Директива Н. И. Ежова о ПОВ

Совершенно секретно

Народным комиссарам внутренних дел союзных республик, на­чальникам Управлений НКВД автономных республик, областей и краев

НКВД Союза вскрыта и ликвидируется крупнейшая и, судя по всем данным, основная диверсионно-шпионская сеть польской разведки  в СССР, существовавшая  в виде так называемой «Польской организации войсковой» («ПОВ»). Накануне Октябрь­ской революции и непосредственно после нее Пилсудский создал на советской территории свою крупнейшую политическую аген­туру, возглавлявшую ликвидируемую сейчас организацию, а затем из года в год систематически перебрасывал в СССР, под видом политэмигрантов, обмениваемых политзаключенных, перебежчи­ков, многочисленные кадры шпионов и диверсантов, включав­шихся в общую систему организации, действовавшей в СССР и пополнявшейся здесь за счет вербовки среди местного польского населения.

 

 

Организация руководилась центром, находившимся в Мос­кве, — в составе Уншлихта, Муклевича, Ольского и других, и имела мощные ответвления в Белоруссии и на Украине, глав­ным образом в пограничных районах и ряде других местнос­тей СССР.

 

К настоящему времени, когда ликвидирована, в основном, только головка и актив организации, уже определилось, что антисоветской работой организации были охвачены — систе­ма НКВД, РККА, Разведупр РККА, аппарат Коминтерна — прежде всего Польская секция ИККИ, Наркоминдел, обо­ронная промышленность, транспорт — преимущественно стратегические дороги западного театра войны, сельское хо­зяйство.

Активная антисоветская работа организации велась по следу­ющим основным направлениям:

1.  Подготовка, совместно с левыми эсерами и бухаринцами, свержения Советского правительства, срыв Брестского мира, про­воцирование войны РСФСР с Германией и сколачивание воору­женных отрядов интервенции (1918 год).

2.  Широкая всесторонняя подрывная работа на Западном и Юго-Западном фронтах во время советско-польской войны, с прямой целью поражения Красной Армии и отрыва УССР и БССР.

3.   Массовая фашистско-националистическая работа среди польского населения СССР в целях подготовки базы и мест­ных кадров для диверсионно-шпионских повстанческих дей­ствий.

4.  Квалифицированная шпионская работа в области военной, экономической и политической жизни СССР при наличии круп­нейшей стратегической агентуры и широкой средней и низовой шпионской сети.

5.  Диверсионно-вредительская работа в основных отраслях оборонной промышленности, в текущем и мобилизационном планировании, на транспорте, в сельском хозяйстве; создание

мощной диверсионной сети на военное время как из числа по­ляков, так и, в значительной степени, за счет различных неполь-ских элементов.

6.  Контактирование и объединение диверсионно-шпионских и иных активных антисоветских действий с троцкистским центром и его периферией, с организацией правых предателей, с белорус­скими и украинскими националистами на основе совместной подготовки свержения Советской власти и расчленения СССР.

7.  Прямой контакт и соглашение с руководителем военно-фа­шистского заговора предателем Тухачевским в целях срыва под­готовки Красной Армии к войне и для открытия нашего фронта полякам во время войны.

8.  Глубокое внедрение участников организации в компартию Польши, полный захват в свои руки руководящих органов партии и польской секции ИККИ, провокаторская работа по разложению и деморализации партии, срыв единого и народного фронта в Польше, использование партийных каналов для внедрения шпи­онов и диверсантов в СССР, работа, направленная на превраще­ние компартии в придаток пилсудчины с целью использования ее влияния для антисоветских действий во время военного нападе­ния Польши на СССР.

9.  Полный захват и парализация всей нашей разведывательной и контрразведывательной работы против Польши и систематиче­ское использование проникновения членов организации в ВЧК— ОГПУ—НКВД и Разведупр РККА для активной антисоветской работы.

Основной причиной безнаказанной антисоветской деятельно­сти организации в течение почти 20 лет является то обстоятель­ство, что почти с самого момента возникновения ВЧК на важ­нейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы — Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Ольский, Сосновский, Маковский, Логановский, Баран­ский и ряд других, целиком захвативших в свои руки всю про-тивопольскую разведывательную и контрразведывательную рабо­ту ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Возникновение организации и методы внедрения польской агентуры в СССР

«Польская организация войскова» возникла в 1914 году по инициативе и под личным руководством Пилсудского как наци­оналистическая организация активных сторонников борьбы за независимость буржуазной Польши, вышколенных в боевых орга­низациях польской социалистической партии (ППС), на которую, главным образом, опирался Пилсудский, и в специальных воен­ных школах, создававшихся им для подготовки костяка будущей польской армии.

Эти школы создавались Пилсудским в 1910—1914 годах в Гали­ции, где они носили полуконспиративный характер и пользовались субсидиями и практическим содействием со стороны разведыва­тельного отдела австро-венгерского генерального штаба. Еще до империалистической войны в распоряжении Пилсудского находил­ся ряд офицеров австро-венгерской разведывательной службы, обу­чавших пилсудчиков военному делу, а также технике разведки и диверсии, так как кадры, образовавшие несколько позднее «ПОВ», предназначались для действий в союзе с австро-германской арми­ей на тылах русских войск и для комплектования польских легио­нов в предвидении войны с царской Россией.

Поэтому уже тогда, помимо территории царской Польши, чле­ны «ПОВ» посылались в Россию, вербовались здесь на месте, исходя из принципа создания своих организаций где только мож­но, преимущественно в крупных городах, для учета и мобилиза­ции своих людей в целях связи и разведки.

Одновременно «ПОВ» являлась орудием для политической мобилизации Пилсудским сил, участвующих под его руковод­ством в борьбе за независимость Польши. В связи с этим «ПОВ» тайно проникла во все польские политические партии — от край­них левых до крайних правых, всюду вербуя активных деятелей этих партий в свои ряды на базе признания непререкаемости ав­торитета и личной воли Пилсудского и идеи борьбы за велико­державную Польшу в границах 1772 года.

По этой линии «ПОВ» еще с довоенных лет накапливала бо­гатую практику внутрипартийной и межпартийной провокации, являющейся основным методом пилсудчины в ее борьбе с рево­люционным движением.

Во главе «ПОВ» тогда находился центральный штаб, носивший название «Коменда начельна» (сокращенно — «КН»), который руководил деятельностью местных пилсудчиковских организаций, носивших то же название, с добавлением порядкового номера, например, в Белоруссии — «КН-1», на Украине — «КН-3» и т. д. Каждая из этих местных «коменд» представляла собой областной территориальный округ «ПОВ», делящийся на местные коменда­туры «ПОВ», количество которых на данной территории опреде­лялось в зависимости от местных условий и задач, преследуемых пилсудчиной в данном районе.

В конце 1918 года в связи с образованием Польши, возглав­ленной Пилсудским как единоличным диктатором со званием «начальника государства», главное командование «ПОВ» в полном

составе влилось в генеральный штаб Польши и образовало раз­ведывательный отдел штаба.

В период временного отстранения Пилсудского от власти в Польше (1922—1926) главное командование «ПОВ», в целом уст­раненное тогда эндеками из правительственных органов Польши и только частично сохранившее все влияние в разведывательном отделе генерального штаба, продолжало свою диверсионно-разве­дывательную работу на территории СССР независимо от офици­альных органов польской разведки и подготавливало новый при­ход к власти Пилсудского.

