Неправленая стенограмма заседания оргбюро ЦК ВКП(б) по вопросу о журналах "Звезда" и "Ленинград"

9 августа 1946 г.

САЯНОВ. (Начало не стенографировалось). Вина моя большая, что я, очевидно, не понял, насколько к нашему журналу приковано внимание партии и страны.

СТАЛИН. Этот ваш журнал для детей издается?

САЯНОВ. Нет.

СТАЛИН. А почему в детский журнал не поместили?

САЯНОВ. Это печаталось из-за детей.

СТАЛИН. У вас требовательности элементарной нет. Это же пустяковый рассказ.

САЯНОВ. Теперь это видно.

СТАЛИН. У всех получается, что потом оказывается, что ничего не виде­ли, и получается, что мелочи пишут. Вы рассказ читали?

САЯНОВ. Да.

СТАЛИН. Это же пустейшая штука, ни уму ни сердцу ничего не дающая. Какой-то базарный бОлагонный анекдот. Непонятно, почему, безусловно, хороший журнал предоставил свои страницы для печатания пустяковой балаганной штуки. У вас нет требовательности к своим писателям, а чита­тели будут требовать.

САЯНОВ. Мне кажется, что здесь дело зависит от того, что мы недостаточ­но вели идейно-воспитательную работу среди писателей, и что некоторое ошибочное представление имеется в писательской массе, что иногда писа­тели недостаточно понимают значение принципиальной критики, что у неко­торых писателей была слишком большая оглядка на западно-американскую литературу, что они иногда недооценивали тех творческих богатств, которые есть в наследии нашей русской и советской литературы, что иногда в неко­торых писательских кругах есть этакое увлечение современными западными писателями. Это объясняется тем, что у некоторых писателей было сужде­ние о том, что роль идеологической актуальной темы снижена.

Несколько вещей мы возвращали, вещей, идеологически искажающих наше правильное представление. Мы указывали авторам на их ошибки, но у некоторых писателей было суждение такое, что вот война кончилась, те­перь они отдохнут и теперь надо развлекать советского читателя, надо дать ему такие произведения, которые он с удовольствием будет читать. Наша вина, что против таких настроений мы не сумели отдалить передо­вую писательскую часть, что мы с ними не сумели по-настоящему рабо­тать. Вот мне кажется, то основное, что следовало сейчас сказать.

ЛИХАРЕВ. Совершенно справедлива была статья в газете "Культура и жизнь" и даже слишком мягкая, которая упрекала журнал "Ленинград", что он является журналом, еще не имеющим своего профиля, страдающим безликостью среднего журнала. Мы это ощущаем и сами в своей редакционной коллегии, и мы стремились и стремимся принимать всяческие меры к тому, чтобы журнал у нас стал интереснее, чтобы он, носящий такое боль­шое название, соответствовал этому названию. Этого нам пока что сде­лать не удается.

Наш журнал - тонкий журнал, он должен строиться главным образом на основном жанре рассказа. Это очень сложно. С этим жанром в литературе обстоит не совсем благополучно. Наш журнал "Ленинград" всю блокаду выходил, он выходил во все время войны, а сейчас нам стало вдруг не­сколько сложнее. Тогда у нас был маленький коллектив. Тогда были едини­цы писательские, но большие творческие писатели, с большими возмож­ностями. Сейчас дело несколько шире стало, вернулись товарищи с дру­гих фронтов, это наш большой актив, но они неспособны осмыслить то, что было в Ленинграде, они были на других фронтах и тему Ленинграда не восприняли в должной мере, и это им не дает возможности дать те произ­ведения о Ленинграде, которые нам хотелось бы увидеть.

Какие же меры в связи с этим мы должны принимать? Во-первых, мы беседовали с нашими писателями, и нашли язык, который доходил до сер­дца писательского. Затем мы обратились к газетным нашим работникам, которые неотрывно следят за пульсом города. Они представляют нам по­сильную помощь, потому что наш журнал очерковый и этот журнал должен показать сегодняшний Ленинград в очерке. Мы видим, что наш профиль сейчас уже более наполнен, чем было прежде.

В отношении тех промахов, на которые нам совершенно справедливо ука­зывал т. Александров . Я, действительно, не в состоянии более подробно...

СТАЛИН. А Вы читали, что написано? Как же пропустили это?

ЛИХАРЕВ. Я сейчас скажу, почему так получилось. Артист Райкин при­вез в Ленинград это произведение. Два месяца читал в театре, передавали по радио это. Главрепертком утвердил.

СТАЛИН. Кто утвердил?

ЛИХАРЕВ. Главрепертком, здесь в Москве.

СТАЛИН. Главрепертком утверждает для печатания или для чтения?

ЖДАНОВ. Это эстрадный номер?

ЛИХАРЕВ. Да. Мы совершили ошибку. Мы забыли о том, что печатное слово звучит сильнее, чем слово произнесенное. В отношении Некрасова. Это пародия на произведение о Некрасове.

АЛЕКСАНДРОВ. Если бы Вы прочитали вслух эту пародию, Вас стащили бы со сцены. Получилась пародия на Некрасова.

СТАЛИН. Вы утверждаете, что это пародия на пародию?

ЛИХАРЕВ. Такая книжка есть, она дурная книжка.

СТАЛИН, Это уловка, автор прикрывается.

ЛИХАРЕВ. У нас много есть таких вещей, я мог бы продолжить.

ЖДАНОВ. У Вас тоже много произведений Зощенко, например, "Путе­шествие на Олимп"* это то же, что и "Путешествие обезьяны"**?

СТАЛИН. У вас перед заграничными писателями ходят на цыпочках. До­стойно ли советскому человеку на цыпочках ходить перед заграницей? Вы поощряете этим низкопоклонные чувства, это большой грех.

