Дата 22 июня в документах

 

 

или кто же несет основную ответственность за трагедию 22 июня (продолжение, часть 2-я).

 

Статья  «Ещё раз о 22 июня» («Дата 22 июня в документах») вызвала  некоторую дискуссию в Интернете и сомнения у читателей в том, возможен ли был быть «заговор» генералов, командующих округами, в преднамеренной попытке саботировать приказы из Генерального штаба о приведении в повышенную боевую готовность частей западных округов и выдвижении их к границе в районы сосредоточения. Аргумент у сомневающихся примерно такой:  не могли наши генералы в преддверии такой страшной войны на истребление пойти на предательство. У них не было шансов самим остаться в шоколаде в случае поражения Армии и СССР.  Другой «аргумент» сомневающихся, это то, что «без воли тирана» ничего в стране не могло происходить»!!! То есть Павлов и ему подобные действовали исключительно по личному указанию Сталина. А если и были некие «отклонения» в «генеральной линии партии», то либо по «личной смелости» генералов, что не боялись в порядке «личной инициативы» поднимать части и целые флоты по тревоге перед 22 июня, либо по личному же «разгильдяйству» отдельных командиров. И это «личное разгильдяйство» и стало, например, причиной разгрома наших войск в Белоруссии, в Западном особом военном округе (ЗапОВО).

На одном из сайтов в очередной раз сцепились «сталинист» и «разоблачитель сталинизма».

«сталинист»: «…практически ВСЕ аэродромы и моторизованные базы советских войск были дезавуированы и уничтожены уже в первые часы войны непрерывным "огненным штурмом" люфтваффе! Большая часть наших самолётов даже не взлетела! После чего уничтожение советской кадровой армии воистину стало неизбежным, "делом техники".

«разоблачитель»: «Так по чьему указанию на всех фронтах были так расположены аэродромы и самолеты на них. Уж не генерал ли Павлов распорядился? Нет, Гоша все не так.  Это уровень не генерала, а высшего руководства страны…

«отдавались приказания отвести танки в парк, сдать снаряды на склад. ...тяжелую артиллерию оставили без тягачей, в некоторых местах сливали горючее из баков танков и самолетов.(!)»

--- Кто именно отдавал данные указания?...».

Придется ещё немного рассмотреть то, как выполняли свои должностные обязанности эти самые генералы. Как выполняли приказы из Москвы на выдвижение своих частей командующие западных округов к границе после 15 июня. Что делали согласно приказов из Москвы, а что делали по «собственной инициативе». Для этого придется достаточно подробно привести тексты директив НКО и ГШ тех дней. А заодно придется достаточно подробно привести протоколы допросов командующего ЗапОВО Павлова и его замов. Что были расстреляны по «злой воле тирана Сталина», пытавшегося таким образом «свалить с себя вину на несчастных генералов, что его боялись до смерти, и все делали только и исключительно по команде деспота».

Данные Директивы и приказы придется привести подробно ещё и потому, что неугомонные «резуны»-солонины, «разоблачители сталинизма» именно на эти Директивы о начале выдвижения к государственной границе и намекают, когда говорят, что Сталин «собирался напасть на Германию и Европу первым» и данные Директивы якобы это и «подтверждают». Таким образом, придется попытаться увидеть самим, есть ли в этих Директивах НКО и ГШ от мая-июня 1941 г. ещё и доказательство «агрессии» Сталина и СССР, или эти Директивы чисто оборонительные. Впрочем, «резуны» могут уверять, что кроме этих Директив на подготовку к обороне были ещё и «тайные приказы Сталина на нападение на Германию и Европу», но это уже их личное дело – пускай найдут такие  «приказы», если смогут. Архивы и документы на сегодняшний день все ещё под контролем Сахаровых и Мироненко, правоверных антисталинистов. Но пока что все доказательства у сторонников Резуна об «агрессивных намерениях» Сталина строятся исключительно на воззрениях … Троцкого (заклятого врага Сталина и его сторонников) на «мировую революцию» и на «красноармейских песнях» тех лет.  Нас же данные Директивы от мая-июня 1941 года интересуют только с точки зрения подготовки Красной армии к началу Войны и к будущему нападению Гитлера на СССР 22 июня. С точки зрения, что было сделано или не было сделано командованием западных округов в этом плане.

Наиболее подробно  о том, как развивались события в последние дни перед 22 июня в западном округе, в КОВО,  описал в своих мемуарах ещё  маршал И.Х. Баграмян, маршал Рокоссовский, и другие генералы и маршалы. И кстати, и тот же Г.К. Жуков. Надо только внимательно перечитывать эти «воспоминания» и знать, на что стоит обращать внимание.

Теперь посмотрим, как подтверждают (или не подтверждают) слова маршалов известные на сегодня  и опубликованные в демократическом издании (демократичнее некуда), документы тех дней, июня 41-го, перед 22 июня. Посмотрим на  документы, что опубликованы в достаточно известном сборнике документов от 1998 г., составленном под предводительством того самого рупора «перестройки»  Яковлева А.Н.,  международным фондом «Демократия».

В редакционный совет этого сборника входили такие достаточно известные «борцы с тоталитаризмом», «разоблачители сталинизма» и советской власти: А.Н.Яковлев (председатель), Е. Т. Гайдар, А.А.Дмитриев, В.П.Козлов, В.А. Мартынов,  С. В.Мироненко, В.П.Наумов, Р. Г. Пихоя, Е. М.Примаков, А.Н. Сахаров, Г.Н. Севостьянов, С.А.Филатов, А.О. Чубарьян, В.Б. Юмашев.   Сборник называется «Россия XX век. Документы 1941 год. Книга вторая. Документы». Москва 1998 г.  Составители сборника : Л.Е. Решин, Л.А.Безыменский, В.К. Виноградов, Д.Д. Воробьев, Ю.А. Горьков, В.П. Гусаченко, Л.А.Двойных, А. В.Коротков, В.А.Лебедев, С.А. Мельчин, В. М. Михалева, О. В.Наумов, В.Л. Пещерский, Л.А. Роговая, В.Ю. Рыжков, Ю.Н. Семин, А.И. Сивец, И. В. Сазонкина, Ю.И. Стрижов, Е.А. Тюрина. Научный редактор  В.П.Наумов.

В подготовке сборника принимали участие: Архив внешней политики Российской Федерации, Архив Президента Российской Федерации, Архив Службы внешней разведки Российской федерации, Российский государственный военный архив, Российский государственный архив экономики, Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории, Центр хранения современной документации, Центральный архив Министерства обороны Российской федерации, Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской федерации.

(1941 год: В 2 кн. Кн.2/ Сост. Л.Е. Решин и др.; Т93 Под ред. В.П.Наумова; Вступ. ст. акад. А.Н.Яковлева. - М.: Междунар. фонд "Демократия", 1998. - 752 с. - ("Россия. XX век. Документы". Под ред. акад. А.Н.Яковлева)

Пришлось подробно привести все данные этого сборника, чтобы продемонстрировать всю «солидность» данного издания и весомые фамилии его составителей. Тот же Гайдар оказывается не только «экономист», но ещё и «историк». Также этот сборник есть в Интернете, на сайте:  http://militera.lib.ru/docs/0/1941-2.html#_Toc2421490  .

А теперь посмотрим, какие документы из этого сборника могут подтвердить или опровергнуть  слова И.Х. Баграмяна сказанные им в 1971 году, о последних предвоенных Директивах из Наркомата обороны и Генштаба. Были или не были в западных округах отработанные «планы обороны» и «планы прикрытия» (а то ведь у нас до сих пор заявляют некие «историки», что никаких «планов обороны» и «планов прикрытия» вообще не было в Красной армии в западных округах-республиках) и, каким образом они выполнялись. Начнем прямо по мемуарам маршала Баграмяна и в хронологической последовательности событий июня 41-го. С «майской директивы» Генерального штаба, которая подробно расписывала командованию западных округов (конкретно для КОВО) действия частей на случай нападения и предписывала к точно определенной дате отработать «планы прикрытия» на случай нападения Германии. Директивы придется приводить достаточно подробно, не выдергивая фразы и цифры из контекста.

«…В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определила задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну…»

Баграмян пишет что «…отражение возможной агрессии предусматривалось планом прикрытия государственной границы. Однако к тому времени этот план не был еще утвержден Москвой. Видимо, поэтому Народный комиссар решилспециальной директивой повысить боевую готовность западных приграничных округов. Задачи ставились конкретные: своевременно выявить сосредоточение войск наших вероятных противников, группировку их сил; не допустить вторжения войск агрессора на территорию СССР; быть готовыми упорной обороной надежно прикрыть мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск округа…».