После так называемого майского переворота 1926 года, снова приведшего Пилсудского к власти, руководящая головка и актив «ПОВ» заполнили собой всю государственную верхушку и фаши­стский правительственный аппарат Польши; значительная же часть актива «ПОВ» сохранилась в подполье для борьбы с рево­люционным движением в Польше методами провокации и рево­люционной инспирации, а также, главным образом, для нелегаль­ного внедрения различными путями в СССР.

Деятельность конспиративной организации Пилсудского на нашей территории значительно активизируется в 1917 году, ког­да в связи с событиями империалистической войны в различных пунктах нашей страны скопились значительные квалифицирован­ные кадры приближенных Пилсудского из среды военнопленных легионеров (легионы Пилсудского, сформированные «ПОВ», вхо­дили в состав австро-венгерской армии) и беженцев с террито­рии царской Польши, оккупированной тогда немцами.

Таким образом, уже ко времени Октябрьской революции Пил-судский имел в России значительные кадры участников «ПОВ» как из среды местного польского населения, так, главным обра­зом, из среды поляков, эвакуированных из Польши.

Поскольку, однако, основные кадры «ПОВ» времен империа­листической войны состояли из людей, более или менее извест­ных своими открытыми польско-патриотическими убеждениями, и учитывая победоносный рост влияния большевистской партии, Пилсудский летом 1917 года предпринял специальные вербовоч­ные меры проникновения в РСДРП (большевиков). В этих целях, по личному указанию Пилсудского, его приближенные разверну­ли широкую вербовочную работу среди польских социал-демо­кратов и в ППС-левице, позднее слившихся и образовавших ком­партию Польши.

В течение 1917 года находившиеся тогда в Москве и Петро­граде члены центрального руководства «ПОВ» — Пристор (впоследствии польский премьер-министр), Пужак (секретарь ЦК МПС), Маковский (член московского комитета ППС, впослед-

ствии пом. нач. КРО ОГПУ и резидент И НО ОГПУ по Польше), Голувко, Юзефовский (волынский воевода), Матушевский (по­зднее начальник 2-го отдела польского генерального штаба) — вовлекли в «ПОВ» ряд польских социал-демократов и членов ППС-левицы, проникших позднее на видные посты в советский государственный аппарат: Уншлихта (быв. зам. пред. ОГПУ и РВС), Лещинского (секретарь ЦК Компартии Польши), Долец-кого (руководитель ТАСС), Бронковского (зам. нач. Разведупра РККА), Муклевича (нач. морских сил РККА, зам. наркома обо­ронной промышленности), Лонгву (комкор, нач. управления свя­зи РККА) и ряд других, образовавших в 1918 году московский центр «ПОВ» и возглавивших руководство всей деятельностью «ПОВ» на территории СССР.

Одновременно, в начале 1918 года, Пилсудский дал директи­ву ряду персонально подобранных членов «ПОВ», состоявших в ППС и находившихся в СССР, внедриться в советский государ­ственный аппарат посредством инсценировки своего разрыва в ППС и перехода на советские позиции. К числу таким способом внедрившихся в советскую систему польских агентов относятся: бывший член Московского комитета ППС Логановский М.А. (перед арестом зам. секретаря парткома пищевой промышленно­сти), Маковский, Войтыга (проникшие в КРО и ИНО ОГПУ— НКВД), Баранский (начальник отделения ИНО ОГПУ—НКВД) и ряд других.

Стремясь захватить в свои руки нашу разведывательную и кон­трразведывательную работу против Польши, Пилсудский, наряду с внедрением в ВЧК указанных выше членов «ПОВ», предпри­нимает в течение 1919—1920 годов и в последующее время ряд мер к внедрению в ВЧК высококвалифицированных кадровых разведчиков — офицеров 2-го отдела польского главного штаба, которые при содействии Уншлихта, Пиляра, Мессинга, Медведя и других крупных польских агентов проникли на руководящие должности в советской разведке и контрразведке.

Так, И. И. Сосновский (перед арестом зам. нач. Управления НКВД по Саратовской области), являвшийся в 1919 году эмис­саром Пилсудского и резидентом 2-го отдела польского главного штаба на территории Советской России, получил тогда директи­ву начальника 2-го отдела майора Матушевского внедриться в аппарат ВЧК. Используя свой арест особым отделом ВЧК летом 1920 года, Сосновский, при содействии Пиляра, инсценировал свой разрыв с польской разведкой и «ПОВ», руководящим дея­телем которой он являлся, выдал с разрешения 2-го отдела ПГП ничтожную часть своей сети и внедрился в работу в центральный аппарат ВЧК. Вскоре же Сосновскому удалось внедрить в ВЧК

целую группу крупных польских офицеров-разведчиков: подпол­ковника 2-го отдела польгенштаба Витковского (занимавшего должность начальника польского отделения особого отдела ВЧК, перешедшего затем на работу в Наркомтяжпром), Кияковского (нач. англо-романского отделения КРО ВЧК), Роллера (перед арестом — нач. Особого отдела Сталинского края), Бжезовского (зам. нач. Особого отдела Украины) и др.

Ряд других членов «ПОВ», начиная с Бронковского, проник­шего при содействии Уншлихта на должность зам. нач. Разведуп-ра РККА, внедрились во всю систему Разведупра, захватили в свои руки и парализовали всю разведывательную работу против Польши (Будкевич — нач. отдела и заграничный резидент), Жби-ковский, Шеринский, Фирин, Иодловский, Узданский, Максимов и др.

Одним из видов использования этих крупных польских шпи­онов на заграничной работе И НО и Разведупра была широкая подставка двойников в состав наших резидентур за границей. В дальнейшем посредством инсценировок провалов подставлен­ные разведкой двойники перебрасывались в СССР для шпион-ско-диверсионной работы.

На ответственные руководящие посты в Красной Армии в раз­ное время проникли и работали польские агенты: Уншлихт — зам. пред. РВС, Муклевич — нач. морских сил, Лонгва — нач. Управ­ления связи РККА, Коханский — комкор, Козловский — комис­сар ряда частей и многие другие польские агенты, проникшие в самые различные части РККА.

Основной кадр польских агентов, проникших в Наркоминдел, создал работавший в нем в период 1925—1931 годов Логановский, причем и здесь польская агентура концентрировалась на участке работы НКИД, связанной с Польшей (референтами по Польше были шпионы Морштын, Кониц), и ряде других важнейших на­правлений (полпред Бродовский, полпред Гайкис, полпред Кар­ский).

Захватив с давних пор руководящие органы компартии Польши и польскую секцию ИККИ в свои руки, «ПОВ» систе­матически перебрасывала своих участников — шпионов и дивер­сантов в СССР под видом политических эмигрантов и обменивае­мых политзаключенных, специально инсценируя аресты и осужде­ния членов «ПОВ», проникших в компартию.

Независимо от «ПОВ» метод переброски шпионов в СССР под видом политэмигрантов широко использовался польской полити­ческой полицией (дефензивой), имеющей в компартиях Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии значительные по коли­честву кадры своей провокаторской агентуры из среды польских,

белорусских, украинских националистов, проникших в различные революционные организации.