ЛИХАРЕВ. Напечатано много переводных произведений.

СТАЛИН. Вы этим вкус чрезмерного уважения к иностранцам прививае­те. Прививаете такое чувство, что мы - люди второго сорта, а там люди первого сорта, что неправильно. Вы - ученики, они - учителя. По сути дела неправильно это.

ЛИХАРЕВ. Я хочу только одно отметить...

СТАЛИН. Говорите позубастее. Вы что смешались или вообще согласны с критикой?

ЛИХАРЕВ. Сейчас попробую.

СТАЛИН. Что попробуете, надо сильнее говорить.

ЛИХАРЕВ. "В Севастополе" Сельвинского есть вывод, он вспоминает свою юность в Севастополе, вспоминают девушку, которую там видел, которая назвала его милым. Это ему запомнилось на всю жизнь. Вот его стихотво­рение.

СТАЛИН. Это уловка.

ЛИХАРЕВ. Я люблю наш журнал и мне хочется, чтобы этот журнал сохра­нился.

СТАЛИН. Журнал должен руководить писателями или он должен плес­тись в хвосте у них?

ЛИХАРЕВ. Должен руководить.

СТАЛИН. Руководить может или нет?

ЛИХАРЕВ. Он должен и будет.

СТАЛИН. Пока не выходит этого.

ЛИХАРЕВ. Я хотел заверить товарищей, что можем это делать, если нам доверят. Со следующего номера журнал будет иным. У меня есть вещи по- новому осмысленные, но ведь нам не так легко работать.

СТАЛИН. Вы хотите, чтобы все было по-хорошему. Я это вижу. Но надо суметь сделать, чтобы все было по-хорошему.

ЛИХАРЕВ. Необходимо сделать.

СТАЛИН. Да, необходимо сделать.

ЛИХАРЕВ. Оставить город без журнала очень больно. Мы должны сохра­нить его. Остаться без журнала, - этого нельзя.

СТАЛИН. Все требуют, чтобы мы улучшили качество продукции: шир­потреба, металла и прочее. Однако следует, чтобы и качество продукции литературной было улучшено, мы хотим, чтобы лучшие произведения пе­чатались, на качество хотим нажать.

ПРОКОФЬЕВ. Надо учесть, товарищи, что ленинградский отряд советс­ких писателей был в исключительном положении, что из большого количе­ства (сейчас этот ленинградский отряд советских писателей насчитывает 274) из них действительных писателей, т.е. непосредственно творящих советскую литературу, насчитывается, приблизительно, половина.

СТАЛИН. У вас что - принято печатать только ленинградских писателей, иногородних можно?

ПРОКОФЬЕВ. Обязательно. Я считаю, что наши журналы являются также как и город Ленинград союзными журналами и поэтому я считаю, что за­мыкаться только в ленинградские рамки нельзя.

СТАЛИН. Уральцев будете печатать?

ПРОКОФЬЕВ. Печатаем, печатаются стихи сибирских товарищей и ураль­цев. Мы также думаем привлечь и московских писателей, потому что надо поднять значение наших ленинградских журналов.

СТАЛИН. Только своих писателей не хватает, видимо, произведений мало?

ПРОКОФЬЕВ. Если мы возьмем хорошие произведения московских или уральских писателей, то можем поступиться нашим ленинградским патри­отизмом и потеснить ленинградских писателей на второй план.

СТАЛИН. Кто у вас Ягдфельд, ленинградец?

ПРОКОФЬЕВ. Я не знаю, он недавно в Союзе писателей.

СТАЛИН. Вам что, нравятся его произведения, можно поставить на сце­не их?

ПРОКОФЬЕВ. Когда я их читал, я считал, что это романтические произ­ведения.

СТАЛИН. Это детские произведения, это не оформившийся писатель, а школьник. Вы должны, чтобы на ваш журнал смотрели и учились у него.

ПРОКОФЬЕВ. Очевидно у нас не хватало и вкуса.

СТАЛИН. И произведений, видимо, не хватало, чтобы помещать, вот вы и вывалили в одну кучу.

ПРОКОФЬЕВ. Журнал у нас не мусорная куча, мы хотим, чтобы наш жур­нал был достоин нашего города, но, очевидно, не получилось этого.

СТАЛИН. Материала, видимо, не хватает, и поэтому, видимо, в "Звезде" иногда появлялись замечательные вещи, прямо бриллианты, а наряду с бриллиантами - навоз. ₃

ПРОКОФЬЕВ. На Вашу реплику отвечаю, половина или /₄ вины нашей с нас складывается (смех), потому что все-таки наша работа не прошла впу­стую. Мы давали и хорошие вещи.

СТАЛИН. Безусловно.

ПРОКОФЬЕВ. Я этому очень рад. Я считаю, что недостатки ленинградс­кого отряда писателей, они не являются присущими только Ленинграду.

СТАЛИН. К сожалению, нет, есть и больше.

ЖДАНОВ. Это вас не может успокаивать.

СТАЛИН. Он все-таки внутренне рад.

ПРОКОФЬЕВ. Если бы мы знали, что нас призовут к ответу, мы не допу­стили бы таких ошибок в 5 и 6 номерах. Мы не знали, что будем на таком собрании. Я считаю, что цель настоящего собрания, цель такая, чтобы на­шему журналу "Звезда" и "Ленинград" оказали помощь. Нам нужна помощь, Иосиф Виссарионович. Я думаю, что эта помощь должна быть реальная и действенная. Я считаю, что ленинградские журналы должны быть постав­лены в одинаковые условия с московскими журналами. Какой же хороший писатель пойдет в журнал, когда тираж "Звезды" был 10 тыс. экземпляров, если журналы "Звезда" и "Ленинград" принесли убыток государству около 1 млн рублей.