Т.е. Москва ускорила разработку «планов обороны» и «прикрытия» и дала команду западным округам в спешном порядке, к концу мая 1941 г.,  отработать в округах эти самые «планы прикрытия» и обороны.

( К примеру, в этом сборнике также приводится подобное указание Москвы на отработку «Плана прикрытия» для ЗапОВО, Павлову ещё от апреля 1941 г.

« № 425. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЗАПОВО ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ Д. Г.ПАВЛОВУ

б/н  [апрель 1941 г.] Совершенно секретно Особой важности В одном экземпляре

Карта 1:1000000.

Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания армий Западного особого военного округа, руководствуясь следующими указаниями.

1. Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию.  Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время.

Однако, учитывая:

а) происходящие события в Европе - оккупацию немцами Болгарии, объявление ими войны Югославии и Греции;

б) подозрительное поведение немцев в Финляндии и Румынии;

в) сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил;

г) заключение Германо-Итало-Японского военного союза, острие которого, при наличии перечисленных выше обстоятельств, может быть направлено против СССР, необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония.

Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Финляндию, Румынию, Венгрию и других союзников Германии. Поэтому оборона западных границ СССР приобретает исключительное значение.

2. В случае войны с нами Германия, из имеющихся у нее 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, сможет направить против наших границ до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных.

Развертывание главных сил немецкой армии наиболее вероятно на Юго–Востоке, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину.

Этот удар, по-видимому, будет сопротивляться (сопровождаться) вспомогательным ударом из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу, или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи.

В этом случае против войск Северо-Западного и Западного наших фронтов надо ожидать развертывание немцами до 40 пехотных дивизий, 304 (3-4) танковых и 204 (2-4)  моторизованных дивизий.

Не исключена возможность, что немцы сосредоточат свои главные силы в Восточной Пруссии и на Варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить удар на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременнонеобходимо ожидать вспомогательных, сильных ударов со стороны Ломжа и Брест, с последующим стремлением развить их в направлении Барановичи, Минск.

При этом варианте действий Германии надо ожидать, что немцы против наших Северо-Западного и Западного фронтов развернут до 130 дивизий и большую часть своей авиации.

I. Основными задачами для войск Западного фронта ставлю:

1. В период отмобилизования и сосредоточения войск - упорной обороной, опираясь на укрепленные районы, прочно прикрывать наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию. …

VI. Настоящему плану развертывания присвоить условное наименование" " . \139\

План вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей и начальника Генерального штаба КА подписями, следующего содержания: "Приступить к выполнению".

2. Военному совету и штабу Западного особого военного округа надлежит к 1941 году в Генеральном штабе КА разработать:

а) план прикрытия и обороны на весь период сосредоточения;

б) план сосредоточения и развертывания войск фронта;

в) плана выполнения первой операции 13 и 4 армий и план обороны 3 и

10 армий;

г) план использования и боевых действий авиации;

д) план устройства тыла и материального обеспечения, санитарной и ветеринарной эвакуации на первый месяц войны;

е) план устройства связи на период прикрытия, сосредоточения и развертывания войск фронта;

ж) план ПВО;

з) план инженерного обеспечения.

3. К разработке плана допускаются в полном объеме - командующий войсками, член Военного совета, начальник штаба и начальник Оперативного отдела;

в части разработки плана действий ВВС - командующий ВВС ЗапОВО;

в части разработки плана устройства тыла - зам. начальника штаба округа по тылу;

в части плана военных сообщений - начальник 3 отдела штаба ЗапОВО.

Начальники родов войск и служб округа к разработке плана не допускаются и могут привлекаться только как консультанты по специальности.

Документы плана пишутся только от руки или печатаются на машинке лично командирами, допущенными к разработке плана. По окончании разработки все материалы при описи сдаются начальнику Оперативного управления Генерального штаба КА.

ПРИЛОЖЕНИЯ: 1. Схема развертывания армий Западного фронта на карте 1 000 000 в одном экземпляре;

2. Ведомость боевого состава войск и тылов Западного фронта на ... листах;

3. Схема прикрытия сосредоточения и развертывания армий Западного фронта на карте 1 000 0000;

4. Графический план железнодорожных перевозок на ... листах.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза         (С. Тимошенко)
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии            (Г. Жуков)

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.237. Лл.48-64. Рукопись на типографском бланке: "Народный комиссар обороны СССР". Незаверенная копия. ) …» )

Также Баграмян пишет, что в конце майской директивы было указано, что «Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома…»

Вот текст этой «майской директивы» из яковлевского сборника от 1998 г. (Все выделения и подчеркивания в документах и директивах мои – К.О.Ю.)

«…№ 482. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

№ 503862/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.] Совершенно секретно Особой важности Экземпляр № 2

Карта 1:1000000.

Для прикрытия мобилизации, сосредоточения и развертывания войск округа к 25 мая 1941 года лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать:

1. Детальный план обороны государственной границы от оз. Свитязское до Липканы;

2. Детальный план противовоздушной обороны.

Задачи обороны:

1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа….

//. Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими основными указаниями:

1. В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов…

IX. Общие указания.

1.    План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей, члена Главвоенсовета и начальника Генерального штаба Красной Армии подписями следующего содержания: "Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 года"…

…Народный Комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба КА генерал армии Жуков

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.259. Лл. 1-17. Рукопись на бланке: "Народный комиссар обороны СССР". Имеются пометы: "Исполнено в 2-х экз. № 1 - Комвойсками КОВО, № 2 - в дело Опер[ативного] Упр[авления] Генштаба. Исполнил эам.нач.Опер.Упр. генерал-майор Анисов". Копия заверена зам. начоперотдела Генштаба КА генералмайором Анисовым 7 мая 1941 г.) .».

( Обратите внимание на одну деталь. В Директиве из Генштаба на отработку в КОВО «Плана обороны» уже предлагается и предусматривается для конкретных частей КОВО места их возможных районов обороны, районов  сосредоточения. Например, для 31-го, 36-го, и 55-го стрелковых корпусов четко указаны места их сосредоточения и также указано, где округам необходимо  «Подготовить противотанковые районы и тыловые оборонительные рубежи…» для этих корпусов:

«…Кроме того, в период с 4 до 15 дня мобилизации сосредоточить:

31 стр. корпус (193, 195, 200 сд) в районе Ковель, Сокуль, Трояновка;

36 стр. корпус (140, 146, 228 сд) в район Дубно, Червоноармейск, Кременец; …

55 стр.корпус (130, 169, 189) и 3 противотанковую артиллерийскую бригаду в район Ярмолинцы, Балин, Нв.Ушица.

Задачи резерва командования КОВО:

1. Подготовить противотанковые районы и тыловые оборонительные рубежи:

а) 31 ск - на фронте Нв. Выжва, Турийск, Туличев;

6) 36 ск-по р. Стоход на фронте Луцк, Станиславчик, Топоров;

в) 37 ск на фронте Каменка, Магерув, Яворов;

д) 55 ск по р.Днестр на фронте Жванец, Калюс.  …»

На основании этих указаний ГШ штаб округа отрабатывает свой «план обороны» этим частям, согласно рекомендациям ГШ, и указываются места их дислокации в окружном плане. )

Дальше Баграмян пишет о том, что «……Во второй половине мая мы получили директиву, в которой предписывалось принять из Северо-Кавказского военного округа и разместить в лагерях управление 34-го стрелкового корпуса с корпусными частями, четыре стрелковые и одну горнострелковую дивизии… Первый эшелон должен был прибыть 20 мая…

... В новую армию войдут все пять дивизий 34-го стрелкового корпуса и три дивизии 25-го стрелкового корпуса Северо-Кавказского военного округа. Армия будет находиться в подчинении наркома. Возглавит ее командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И. С. Конев. Днем позже Генеральный штаб предупредил: предстоит принять еще одну, 16-ю армию генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Она будет переброшена из Забайкалья в период с 15 июня по 10 июля …».

Эти директивы, о переброске в КОВО частей из СКВО (Северо-Кавказский военный округ), и 16 армии из Забайкалья, тоже показаны в сборнике Яковлева. Части СКВО должны были прибывать в КОВО с 3-го по 17-е июня. 16-я армия из Забайкалья должна была прибыть в КОВО с 15 июня по 10 июля 1941 г.