Одновременно различные органы польской разведки (преиму­щественно местные аппараты 2-го отдела польглавштаба — вилен-ская и львовская экспозитуры, пограничные разведывательные пункты-разведпляцувки, политическая полиция тыловых и погра­ничных районов Польши) систематически, в массовом масшта­бе, перебрасывают в СССР шпионов и диверсантов под видом перебежчиков.

Преступные цели своего прибытия в СССР эти «перебежчи­ки» прикрывали различными мотивами и предлогами (дезертир­ство с военной службы, бегство от полицейского преследования, от безработицы — в поисках заработка, для совместного прожи­вания с родственниками и т. д.).

Как сейчас выясняется, польские шпионы и диверсанты, пе­ребрасываемые в СССР под видом перебежчиков, несмотря на наличие у них самостоятельных путей связи с Польшей, в ряде случаев связывались на нашей территории с участниками «ПОВ», действовали под их руководством, а масса перебежчиков в целом являлась для организации источником активных кадров.

Ряд квалифицированных польских шпионов, переброшенных в СССР под видом перебежчиков — солдат, дезертировавших из польской армии, оседали в Саратовской области, где действова­ли польские агенты Пиляр и Сосновский.

Политэмигранты и перебежчики образуют костяк диверсион­ной сети поляков в промышленности и на транспорте, комплек­тующий диверсионные кадры из среды местных националистов-поляков, что наиболее важно, за счет самых различных неполь-ских, глубоко законспирированных антисоветских элементов.

Организацию «ПОВ» на Украине возглавлял Лазоверт (Госар­битр УССР), под руководством которого находился частично лик­видированный в 1933 году центр «ПОВ» на Украине (Скарбек, Политур, Вишневский), а в Белоруссии — Бенек (наркомзем БССР), который, так же, как и Лазоверт, являлся участником московского центра «ПОВ» с 1918 года.

Подготовка антисоветского переворота в первый период революции

Первый этап активной деятельности «ПОВ» в Советской Рос­сии включает в себя действия, направленные в начале 1918 года к срыву Брестского мира и подготовке вместе с бухаринцами и левыми эсерами антисоветского переворота, с целью втянуть Со­ветскую Россию в продолжение войны с Германией, поскольку к тому времени Пилсудский уже переориентировался на Антанту и

направлял деятельность своих организаций по директивам фран­цузского штаба.

Члены организации — Уншлихт, Лещинский и Долецкий, вме­сте с Бухариным и левыми эсерами разработали план ареста Сов­наркома во главе с Лениным. В этих целях Пестковский, по по­ручению Уншлихта, установил связь с представителем француз­ской разведки в Москве генералом Лявернь и руководством левых эсеров; Бобинский сколачивал вооруженные отряды для участия в левоэсеровском восстании; в польских частях, сохранившихся от времени Керенского, велась работа по подготовке их прово­кационного военного выступления против немецких войск на демаркационной линии.

Потерпев неудачу в осуществлении плана антисоветского пе­реворота и возобновления войны с Германией, московская орга­низация «ПОВ», действуя по директивам Ляверня и нелегально прибывшего на советскую территорию адъютанта Пилсудского — видного члена «ПОВ» Венявы-Длугошевского, переключилась на подготовку интервенции против Советской России, создавая под видом формирования польских частей Красной Армии свою во­оруженную силу.

Сформировавшаяся в конце 1918 года так называемая Запад­ная стрелковая дивизия, укомплектованная преимущественно поляками, была в своей командной головке целиком захвачена членами «ПОВ» (комдивы Маковский и Лонгва, комиссары Ла-зоверт и Славинский, комбриги Маевский и Длусский, комисса­ры бригад Сцибор, Грузель и Черницкий, командиры полков, — все без изъятия были членами «ПОВ»), создававшими группы «ПОВ» в различных частях дивизии.

Пораженческая работа в период советско-польской войны

 

Основным полем деятельности московской организации «ПОВ» с начала 1919 года становится Западный фронт, где орга­низация, используя пребывание ряда своих участников на руко­водящих постах в штабе фронта (Уншлихт — член РВС фронта, Муклевич — комиссар штаба фронта, Сташевский — начальник разведывательного отдела штаба фронта, Будкевич — комиссар штаба 16-й армии), в Особом отделе фронта (Медведь, Ольский, Поличкевич, Чацкий), в правительственных органах Белоруссии (Циховский — председатель ЦИКа Литбелреспублики), широко развернула работу, направленную к поражению Красной Армии и облегчению захвата поляками Белоруссии.

Первым, наиболее крупным актом деятельности организации на фронтах была сдача Вильно полякам, совершенная Уншлихтом, захватившим в свои руки руководство обороной Литбелрес-ублики.

В различных частях Западного фронта организация сконцент­рировала значительное количество своих сторонников. Собрав их из различных местностей страны под видом мобилизации поля­ков-коммунистов на фронт, насадила своих людей в различные советские учреждения фронта и возглавила работу местной орга­низации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), созданной поляками не­зависимо от московского центра.

В дальнейшем, во время советско-польской войны, организа­ция под руководством Уншлихта не только снабжала польское командование всеми важнейшими сведениями о планах и дей­ствиях нашей армии на Западном фронте (Уншлихт передал по­лякам план наступления на Варшаву), но проводила планомер­ную работу по влиянию на оперативные планы фронта в нужном для поляков направлении и развернула широкую диверсионно-повстанческую работу на тылах Западного фронта.

В свете установленных сейчас следствием фактов совершенно несомненно, что ликвидируемая организация «ПОВ» во главе с Уншлихтом сыграла крупную роль в деле срыва наступления Красной Армии на Варшаву.

Фашистская националистическая работа среди польского населения СССР

В период гражданской войны, наряду с диверсионно-повстан-ческой деятельностью, широкую националистическую работу сре­ди местного польского населения вели созданные независимо от московского центра «ПОВ» местные организации «ПОВ» в Бело­руссии («КН-1»), на Украине («КН-3»), в Сибири и др. местах.

После окончания советско-польской войны местные органи­зации «ПОВ» перестраиваются в соответствии с условиями мир­ного времени, и руководство всей их антисоветской деятельнос­тью сосредоточивается в московском центре «ПОВ», который развернул широкую, ведущуюся до сих пор фашистскую нацио­налистическую работу среди польского населения СССР.

Особенно активно с конца 1920 года начинается широкое вне­дрение польской агентуры на руководящие посты всей системы партийно-советских учреждений по работе среди польского насе­ления СССР и использование этой системы для проведения ра­боты «ПОВ».

Члены «ПОВ» Гельтман и Нейман проникают на должности секретарей польбюро при ЦК ВКП(б), Вноровский, Вонсовский, Мазепус — в польбюро ЦК КП(б) Белоруссии, Скарбек, Лазоверт

и другие — в польбюро ЦК КП(б) Украины, Домбаль — редак­тором газеты «Трибуна Радзецка» в Москве, Принц и Жарский — редакторами польской газеты в Минске, другие члены «ПОВ» захватывают руководство в редакциях польских газет на Украи­не, в польсекциях Наркомпросов, а также польские издательства, техникумы, школы и клубы в различных местностях СССР.