СТАЛИН. Из этого, видимо, исходили, что товар плохой. (Смех.)

ПРОКОФЬЕВ. На прилавках наших журналов нет.

СТАЛИН. Бумаги что ли не давали?

ПРОКОФЬЕВ. Да. Если взять журнал "Октябрь", то у него штаты такие: кроме 5 зав. отделами, кроме литературного консультанта, зав. массовым отделом и т.д. имеется 7 членов редколлегии. У нас - один редактор и он, как говорится, прислуга на все руки. Дальше идет: литературный консуль­тант, машинистка, зав. редакцией. Я считаю, что мы должны быль постав­лены в равные условия.

СТАЛИН. Насчет журнала "Ленинград" ничего не расскажете?

ПРОКОФЬЕВ. Журнал "Ленинград" имеет большие традиции. Он возник из журнала "Резец", этот журнал был органом рабкоровским и из него впос­ледствии стал журналом "Ленинград". Мы его мыслили как массовый жур­нал, журнал, который должен ориентироваться на короткий рассказ, в час­тности, редакция журнала допускала, когда из больших произведений вы­бирались куски.

СТАЛИН. Вы эго одобряете?

ПРОКОФЬЕВ. Нет. Союзу советских писателей надо обратить внимание на рассказ. Жанр рассказа у нас очень не в большом почете у писателей. Мы обсуждали оба журнала наших в Союзе писателей не раз и не два, но критика наша не была столь суровой как сейчас. Очевидно, у нас опять не хватает мужества в ряде случаев сказать правду, имея в виду, что люди, с которыми мы работаем, они находятся рядом с нами и будут обижены, а обида эта не прощается во веки веков. У нас некоторые очень болезненно обиды принимают.

СТАЛИН. Мнительные и чувственные люди?

ПРОКОФЬЕВ. Да и даже иногда небольшая критика оставляет глубокую царапину.

СТАЛИН. Этого бояться не следует. Как же иначе людей воспитывать без критики.

ПРОКОФЬЕВ. Критика была, но она не была такой действенной.

СТАЛИН. Боялись, что обидно будет. Обиды бояться нельзя.

МАЛЕНКОВ. И обиженных приютили. Зощенко критиковали, а вы его приютили.

ПРОКОФЬЕВ. Тогда надо обратить внимание на другое. Сейчас у Зо­щенко третья комедия идет.

СТАЛИН. Вся война прошла, все народы обливались кровью, а он ни одной строки не дал. Пишет он чепуху какую-то, прямо издевательство. Война в разгаре, а у него ни одного слова ни за, ни против, а пишет всякие небылицы, чепуху, ничего не дающую ни уму, ни сердцу. Он бродит по раз­ным местам, суется в одно место, в другое, а вы податливы очень. Хотели журнал сделать интересным, и даете ему место, а из-за этого вам попада­ет, и не могут быть напечатаны произведения наших людей. Мы не для того советский строй строили, чтобы людей обучали пустяковине.

ПРОКОФЬЕВ. Я хочу поставить следующий вопрос об утечке людей из Ленинграда. Около 20 человек убыло.

СТАЛИН. Вы предъявите счет в Москву, может быть, вернутся люди. Ухо­дят, что ж поделать, они не крепостные. В Москве, видимо, дело получше обстоит.

ПРОКОФЬЕВ. Больше возможностей, если говорить по-человечески, для писателя, чем в Ленинграде. И сейчас, если Центральный Комитет примет предложение Агитпропа ЦК относительно сокращения журналов Ленинг­рада, то я не знаю, в каком положении очутится отряд ленинградской лите­ратуры. Нельзя вместе с водой выплескивать и содержание. Я считаю, что для такого города, как Ленинград, нельзя оставлять [только] такой журнал как "Звезда". Надо сделать все возможное, чтобы эти оба журнала зарабо­тали по-настоящему. Для этого у нас найдутся силы и люди, чтобы эти оба журнала существовали.

Я считаю, что наши ленинградские журналы могут по-настоящему, глу­боко и со знанием ленинградской темы, темы громадного мирового звуча­ния поднять. Мы все были в Ленинграде и видели с ленинградцами все беды, и наша задача, задача ленинградского отделения Союза советских писателей и обоих журналов сделать, чтобы эта тема зазвучала по-настоя­щему. Мы не имеем произведений достаточно больших и широких, где бы эта тема звучала. У нас имеются "Черты советского человека" Тихонова и "Это было в Ленинграде" Чуковского, но я не нахожу произведений, кото­рые поднимали бы эту тему по-настоящему. Но такая попытка у нас в Ле­нинграде делается. Вот, Иосиф Виссарионович, Саянов написал первую часть трилогии о Ленинградском фронте. Я думаю, что это будет произве­дение с большим охватом событий.

МАЛЕНКОВ. Чего же расхваливаете заранее, если не читали.

ПРОКОФЬЕВ. Я говорю о теме. Писатели Ленинграда берутся за эту тему. Вера Кетлинская написала роман о Ленинграде. Когда я с ней познакомил­ся, я сказал, что ей нужно много работать, но факт, что писатели это начи­нают делать.

СТАЛИН. Это делает вам большое преимущество. Материала очень много, но вы плохо используете эти преимущества. "Приключение обезьяны" - что это - о Ленинграде, поднимает авторитет Ленинграда?

ПРОКОФЬЕВ. Нет. Несколько возражении на критику. Мы с опаской под­ходили к повести Борисова "Волшебник из Г[ель-Гью]'. Мы первую часть напечатали с выдержками. Когда "Литературная газета" опубликовала ста­тью Лухманова, рекомендующую эту повесть, мы считали, что это непра­вильно . Сейчас Борисов пишет 3-ю часть. Мы на собрании в горкоме сказали, что не надо писать 3-ю часть, хватит одной.

