Докладная записка наркома внутренних дел Г.Г.Ягоды И.В.Сталику, В.М.Молотову об усилении надзора за работой судебного аппарата и его карательной политикой
11 февраля 1936 г. Совершенно секретно
№ 55 421
По поводу записки т. Вышинского от 5 февраля с.г. сообщаю:
1. Тов. Вышинский ставит вопрос «о необходимости максимального ограничения рассмотрения Особым совещанием дел о контрреволюционной агитации, о контрреволюционных террористических высказываниях и т.п. с сосредоточением преимущественного рассмотрения таких дел в судах».
Если рассмотреть цифры привлеченных в 1936 г. органами ГУ ГБ к ответственности, то становится очевидным, что основная масса дел, расследуемых органами ГУГБ, направляется именно в судебные органы.
Так, всего по Союзу за 1935 г. органами ГУГБ было привлечено к ответственности 293 681 чел. (из них арестовано 193 083 чел.)
Из общего количества привлеченных:
— передано дел в прокуратуру и суды на 228 352 чел.
— прошло по решениям Особого совещания только на 33 823 чел.
Совершенно ясно, что, предлагая сосредоточить преимущественное рассмотрение дел в судах, т. Вышинский стучится в открытую дверь, т.к. подавляющая масса дел, как это видно из цифр, направляется в суды.
Цифры дел, прошедших через Особое совещание, складываются из осужденных:
1) контрреволюционеров троцкистов-зиновьевцев 3262 чел.
2) за контрреволюционную агитацию и клевету,
главным образом, в связи с убийством т. Кирова 9993 чел.
3) за террористические намерения и за контрреволюцию, клевету на руководителей партии и правительства 3376
4) изъятых из Ленинграда «б. людей» 5130
5) за принадлежность к антисоветским политическим
партиям, группам и т.д. 3623 чел.
6) валютчиков, авантюристов и т.п. 7728 чел.
Кроме того, помимо дел ГУГБ, по решениям троек местных управлений НКВД и тройки Главного управления милиции прошло с утверждения Особого совещания по уголовным делам (в порядке очистки городов) — воров, мошенников, хулиганов, уголовников-рецидивистов — 122 726 человек.
Как видно из приведенных данных, на дела ГУГБ по контрреволюционной агитации, контрреволюционной клевете и террористическим высказываниям, прошедшим через Особое совещание, на которые делает основной упор т. Вышинский, падает только 12—15 тыс. человек, что является очень небольшой частью всех привлеченных к ответственности органами ГУГБ.
Остальные дела падают на такие категории («б. люди», высланные из Ленинграда, троцкисты и члены других антисоветских партий; валютчики и др.), рассмотрение которых в административном порядке вряд ли может вызвать какие-либо сомнения.
Таким образом, совершенно ясно, что Особое совещание ни по количеству, ни по удельному весу дел, рассматриваемых им, никак не может влиять на карательную политику, что, очевидно, имеет в виду т. Вышинский.
Что касается указанных мною дел по контрреволюционной агитации, клевете и т.п. на 15 тыс. чел., то было бы совершенно неправильным дела такого порядка рассматривать даже в закрытых заседаниях суда, гак как нельзя превращать суд в трибуну для распространения контрреволюционной клеветы против политики партии, руководителей партии и правительства, чего, между прочим, очень хотели бы троцкисты.
Необходимость «преимущественного рассмотрения таких дел» н судах т. Вышинский мотивирует низким качеством расследования и недоказанностью обвинения (отсутствие свидетелей и т.п.), а, главное, самим порядком рассмотрения дел на Особом совещании, при котором вынесение решений «представляет значительные трудности и сопряжено с опасностью допущения ошибок».
Такая постановка вопроса в корне неверна.
Ведь когда дело только возникает, да и в процессе следствия, мы не предрешаем вопрос о направлении его в суд или на Особое совещание. Поэтому совершенно исключено такое положение, что следствие бывает различного качества: одно по делам, передаваемым в суд, и другое по делам, рассматриваемым Особым совещанием.
Следствие но каждому делу ведется с соблюдением процессуальных норм. В процессе следствия прокурор осуществляет в полной мере надзор за всеми стадиями дела, начиная от ареста до окончания следствия. Поэтому, если прокурор находит, что дело недостаточно или плохо расследовано, он дает соответствующие указания в процессе следствия, которые и выполняются. Только по окончании следствия нами ставится перед прокуратурой вопрос о направлении дела в суд или Особое совещание, а прокуратура дает свое письменное заключение.
Между тем, т. Вышинский в своей записке пытается представить дело так, что следствие по делам, рассматриваемым Особым совещанием, ведется в каком-то особом порядке,
Если бы дело обстояло так, то чем объяснить, что т. Вышинский на протяжении полуторагодичной работы (срок не малый) ни разу не опротестовал ни одного решения Особого совещания? Все это тем более непонятно, что прокуратура не только принимает непосредственное участие в вынесении решений по делам, но и что решения Особого совещания без согласия прокурора Союза не проводятся в жизнь.
Тов. Вышинский, выдвигая явно бездоказательные положения против порядка рассмотрения дел Особым совещанием, противопоставляет этому порядок рассмотрения дел в судах. Но ведь Особое совещание и было создано для такой категории дел, рассмотрение которых должно проводиться в административном порядке вне обычной судебной процедуры.
В своей постановке вопроса т. Вышинский, по существу, берет под сомнение целесообразность самого существования Особого совещания, что является совершенно неправильным. Практика полуторагодичной работы Особого совещания показывает, что этот орган целиком себя оправдал, а дела, прошедшие через него — полностью отвечают идее организации Особого совещания.