Пользуясь по своему служебному положению правом распре­деления кадров, Гельтман и Нейман направляли из Москвы чле­нов «ПОВ», прикрывавшихся партбилетами, на партийную, куль­турно-просветительную, педагогическую, хозяйственную работу в самые различные районы СССР, где только есть польское насе­ление, не только на Украину, в Белоруссию и Ленинград, но и на Урал, в Сибирь, ДВК — где польская разведка ведет активную, не вскрытую до сих пор работу в контакте с японской разведкой.

Свое внедрение в эту систему партийно-советских учреждений организация активно использовала для создания местных низо­вых групп «ПОВ» и разворачивания широкой шовинистической и полонизаторской работы, продолжающейся до сих пор и име­ющей своей целью подготовку прежде всего диверсионно-по-встанческих кадров и вооруженных антисоветских выступлений на случай войны.

Эти же цели преследовались созданием под воздействием «ПОВ» польских национальных сельсоветов и районов в погра­ничной полосе, зачастую в местностях с меньшинством польского населения, что также обеспечивало «ПОВ» одну из возможнос­тей полонизаторской работы среди украинцев и белорусов-като­ликов.

Свое проникновение в систему советско-партийных учрежде­ний по работе среди польского населения «ПОВ» широко исполь­зовала для проведения всесторонней шпионской работы через свою массовую агентуру в различных местностях страны.

Использование польской разведкой троцкистской и иных антисоветских организаций

В своей практической диверсионной, шпионской, террористи­ческой и пораженческой работе на территории СССР польская разведка широко использует прежде всего троцкистских найми­тов и правых предателей.

В 1931 году Уншлихт и Муклевич, связавшись с антисоветским троцкистским центром в лице Пятакова, а затем и с Каменевым, договорились с ними о совместной вредительской подрывной ра­боте членов «ПОВ» и троцкистов-зиновьевцев в народном хозяй­стве страны и, в частности, в военной промышленности.

В сентябре 1932 года Уншлихт вошел в контакт также с цент­ром правых предателей, получив согласие Бухарина на объедине­ние диверсионно-вредительской работы правых и «ПОВ».

Наконец, в 1933 году с ведома Пятакова Уншлихт связывает­ся с изменником Тухачевским, получает от него информацию о его сношениях с германскими фашистами и договаривается с ним о совместных действиях, направленных к ликвидации советской власти и реставрации капитализма в СССР. Уншлихт договорил­ся с Тухачевским о снабжении последним польской разведки важ­нейшими шпионскими сведениями по РККА и об открытии по­лякам нашего Западного фронта в случае войны.

Все местные организации «ПОВ» вели антисоветскую работу в теснейшей связи с троцкистами, правыми и различными анти­советскими националистическими организациями на Украине, в Белоруссии и др. местах.

Шпионская работа польской разведки в СССР

 

Независимо от шпионской работы своей низовки, московский центр «ПОВ» осуществлял, вплоть до ликвидации, систематиче­ское снабжение польской разведки всеми важнейшими сведени­ями о военном, экономическом и политическом положении СССР, включая оперативно-мобилизационные материалы штаба РККА, к которым Уншлихт, Муклевич, Будкевич, Бронковский, Лонгва и другие участники московского центра имели доступ по своему служебному положению.

Параллельно этому московским центром «ПОВ» и резиден­тами 2-го отдела ПГШ велась крупная вербовка шпионов из среды непольских элементов. Уншлихт, например, в 1932 году завербовал для польской разведки начальника Артиллерийского управления РККА Ефимова и получал от него исчерпывающие сведения о состоянии артиллерийского вооружения Красной Ар­мии. Другой участник московского центра «ПОВ» Пестковский провел ряд вербовок в Коминтерне, научных институтах и дру­гих учреждениях, причем вербовал большей частью неполяков непосредственно для польской разведки как таковой, и только в некоторых случаях прямо в «ПОВ», поскольку варшавский центр санкционировал организацию включать в отдельных слу­чаях в «ПОВ» также и непольские элементы (русских, украин­цев). Крупную шпионскую сеть в Наркоминделе создал Логанов-ский.

Особенно большую вербовочную работу провели резидент 2-го отдела ПГШ И. Сосновский и его заместитель по рези-дентуре подполковник 2-го отдела В. Витковский.

Сосновский завербовал и использовал для польской разведки пом. нач. Разведупра РККА Карина (оказавшегося немецким агентом с 1916 года), пом. нач. Разведупра РККА Мейера, по­мощника прокурора СССР Прусса, зам. нач. Дмитровского лаге­ря НКВД Пузицкого и ряд других лиц, занимавших ответствен­ные должности в РККА, ОГПУ—НКВД и центральных прави­тельственных учреждениях.

В. Витковский, внедренный Сосновским в ВЧК в 1920 году, был позднее переброшен для шпионской работы на транспорте и руководящих органах народного хозяйства, где он ко времени ареста создал крупную диверсионно-шпионскую сеть, состоявшую преимущественно из специалистов. Серьезным накалом проник­новения в Красную Армию польской шпионской агентуры, сохра­нившейся в ней до сих пор, была существовавшая в Москве с 1920 по 1927 год так называемая школа Красных коммунаров, именовавшаяся перед расформированием объединенной военной школой им. Уншлихта.

Эта военная школа, особенно в первый период своего суще­ствования, комплектовалась за счет поляков, направляющихся в нее, главным образом, польским бюро при центральных и мест­ных партийных органах.

Проникшие в польбюро члены «ПОВ» направляли в школу участников организации, а также кадровых агентов польской раз­ведки, оставшихся в СССР под видом не желающих возвращать­ся в Польшу военнопленных периода советско-польской войны или прибывших под видом перебежчиков; в самой же школе су­ществовала крепкая группа «ПОВ», проводившая самостоятель­ную вербовочную работу.

Школа готовила командный состав пехотной, кавалерийской и артиллерийской специальностей, направлявшийся в самые раз­личные части РККА, куда, естественно, попадали и оканчивав­шие школу польские шпионы.

Связь с Варшавой осуществлялась организацией регулярно, с применением самых различных и многообразных способов.

В СССР систематически приезжали видные представители вар­шавского центра «ПОВ» и 2-го отдела Польглавштаба, которые связывались здесь с Уншлихтом, Пестковским, Сосновским, Вит-ковским, Бортновским и др.

Эти представители приезжали в СССР под разными официаль­ными предлогами (в качестве дипкурьеров, для ревизий польских дипучреждений, по коммерческим делам), под личными прикры­тиями (в качестве туристов, для свидания с родственниками, транзитом, а также нелегально). Специально для постоянной свя­зи с Сосновским и Ольским в составе польского военного атташата в Москве находились командированные из Варшавы при­ближенные к Пилсудскому офицеры 2-го отдела ПГШ Коваль­ский и Кобылянский, встречи с которыми были легализованы путем проведения фиктивных вербовок их Ольским и Соснов­ским для ОГПУ.

Ряд членов организации имел конспиративную связь с поль­ским военным атташатом в Москве и другими членами посоль­ской резидентуры (Висляк, Будкевич, Домбал, Науискайтис, Кобиц и др.).

Другие участники «ПОВ», пробравшиеся на должности, давав­шие им возможность официальных встреч с составом иностран­ных посольств, пользовались этими встречами для разведыватель­ной связи (Логановский — на официальных приемах, Морш-тын — по работе в НКИД, Пестковский — в различных польско-советских комиссиях и т. д.).