«…№ 464. ДИРЕКТИВА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

№ 503904 13 мая 1941 г.  Совершенно секретно  Экз. № 1

Народный комиссар обороны Союза ССР приказал:

1. Принять и разместить в лагерях на территории округа одно управление стр[елкового] корпуса с корпусными частями и одним артполком, четыре  двенадцатитысячные стрелковые дивизии и одну горнострелковую дивизию из состава СКВО…

3. Прибывающие из СКВО соединения разместить:

а) Управление 34 стр. корпуса с корпусными частями и артполком, 38 и 129 стр. дивизии в лагере Трушники. Основная станция выгрузки Белая Церковь. Первые эшелоны управления 34 ск и 38 сд прибудут 20.5.41. Первые эшелоны 129 сд прибудут 3.6.41…

5. Все соединения СКВО, прибывающие на территорию КОВО, остаются в составе войск СКВО и подчиняются оперативной группе СКВО во главе с зам. комвойсками СКВО генерал-лейтенантом Рейтером…

7. Оперативная подготовка штабов и войск возлагается на Вас.

8. Для организованного приема и создания нормальных условий для обучения прибывающих войск Вам надлежит:

а) Немедленно организовать командирами штаба КОВО рекогносцировку лагерей и, совместно с представителями прибывающих соединений, которые будут в лагерях не позднее 17.5.41., выделить участки для каждого соединения.

б) Освободить лагеря от всех лиц, не имеющих отношения к Красной Армии, в том числе и сторожей. Охрану лагерей до прибытия войск СКВО возложить на ближайшие части КОВО…

г) На всех основных жел. дорожных станциях выгрузки войск СКВО с 18.5.41 организовать круглосуточное дежурство линейных органов ВОСО.

д) Подготовку лагерей и размещение частей провести без шума, приняв все меры к скрытию номеров соединений и принадлежности их к СКВО. …

Все семьи командного состава оставить на месте до особого распоряжения.

Начальник Генерального штаба КА генерал армии Жуков
Начальник Опер. Управления ГШ генерал-лейтенант Маландин

(ЦА МО РФ. Ф. 131. On. 12507. Д. 1. Лk.71-75. Рукопись на бланке: "НКО СССР. Начальник Генерального штаба Красной Армии". Подлинник, автограф. Имеются резолюции командующего войсками КОВО генерал-полковника Кирпоноса и члена Военного Совета КОВО корпусного комиссара Вашугина и начальника штаба КОВО генерал-лейтенанта Пуркаева. Имеются пометы. )

№ 545. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА РККА КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

№ 504206 12 июня 1941 г. Совершенно секретно Особой важности Экз. № 2

1. На территорию КОВО в период с 15.6 по 10.7.41 г. прибудет 16 армия в составе:

Управление армии с частями обслуживания; 5 мех. корпус (13, 17 танковые и 109 моторизованная дивизии); 57 танковая дивизия; 32 стр. корпус (46, 152 стрелковые дивизии, 126 корпусной арт. полк)….

10. Донесения о разгрузке эшелонов по каждой станции представлять мне, через Начальника Генерального штаба КА, ежедневно к 22 часам.

11. Получение директивы подтвердите.

ПРИЛОЖЕНИЕ: перечень условных наименований войсковых соединений, прибывающих на территорию округа на 9 листах.

Народный комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.261. Лл.37-40. Машинопись. Копия, заверенная зам. начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майором Анисовым. )

Дальше Баграмян написал что примерно 10 июня командующий КОВО генерал Кирпонос, видимо воодушевленный этими майскими директивами НКО И ГШ и другими приказами из Москвы, решил проявить служебное рвение и здоровую инициативу, и привести части второго эшелона КОВО также в повышенную боевую готовность : «…Одним словом, войска второго эшелона привести в состояние такой же повышенной боевой готовности, как и войска прикрытия границы….». А также решил дать команду на выдвижение частей второго эшелона в сторону границы.

( Перейти от «повышенной» боевой готовности к «полной» особого времени и затрат на самом деле не требует. После этого войска готовы вступить в бой в любую минуту. Т.е., войска прикрытия границы, части первого эшелона, находящиеся от границы не более чем в 5-10 км, начиная с начала июня, уже были приведены в состоянии «ПОВЫШЕННОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ»! И Кирпонос пытался 10 июня привести в повышенную боевую готовность и части второго эшелона, т.е.  практически все части КОВО. Третий эшелон составляли части резерва командования КОВО и части прибывшие из внутренних округов, из СКВО и ЗабВО, что находились в непосредственном  подчинении наркомата обороны и Генштаба и также находились в состоянии «повышенной боевой готовности». )

На что тут же телеграммой отреагировал Генштаб и Баграмян пишет: « …Не прошло и суток после обсуждения на Военном совете новых мер по повышению боевой готовности войск, как поступила телеграмма из Москвы. Генеральный штаб запрашивал: на каком основании части укрепрайонов получили приказ занять предполье? Такие действия могут спровоцировать немцев на вооруженное столкновение. Предписывалось это распоряжение немедленно отменить…»

Вот эти телеграммы начальника генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова. Их было даже две. Одна военному совету КОВО, а другая командующему КОВО Кирпоносу..

«…№ 537. ДИРЕКТИВА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО (В КОПИИ – ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР МАСЛЕННИКОВУ)

б/н 10 июня 1941 г. Совершенно секретно

Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.

Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.

Жуков (ЦА МО РФ. Ф.48. Оп.3408. Д. 14. Л.425. Машинопись, заверенная копия.)….»

«…№ 541. ТЕЛЕГРАММА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

б/н  11 июня 1941 г. Совершенно секретно

Народный комиссар обороны приказал:

1). Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием.

2). Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить.

Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г.    Жуков

(ЦА МО РФ. Ф.48. Оп.3408. Д. 14. Лл.432. Машинопись, заверенная копия.)…»

Однако обстановка на границе а также новые разведдонесения  вносят изменения в ситуацию. Буквально через пару дней Жуков и Тимошенко, пресекавшие до этого попытки Кирпоноса повышать боевую готовность, уже сами подписывают Директивы о повышении боевой готовности в западных округах. Для каждого округа своя отдельная Директива. К середине июня в Киевский округ пришел приказ уже о начале выполнения той самой «майской директивы»  «..№ 503862/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.] Совершенно секретно Особой важности ..». Которая и предписывала: «..Для прикрытия мобилизации, сосредоточения и развертывания войск округа к 25 мая 1941 года лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать: 1. Детальный план обороны государственной границы…)….». Эта директива наркома от 13 июня, конечно же аннулировала телеграммы Жукова от 10-11 июня и ставила округу уже конкретную задачу на выполнение «плана обороны», отработанного в КОВО ещё в конце мая.

По этому поводу маршал Баграмян пишет: «…В Москве, безусловно, обстановку по ту сторону границы знали лучше нас, инаше высшее военное командование приняло меры. 15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому. … мы еще в начале мая по распоряжению Москвы … заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать...

План (обороны округа в КОВО – К.О.Ю.) был разработан детально. 31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до  22 июня надлежало оставаться на месте; 36-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в райоие Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня.

Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее…»

Директива-приказ, что поступила в КОВО 15 июня, подписанная Тимошенко и Жуковым ещё 13 июня, действительно предписывала начать проводить выдвижение частей походным порядков, пешком и по ночам. Директива Генштаба указала и сроки выдвижения частей второго эшелона к границе. И по факту и по сути это и были первые Директивы Тимошенко и Жукова западным округам о приведении частей этих округов в повышенную боевую готовность.

«…№ 549. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО

№ 504205   13 июня 1941 г. Совершенно секретно Особой важности

Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты.

1) 31 ск - походом; 2) 36 ск - походом; 3) 55 ск - походом; 4) 49 ск - по железной дороге и походом; 5) 37 ск - походом.

Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице, в случае необходимости, может быть произведен только по моему особому приказу. 164 сд для лагерной стоянки вывести к 17 июня 1941 г.:

1) один сп - в Дунаевцы, 20 км. сев. Герца; 2) один сп - в район Ларга; 3) остальные части - в район Хотин.

Передвижения войск сохранить в полной тайне.

Марш совершать с тактическими учениями, по ночам.

С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов и горюче-смазочных материалов. Для охраны зимних квартир оставить строго необходимое минимальное количество военнослужащих, преимущественно малопригодных к походу по состоянию здоровья.  Семьи не брать.