СТАЛИН. Как писатель, Борисов хорошо, изящно пишет, литературным языком владеет. Это не Ягдфельд.

ПРОКОФЬЕВ. Тема, которую он берет, на Грина хватит. Это мое убеждение.

Относительно стихов. Я считаю, что не является большим грехом, что были опубликованы стихи Анны Ахматовой. Эта поэтесса с небольшим го­лосом и разговоры о грусти, они присущи и советскому человеку.

СТАЛИН. Анна Ахматова, кроме того, что у нее есть старое имя, что еще можно найти у нее?

ПРОКОФЬЕВ. В сочинениях послевоенного периода можно найти ряд хороших стихов. Это стихотворение "Первая дальнобойная" о Ленингра­де.

СТАЛИН. 1-2-3 стихотворения и обчелся, больше нет.

ПРОКОФЬЕВ. Стихов на актуальную тему мало, но она поэтесса со ста­рыми устоями, уже утвердившимися мнениями и уже не сможет, Иосиф Виссарионович, дать что-то новое.

СТАЛИН. Тогда пусть печатается в другом месте где-либо, почему в "Звез­де"?

ПРОКОФЬЕВ. Должен сказать, что то, что мы отвергли в "Звезде", печа­талось в "Знамени".

СТАЛИН. Мы и до "Знамени" доберемся, доберемся до всех.

ПРОКОФЬЕВ. Это будет очень хорошо. Я хочу просить Вас и секретарей ЦК, чтобы наш "Ленинград" был оставлен у нас, не надо закрывать наш "Ленинград", и чтобы мы поставили эти журналы должным образом, чтобы было больше бриллиантов в "Звезде", чтобы был уничтожен мусор.

Вс. ВИШНЕВСКИЙ. Меня сегодняшняя беседа очень волнует и очень ин­тересует. Никто не забыл о нас и Ленинград сейчас требует помощи серь­езной в литературном отношении. Нет только ленинградской литературы. Есть единая русская и советская литература. Одним из уроков сегодняш­него совещания является то, что все мы, - редактора, - должны искать авторов и апробировать их, но апробировать, брать молодежь, среднее поколение везде, по всей стране. Эти авторы будут из москвичей, ленинг­радцев, киевлян и т.д. Для себя лично я делаю такой вывод: работать и искать всюду в стране напряженно, не щадя сил и не боясь выдвигать мо­лодых товарищей. Это первое.

Второе. Нсдо ставить перед писательским отрядом определенные зада­чи. Мы только выбрались из войны, во многом мы сами еще не сумели разобраться. К нам приходят новые люди. К нам в журналы приходит мно­го рукописей, к нам приходит много людей, с каждым надо поговорить. А приходят люди интересные. На днях пришел ко мне молодой поэт. Ясные хорошие глаза у него. Я смотрю на него и думаю, что ему нужно? Оказыва­ется, о судьбе молодого поколения он думает, просит рОзъяснить значе­ние ряда слов, говорит, что он был ранен и не попал на Запад и поэтому не мог ощутить победы. Тысячи вопросов ставят люди. Приходится с ними работать, приходится объяснять. Я думаю, что товарищи ленинградцы, все мы, и Прокофьев, и Саянов, и Левоневский, и Лихарев, они должны еще актуальнее вести эту работу, выходя из рамок Ленинграде. Ленинград не останавливался, когда нужно было помогать по другим направлениям, он помогал. Надо ставить перед писателями задачу собирать и беседовать с мелкими группами и большими группами людей, конференции собирать, смотреть, что делается в низах. Мы не знаем хорошо читательских отзы­вов. Это большое преступление нашей критики. Чем скорее наша печать возьмется за это дело и заставит авторов читать отзывы людей, которые знают жизнь, которые смогут сказать настоящее слово о работе писате­лей, без этого работать нельзя.

О маленьком рассказе. Если мы этот вопрос должны решать, то надо сказать, что в рассказ надо вложить столько сил, труда, энергии, что про­сто трудно сказать. Рассказ нужно печатать не больше 10 стрСниц, рассказ должен быль помещен в центральной печати, по радио передан...

СТАЛИН. Хороший рассказ, вроде чеховского, передадут по радио, с удовольствием будут его слушать.

ВИШНЕВСКИЙ. Товарищ Сталин, сколько дают премий Вашего имени, и хотя бы один рассказ отметили.

СТАЛИН. Неохотно пишут рассказы.

ВИШНЕВСКИЙ. Потому что есть и экономическая сторона. 10 страниц, это 1 тыс. с небольшим рублей для писателя, который является инжене­ром человеческой души.

СТАЛИН. Оплата плохо дифференцирована?

ВИШНЕВСКИЙ. Да. Я хочу привести следующую справку. У нас 8 тыс. 600 авторов, работающих для театра, кино, эстрады, клубов и т.д. 93% из них получают 1 тыс. рублей и ниже. Это не инженерская ставка, это не ставка профессора, об этом надо подумать. Дальше, если разобраться во всех моментах, глубже разобраться во всем, то я должен сказать, что у меня лежат материалы с первого дня блокады Ленинграда. Могу я их сра­зу пустить в работу? Нет не могу, потому что надо продумать ряд вещей. Когда Вера Инбер выступила со своим ' Дневником", что вы сделали? Вы дали пародию на Веру Инбер, на человека, который стоял всю блокаду с вами, а вы ее так шарахнули, что она едва устояла на ногах. Сейчас у нее есть премия, теперь ее никто не будет критиковать, но это тоже неверная постановка.

СТАЛИН. Правильно.