Члены организации, находившиеся на заграничной, советской официальной или негласной работе, связывались там с предста­вителями «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ (Логановский, Баранский и др. в Варшаве, Боржозовский Г. — в Финляндии, Чехословакии и Японии, Лещинский — в Копенгагене, Будкевич — во Фран­ции и т. д.).

Наконец, у ряда крупных резидентов (Сосновский, Пестков­ский) существовали сложные шифры и пароли для связи.

Через все эти каналы связи в Варшаву систематически пере­давались все добывающиеся шпионские сведения и информа­ция о деятельности организации, а из главного центра «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ получались денежные средства и директи­вы о направлении активной деятельности организации.

Вредительская и диверсионная работа польской разведки в народном хозяйстве СССР

Сразу же после окончания гражданской войны польская раз­ведка через московский центр «ПОВ» и по другим параллельным линиям начала вредительскую работу, направленную в первый период к срыву восстановления промышленности СССР.

В 1925 году приезжавший в Москву представитель варшавского центра «ПОВ» М. Сокольницкий передал Уншлихту директиву об усилении вредительской работы, дополненную вскоре указанием о переходе к диверсионным действиям.

В соответствии с этими директивами московский центр «ПОВ» развернул и осуществлял вплоть до своей ликвидации широкую диверсионно-вредительскую деятельность, направленную к под­рыву обороноспособности СССР.

Ряд виднейших членов «ПОВ» был внедрен в руководящие органы РККА и РККФ, а также в гражданские учреждения, ве­давшие вопросами обороны страны (штат РККА, Управление военно-морских сил, сектора обороны, транспорта и металлургии Госплана СССР, Главморпром и др.).

В 1925 году при штабе РККА был сформирован военно-эко­номический отдел Мобилизационного управления.

На руководящую работу в этот период был внедрен член «ПОВ» С. Ботнер, являвшийся одновременно участником дей­ствовавшей на военно-научном участке польской шпионско-вре-дительской группы Горбатюка.

Совместно с последним Ботнер С. О. развернул в Мобупре штаба РККА серьезную вредительскую работу, рассчитанную на подготовку поражения Советского Союза в предстоящей войне.

Так, при разработке мобилизационных проблем, группа по­средством перенесения центра внимания на вопросы обеспечения тыла вредительски срезала заявки самой армии на военное вре­мя как якобы завышенные. Сроки мобилизационного разверты­вания промышленности удлинялись до года и более, что, по су­ществу, оставляло ряд предприятий неподготовленными к оборо­не. Разрешение вопросов обеспечения Красной Армии военной техникой и усовершенствования последней систематически сры­вались.

В 1927 году был создан сектор обороны Госплана СССР, ко­торому принадлежит крупнейшая роль в деле подготовки оборо­ны страны, мобилизации промышленности и транспорта.

Чтобы захватить в свои руки этот важнейший участок, мос­ковский центр «ПОВ» внедрил на руководящую работу в сек­тор обороны Госплана сначала упомянутого выше Ботнера, а затем, при его и Уншлихта содействии, туда проникли члены «ПОВ» Колесинский В. А., Муклевич Анна, Шеринский Заслав и др., а в 1931 году и сам Уншлихт, занимавший пост зам. председателя Госплана СССР. Эти лица, в свою очередь, во­влекли вновь в организацию ряд ответственных работников сектора обороны.

В своей практической деятельности организация стремилась прежде всего подорвать развитие военной промышленности.

Первоначально члены организации открыто выступали против строительства военных заводов под прикрытием того, что это дорого и непосильно, вредительски рекомендуя военное произ­водство налаживать в гражданской промышленности.

В этой своей деятельности Уншлихт, Колесинский, Ботнер и другие блокировались с антисоветской троцкистской группиров­кой Смилги в ВСНХ.

В дальнейшем от рискованных открытых выступлений против военного строительства организация перешла к более замаскиро­ванным методам подрыва советской оборонной базы.

При проработке в секторе обороны Госплана СССР планов капитального строительства военной промышленности члены организации умышленно распыляли средства по многим строи­тельным объектам и не обеспечивали нужными средствами решаю­щие стройки. В результате строительство военных заводов растя­гивалось на длительные сроки, создавалась некомплектность в мощности отдельных цехов, поощрялась практика беспроектно­го строительства.

В этом отношении особенно характерен срыв строительства и реконструкции снаряжательных заводов, направленный в сочета­нии с другими вредительскими действиями к созданию «снаряд­ного голода» на время войны.

В ряде районов, например, на Урале, были построены только снарядные заводы, снаряжательные же отсутствовали. Это приво­дило и приводит к тому, что производство корпусов снарядов находится на расстоянии нескольких тысяч километров от мест, где они могут получить снаряжение. В тех же случаях, когда строительство снаряжательных заводов все-таки велось, разворот его сознательно тормозился, а обслуживающее снаряжательные заводы хозяйство (вода, пар, энергия, канализация) дезорганизо­вывалось.

Также намеренно срывалось строительство и реконструкция заводов производства корпусов снарядов. Уншлихт, Колесинский, Ботнер в практическом контакте с троцкистской организацией в промышленности (Пятаков, Смилга, Ерман, Крожевский) наме­ренно запутывали мощность этих заводов, затягивали их строи­тельство и реконструкцию.

Аналогичное положение имело место и с производством по-рохов. При проработке в секторе обороны Госплана плана стро­ительства новых пороховых заводов, Уншлихт, Колесинский, Бот­нер принимали и проводили в жизнь вредительские установки Ратайчака, в частности расчеты мощностей по устаревшим нор­мам. Одновременно с этим вредительство шло по линии задер­жек строительства новых объектов (например, Алексинского по­рохового комбината Московской области), дезорганизации обслу­живающего хозяйства пороховых заводов и срыва реконструкции старых пороховых заводов (Казанского № 40, им. Косякова № 44 и др.).

По линии планирования же организация проводила умышлен­ное занижение планов потребности в металлах для военных за­казов, давала ложные, заведомо преуменьшенные сведения о про-

изводственных мощностях военной промышленности, доказывая, что планы заказов военведа для военной промышленности невы­полнимы, максимально сокращала мобилизационные заказы во­енведа и НКПС, в результате чего из года в год росло недовы­полнение программ оборонного строительства и недобор мобили­зационных запасов.

Планы обеспечения мобилизуемой промышленности рабочей силой вовсе не разрабатывались в течение ряда лет.

Несмотря на дефицит в обеспечении военных производств цветными металлами в военное время, мероприятия по замене цветных металлов тормозились так же, как и развитие промыш­ленности редких металлов.

Отдельные участки мобилизационной подготовки в секторе обороны Госплана СССР намеренно оставлялись заброшенными, в частности мобилизационная подготовка в области здравоохра­нения и в области сельского хозяйства.

Лично Уншлихт, при помощи завербованного им для польской разведки троцкиста Епифанова, провел значительную вредитель­скую работу в транспортном секторе Госплана СССР.

Эти вредительские действия были направлены к дезорганиза­ции завоза сырья на заводы, срыву выпуска готовой продукции и осуществлялись путем установления намеренно заниженных норм и показателей. Необходимый ремонт транспорта системати­чески срывался путем урезки заявок НКПС на металл. Ликвида­ция узких мест транспорта искусственно тормозилась путем вре­дительского распределения ассигнований при утверждении ти­тульных списков капитальных работ на транспорте.