Исполнение донести нарочным к 1 июля 1941 г.  ПРИЛОЖЕНИЕ: карта 500 000 - одна.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. Жуков

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.261. Лл.20-21. Рукопись на бланке: "Народный комиссар обороны СССР". Копия, заверенная заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба РККА генерал-майором Анисовым. Имеются пометы. )…»

Именно об этих корпусах и пишет маршал Баграмян в своих воспоминаниях, как о частях первого эшелона получивших приказ на выдвижение к границе, на «учения», по ночам, к рубежам обороны. Места дислокации этих корпусов были четко согласованны с Москвой, Москвой же спускались, округом отрабатывались и Москвой снова утверждались. Такой порядок действовали в отношении и других западных округов, для Прибалтики,  ОдВО и в том числе и для Белоруссии, для того же ЗапОВО. Майская Директива давала указания отработать «План обороны» и отправить части округа в конкретный район. Округ отрабатывал на основании этих «рекомендаций» ГШ свой «План обороны» (с некоторыми корректировками  к своим условиям). Затем Москва утверждала эти планы, а потом прислала в июне Директиву на отправку конкретных частей в конкретные и согласованные ранее с Москвой  районы  обороны и сосредоточения, согласно всех предыдущих директив.

Теперь перейдем к воспоминаниям К.К. Рокоссовского, командира 9-го  механизированного корпуса в КОВО, о подготовке к войне в котором достаточно подробно написал маршал Баграмян. Точнее  на то, что в этих воспоминаниях нет ни единого упоминания, ни о майской директиве, ни о последующих директивах от 13 июня. Рокоссовский вообще ничего не знал об этих директивах и о начале войны узнал только 22 июня.

В своих воспоминаниях в 1968 г. маршал К.К. Рокоссовский сообщает, что командованием КОВО он, командир 9-го механизированного корпуса вообще не был поставлен в известность ни о майской «Директиве № 503862/сс/ов», ни о дальнейших приказах, о начале выдвижения к рубежам обороны под видом «учений», что стали поступать в округ после 13  июня.

Но ещё в той самой «майской директиве», которая предписывала штабу Кирпоноса отработать планы прикрытия и сама достаточно подробно указывала номера основных дивизий, корпусов и армия КОВО, есть упоминание и о том, что согласно «плана прикрытия государственной границы» надлежит делать корпусу К.К. Рокоссовского.

Корпус Рокоссовского,  укомплектованный танками всего на 30 %,   назначался в резерв КОВО и был в непосредственном распоряжении командующего:

«V. В непосредственном распоряжении Командования округа с первых же дней мобилизации, иметь:

а) 9 мех.корпус (20, 35 тд, 131 мд), 5 противотанковую артиллерийскую бригаду в районе Рожице, Торчин, Луцк, Киверцы...»

Из этой, майской директивы видно, что 9-й мех.корпус Рокоссовского находился в непосредственном распоряжении командующего. Т.е. в резерве на случай нанесения ответных контрударов по напавшему противнику – « Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов…».  Но в этом случае тем более командир корпуса обязан был знать о его роли в случае начала войны. Ведь в тексте майской директивы№ 503862/сс/ов прямо указано, кто и в каком объеме должен быть ознакомлен с этой директивой и с разрабатываемым по ней «планом прикрытия» в части их касающейся:

«5. К разработке плана допускаются:

а) В штабе округа:

в полном объеме - командующий войсками, член Военного Совета, начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба КОВО;

в части разработки плана действий ВВС - командующий ВВС КОВО;

в части плана военных сообщений - начальник отдела военных сообщений штаба КОВО;

в части плана устройства тыла, санитарной и ветеринарной эвакуации зам. начальника штаба КОВО по тылу;

в части плана связи - начальник связи округа.

Прочим начальникам родов войск и служб давать персональные задания по специальности, но без сообщения плана прикрытия.

б) В штабах армий:

командующий, член Военного Совета, начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба армии. ...»

В случае получения команды из Москвы на выполнение «планов прикрытия» и той самой еще майской  «Директивы № 503862/сс/ов», Рокоссовский также должен был быть извещен о начале выполнения этих распоряжений Генерального штаба. И быть готовым к тому, чтобы по первой команде командующего округом-фронтом Кирпоноса выдвинуться для нанесения контрударов по прорвавшемуся врагу. Однако К.К. Рокоссовский узнал о начале войны только 22 июня, из случайных звонков в штаб округа. А о том, что в КОВО отрабатываются некие «планы прикрытия» согласно директив Наркомата обороны и Генштаба, что эти части 15 июня поднимаются по тревоге и начинают выдвижение к границе на случай обострения обстановки и начала войны, командир мех.корпуса резерва командующего округом вообще не знал, не был поставлен в известность. Видимо «забыл» Кирпонос о некоторых частях своего округа.

Точно такие же подробные директивы с указанием отработать  свои «планы прикрытия» с соответствующими датами исполнения были отправлены и в Одесский, и в Прибалтийский военные округа. Эти планы прикрытия командование и штабы западных округов также отработали в полном объеме и достаточно подробно, расписав, где и как действовать каждой части своих округов. Затем в эти округа точно также после 13-15 июня пришли директивы о начале «учений» в этих округах, с выдвижением частей этих округов ближе к границе. Та же 28-я танковая дивизия Черняховского, в составе своего механизированного корпуса 17 июня убыла из  Риги к границе именно после того как в ПрибОВО пришла директива о начале выдвижения частей округа к границе, после введения «плана прикрытия». Но в сборнике Яковлева данной директивы для ПрибОВО нет.

И для ЗапОВО документы в сборнике Яковлева приводятся как-то странно. Некоторые директивы  приводятся без подписей и без даты. Вроде как «черновики», которые так  (вроде) и не были отправлены в Белоруссию к Павлову.

Например, майская  директива об отработке планов прикрытия государственной границы  для Белорусского округа показана как подлинная и отработанная:

«…№ 481. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЗАПОВО

№ 503859/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.] Сов.  Секретно Особой важности  Экземпляр № 2

Карта 1:1 000000.

С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа, к 20 мая 1941 г. лично Вам, с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа, разработать:

а) детальный план обороны государственной границы от Канчиамиестис до оз. Свитез (иск.);

б) детальный план противовоздушной обороны…

/. Задачи обороны:

1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа.

3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск.

4. Всеми видами разведки округа своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника.

5. Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным узлам, мостам, переправам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника.

6. Не допустить сбрасывания и высадки на территории округа воздушных десантников и диверсионных групп противника.

//. Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими основными указаниями:

1. В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов...

Район прикрытия №4 - 4 армии.

Состав: управление 4 армии; управление 28 стр.корпуса; 6, 42, 75 и 100 стр.дивизии;

управление 14 мех.корпуса; 22 и 30 танковые дивизии; 205 моторизованная дивизия;

гарнизон Брестского укрепленного района; 10 смешанная авиационная дивизия; пограничные части.

Первый мобэшелон 100 стр.дивизии вывести в район Черемха не позднее 4 дня мобилизации.

Начальник района - Командующий 4 армии. Граница слева - граница с. Ково.

Задача - прочной обороной Брестского укрепленного района и полевых укреплений по восточному берегу р. Буг, прикрыть сосредоточение и развертывание армии…

3. План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей, члена Главного Военного совета, начальника Генерального штаба подписями следующего содержания: "Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г."…

Подлинный подписали:

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба КА генерал армии Г. Жуков

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.237. Лл.65-87. Рукопись на бланке: "Народный комиссар обороны СССР". Имеются пометы: "Исполнено в 2-х экз. № 1 - адресату, № 2 - в дело Опер[ативного] упр[авления]. Исполнитель генерал-майор Василевский". Копия заверена зам. начоперотдела Генштаба КА генерал-майором Василевским. ) …»

Командованием и штабом ЗапОВО данная директива была отработана как положено, и в части округа ушли соответствующие указания и приказы на исполнение.

В отработанном плане прикрытия по ЗапОВО, например, указывалось достаточно подробно : «... нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург, Алленштайн, Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией. Для выполнения этой задачи потребуется 138 звеньев, мы имеем 142 звена, т.е. используя всю наличную бомбардировочную авиацию, можем решить эту задачу одновременно... для удара по железнодорожным мостам могут быть использованы только самолеты Пе-2 и Ар-2, которые могут производить бомбометание с пикирования. Бомбометание по мостам с горизонтального полета малоэффективно и требует большого расхода самолетов. Ввиду того, что у нас мало пикирующих бомбардировщиков, необходимо взять для разрушения только главнейшие мосты, как то: в Мариенбурге, Торне, Варшаве и Демблине... в целях сокращения сроков готовности части должны иметь носильный запас винтовочных патронов (90 шт. на винтовку) в опечатанных ящиках под охраной дежурного и дневального в подразделениях; на каждый станковый пулемет иметь набитыми и уложенными в коробки по 4 ленты; на ручной пулемет и автомат - по 4 диска...».

