинского стола? Существовали ли когда-нибудь сами документы? И чем мы можем подтвердить или опровергнуть историю Снегова?
I. Письмо Ленина – Сталину.
Из всех писем, упомянутых Медведевым, лишь одно-единственное поддаётся проверке — это письмо Ленина к Сталину. Правильная дата послания: 5 марта 1923 года. Что подтверждается публикацией документа в официозном советском партийном журнале «Известия ЦК КПСС».[13]
Там же указаны и особенности хранения документов:
«Письмо В.И.Ленина и ответ И.В.Сталина хранились в официальном конверте Управления делами Совнаркома, на котором было помечено: “Письмо В.И. от 5/III–23 года (2 экз.) и ответ т.Ст[алина], не прочитанный В.И.Лен[иным]. Единственные экземпляры”. Ответ И.В.Сталиным был написан 7 марта тотчас после вручения ему М.А.Володичевой письма В.И.Ленина».
Вслед за текстом ленинского письма опубликованы архивные атрибуты:
«ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф.2, оп.1, д.26004; запись секретаря, машинописный текст; В.И.Ленин, Полн. собр. соч. Т.54, с. 329–330».
Иначе говоря, подлинники письма Ленина и ответа Сталина хранились в 1989 году в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма.
Более того: письма лежали в официальном конверте Совнаркома — органа, переименованного в Совет Министров 15 марта 1946 года, т. е. намного раньше смерти Сталина. Что весьма убедительно доказывает: письмо Ленина Сталину от 5 марта 1923 года всегда хранилось в первоначальном официальном конверте вместе с непрочитанным ответом Сталина. Нет никаких признаков, указывающих, что Сталин держал письмо у себя в столе или в каком-то другом месте.
Если ленинское письмо поначалу хранилось «в одном из ящиков» сталинского стола, а затем перекочевало в архив, то два других документа, несомненно, тоже должны были попасть на архивное хранение. Но вплоть до выхода в 1980 г. медведевской книги никто об этих документах и слыхом не слыхивал.[14] Если бы о них стало известно, документы такого рода обязательно оказались бы востребованными антикоммунистами, деятелями вроде Хрущёва или Горбачёва, в работах поддерживающих их историков.
Любопытно, что в 1988 году при реабилитации Бухарина специальная комиссия Политбюро ЦК КПСС поставила перед собой задачу выявить все ранее неизвестные бухаринские письма и документы, связанные с его деятельностью. Речь в том числе шла и о его послании Сталину со словами «Коба, зачем нужна тебе моя смерть». Как отмечалось на одном из заседаний комиссии, в следственных материалах такого письма нет.[15]
Меж тем и сам Медведев знать не знал и ведать не ведал о наличии каких-либо копий. Следовательно, нет оснований считать, что такие документы когда-либо существовали в действительности.
Поскольку свидетельство «Снегова» по поводу ленинского письма от 5 марта 1923 года — единственная часть его рассказа, поддающаяся независимой проверке, — оказывается лживой, нам ничего не остаётся, как заключить: всё сказанное там о других документах, включая, конечно, «предсмертное письмо Бухарина», тоже враньё.
II. Семь террористов и пять убийц из письма Тито — Сталину.
В исправленном издании книги Медведева «К суду истории» (1990) можно прочесть такой вариант письма Тито:
«После смерти Сталина у него в письменном столе среди других важных бумаг лежала и короткая записка Тито. “Т.Сталин, — писал Тито, — я прошу прекратить присылать в Югославию террористов, которые должны меня убить. Мы уже поймали семь человек... Если это не прекратится, то я пошлю в Москву одного человека, и не потребуется присылать второго”».[16]
Любопытно, что текст отличается от того, что помещён в сборнике «Неизвестный Сталин»:
| “К суду истории” (1990 и 2002) | “Неизвестный Сталин” (2004, с. 84–85) |
| “Т.Сталин …” “Я прошу прекратить…” “ Мы уже поймали семь…” |
“Сталин” “Остановите…” “Мы поймали уже пятерых…” |
Различия между версиями одного и того же текста настолько существенны, что говорить о наличии подлинника такого «послания» явно не приходится. Все исторические свидетельства подобного рода, как правило, оказываются фальшивками, хотя в данном случае Медведеву, скорее всего, просто не удалось ещё раз прослушать старые аудиозаписи бесед со Снеговым. Впрочем, работы Медведева-историка, как правило, не блещут добросовестностью. Довольно часто он вообще не даёт никаких ссылок на источники своих утверждений.[17]
Итак, вывод напрашивается сам собой: снеговско-медведевские россказни про «письма в столе Сталина» — просто ложь. Ещё мы можем сказать, что Медведев впервые рассказал о письме Тито к Сталину лишь в 1990 году. Нам не удалось найти ссылки на письмо ни в одной из научных работ, посвящённых Тито. Ясно, что ни один из учёных не посчитал сведения о таком письме надёжными настолько, чтобы где-то дать на него ссылку.