План мобилизационных перевозок на железнодорожном транс­порте в течение длительного периода времени составлялся так, что с объявлением войны хозяйственные перевозки должны были почти вовсе прекратиться, что означало срыв мобилизации про­мышленности и нормальной жизни тыла страны.

Серьезнейшая вредительско-диверсионная работа была прове­дена в системе военно-морского флота и Главморпрома одним из руководителей «ПОВ» Муклевичем Р. А.

С момента своего назначения начальником морских сил РККФ в 1925 г., Муклевич начал энергично сколачивать антисо­ветские кадры для использования их в работе «ПОВ».

Муклевич привлек к вредительской работе своего заместителя зиновьевца Куркова П. И., входившего в антисоветскую органи­зацию в морском флоте, и через него использовал эту группиров­ку в интересах «ПОВ».

Вредительская работа Муклевича во флоте началась с тормо­жения строительства торпедных катеров, сторожевых кораблей и

первой серии подводных лодок. Проектирование этих судов Мук­левич поручил Игнатьеву, возглавлявшему группу вредителей в научно-техническом комитете. Утвержденные Реввоенсоветом сроки проектирования и строительства этих судов самовольно нарушались и изменялись. Заложенные на стапелях суда по не­скольку раз расклепывались и перекладывались заново. Заказы на оборудование размещались несвоевременно и некомплектно.

Перейдя в 1934 г. на должность начальника Главморпрома, Муклевич и там сформировал вредительско-диверсионную орга­низацию, не теряя одновременно контакта с антисоветской орга­низацией в РККФ.

Во вредительскую организацию в системе морского судостро­ения Муклевич вовлек более двадцати руководящих работников судостроительной промышленности из числа троцкистов, зиновь-евцев и антисоветски настроенных специалистов. С их помощью Муклевич развернул широкую вредительскую и диверсионную деятельность в Главморпроме и на заводах судостроительной про­мышленности.

В результате этой деятельности задержаны строительство и сдача военведу ряда судов и подводных лодок. В частности, пу­тем задержки производства дизелей сорвана сдача в текущем году подводных лодок для Дальнего Востока. В подлодке «Малютка» вредительски увеличен габарит, лишающий возможности перево­зить ее по железной дороге. Сорвано строительство серийных эсминцев. На лидерах-эсминцах корпус корабля сделан слишком легким, что мешает использованию кормовой артиллерии. На крейсерах зенитная артиллерия размещена так, что не может быть одновременно введена в бой. Сорвана подготовка стапелей для закладки линкоров на Николаевских заводах.

По договоренности с антисоветской организацией РККФ ис­пытание уже готовых кораблей систематически тормозилось, и они не вводились в строй.

Наряду с широким вредительством Муклевич подготовлял и диверсионные акты.

Так, в частности, по указанию Муклевича члены организации в промышленности морского судостроения Стрельцов и Бродский должны были организовать вывод из строя больших стапелей Балтийского судостроительного завода. Эту диверсию намечено было осуществить либо путем устройства замыкания электриче­ских проводов, которые в большом количестве имеются на окру­жающих стапеля лесах, либо путем организации взрыва. Однако осуществить эту диверсию Муклевичу не удалось.

Также подготовлялся вывод из строя ряда крупных военных заводов в Ленинграде, в том числе часть агрегатов Кировского

завода, помощник директора которого, Лео Марковский, также являлся членом «ПОВ».

Диверсионные группы на крупнейших авиационных (завод № 22, Пермский авиазавод и др.) и артиллерийских заводах (им. Молото-ва, «Баррикады», Тульский, киевский «Арсенал»), в химической про­мышленности были созданы Логановским, Будняком, Артамоновым, Баранским и др.

Крупнейшую базу для диверсионной сети в промышленности составляют перебежчики и эмигранты из Польши, осевшие пре­имущественно на Урале и в Сибири. Поскольку, однако, за по­следние годы велась чистка основных оборонных предприятий от этих категорий, польская разведка и «ПОВ» в целях создания особо законспирированной диверсионной сети вербовала различ­ные непольские элементы, работающие в оборонной промышлен­ности и не разоблаченные до сих пор.

Диверсионная работа польской разведки на транспорте кон­центрировалась преимущественно на железных дорогах западно­го театра войны и Сибирской магистрали, главным образом на Уральском участке, с целью отрезать Дальний Восток от централь­ной части Союза. Однако вскрытие польских диверсионных групп на транспорте до сих пор совершенно не развернуто.

В ряде случаев, в целях проверки готовности созданной на во­енное время диверсионной сети, организация производила в ряде мест диверсионные акты.

Так, участник организации «ПОВ» в Днепропетровской обла­сти Вейхт, по директиве украинского центра «ПОВ», произвел диверсионный акт на Каменской электростанции, при котором станция была полностью уничтожена.

Террористическая работа польской разведки

По директивам из Варшавы Уншлихт, Пестковский, Маков­ский, Домбаль, Висляк, Матушевский и другие, вместе с троц­кистами, вели подготовку центральных террористических актов.

Так, например, Матушевский создал в аппарате московской милиции группу «ПОВ», вовлек в нее вместе с Шипровским (быв. секретарь парткома милиции) большое количество работников милиции (в том числе и не поляков), проводивших свою подрыв­ную деятельность на различных участках милицейской службы (наружная служба, связь, охрана метро, комвуз милиции).

По директивам Домбаля, Матушевский и Шипровский гото­вили центральные террористические акты, используя нахождение участников группы на охране объектов, посещаемых членами правительства.

Завербованный Сосновским в Саратове польский агент Касперский (редактор областной газеты «Коммунист») входил в со­став троцкистской организации, был связан с саратовским крае­вым троцкистским центром наряду с участием в его диверсионно-вредительской работе (диверсионная группа на заводе комбайнов, свинцовых аккумуляторов, заводе 195 и др.), вклю­чился в подготовку центральных террористических актов.

В деловом контакте с краевым троцкистским центром находи­лись также Сосновский и Пиляр, сам участвовавший в подготовке террористических актов.

Саратовская группа «ПОВ», через того же Касперского, нахо­дилась в связи с антисоветской организацией правых в Саратове.

Ликвидируемый сейчас филиал «ПОВ» в Днепропетровской области вел подготовку центральных терактов совместно с троц-кистско-зиновьевской организацией в Днепродзержинске, с ко­торой контактировал также свою диверсионно-вредительскую работу.

Наряду с террористической работой в настоящее время мос­ковский центр «ПОВ» имел директиву подготовить ряд боевых групп для совершения центральных террористических актов в момент военного нападения на СССР.

Работу по созданию таких групп вел член московского центра «ПОВ» Пестковский.

Вредительство в советской разведывательной и контрразведывательной работе

После окончания советско-польской войны, основной кадр организации возвращается в Москву и, используя пребывание Уншлихта на должностях зампреда ВЧК—ОГПУ, а затем зам­преда РВС, разворачивает работу по захвату под свое влияние решающих участков деятельности ВЧК—ОГПУ (Пиляр — нач. КРО ВЧК, Сосновский и его группа — в КРО ВЧК, Ольский— пред. ГПУ Белоруссии, Ихновский — нач. ЭКУ ОГПУ, Мед­ведь — председатель МЧК, позднее сменил Мессинга на посту ПП ОГПУ в ЛВО, Логановский, Баранский и ряд других — в си­стеме ИНО ВЧК-ОГПУ-НКВД) и Разведупра РККА (Бортнов-ский и др.).