Из приведенных в настоящей записке цифр видно, что НКВД неуклонно проводит в жизнь решение партии и правительства о передаче наибольшего количества дел itсудебные органы. Об этом говорит также тот факт, что часть дел (на 711 чел.), которые по предварительному согласию прокуратуры были переданы на Особое совещание, последнее все же направило в судебные органы.
2. Топ. Вышинский в своей записке ставит вопрос о том, что прокуратура не имеет права освобождать подследственных ГУГБ и осужденных Особым совещанием. Как я уже указывал, начиная от ареста вплоть до окончания следствия, каждый подследственный находится под надзором прокуратуры. Если прокурор не считает возможным дальнейшее содержание арестованного иод стражей, он может сделать предложение об его освобождении.
Нужно отметить, что до сих пор, в большинстве случаев, мы сами освобождали арестованных, непричастность которых к делу устанавливалась в процессе следствия. Что касается осужденных Особым совещанием, то здесь т. Вышинский забывает, что роль прокурора при вынесении решений по делам иная, чем в судах. Прокурор не является стороной, как в суде, а участвует в решении по всем делам, рассматриваемым Особым совешанием.
Кто мешает прокуратуре при вынесении решений Особым совешанием вносить свои коррективы или опротестовывать их? По-видимому, предложения т. Вышинского о предоставлении прокуратуре права освобождения либо являются недоразумением, либо он добивается права освобождать подследственных ГУГБ и осужденных Особым совещанием без ведома и согласия НКВД.
Это требование непонятно, ибо до сего времени прокуратура не заявляла никаких претензий по поводу существующего порядка; тем более что нет ни одного случая, когда бы требование прокуратуры об освобождении подследственного или о постановке на пересмотр старого решения б. ОГПУ или Особого совещания не было бы выполнено.
3. Тов. Вышинский из общего количества заключенных на 1 января 1935 г. — 1 251 501 чел. делает вывод о сильно возросшем количестве заключенных в лагерях, колониях и тюрьмах. Цифра эта приведена правильно и, кстати, является нашей цифрой. Но, не расшифровывая за счет каких органов идет рост заключенных, т. Вышинский не указал самого важного в этом пункте, что из общею числа 1 251 501 заключенных, количество осужденных за ряд лет б. ОГПУ и Особым совещанием НКВД составляет только 291 761 чел., это наиболее опасные политические преступники, а также диверсанты, шпионы и бандиты. Все остальные отбывают наказание по приговорам судов. Не сопоставляя этой цифры с предыдущими годами и не дифференцируя ее (кем осуждены заключенные), т. Вышинский в доказательство роста заключенных в лагерях и в тюрьмах НКВД приводит следующие данные по лагерям: на 1 января 1932 г. — 268 730 чел., на 1 октября 1935 г. — 816 800 чел., на 20 октября 1935 г. - 851 142 чел.
Между тем, в 1932 г. в лагерях содержались только осужденные органами
б. ОГПУ, в последующие же годы в лагеря были переданы трудоспособные контингенты осужденных органами НКЮ и это, естественно, дало значительный рост. Что это именно так, видно из следующих данных:
- на 1 января 1934 года заключенных, осужденных НКВД, было 215 503, или 42,2% всех заключенных, а НКЮ — 294 804, или 57,8%;
- на 1 января 19Д5 года НКВД - 299 437, или 41,3%, а НКЮ - 426 046, или 58,7%;
- на 1 октября 1935 года НКВД - 291 761, или 35,7%, а НКЮ - 525 039, или 64,3% всех осужденных.
Из всех приведенных цифр ясно, за чей счет' идет рост заключенных.
Очевидно, для большей убедительности вывода о росте заключенных т. Вышинский в довольно туманной форме сослался на внутренние тюрьмы органов ГУГБ, не приводя никаких цифр, как будто он не имеет туда доступа и внутренние тюрьмы закрыты для надзора прокуратуры.
Всего на 1 октября 1935 г. за органами ГУГБ по Союзу числилось 24 275 чел. арестованных. Если вычесть 19 592 чел., содержавшихся в общих следственных тюрьмах, то только 4323 чел. содержалось во внутренних тюрьмах. Совершенно очевидно, что тюрьмы пополняются, главным образом, за счет судебных органов.
По существу всей записки т. Вышинского надо сказать, что дело не в Особом совещании, а в судебных органах и прокуратуре. И поэтому, основным вопросом работы прокуратуры на сегодняшний день является усиление надзора за работой судебного аппарата и его карательной политикой, как это нам указывалось в записке в ЦК ВКП(б) № 56 257 от 14 июня 1935 г.
Достаточно указать, что в тюрьмах и колониях на 1 октября 1935 г. содержалось 50 992 чел., месяцами ожидавших кассационных решений. Количество подследственных дел, которые не рассмотрены судами, из месяца в месяц растет. Так, например, по переданным только из органов НКВД делам за прокуратурой и судами числилось подследственных:
На 1 января 1935 г. — на 62 149 чел.
На 1 июня 1935 г. - на 68 885 -"-
На 1 августа 1935 г. — на 79 860 -"-
На 1 октября 1935 г. — на 84 190
На 1 января 1936 г. — на 92 741
Из этих цифр совершенно ясно видно, что работа судов неудовлетворительна. Между тем, этот коренной вопрос — как улучшить работу судов — не находит ответа в записке т. Вышинского.
Можно с уверенностью заявить, что основной задачей прокуратуры является упорядочение работы судов, а не Особого совещания, которое, будучи ограничено в своих правах, не играет той роли, которую ему придает т. Вышинский.
Народный комиссар
внутренних дел Союза ССР Г.Ягода
ГА РФ. Ф. Р-8131. On. 37. Д. 70. Л. 138-142. Копия.