ВИШНЕВСКИЙ. Пресса должна первая показать пример и начать насто­ящее, широкое, народное обсуждение вещей. Это будет иметь большое воспитательное значение. В 1943 году был подан сигнал Зощенко о том, что он написал, по поводу исповеди 'Перед восходом солнца". Это чело­век, который до грязного белья разделся и раздел всех своих близких. Когда я этот рассказ прочитал, я написал анализ этой работы. Человек этот начал писать в 1923-24 гг. У него везде персонажами являются пья­ные, калеки, инвалиды, везде драки, шум. И вот возьмите его последний рассказ "Приключения обезьяны", возьмите и сделайте анализ его. Вы уви­дите, что опять инвалиды, опять пивные, опять скандалы...

СТАЛИН. И баня.

ВИШНЕВСКИЙ. Баня, совершенно правильно. У него получается так. Вот вы меня критиковали, и вот получайте уважаемые. Здесь нужен был очень глубокий и серьезный разговор, сказать ему, что ты дальше думаешь делать.

СТАЛИН. Он проповедник безыдейности.

ВИШНЕВСКИЙ. Он последние вещи дал без мысли, без фабулы.

СТАЛИН. Злопыхательские штуки.

ВИШНЕВСКИЙ. В 1942 г. люди на ногах плохо стояли от дистрофии, пер­вый номер буквально на руках несли наши товарищи, когда я приехал в Ленинград и посмотрел, что там делается, то увидел, в каких условиях вы­пускался этот журнал. Надо сказать, что бесконечно дороги эти журналы нам, ленинградцам, и я лично просил бы учесть и этот момент и момент привязанности нас к этому журналу, а также настоящие проблемы и тради­ции, - не нужно закрывать эти журналы.

СТАЛИН. Это дело Зощенко.

ВИШНЕВСКИЙ. Зощенко и других надо посмотреть, но сам журнал надо сохранить. Я думаю, что ленингрСдцы смогут, напрягая все силы, имея нашу московскую поддержку, исправить положение.

Я хотел задать вопрос, где должны назначить новое руководство, в час­тности журнала "Звезда"? Я считаю, что мы - хозяева, Союз советских писателей. Это наш журнал, и ленинградцем надо с нами считаться. Я ду­маю, что в этот журнал должны быть включены: Прокофьев, Кетлинская, Берггольц, молодежь должна быть. Нужно сделать боевую коллегию. Мож­но и москвичей включить, это будет для связи полезно.

Я думаю, что вы учтете уроки сегодняшнего совещания и двинетесь впе­ред.

Здесь насчет "Знамени" прохаживались. Наше "Знамя" дсет народу око­ло 1 млн рублей прибыли, а у тебя около миллиона убытка. Возьми эту справку и запиши.

Общий литературный процесс идет медленно. Когда описывали граж­данскую войну, мы подходили к решению этой задачи в 1928-1929 гг., сей­час этот процесс идет быстрее. Рукописи приходят больше, они шире. Мы видим это. Вот некоторые цифры. Союз Советских Социалистических Рес­публик давал 3.600 художественных названий, а Америка давала до 1.800. Мы в два раза больше даем художественных названий. Этот процесс бу­дет, несомненно, усиливаться.

Я прошу журнал "Ленинград", бесконечно нам дорогой, оставить, только сделать новый подбор рабочей силы в редколлегии, помочь ему. Это одна из наших первых радостей.

СТАЛИН. Если журнала не станет, Ленинград останется.

ПОПКОВ. Несколько замечаний. Первое. Я считаю, что критика, которая здесь была дана в выступлении Александрова и целого ряда товарищей в адрес ленинградских журналов, правильная. В чем причины недостатков работы журналов? Я бы считал необходимым отметить следующее. Глав­ная причина в том, что не было [над] этими журналами руководства и со стороны горкома партии, и со стороны Союза советских писателей. За это полугодие мы, горком партии, не удосужились ни разу поставить отчет или доклад редакционной коллегии и посмотреть план работы. Я имею в виду бюро горкома партии, план работы редакции, как ' Звезды", так и "Ленинг­рада", ни разу не ставили. Это само за себя говорит. Со стороны Союза советских писателей. Я, товарищ Сталин, должен дать справку. Последний журнал вышел с грифом, что это орган не Союза советских писателей, он выходил с грифом, что это орган Союза ленинградских писателей. Все номера 1946 года вышли с грифом Союза ленинградских писателей, а не Союза советских писателей. Как это получилось, что был орган Союза со­ветских писателей, а потом неожиданно стал органом Ленинградских пи­сателей? Кто в этом деле виноват и какое это имеет значение? Я считаю, что мы виноваты, что проглядели это. Во-вторых, кто здесь был инициато­ром? Инициаторами были тт. Тихонов и Саянов, но они об этом ничего не сказали, а это имеет очень существенное значение. В результате получи­лось так практически, что Союз советских писателей от этого журнала ушел в сторону и перестал им руководить, и перестал ему помогать. Это с точки зрения руководства.

Почему изменили, - об этом были сведения из ЦК партии, в частности, я дал задание установить, как получилось и по чьей инициативе это про­изошло. Я дсвал по этому поводу справку т. Кузнецову, почему и с каких пор литературный журнал "Звезда" стал журналом Союза ленинградских писателей. Оказалось, что никакого решения по этому поводу нет, а по разговору между Саяновым и Тихоновым он был назван органом Союза ленинградских писателей. Это первая причина, почему именно так крепко упало значение этого журнала.