Так же командованием ЗапОВО был отдан приказ ещё 14 мая командующему 3-й армии об отработке согласно Директиве  ГШ нового плана прикрытия. Данная директива Павлова вполне подробная  и расписывает для 3-й армии все её действия достаточно детально:

«..№ 468. ДИРЕКТИВА ВОЕННОГО СОВЕТА ЗАПОВО КОМАНДУЮЩЕМУ 3 АРМИЕЙ

№ 002140/сс/ов 14 мая 1941 г. Совершенно секретно Особой важности Экз. № 2

1. На основании директивы народного комиссара обороны СССР за № 503859/сс/ов и происшедшей передислокации частей, к 20 мая 1941 года разработайте новый план прикрытия государственной границы участка: оз. Кавишки, Кадыш, Красне, Аугустов, Райгород, Грайево, иск.Щучын.

Указанному плану присваивается название: "Район прикрытия государственной границы №1". Командующим войсками района прикрытия назначаю Вас.

Штарм - ГРОДНО.

2. В состав войск района прикрытия госграницы №1 входят:

а) Управление 3 армии;  …

Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими основными указаниями:

а) в основу обороны войск положить упорную оборону УРа и созданных по линии госграницы полевых укреплений, с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий.Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов; …

и) ПЕРЕХОДИТЬ И ПЕРЕЛЕТАТЬ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ – ТОЛЬКО ПО МОЕМУ ОСОБОМУ ПРИКАЗАНИЮ. …

Тыловая граница - быв. Советско-польская граница, до Рубежевичи включительно. …

7. Порядок подъема частей по боевой тревоге:

1) Подъем частей по тревоге имеют право производить:

а) Народный комиссар обороны; б) Военный совет округа; в) Военный совет армии;

г) Лица, имеющие предписания, подписанные только народным комиссаром обороны, или Военным советом округа;

д) Командиры соединений и частей, в части подчиненных им частей.

Шифротелеграмма Военного совета округа о вводе в действие этого плана прикрытия будет следующего содержания: "Командующему 3 армией. Объявляю тревогу ГРОДНО 1941 г. Подписи".

Вам надлежит указать следующий условный текст шифротелеграммы (кодограммы) для соединений и частей района прикрытия: "Командиру  № корпуса (дивизии). Объявляю тревогу с вскрытием "красного" пакета. Подписи".

2) Части поднимаются по боевой тревоге с соблюдением всех мероприятий по сохранению военной тайны …

…части сосредоточиваются в районы сбора по тревоге, в 3 - 5 км от места своего расквартирования, в наиболее укрытые от воздушного нападения и наиболее удобные к выступлению колонн на марш и для выполнения боевых задач.

3) Из районов сбора по боевой тревоге части, если последовало распоряжение о вскрытии "красного" пакета, не ожидая особых указаний, выдвигаются к госгранице, в районы, намеченные по плану обороны участка.

В дальнейшем части района прикрытия действуют по Вашему приказанию, в зависимости от обстановки.

4) В целях сокращения сроков готовности части, входящие в состав участка прикрытия, должны иметь:

Пехотные и кавалерийские:

а) носимый запас винтовочных патронов (90 шт. на винтовку) в опечатанных ящиках, под охраной дежурного и дневального, в подразделениях. Каждый командир (взвода, роты, бат-на) определяет порядок выдачи носимого запаса. Выдача производится только по тревоге. Возимый запас винтпатронов (кроме выдаваемых на руки) разложить по взводам и ротам в опечатанных ящиках, штабелях и расписать по повозкам. В каждом полку, батальоне, роте, эскадроне должно быть назначено лицо, отвечающее за их своевременную и правильную погрузку.

б) на каждый станковый пулемет иметь набитыми и уложенными в коробки по 4 ленты; на ручной пулемет и автомат по 2 диска. Коробки с набитыми лентами и дисками в ОПЕЧАТАННОМ ВИДЕ в подразделениях, или в особых, охраняемых помещениях. Диски и патроны периодически освежать, ленты просушивать;

в) ручные и ружейные гранаты хранить комплектами в складах части, в специальных ящиках, для каждого подразделения;

г) снаряды и мины в количестве 0,25 боекомплекта в окончательно снаряженном виде хранить в опечатанных и закрытых на замок передках и зарядных ящиках, в парках частей;

д) военно-химическое, инженерное и имущество связи хранить в складах части комплектами для каждого подразделения;

е) носимый запас продовольствия и личных принадлежностей бойца хранить в подготовленном виде для укладки в вещевые мешки и ранцы;

Сверх того, в складах части хранить для каждого подразделения по одной суточной даче продовольствия и фуража, подготовленной к погрузке в обоз части; …

з) военно-топографические карты неприкосновенного запаса содержать склеенными в запечатанных пакетах на каждого командира, не выдавая их на руки до объявления ГРОДНО-41.

До получения карт "НЗ" подготовить карты текущего довольствия, которые склеить и держать в штабе части комплектами для подразделений, и выдавать эти карты только по тревоге. …

С объявлением тревоги гарнизоны занимают боевые сооружения и полностью изготавливаются к бою, высылается боевое охранение и устанавливается связь.

8) Подъем частей по тревоге и занятие ими участков должно быть доведено до автоматизма, для чего особенно четко должен быть поставлен весь внутренний распорядок части, отработана и проверена служба оповещения командного состава, хранение имущества должно обеспечить быструю выдачу его в подразделения. Младший командный состав, особенно старшин, натренировать в руководстве своими подразделениями при проведении тревоги.

Командиры частей должны в совершенстве знать свои боевые задачи и свои участки во всех отношениях, особенно хорошо следует изучить пути, переправы и рубежи, удобные для развертывания и ведения боя. Систематической тренировкой командного состава и частей на играх, полевых выходах и других видах занятий должны быть отработаны наиболее вероятные варианты тактического решения боевых задач. …

д) До 15 июня 1941 года провести:

1) два выхода в поле с командным составом частей, в районы, намеченные по плану;

2) один - два учебных выхода по тревоге частей, с тщательной проверкой их боевой готовности во всех отношениях, с выдвижением их по маршрутам, намеченным по плану, не доводя части до госграницы ближе 5 км.

План-календарь проведения боевых тревог и учений представить мне на утверждение одновременно с планом района прикрытия.

ПРИЛОЖЕНИЕ (только при экз. №1):

1. Схема расположения войск в обороне 3 Армии, на карте 200 000 - 1 экз.

2. Указания по скрытому управлению на семи листах. …

Командующий войсками ЗапОВО генерал армии Д.Павлов
Член Военного совета ЗапОВО корпусный комиссар Фоминых
Начальник штаба ЗапОВО генерал-майор Климовских

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.248. Лл.36-54. Машинопись на бланке: "НКО СССР. Штаб Западного Особого Военного Округа". Исполнитель: зам. начальника штаба ЗапОВО генерал-майор Семенов. Указана рассылка. Подлинник, автограф.) ….»

То есть никакого «разгильдяйства» со стороны командующего и его замов в отработке этих документов не наблюдается. Директива для 3-й армии ЗапОВО достаточно подробная и вполне грамотная.  3-я армия занимала приграничную полосу обороныпервого эшелона на границе. Штаб 3-й армии при этом должен быть располагаться  в г. Гродно, меньше чем в 50 км от границы и  в 150 км севернее Бреста. По директиве только для одной, 3-й армии ЗапОВО, видно, что  все отрабатывалось достаточно серьезно, подробно и «согласно устава».

Но точно такая же Директива, с указанием командующему 4-й армии Коробкову: «… к 20 мая 1941 года разработайте новый план прикрытия государственной границы» должна была быть отработана и для 4-й армии, закрывавшей полосу «Брестского укрепленного района и полевых укреплений по восточному берегу р. Буг», которая должна была «прикрыть сосредоточение и развертывание армии»!!! Через который идет прямая дорога на Минск, Смоленск и Москву. Но подобной директивы либо не отработали в ЗапОВО, либо её не стали приводить в сборнике Яковлева. А Директива такая для армии прикрывавшей Брестский район должна была быть. И, скорее всего, была. А в сборник её не посчитали необходимым включить уже компания Яковлевых-Сахаровых.

Директива о том, что в ЗапОВО прибывает пополнение,  и подкрепление из внутренних округов также показана как отработанная и утвержденная. 51-й стрелковый корпус прибывал  из Уральского округа, 63-й стрелковый корпус – из Приволжского округа:

«…№ 547. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЗАПОВО

№ 504207 12 июня 1941 г. Совершенно секретно. Особой важности.