В 1990-х годах Эдвард Радзинский и Дмитрий Волкогонов тоже написали пухлые биографии Сталина. Оба автора пользовались ранее засекреченными материалами из советских архивов. Волкогонов, очевидно, имел доступ практически ко всему, что хотел бы заполучить или смог обнаружить. Но никто из них не цитирует ни «предсмертного письма Бухарина», ни послания с угрозами от Тито. Невозможно представить, что Волкогонов и Радзинский не знали работ Медведева. Впрочем, оба благоразумно решили обойтись без упоминания оных.
Заключение
Все собранные доказательства приводят нас к выводу: история Снегова-Медведева про «письма в столе Сталина» — выдумка чистой воды. Ничего не изменится, если вдруг выяснится, что у Медведева действительно есть магнитофонные плёнки с записями бесед со Снеговым, где среди прочего есть пересказ и этой истории. Но даже в самом благоприятном для Медведева случае он всё равно заслуживает порицания за недопустимую для учёного беспечность при расшифровке историй Снегова. Только россказни они и есть россказни. «Предсмертное письмо Бухарина» столь же мифично как и существование письма-угрозы Тито — Сталину.
Объективно говоря, в случае подлинности «предсмертное письмо Бухарина» не будет иметь большого значения. В нём нет ни слова о вине или невиновности Бухарина, и ему вообще не приходит в голову опровергать выдвинутые обвинения, — настолько его переполняет чувство отчаяния.
В известных нам последних письмах — в двух прошениях о помиловании и в последнем письме к молодой жене Анне Лариной — Бухарин даже не помышляет отрицать свою вину (а в прошениях он её полностью подтверждает).[18] Все три письма свидетельствуют: за считанные часы до казни у Бухарина ещё теплилась надежда, что ему сохранят жизнь, и он сможет продолжить культурную и интеллектуальную работу в заключении или в изгнании. В «предсмертном письме Бухарина», будь оно подлинным, наоборот, проступают тяжёлые душевные страдания, связанные с безысходностью, крушением жизненных планов и последних надежд.
Остаётся сказать, что историки-антикоммунисты обращаются к этому документу отнюдь не ради объективности, а чтобы представить его как доказательство невиновности Бухарина. Им бы хотелось, чтобы читатели поверили: «хороший» Бухарин облыжно обвинён и безвинно оклеветан «плохим» Сталиным. Но документальные свидетельства из бывших советских архивов, которые стали доступны в последние годы существования СССР, указывают на обратное. В архивных материалах подтверждаются покаянные признания Бухарина, повторенные им по крайней мере дважды, но, по-видимому, гораздо большее число раз: он был виновен.[19]
Научная непорядочность «респектабельных» историков-антикоммунистов тотчас становится очевидной, как только речь заходит о безответственной метόде, с помощью которой ими «обработаны» россказни про «письма в столе Сталина». Сервисы, монтефиоре и им подобные в состоянии были разобраться, должны были понять, а, возможно, уже заранее знали, что вся «история» про «предсмертное письмо» — откровенная «липа». Напомним, что у историков тоже есть кой-какие обязанности перед обществом: их долг — информировать публику о надёжности исторических свидетельств.
Как таковой факт фабрикации истории про «предсмертное письмо Бухарина» и «записку Тито — Сталину» не столь уж значим. Но перед нами симптомы мошенничества куда бόльших масштабов — фальсификации истории Советского Союза, демонизации большевистской партии и международного коммунистического движения в ХХ веке.
Гровер Ферр, проф. Монтклерского ун-та шт. Нью-Джерси,
Владимир Бобров,; журналист, переводчик.
_______________________________________________________
[1] Robert Service, ¬Stalin. A Biography. Cambridge: Belknap Press 2005. P.592.
[2] Утверждения «закрытого» доклада подробно разбираются в: Г.Ферр. Антисталинская подлость. — М.: Алгоритм, 2007.
[3] Симон Себаг Монтефиоре. Сталин: двор Красного монарха. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. Прим. на с. 678.
[4] Жорес Медведев и Рой Медведев. Неизвестный Сталин. — М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2004. С.392–393.
[5] Ж. и Р. Медведевы. Неизвестный Сталин. С.84–85.
[6] Roy Medvedev. Let History Judge: the Origins and Consequences of Stalinism. (NY: Knopf, 1971). В Предисловии (p.xxxiii) автор благодарит Снегова и других старых большевиков, а затем ещё несколько раз ссылается на Снегова как на источник антисталинских «фактов». Однако среди всех этих случаев история с «письмами в столе Сталина» не упоминается.
В той же книге Медведев пишет: «По свидетельству Снегова, Ежов был расстрелян летом 1940 года» Но, как известно, в действительности Ежов был казнён 6 февраля 1940 года (см.: Алексей Павлюков. Ежов. Биография. — М.: Захаров, 2007, с. 537). Т.е. Снегов и здесь не прав. Почему мы должны слепо верить ему в другом месте?