Вторая причина. Я считаю, что [виновата] редакционная коллегия и, в частности, т. Саянов и тот состав редакции, который был. У них у всех очень большой авторитет имеет Зощенко. Между прочим, никто не сказал об этом, а, к сожалению, это на сегодняшний день так. Когда обсуждали последний состав редакции, я не был, но они все рекомендовали Зощен­ко. Ведь почему появились последние произведения Зощенко в журнале "Звезда"? Потому что они, никто из членов редакции не осмелился сде­лать этого, так как вы считаете, что это иорь и бог, и что даже если он пишет ерунду, вы не считаете своей честью и своим долгом писателя одер­нуть его. Никто этого не сделал, никто нигде и никому не говорил об этом. Хорошо т. Вишневский выступает сейчас, а до того, как в "Правде" появи­лась хорошая рецензия на него, до этого никто не говорил и даже не кри­тиковал.

В отношении Ахматовой. Здесь тоже получилось, что это такая величи­на, такая поэтесса, как же мы можем не печатать ее в нашей "Звезде"! Ведь в этом дело, товарищ Сталин. Они преклоняются перед ними и боят­ся сказать в полный голос. У них самокритики или критики настоящей нет, и они, по существу говоря, этот журнал превратили в такой свой узкий круг людей, которых, якобы, критиковать нельзя. И из-за этого получилось, что у нас ни в этом журнале, ни в журнале "Ленинград" по-настоящему крити­ки, вскрывающей недостатки того или иного произведения, не было.

ГОЛОС. "Ленинградская правда" похвалила [в статье] Германа .

ПОПКОВ. Правильно, это было, хвалить хвалили, а критиковать - не кри­тиковали, почему так и получается у нас.

МАЛЕНКОВ. Зачем Зощенко утвердили?

ПОПКОВ. Я должен взять вину на себя, я это решение горкома партии проглядел, без меня это было, проводил заседание товарищ Капустин . Я не снимаю ответственности с себя, но я слишком поздно узнал, только на днях. Мы договорились с т. Ш[ироковым] о том, чтобы создать бригаду и проверить работу журналов, и внести этот вопрос на бюро горкома партии. Бригада такая работает, но Центральный Комитет в этом вопросе опередил горком партии и это я должен сказать со всей ответственностью. И второе, почему на бюро горкома редакцию стали утверждать, ведь это не дело горкома партии. А почему получилось так, потому что журнал начал выходить с грифом Союза ленинградского Комитета писателей*. Мы, в горкоме партии, не имели права утверждать редакцию, мы могли вносить на рассмотрение и утверждение ЦК партии, а это получилось потому, что он стал органом Союза ленинградских писателей.

И последнее насчет журнала "Ленинград". Я считал бы необходимым, как предлагает т. Александров, в целях того, чтобы поднять на должную высоту журнал "Звезда", "Ленинград", как журнал, ликвидировать и оста­вить в Ленинграде один журнал с тем, чтобы в нем дать больше возможно­стей шире участвовать писателям и печатать в этом журнале более квали­фицированные с художественной точки зрения статьи.

И последнее. Андрей Александрович, я считаю необходимым решить серьезно вопрос насчет редактора журнала "Звезда". Кого же назвать можно было бы? Если из наших писателей ленинградских, я, например, считаю, что наиболее подходящей кандидатурой из наших писателей будет т. Про­кофьев.

ЖДАНОВ. А Саянов как?

ПОПКОВ. Он очень культурный, знающий дело человек, но безвольный человек. Я прямо должен сказать, что он старается такое положение зани­мать, чтобы никого не обидеть, и мне кажется, что интересы журнала из-за этого проигрывали очень много, и в результате в такое положение пришла наша "Звезда". Считал бы необходимым дать в редакцию журнала в каче­стве заместителя одного из наших партийных работников, скажем из на­шей "Ленинградской правды" или из журнала "Пропаганда и агитация", как организатора для работы в этой редакции.

МАЛЕНКОВ. Германа надо оставлять?

СТАЛИН. Он хороший писатель, но они думают, что писатели политикой не занимаются, проповедуют аполитичность.

Выступление тов. ТИХОНОВА на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б)

9. VIII-1946 г. по вопросу о журналах "Звезда" и "Ленинград"

Журналы Ленинграда, конечно, не журналы провинциального города, маленького города. Эти журналы, действительно, должны быть журналами мирового значения.

Мы все отвечаем за советскую литературу и в первую очередь за ленин­градские журналы, потому что мы не можем отделить наш ленинградский отряд советских писателей от наших остальных отрядов писателей. И ког­да я вспоминаю блестящий период ленинградской литературы, откуда вы­ходили прекрасные произведения, оставшиеся в истории советской лите­ратуры, это была общая радость, и сейчас больно видеть, что наши ленин­градцы имеют такие большие ошибки, а главное, что они не являются сре­доточием того нового и того действенного начала, которое было в них даже в период осады. Может быть, тогда было труднее, они были слабее, но тогда они были, действительно, идеологическими, были крепче. Мы отве­чаем за то, что получилось там. Непонятно, почему жанр детского расска­за попал в этот журнал. Если анализировать это среди детских вещей, то они не показательны для того, чтобы ввести в особую рубрику журнала.

Что касается особого положения ленинградских писателей, то там со­здалось такое положение. Часть писателей погибла. Погибло 35 писате­лей. Это большая потеря, которую мы ощущаем. Среди погибших были талантливые люди, которые много обещали. Кроме того, много писателей уехало из Ленинграда, оставшаяся часть была в эвакуации. Когда они вер­нулись и перед ними поставили тему Ленинграда, они растерялись, они стали говорить - как же мы будем писать о том, чего мы не знаем. Давай­те, мы подумаем. Они растерялись. Тогда каждый из них начал продолжать свою линию, которой шел раньше. Возьмем Борисова. Я считаю Борисова талантливым человеком, но последняя его вещь написана зря, потому что Грин, которого он берет, не нуждается в этом, так как он сам написал свою автобиографию лучше. И Грин настолько хорошо читаем, что его даже не нужно повторять. Борисов мог бы написать очень хорошую вещь, если бы над этим подумал.