1. На территорию ЗапОВО в период с 17.6 по 2.7. 41 г. прибудут:

51 стр. корпус в составе: управление корпуса с корпусными частями, 98, 112 и 153 стр. дивизий;

63 стр. корпус в составе: управление корпуса с корпусными частями и 546 кап, 53 и 148 стр. дивизий;

22 инженерный полк. …

8. Получение директивы подтвердите.

ПРИЛОЖЕНИЕ: перечень войсковых соединений и частей, прибывающих на территорию округа, с присвоенными им условными наименованиями на 4-х листах.

Народный комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза (С. Тимошенко)
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии (Жуков)

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.256. Лл.2-3. Машинопись. Копия, заверенная зам. начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майором Анисовым.) …»

Но если для  КОВО части внутренних округов прибывали достаточно близко в дате нападения, (части СКВО должны были прибывать в КОВО с 3-го по 17-е июня, а 16-я армия из Забайкалья должна была прибыть в КОВО с 15 июня по 10 июля 1941 г.), то корпуса для ЗапОВО должны были и стали прибывать только после 17 июня. И многие в момент нападения все ещё находились в пути следования. А ведь эти сроки только Москва могла утверждать. Впрочем, в любом случае части ЗапОВО должны были иметь свои планы на занятие полос обороны.  Для ЗапОВО даже приводится график накапливания частей округа, выделенных в состав войск прикрытия.  График составлен в конце мая, на июль 1941 г.

«№ 504. ГРАФИК НАКАПЛИВАНИЯ ЧАСТЕЙ, ВЫДЕЛЕННЫХ В СОСТАВ ВОЙСК ПРИКРЫТИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ ЗАПОВО

29 мая 1941 г. Совершенно секретно. Особой важности.

Заместитель начальника штаба ЗапОВО генерал-майор Семенов

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.243. Лл. 131-134. Машинопись, подлинник, автограф. График составлен на июль 1941 г.

Имеется помета начальника штаба ЗапОВО генерал-майора Климовских: "График перемещений составлен без учетасовершаемых штабами ск и стрелковыми дивизиями учений начиная с 11 июня 1941 г.". ) …»

Обратите внимание. График накапливания частей ЗапОВО составлялся к концу мая к плану прикрытия округа, что отрабатывался согласно Директивы ГШ «…№ 503859/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.]  Сов. Секретно Особой важности  …

С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа, к 20 мая 1941 г. лично Вам, с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа, разработать: а) детальный план обороны государственной границы …».

Сам план прикрытия, «план обороны государственной границы», должен был быть отработан к 20 мая 41-го. К 29 мая в округе Павлова отработали и график накапливания на июль 41-го, согласно которому части округа должны были к определенной дате выдвинуться по команде из Москвы к местам сосредоточения. Это были в принципе плановые мероприятия, т.к. на этот момент ещё никто не мог знать, что нападение произойдет именно 22 июня. Однако в начале-середине июня информация о вероятной дате нападения становится более определившейся и начавшиеся в округе после 11 июня явно внеплановые «учения» данный график аннулировали. И начальник штаба ЗапОВО генерал-майор  Климовских именно поэтому и сделал пометку на графике, что части округа, стрелковые корпуса и стрелковые дивизии, после 11 июня начали проводить «учения» и таким образом данный график теряет свою силу. Т.е., «учения» в ЗапОВО, начавшиеся после 11 июня, явно были «внеплановыми», начавшимися по отдельной команде из Москвы.

Но на основании чего части ЗапОВО начали проводить «учения начиная с 11 июня»? Москва дала команду, или Павлов тоже «самолично» «инициативу проявил»? Но Директивы Павлова на эти учения в сборнике Яковлева не приводится. А «Директива НКО и ГШ», отправленная в ЗапОВО (чуть не от 10  июня?), аналогичная таким же, что поступили в эти дни для КОВО, ПрибОВО и для ОдВО, для ЗапОВО в сборнике Яковлева приводится как нечто неполноценное. Директива  показана без подписей и без даты. Вроде как «черновик», который так  (вроде бы) и не был отправлен в Белоруссию к Павлову.

«№ 603. ДИРЕКТИВА НКО СССР И ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЗАПОВО

[не позднее 22 июня 1941 г.]

1. Для повышения боевой готовности войск округам все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов).

2. Приграничные дивизии оставить на месте, имея вывод их на границу в назначенные им районы, в случае необходимости будет произведен по особому моему приказу.

3. 44 стр. корпус, в составе управления корпуса 108, 64, 161 и 143 стр. дивизий и корпусных частей - вывести в район Барановичи, по Вашему усмотрению.

37 стр. дивизию вывести в район Лида, включив в состав 21 стр. корпуса.

4. Вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года.

5. План вывода с указанием порядка и сроков вывода по каждому соединению представить с нарочными к [июня 41 г.]

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба К.А. генерал армии Г. Жуков

(ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.242. Лл. 132-133. Рукопись на бланке: "НКО СССР". Не подписано.)…»

Такую странность с директивами, о приведении в боевую готовность частей ЗапОВО,  комиссией Яковлева можно, наверное, объяснить только одним. Ведь Павлов, обвиненный в том, что он сорвал выполнение данной директивы (в том числе), в том, что своими действиями он «ослаблял мобилизационную готовность войск» своего округа и не привел заранее части своего округа в боевую готовность, был «реабилитирован» Хрущевым как невинная жертва «сталинских репрессий». А раз он «невиновен», то значит он просто «не получал» такой Директивы от 13-15 июня, как получали все соседние округа (по крайней мере, получили в КОВО). А «не получал» он её только потому, что директива для его округа, именно для ЗпапОВО, так и осталась в черновике»? А иначе Павлов «конечно же» отработал бы  все необходимые приказы и выполнил все распоряжения НКО и ГШ вовремя, «согласно устава»…

Но если это так, если действительно Павлов просто не получил такой директивы от Тимошенко и Жукова для ЗапОВО, в которой говорилось бы что: «1. Для повышения боевой готовности войск округам все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов)…», то значит надо привлекать к уголовной ответственности наркома обороны и начальника Генштаба! За то, что в ЗапОВО они не отправили эту директиву. В КОВО, на Украину – зачем-то отправили (тоже, наверное, по «личной инициативе»???), а в Белоруссию, в ЗапОВО – нет??? Зачем один «Особый» округ приводить в «повышенную боевую готовность», а соседний, тоже  «Особый», оставлять в «спящих казармах»?

Но протоколы допроса Павлова говорят, что подобные директивы от Тимошенко и Жукова он все же получал, наравне с соседними округами. Было бы странно, если бы директивы от 13-15-18 июня в ЗапОВО из Москвы не поступило бы. Отрицать это – значит напрямую обвинять наркома обороны СССР С.К. Тимошенко и Начальника Генерального Штаба Красной армии Г.К. Жукова в измене!!!

Однако начальник штаба ЗапОВО Климовских, пометив на «графике накапливания частей ЗапОВО», что с 11 июня в округе начались «учения» подтверждает, что все же в Белоруссии начались некие движения частей? Но тогда кто команду давал на эти «учения»? Получается что Павлов, действительно получив директиву для «проведения учений» в сторону границы, начал в ЗапОВО эти учения за неделю до 22 июня, как в соседнем КОВО и в Прибалтике согласно распоряжений Москвы? Значит, обвинения в адрес Павлова, о том, что он срывал, «ослабляя мобилизационную готовность войск», не соответствуют действительности и получается что Павлов «реабилитирован» Хрущевым совершенно справедливо?

Да, нет. Почитав протоколы допроса Павлова, да посмотрев на то, как три дивизии остались в Бресте и после 15 июня, придется  признать, что Павлов именно «ослаблял мобилизационную готовность войск» своего округа. И делал это вполне осознанно. Отвечал за вывод этих трех дивизий из Бреста (более 45 тысяч штыков – две стрелковые и одну танковую дивизии) на рубежи обороны вокруг города,  подчиненный Павлова командарм Коробков. Которому Павлов команд на вывод частей из Бреста до 22 июня просто  не дал, не доведя до Коробкова Директиву из Москвы, сдав эти десятки тысяч бойцов на истребление утром 22 июня в спящих казармах. Ведь и Директива НКО и ГШ № 503859/сс/ов от середины мая, и «План обороны» ЗапОВО отработанный согласно её указаний, предписывали частям 4-й армии занимать оборону вокруг г. Брест. Павлов не довел до КоробковаДирективу на повышение боевой готовности от  середины июня 41-го, Коробков  не вывел части с «зимних квартир» из Бреста и три дивизии, 6-я, 42-я стрелковые, и 22-я танковая  были уничтожены в самом Бресте, в спящих казармах.