Медведев ссылается на письмо Ленина к Сталину от 5 марта 1923 года, но цитирует его по Полному собранию сочинений (ПСС) В.И.Ленина, т.54, с. 329–330, т. е. вновь независимо от истории про «письма в столе Сталина».
Медведев датирует свою книгу так: «август 1962 — август 1968 годов». Очевидно, что Снегов беседовал с Медведевым после 1968 года, т. е. позже самой поздней из всех указанных дат, но, что опять-таки несомненно, в указанное время Снегов не успел ещё рассказать Медведеву о «письмах в столе Сталина»! Но почему?!
[7] Roy A. Medvedev. Bukharin. The Last Years. /Tr. A.D. P. Briggs (Norton, 1980). P.161.
[8] Медведев Р.А. О Сталине и сталинизме. — М.: Прогресс, 1990, с. 337–338. Ж.А.Медведев, Р.А.Медведев. Избранные произведения в 4-х тт. Т.1. Рой Медведев. К суду истории. О Сталине и сталинизме. — М.: Права человека, 2002. С.273.
[9] Ни «предсмертное письмо Бухарина», ни история о документах, якобы найденных в сталинском столе не упоминаются и в статье Роя Медведева о личной библиотеке Сталина в «Вестнике РАН», 2001, № 3 [http://russcience.euro.ru/biblio/med01vr.htm].
[10] Ж. и Р.Медведевы. Неизвестный Сталин. С.114.
[11] Реабилитация: Как это было. Февраль 1956 — начало 80-х годов. — М.: МФД, 2003. С.524.
[12] Ж. и Р.Медведевы. Неизвестный Сталин. С.84.
[13] Известия ЦК КПСС. 1989, № 12, с. 192–193. Впервые документ был опубликован в годы хрущёвской «оттепели» и вошёл в т.54 ПСС В.И.Ленина.
[14] Никто кроме, разумеется, Снегова. Но снеговская «история», собственно, и подвергается здесь сомнению.
[15] Реабилитация: Как это было. В 3-х томах. Т.3. Середина 80-х годов — 1991. — М.: МФД, 2004. С.41.
[16] Ж.А.Медведев, Р.А.Медведев. Избранные произведения в 4-х тт. Т.1. С.599.
[17] Дж.А.Гетти указывает на ошибки аргументации и использовании Медведевым исторических свидетельств в первом (английском) издании медведевского сочинения «К суду истории» (см.: J. Arch Getty. Origins of the Great Purges. The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1938. (New York and Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985). P.211–220). «Библиографическое эссе», опубликованное в книге Гетти, не утеряло значения как критический разбор порочных методов, которыми всё ещё изобилуют исторические труды, посвящённые советскому прошлому.
По словам Гетти, в книге Медведева Сталин предстаёт как параноик, психически больной человек, который одно время был осведомителем царской полиции. По Медведеву, Сталин занимал неправильную позицию по апрельским тезисам Ленина в 1917 году, по вопросу военной политики в период гражданской войны и политики Коминтерна в 1920-х годах, по НЭПу; он неправильно оценивал положение в стране в 1929 году и состояние дипломатии в 1930-х годах, ошибался в вопросах стратегии в период второй мировой войны и по вопросам послевоенной экономики. Медведев не объясняет, как, стоя на вершине власти, такой недотёпа правил огромной страной три десятилетия (n.31 p.268).
[18] Копии прошений о помиловании Бухарина хранятся в «Архиве Волкогонова» в Национальном архиве США и, возможно, есть в некоторых других архивах. Текст обоих прошений опубликован в: Известия. 1992, 2 сентября, с. 3. По этой публикации оно цитируется несколькими авторами, например, Роговиным в его книге «Партия расстрелянных» (М., 1997) [http://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/viii.html#ftn_10]. Последнее письмо Бухарина жене опубликовано в: Родина. 1992, 8–9, с. 68; комментарии Анны Лариной: там же, с. 69; Известия. 1992, 13 октября.
[19] Виновен по крайней мере в том, в чём сам признался, хотя совсем не обязательно, что Бухарину следует вменять в вину все те обвинения, которые на процессе ему предъявлялись государственным обвинителем. Помимо признаний Бухарина на суде (а те, напомним, подтверждены им в прошении о помиловании) опубликована стенограмма его первых показаний от 2 июня 1937 года. См.: Г.Ферр, В.Бобров. «Первые признательные показания Н.И.Бухарина на Лубянке». // Клио. 2007, 1, с. 38–52. Кроме того существуют или, по меньшей мере, существовали ещё три стенограммы допросов с признательными показаниями Бухарина. Одна из них упоминается в «Справке комиссии президиума ЦК КПСС...», Реабилитация: Как это было. Февраль 1956 начало 80-х годов, с.697; две другие в речи Вышинского на процессе 1938 года [http://magister.msk.ru/library/trotsky/trotlsud.htm].