Работа организации в системе ВЧК—ОГПУ—НКВД и Развед-упре РККА в течение всех лет направлялась, в основном, по сле­дующим линиям:

1. Полная парализация нашей контрразведывательной работы против Польши, обеспечение безнаказанной успешной работы польской разведки в СССР, облегчение проникновения и легали-

зации польской агентуры на территорию СССР и различных уча­стках народно-хозяйственной жизни страны.

Пиляр, Ольский, Сосновский и другие в Москве, Белоруссии; Мессинг, Медведь, Янишевский, Сендзиковский и другие в Ле­нинграде — систематически срывали мероприятия наших органов против польской разведки, сохраняли от разгрома местные орга­низации «ПОВ», предупреждая группы и отдельных членов «ПОВ» об имеющихся материалах, готовящихся операциях, кон­сервировали и уничтожали поступавшие от честных агентов све­дения о деятельности «ПОВ», заполняли агентурно-осведомитель-ную сеть двойниками, работавшими на поляков, не допускали арестов, прекращали дела.

2.  Захват и парализация всей разведывательной работы НКВД и Разведупра РККА против Польши, широкое и планомерное дезинформирование нас и использование нашего разведыватель­ного аппарата за границей для снабжения польской разведки нуж­ными ей сведениями о других странах и для антисоветских дей­ствий на международной арене.

Так, член «ПОВ» Сташевский, назначенный Уншлихтом на закордонную работу, использовал свое пребывание в Берлине в 1932 году для поддержки Брандлера в целях срыва и разгрома пролетарского восстания в Германии, действуя при этом по пря­мым директивам Уншлихта.

Член «ПОВ» Жибковский, направленный Бронковским на за­кордонную работу Разведупра РККА, вел провокационную рабо­ту в целях осложнения взаимоотношений СССР с Англией.

По директивам Уншлихта члены организации Логановский и Баранский использовали свое пребывание по линии ИНО в Вар­шаве в период отстранения Пилсудского от власти для создания под прикрытием имени ОГПУ диверсионных пилсудчиковских организаций, действовавших против тогдашнего правительства эндеков в Польше, и готовили от имени резидентуры ИНО про­вокационное покушение на французского маршала Фоша во вре­мя его приезда в Польшу в целях срыва установления нормаль­ных дипломатических отношений между Францией и СССР.

3.  Использование положения членов «ПОВ» в ВЧК—ОГПУ— НКВД для глубокой антисоветской работы и вербовки шпионов.

Эмиссар Пилсудского и резидент 2-го отдела ПГШ И. Соснов­ский широко использовал свое положение в органах для установ­ления контакта с различными, преимущественно националисти­ческими антисоветскими элементами и возглавил их подрывную деятельность в Закавказье, Средней Азии и других местах.

Однако едва ли не самый большой вред нанесла нам теория и практика пассивности в контрразведывательной работе, упорно и

систематически проводившаяся польскими шпионами, проник­шими в ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Пользуясь захватом в свои руки руководящих постов в нашем контрразведывательном аппарате, польские шпионы сводили всю его работу к узко оборонительным мероприятиям на нашей территории, не допускали работы по проникновению нашей контрразведывательной агентуры в центры иностранных разве­док и других активно наступательных контрразведывательных действий.

Срывая и не допуская основного метода контрразведыватель­ной работы, заключающегося в перенесении нашей борьбы про­тив иностранных разведок на их собственные территории, польские шпионы в наших органах достигли такого положения, при котором советская контрразведка из органа, которому про­летарским государством поручена борьба против иностранных разведок и их деятельности в целом, была на ряд прошедших лет превращена в беспомощный аппарат, гоняющийся за отдельны­ми мелкими шпионами.

В тех же случаях, когда попытки контрразведывательного вы­хода за кордон делались, они использовались польской разведкой либо для внедрения своей крупной агентуры в СССР (дело Са­винкова), либо для установления контакта с деятельностью анти­советских элементов и их активизации (дело Москвича-Боярова, проф. Исиченко и др.).

Провокаторская работа польской разведки в Компартии Польши

Проникновение крупной польской агентуры в компартию Польши, польскую секцию ИККИ и в аппарат Коминтерна пре­допределилось тем обстоятельством, что при образовании в кон­це 1913 г. компартии Польши в ее руководство автоматически включился ряд крупных членов «ПОВ», ранее состоявших в ППС-левице и польской социал-демократии, объединившихся при образовании компартии.

Независимо от этого руководящая головка «ПОВ» на протяже­нии всех последующих лет систематически внедряла свою аген­туру в ряды компартии посредством различных провокационных мероприятий, одновременно вербовала новую агентуру из числа националистически настроенной интеллигенции, примкнувшей к коммунистическому движению, продвигала эту агентуру в руко­водящие органы партии, в целях ее разложения и использования в своих интересах, и широко использовала политэмиграцию и обмен политзаключенными для массового внедрения своей аген­туры в СССР.

Примером крупнейшей политической провокации пилсудчины является созданная «ПОВ» в 1919 г. так называемая оппозиция ППС, руководство которой, во главе с Барским, Лянде-Витков-ским, Витольдом Штурм де Штремом, состояло из крупнейших провокаторов. Имея первоначально своей задачей не допустить отход революционизирующихся элементов от ППС к компартии, «оппозиция», не будучи в состоянии удержать под своим влия­нием рабочие массы, отколовшиеся от ППС в 1920 г., влилась вместе с ними в компартию Польши и захватила там ряд руко­водящих постов.

Другим, наиболее крупным актом широкой политической про­вокации уже внутри компартии Польши со стороны пилсудчиков, проникших в ее руководство, является использование влияния компартии в массах во время майского переворота Пилсудского в 1926 г., когда эти провокаторы выдвинули и осуществили по­литику поддержки компартией пилсудчиковского переворота.

Предвидя, что та часть членов «ПОВ», проникших в руковод­ство компартии Польши и прямо работавших над использовани­ем компартии для содействия пилсудчиковскому перевороту (Вар-ский, Костржева, Краевский, Лян-де-Витковский), будет этим скомпрометирована и отстранена от руководства, «ПОВ» держа­ла в резерве другую группу членов «ПОВ» (во главе с Лещин-ским), которая внешне находилась в стороне от содействия пе­ревороту 1926 г. и предназначалась для захвата руководства КПП после провала группы Барского.

После майского переворота, в целях отвлечения рабочих масс от противодействия установлению Пилсудским нового фашист­ского режима и для ослабления и разложения компартии изнут­ри, «ПОВ» разработала и провела план широкой фракционной борьбы между группой Лещинского (т. н. меньшинство в КПП) и группой Барского — Костржевы (т. н. большинство). Обеим группам «ПОВ» удалось втянуть в фракционную борьбу партий­ные массы и надолго парализовать работу партии.

В итоге руководство партией удалось захватить группе «ПОВ», возглавляемой членом московского центра «ПОВ» Ле-щинским, сосредоточившим свою работу над дальнейшим раз­ложением партии и торможением революционного движения в Польше.