Яковлев и компания умышленно не приводят Директиву от (примерно) 12-13  июня 1941 г. (или ещё от 11 июня?) для ЗапОВО как подлинный документ. Ведь Павлов «невинная жертва сталинских репрессий», и он не начал выдвижения частей к границе только потому, что просто «не получил» такую  команду из Москвы. Но Павлов такую директиву получил. Возможно даже одним из первых в западных округах. И его начальник штаба округа и указал об этом своей пометкой на графике накопления частей составленного ещё 29 мая:  "График перемещений составлен без учета совершаемых штабами ск и стрелковыми дивизиями учений начиная с 11 июня 1941 г.". И написал это Климовских точно сразу после 11 июня 1941 года. Но никак не после 22 июня.

Яковлевцы Директивы для ЗапОВО на выдвижение частей к границе не приводят.   Но зато приводят одну  Директиву Павлова для  частей в ЗапОВО, которая, вроде как, и приводит части округа в боевую готовность. «Директиву № 1 от 21 июня». Но вообще-то данная «директива» Павлова, характеризует его как командующего округом вовсе не с лучшей стороны. Получается, что Павлов открыто бездействовал все эти дни (это факт подтверждается его же показаниями на следствии), действительно «ослаблял мобилизационную готовность войск» своего округа своим бездействием, а потом не нашел ничего лучшего как примитивно продублировать «Директиву № 1 от 21 июня 1941 г.», вроде как «приводя округ в боевую готовность» таким образом?

«…№ 605. ДИРЕКТИВА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ЗАПОВО КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ 3-й, 4-й и 10-й АРМИЙ

22 июня 1941 г.

Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:

1. В течение 22 - 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточение и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко Жуков
Павлов Фоминых Климовских

(ЦА МО РФ. Ф.208. Оп.2513. Д.71. Л.69. Машинопись. Имеются пометы: "Поступила 22 июня 1941 г. в 01-45", "Отправлена 22 июня 1941 г. в 02-25 - 02-35". Подлинник, автограф.)…»

Павлов в 2.30 ночи 22 июня отправлял эту директиву подчиненным ему частям, а в это время уже начались перестрелки на границе между немецкими частями и пограничниками…

Более подробно протоколы допроса Павлова, о том, как он сорвал вывод трех дивизий из Бреста,  рассмотрены будут ниже. А пока стоит посмотреть, что делалось в ПрибОВО, в котором действительно были случаи измены на уровне солдат, когда личный состав, призванный в армию из этих республик убивал своих русских командиров и сдавался в плен немцам толпами. Именно удар из Литвы на Минск также осложнил ситуацию в Белоруссии после 22 июня.

«…Донесение штаба 12-го механизированного корпуса (ПрибОВ) о боевых действиях корпуса в период с 22 июня по 1 августа 1941 г.

До 18.06.41 г., до начала боевых действий части 12-го механизированного корпуса дислоцировались:

- 23-я танковая дивизия - в районе Лиепая;

- 28-я танковая дивизия - в районе Рига; (дивизия Черняховского – К.О.Ю.)

- 202-я мотострелковая дивизия - в районе м. Радзивилишки;

- штаб корпуса, 380-й отдельный батальон связи и 10-й мотоциклетный полк - Елгава;

- 47-й отдельный мотоинженерный батальон - 5 км северо-восточнее Елгава.

Части корпуса занимались боевой и политической подготовкой.

18.06.41 г. На основании директивы Военного совета Прибалтийского особого военного округа по корпусу был отдан приказ за N 0033 о приведении в боевую готовность частей корпуса, выступлении в новый район и сосредоточении.

28-й танковой дивизии (без мотострелкового полка) - в леса Бувойни, Бриды, Норейки.

23-й танковой дивизии - м. Тиркшляй, м. Седа, м. Тришкяй.

202-й мотострелковой дивизии - Драганы, Валдейки, Науконис.

10-му мотоциклетному полку - в лес Давноры.

47-му отдельному мотоинженерному батальону - лес 2 км южнее Адомишки.

Штабу корпуса, 380-му отдельному батальону связи - в лесу 2 км западнее г. дв. Найсе.

18-20.06.41 г. Части корпуса, совершая ночные марши, 20.06.41 г. сосредоточились в указанных районах.

202-я мотострелковая дивизия 20-21.06.41 г. вышла из указанного района и заняла оборону на рубеже Коркляны, Покроженце, г. дв. Юнкелай.

18-21.06.41 г. В районах сосредоточения организованы охранение и круговая оборона своих районов. Приводились в порядок материальная часть и личный состав после совершения марша.

22.06.41 г. В 4 часа 30 минут из штаба 8-й армии [получен] сигнал воздушной тревоги.

В 5 часов над командным пунктом пролетел самолет противника.

В 8 часов [получено] приказание о ведении разведки 23-й танковой дивизией на м. Плунгяны и готовности к выступлению 28-й и 23-й танковых дивизий.

(Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 33. Военное издательство Министерства Обороны Союза ССР, Москва, 1957 г.)

Данный мехкорпус приводился в боевую готовность  приказом по округу. А округ дал такие приказы для своих частей на основании директивы из Москвы, аналогичной тем Директивам о «повышении боевой готовности»,  что посылались в КОВО и ОдОВО. Однако в сборнике Яковлева такая Директива для ПрибОВО от 13-15 июня  вообще не приводится. Как будто её вовсе не было для данного округа. Не приводятся и Директивы для этого округа и о том, что в Прибалтику должны прибыть воинские части внутренних округов для усиления сил ПрибОВО. Как не приводится для ПрибОВО и майская директива об отработке командованием округа «планов прикрытия».

Впрочем, это можно «объяснить» тем, что все в Прибалтике  всё делали по своей «личной инициативе»!!! Ведь тот же адмирал Кузнецов по байкам «разоблачителей сталинизма», оказывается, по «личной инициативе» поднимал по тревоге Балтийский флот. Но, например в ПрибОВО посылалась и такая телеграмма, и она приводится в этом сборнике компанией Яковлева:

«…№ 554. ТЕЛЕГРАММА ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА ПРИБОВО

№ Орг/912 14 июня 1941 г. 06-20 Совершенно секретно

К 23 июня 1941 года из ОРВО в Ваше распоряжение прибудут три отдельных легких бронепоезда в следующие пункты:

40 отдельный легкий бронепоезд - МИТАВА,

44 отдельный легкий бронепоезд - ВИЛЬНО,

46 отдельный легкий бронепоезд - ПАНЕВЕЖ.

О прибытии бронепоездов донесите в ГЕНШТАБ.

Соколовский

(ЦА МО РФ. Ф. 140. Оп.680086с. Д.7. Л. 128.)…»

Однако Директивы НКО и ГШ, о повышении боевой готовности,  в ПрибОВО конечно же «не получали». И Тимошенко с Жуковым такую Директиву для Прибалтики, конечно же, вовсе «не посылали». В КОВО для Кирпоноса послали Директиву о повышении боевой готовности, в Белоруссию для Павлова даже черновик написали и он сохранился, но для ПрибОВО решили ерундой не заниматься и ничего отправлять не стали. Сами пускай инициативу проявляют. Сами «План обороны» себе нарисуют, сами приведут его в действие, когда вздумается. И, надо же, такая случайность, в ПрибОВО привели по «личной инициативе» Прибалтийского командования в боевую готовность и части и флот за пару дней до нападения, «вопреки Сталину»!!!!

И опять возвращаясь к тому, что делалось  на Украине, в КОВО. Генерал армии М.А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО) так писал об этих днях сразу после войны, отвечая на те самые 5 вопросов: «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-ой армией ... Однако на следующее утро (15 июня?) генерал-полковник М.П. Кирпонос, в присутствии члена военного совета (комиссара Фоминых), обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба ... Г.К.Жуков приказал выводить войска на рубеж УРа, соблюдая меры маскировки».

Вот что происходит в КОВО в эти же дни – 15-22 июня по воспоминаниям другого очевидца. Это пишет уже генерал А.А Лобачев в своей книге «Трудными дорогами», М. Воениздат, 1960 г. Генерал Лобачев в июне 41-го - член Военного совета 16 армии, которой командовал Лукин. Управление армии прибыло в КОВО из Забайкалья раньше частей своей армии:

«…15 июня я приехал в Киев и направился к Михаилу Федоровичу Лукину. Командарм наш стал резок на слово, что с ним бывало, когда он встречался с серьезными трудностями. Он уже ориентировался в состоянии дел на месте, разговаривал с командующим округом генерал-лейтенантом М. П. Кирпоносом. Состоялся обмен мнениями по поводу обстановки на Западе. Лукин считал, что война вот-вот начнется. Кирпонос разделял это мнение. Командующий округом только что вел переговоры с Москвой. Он просил разрешения занять укрепрайоны, двинуть войска к границе, вернуть с полигонов артиллерию, части связи и саперов. Ему отказали.