Ахматова Анна, это особая статья, это не только Ленинград. Молодое поколение думало, что она умерла и вдруг увидело писательницу, которая давно выполнила свою политическую линию. Если она, несмотря на свой возраст, написала стихотворения, о которых говорил Прокофьев, это не значит, что после этого она может начинать возрождать старое положе­ние. Нового Ахматова ничего не может дать. Поэтому мы думаем, что не нужно устраивать то, что не является апофеозом такого порядка, на кото­рый она не может рассчитывать.

Это положило начало, которое привело к другому ошибочному положе­нию, когда стали смешиваться традиции Ленинграда, когда от броневика начали двигаться к Медному всаднику.

Поэтому все эти ошибки вытекают из направления расслабленного со­стояния. Если даже взять этическую сторону, то есть очень слабые вещи. Кроме того, имеет место увлечение иностранщиной. Это есть. Слава богу, сейчас это начинает исчезать, люди начинают понимать, что недопустимо слепо следовать Пристли, который в последнее время занял у нас все жур­налы и сцены. Но это сейчас понятно писателям, что Пристли не великое литературное имя, а порождение быстрого, легкого литературного мер­кантилизма, который возник. Это сейчас уже выяснено.

Журналы делали также ошибку, когда выдвигали Бальзака и других иностранных писателей. Конечно, наши рассказы начинающих авторов не выдерживают критики, но все-таки нельзя этого было делать.

Мне кажется, что журналам Ленинграда надо помочь. То, что здесь идет обсуждение и критика их, это высокая честь и это налагает гораздо боль­шую ответственность и не только на журналы ленинградские, но и другие. Журналы должны стать отрядом настоящей литературы, большой полити­ческой жизни.

СТАЛИН. Они должны воспитывать нашу молодежь.

ТИХОНОВ. Поэтому надо резко укрепить работу редколлегий. Надо под­крепить их политическими работниками, может быть, даже работниками философского плана, которые были бы ответственным редактором, или заместителем, или секретарем. Но несомненно, это дело должно быть поднято. А журнал "Ленинград" закрывать нельзя, потому что это потеря в нашем литературном балансе. Это значит, что мы не оставим этот "пя­тачок", как мы говорили раньше - особый участок ленинградской оборо­ны, пусть малый, но имеющий большое значение. Если мы потеряем жур­нал "Ленинград", это будет означать, что мы потеряли кусочек советской культуры.

Выступление тов. ШИРОКОВА на заседании Оргбюро ПК ВКП(б)

9. VIII-1946 г. по вопросу о журналах "Звезда" и "Ленинград"

Тов. Александров дал правильную оценку журналам "Звезда" и "Ленин­град". Нельзя не согласиться с этой оценкой. Почему журналы "Звезда" и "Ленинград" оказались в таком неприглядном виде? Объяснить это можно двояко: общими причинами слабой работы редакций журналов и недоста­точным руководством журналами со стороны отдела пропаганды Ленинг­радского горкома партии. Редакционные коллегии журналов не органи­зовали авторского коллектива. В работе редколлегий отсутствует плано­вое начало. Материал в редакции поступает в значительной мере самоте­ком. Редколлегии получают материал не тот, который они должны заказы­вать, а тот, который приносят в редакции. В редакциях журналов либе­рально относятся к авторам. При отборе материала руководствуются не принципиальными соображениями, а тем, как бы кого не обидеть, как бы не нарушить дружеских отношений с товарищами. Это мешает в работе и очень мешает.

Тов. Саянов выступил здесь правильно, указал, что одной из серьезных причин крупнейших недостатков в работе журналов является недостаточ­но высокий идейно-политический уровень писателей. Этим можно объяс­нить и тот печальный факт, что многие писатели, большая часть, уходят от советской темы.

Если человек недостаточно вооружен передовыми идеями марксизма- ленинизма, он слабо ориентируется в сложной послевоенной обстановке, поэтому он не уверен в успехе своей работы на современную жгучую тему, он боится провала, боится критики.

В результате слабой работы редколлегий на страницах журналов часто мирно уживаются рядом и хорошие произведения и плохие. Я не могу ска­зать, что в журналах "Звезда" и "Ленинград" печатаются только плохие произведения. Имеются и хорошие рассказы. Вот, например, в номере 4

Йурнала "Звезда" за 1946 год напечатан неплохой рассказ Соловьева 'Тетя юша - мореплаватель". Героем рассказа является ленинградская жен­щина, которая принимала активное участие в борьбе за Ленинград. Рядом с этим рассказом напечатан другой рассказ Дмитрия Островского "Лили Марнет". Героем этого рассказа является публичная женщина. Или взять номер 5-6 журнала "Звезда" за 1946 год. На страницах этого номера жур­нала помещен рассказ Соколова-Микитова "Водолазы". Речь идет об учас­тии эпроновцев в борьбе за Ленинград. На мой взгляд, неплохой рассказ. Рядом с этим рассказом идет [рассказ] Зощенко "Приключения обезья­ны". Тут уже дали оценку этому рассказу. Правильно. В этом рассказе опош­ляется военная тема. Советские люди военного времени изображаются бездельниками. Вот такое сочетание на страницах журналов плохого и хо­рошего, оно объясняется в значительной мере тем, что материал не орга­низован редакциями, идет в значительной мере самотеком и в результате журналы теряют свое лицо. Если материал не планируется, то лицо журна­ла, направление его определяет не редколлегия, а случайные авторы. Это очень опасно.