В последние годы все усилия варшавского и московского цен­тра «ПОВ» в отношении их работы внутри компартии Польши были направлены к срыву единого и народного фронта в Польше и, главным образом, к подготовке использования компартии для антисоветских действий во время военного нападения Польши на СССР.

В этом направлении Уншлихтом и Лещинским велась специ­альная работа по использованию партийных каналов для службы связи польской разведки во время войны, и был разработан план ряда политических провокационных мероприятий (предъявление ультиматумов Коминтерну и ВКП(б)) от имени компартии Польши о неприкосновенности «польской независимости», вы­пуск антисоветских воззваний к рабочему классу Польши, раскол партии и т. д.

Начиная с 1920 г., и особенно широко после майского пере­ворота, «ПОВ» использует каналы компартии польской секции Коминтерна, в которую проникли такие крупные члены «ПОВ», как Сохацкий-Братковский, Лещинский, Прухняк, Бергинский, Бронковский и ряд других, — для систематической широкой пе­реброски в СССР диверсионно-шпионской агентуры различного масштаба под видом политэмигрантов и политзаключенных. Так, под видом политзаключенных в СССР были переброшены польские шпионы Пиляр, Будзинский, Науискайтис, Высоцкий, Домбаль, Белевский; в качестве политэмигрантов — Висляк, Ген­рих Ляуэр (руководил сектором металлургии Госплана СССР), Здзярский, Генриховский, Бжозовский и многие десятки и сотни других шпионов, проникших на самые различные участки госу­дарственного аппарата, промышленности, транспорта и сельско­го хозяйства СССР.

Не только одна компартия Польши использовалась как при­крытие для шпионов и диверсантов. Агентура польской разведки перебрасывалась в СССР также под прикрытием принадлежнос­ти к компартиям Западной Белоруссии, Западной Украины и дру­гих революционных организаций, в самое возникновение которых польская разведка включалась в провокационных целях.

Так, например, существовавшая в свое время т. н. Белорусская громада — массовая крестьянская организация в Западной Бело­руссии — была активно использована польской разведкой и фа­шистской организацией белорусских националистов, существую­щей в Вильно, для разгрома крестьянского движения в Западной Белоруссии и переброски своей агентуры в СССР.

Такая же массовая организация как независимая крестьянская партия (незалежная партия хлопска) в коренной Польше была создана крупнейшим провокатором-офицером 2-го отдела ПГШ Воевудским специально для перехвата движения революционизи­рующегося польского крестьянства и также использования для переброски агентуры в СССР под видом «крестьянских» деятелей, спасающихся от полицейского преследования.

Все материалы следствия по настоящему делу с исчерпываю­щей несомненностью доказывают, что подавляющее, абсолютное

большинство т. н. политэмигрантов из Польши являются либо участниками «ПОВ» (выходцы из коренной Польши, в том чис­ле польские евреи), либо агентами 2-го отдела ПГШ или поли­тической полиции (поляки, украинцы, белорусы и др.).

Антисоветская работа польской разведки в Белоруссии и других местностях СССР

Организация «ПОВ» в Белоруссии, возглавлявшаяся в послед­нее время членом московского центра «ПОВ» Бенеком, членами минского центра «ПОВ» Вонсовским, Клысом, кроме того, по многим каналам руководимая Пиляром, Сосновским, Гельманом, Домбалем, установила органические связи с организацией бело­русских национал-фашистов, троцкистским подпольем и антисо­ветской организацией правых, в результате чего в Белоруссии существовал единый антисоветский заговор во главе с Червяко­вым, Гололедом, Бенеком.

Объединенное подполье развернуло в Белоруссии широкую вредительскую и разрушительную работу, увязанную с военными планами польско-немецких генеральных штабов.

Подрывной работой объединенного подполья были поражены все отрасли народного хозяйства Белоруссии: транспорт, плани­рование, топливно-энергетическое хозяйство, строительство но­вых предприятий, все отрасли легкой промышленности, сельское хозяйство, строительство совхозов.

На протяжении нескольких последних лет объединенное под­полье, путем искусственного распространения инфекционных за­болеваний (менингит, анемия, чума), провело большую работу по уничтожению поголовья свиней, конского поголовья в Белорус­сии, в результате чего только за один 1936 г. было уничтожено по БССР свыше 30 тыс. лошадей.

В процессе своей работы по подготовке захвата БССР поля­ками, объединенное подполье выдвинуло и попыталось осуще­ствить вредительский проект осушения полесских болот, являю­щихся естественным препятствием против наступательных дей­ствий польской армии. В то же время Домбаль, проводивший разработку проектов «Большого Днепра» во вредительском духе, включил в план работы прорытие в Белоруссии глубоководного канала, предназначенного для открытия доступа военным судам поляков на советскую территорию.

Одновременно с вредительской работой в сельском хозяйстве БССР объединенное подполье вело активную работу по подготов­ке повстанческих кадров и вооруженного антисоветского восста­ния, широко практикуя различные методы искусственного воз-

буждения недовольства населения против Советской власти (пла­номерные «перегибы» при проведении различных хозяйственных кампаний на селе, переобложение, незаконные массовые конфис­кации за неуплату налогов и т. д.).

Осуществляя связь с Польшей по многим каналам (через мос­ковский центр «ПОВ», Минское польское консульство, вилен-ский центр белорусских национал-фашистов со 2-м отделом ПГШ непосредственно), объединенное подполье вело в БССР всестороннюю шпионскую работу, имея ряд своих связей в час­тях Белорусского военного округа и в контакте с военно-фашист­ской группой изменника Тухачевского, в лице участника этой группы Уборевича.

По прямому поручению Зиновьева троцкист Гессен организо­вал из участников объединенного подполья террористическую группу, которая готовила покушение против т. Ворошилова во время его пребывания в Минске осенью 1936 г.

Свою работу по ликвидации руководящей головки антисовет­ского объединенного подполья в Белоруссии НКВД БССР развер­нул на основе минимальных данных, полученных в начальной стадии следствия в Москве, и передопроса арестованных ранее белорусских национал-фашистов, показав этим умелое оператив­ное использование небольших исходных данных для разгрома организующих сил врага.

Совершенно неудовлетворительно шла до сих пор работа по ликвидации «ПОВ» в ДВК, Сибири, Свердловской и Челябин­ской областях и на Украине. Имея в период 1933—1935 гг. исклю­чительно большие возможности для вскрытия подполья (аресты группы Скарбека, Стасяка-Конецкого), аппарат НКВД Украины не развернул тогда следствия до необходимого предела полного разоблачения деятельности «ПОВ» на Украине, чем и воспользо­вался сидевший тогда в Особом отделе центра шпион Сосновский для провокации провала вообще.

Рассылая при этом сборники протоколов допросов Уншлихта и других арестованных, предлагаю ознакомить с настоящим пись­мом всех начальников оперативных отделов ГУГБ и руководящих работников третьих отделов.

Народный комиссар внутренних дел СССР

генеральный комиссар госуд. безопасности Н. Ежов

Верно:

Оперсекретарь ГУГБ НКВД СССР

комбриг Ульмер».

Архив Управления МВД Украины Харьковской области.

 Коллекция документов. С. 89—136. Машинопись. Копия.