Я не могу сказать, что отдел пропаганды Ленинградского горкома не уделял никакого внимания журналам, не занимался журналами. Мы зани­мались, мы, конечно, не сумели вскрыть всех тех серьезных недостатков и ошибок, которые здесь отмечались, но мы ряд ошибок и недостатков су­мели вскрыть сами и эти недостатки обсуждали на совещании редколле­гий журналов "Звезда" и "Ленинград" в мае месяце в отделе пропаганды и агитации горкома. В июне месяце отдел пропаганды и агитации горкома созвал совещание писательского актива. На этом совещании также обсуж­дались вопросы о работе ленинградских писателей в целом, но больше всего внимания было уделено вопросам работы над журналами. Мы гово­рили о недостатках этих журналов.

Что не было сделано отделом пропаганды Ленинградского горкома партии и за что отдел несет ответственность? Мы не сумели организовать в ленинградских газетах критики недостатков наших журналов. Наша пе­чать ленинградская мало уделяла внимания журналам. Мы не сумели сво­евременно решить вопрос о составе редакций. Редколлегии работают сла­бо. Скажем, в редколлегии журнала "Звезда" работают два человека - это Саянов и Прокофьев.

СТАЛИН. Не умеют поставить работу. Не может быть, чтобы в Ленингра­де людей не было.

ШИРОКОВ. Есть люди, но плохо организована работа. В этом основная вина. Редакционная коллегия журнала "Ленинград" по своему составу мно­гочисленная, но она составлена неправильно по принципу представитель­ства: там и художники, там и писатели, там и архитекторы, а работают два человека - Лихарев и Левоневский. Я должен сказать, что Лихарев работа­ет мало, он в значительной мере передоверяет работу Левоневскому. Я не могу сказать ничего плохого о Левоневском, он энергичный работник, но ответственный за журнал Лихарев.

ЖДАНОВ. Левоневский секретарь?

ШИРОКОВ. Секретарь, но по существу тянет работу на своих плечах. Что нужно сделать отделу пропаганды Ленинградского горкома партии для того, чтобы помочь журналу? Это лучше организовать и в больших масштабах идейно-политическую подготовку писателей. Мы в этом отношении пока сделали мало. Правда, мы организовали при университете марксизма-ле­нинизма отделение для работников искусства, в том числе и для писате­лей, но прямо должен сказать, что писатели туда не всегда охотно идут на это отделение учиться. Сейчас мы проводим набор на первый курс универ­ситета, должны принять 300 человек. Нам необходимо больше предоста­вить возможностей писателям попасть в университет марксизма.

СТАЛИН. Чтобы в школу их таскать? Это трудно будет, они взрослые лю­ди. Дать им пособия, они прочитают, сами поймут. Зачем в школу таскать?

ШИРОКОВ. Не получается у них это.

СТАЛИН. Заинтересуются, будут читать.

ШИРОКОВ. И надо решить вопрос о составе редакционных коллегий журналов "Звезда" и "Ленинград".

МАЛЕНКОВ. Кто редактор сейчас?

ШИРОКОВ. Саянов.

МАЛЕНКОВ. Было решение о составе редакции?

ШИРОКОВ. О новом составе редколлегии было решение.

СТАЛИН. Кого выдвинули редактором?

ШИРОКОВ. Выдвинули молодого писателя Капица. Из каких соображе­ний мы исходили, может быть и ошибались. Мы исходили из следующих соображений. Тов. Саянов известный человек среди писателей, но он мало обладает организаторскими способностями, мало предъявляет требова­ний к писателям.

СТАЛИН. Что-то не слыхали о таком писателе.

ШИРОКОВ. Капица молодой писатель, у него сейчас вышла работа "В открытом море".

МАЛЕНКОВ. Писатели его признают?

СТАЛИН. Авторитет будет у него среди писателей?

ШИРОКОВ. В Ленинграде, когда обсуждали вопрос о редакторе, среди писателей ленинградских возражений не было.

СТАЛИН. Может быть, подошли так, что слабого бояться нечего. В ста­рое время царем сажали чужака, слабого человека, чтобы легче было на­жимать на него. Может быть, так обстоит дело?

ШИРОКОВ. Я не думаю.

МАЛЕНКОВ. Но что же, эта редакция действует или старая?

ШИРОКОВ. Пока старая.

МАЛЕНКОВ. Два месяца тому назад назначили новую редакцию, а дей­ствует старая.

ШИРОКОВ. Номер 6 очередной готовила старая редакция и решили, что­бы она довела до конца начатое дело.

ЖДАНОВ. В свое время места мокрого не оставили ленинградцы от Зо­щенко.

СТАЛИН. А такие, как Зощенко, они имеют власть над журналом. Это что же - ленинградский журнал или журнал Союза советских писателей?

ШИРОКОВ. Нет, не ленинградский.

СТАЛИН. Вы хотите, чтобы было подтверждено ваше решение?

ЖДАНОВ. Вы оформили новую редакцию или обе существуют?

ШИРОКОВ. Мы решение приняли у себя.

МАЛЕНКОВ. Приняли решение утвердить редакцию и ввели Зощенко. СТАЛИН. Ленинградский комитет осведомлен о вашем решении о новой редакции?

МАЛЕНКОВ. Это ленинградский комитет решил.

СТАЛИН. Вы что же требуете, чтобы мы утвердили это?

ШИРОКОВ. Судя по тому, как вопрос ставится в ЦК, по-видимому, ре­дактором "Звезды" надо утвердить более серьезного человека, которого не только в Ленинграде, но и в стране знают. Капицу знают в Ленинграде, но страна не знает.

СТАЛИН. Агитпропу не было известно намерение закрыть?

ШИРОКОВ. Нет.

РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 1032. Л. 45-67. Копия. Машинопись.