— Дали понять, что войны не будет, — заявил М. П. Кирпонос.

На следующий день вместе с Михаилом Федоровичем снова побывали в штабе округа, где встретились с М. П. Кирпоносом. Командующий округом говорил, что армии фашистской Германии подведены к Бугу. Граница в сфере обороны Киевского Особого военного округа нарушается каждый день. Над нашей территорией летают немецкие самолеты. В старых укрепленных районах вооружение снято, как устаревшее, и новым не заменено. Руководители округа были обеспокоены тем обстоятельством, что практически они не имеют реальных возможностей дать ясную ориентировку комсоставу частей и соединений. 
От генерала Кирпоноса прошли к начальнику оперативного отдела штаба округа полковнику И. X. Баграмяну. Полковник сказал, что немцы нахально ведут воздушную разведку, залетают на нашу территорию группами до 20 самолетов в день. Обстановка напряжена. По мнению Баграмяна, уже нельзя сомневаться в том, что Гитлер нарушит пакт о ненападении…»

Получается, что Кирпонос не только 10 июня пытался занять УРы (что в те дни было ещё нецелесообразно), но и 15 июня, после получения Директивы от Тимошенко и Жукова на повышение боевой готовности и введение в действие плана прикрытия пытался получить от Тимошенко и Жукова разрешения на занятие укрепрайонов? Но те «дали понять, что войны не будет»???

Интересное свидетельство дает Лобачев о том, что кто-то (фамилия не указывается) в Москве занимается успокаиванием и убаюкиванием. Но самое важное – Кирпоносу кто-то не дает разрешение даже 15 июня вернуть артиллерийские части в корпуса и дивизии с полигонов. Такое мог «советовать» либо нарком обороны С.К. Тимошенко, либо начальник генштаба Г.К. Жуков (скорее – Тимошенко). А потом Жуков напишет в 1969 г., в своих бессмертных «воспоминаниях», что командующие западных округов, Кирпонос и Павлов,  отправили артиллерию округов на полигоны по «собственной инициативе», и там она и осталась по их же вине. Это не армия, а колхоз «40 лет без  урожая»!!! Дурная (и здоровая тоже) инициатива так и процветает. Правда артиллерия округов досталась немцам. А вся истребительная авиация  западных округов была уничтожена на земле в первые пару дней войны.

С таким же «успокаиванием» наркомом Тимошенко командующего уже ЗапОВО встретимся и в протоколах допроса Павлова.

Для КОВО Директива о прибытии частей из СКВО и ЗабВО была за № 504206, и для ЗапОВО № 504207. Директива о повышении боевой готовности для КОВО -- № 504205. Но в сборнике Яковлева для ЗапОВО и Павлова Директивы на повышение боевой готовности от 12-13 июня нет. Но номер этих директив должен быть примерно № 504 20? .  Директива НКО и ГШ для ЗапОВО о повышении боевой готовности и о начале выполнения «плана прикрытия» округа  должна быть под № 504208, или даже № 504204. Директива для ЗапОВО («не позднее 20 мая») на отработку «плана обороны» была за № 503859/сс/ов. Для КОВО – «№ 503862/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.]».  Для того же ОдВО, Одесский Военный округ (переименованный в Южный фронт), Директива НКО  от 6 мая 1941 г. имела  № 503874/сс/ов. (ОдВО имел по плану обороны против Румынии в первом эшелоне 9 армию, во втором эшелоне 2 и 18 механизированные корпуса.)

Т.е., номера директив в западные округа шли в порядке нумерации, следом  друг за другом и при желании их можно найти в архивах МО до сих пор. Но раз «сборники Яковлевых» их не приводят, а  в архивы МО не всем есть доступ, то значит, придется выуживать сведения об этих приказах из протоколов допроса Павлова. Которые также придется рассматривать достаточно подробно.

Надо иметь в виду, что следователей в июле 1941 г. в общем, не особо интересовал вопрос о том, были или не были для ЗапОВО такие приказы перед 22 июня.  Им и в голову не приходило, что через 30 лет сам начальник Генерального штаба  1941-го Г.К. Жуков будет всех уверять, что в западные округа вообще никаких приказов о повышении боевой готовности и о выдвижении к границе, ни он, ни нарком обороны «не отдавали». Точнее напишет, что нарком Тимошенко давал некие «рекомендации» командующим западными округами провести учения в сторону границы, но при этом Жуков дату этих «рекомендаций» не укажет вовсе. А ещё Жуков будет всех уверять, что именно Сталин не дал им с Тимошенко привести войска на границе в боевую готовность, и из-за этого якобы и произошла трагедия 22 июня.  Но в июле 41-го такой вопрос перед следователями в принципе не стоял и его подследственным практически не задавали.

Если внимательно почитать протоколы допроса командующего ЗапОВО Д.Г. Павлова после его ареста 4 июля 41-го (после того как рухнул Белорусский округ – Западный фронт и Минск был сдан уже 29 июня), то можно найти подтверждение того, что на определенном этапе в Белоруссии все вроде бы выполнялось. Выполнялось, как и в соседнем Киевском,  достаточно четко. И директивы из Москвы получались и выполнялись до определенного времени исправно и отрабатывались частям округа директивы на основании распоряжений Москвы также вовремя. И Директиву на повышении боевой готовности от 12-13 июня, на приведение в действие «планов прикрытия» Павлов получил тоже вовремя. А вот дальше как раз и начался саботаж со стороны Павлова этой самой дирктивы НКО и ГШ от середины июня на приведение округа в «повышенную боевую готовность».

Придется достаточно подробно привести эти показания, т.к. это позволит лучше понять то, что происходило в эти дни в Белоруссии (выделения и подчеркивания мои – К.О.Ю.).  Первый допрос от 7.07.41-го возьмем из всё того же «сборника Яковлева»:

«№ 630. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА АРЕСТОВАННОГО ПАВЛОВА Д. Г.

7 июля 1941 г. Допрос начат в 1 час 30 мин.

Вопрос: Вам объявили причину вашего ареста?

Ответ: Я был арестован днем 4 июля с.г. в Довске, где мне было объявлено, что арестован я по распоряжению ЦК. Позже со мной разговаривал зам. пред. Совнаркома Мехлис и объявил, что я арестован как предатель.

Вопрос: В таком случае приступайте к показаниям о вашей предательской деятельности.

Ответ: Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по не зависящим от меня причинам.

Вопрос: У следствия имеются данные, говорящие за то, что ваши действия на протяжении ряда лет были изменническими, которые особенно проявились во время вашего командования Западным фронтом.

Ответ: Я не изменник, злого умысла в моих действиях, как командующего фронтом, не было.

Я также не виновен в том, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию.

Вопрос: Как же в таком случае это произошло?

Ответ: Я вначале изложу обстановку, при которой начались военные действия немецких войск против Красной армии.

В час ночи 22 июня с.г. по приказу народного комиссара обороны я был вызван в штаб фронта. Вместе со мной туда явились член Военного Совета корпусной комиссар Фоминых и начальник штаба фронта генерал-майор Климовских.

Первым вопросом по телефону народный комиссар задал: «Ну, как у вас, спокойно?» Я ответил, что очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге, по донесению командующего 3-й армией Кузнецова, в течение полутора суток в Сувальский выступ шли беспрерывно немецкие мотомехколонны. По его же донесению, на участке Августов — Сопоцкин во многих местах со стороны немцев снята проволока заграждения. На других участках фронта я доложил, что меня особенно беспокоит группировка «Бялоподляска».

На мой доклад народный комиссар ответил: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации — позвоните». На этом разговор закончился.

Согласно указанию наркома я немедленно вызвал к аппарату ВЧ всех командующих армий, приказав им явиться в штаб армии вместе с начальниками штабов и оперативных отделов. Мною также было предложено командующим привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа и даже недоделанные железобетонные.

( Тут Павлов конечно врет. Он в это время в театре находился и разговаривал с Тимошенко из театра по специально для этого притащенного в театр телефону. Но интересно именно поведение наркома обороны Тимошенко. Павлов явно подставляет наркома, дает намек, что в поведении наркома как минимум видно странное поведение. Тимошенко, в разговоре с Павловым не сообщает по спецсвязи командующему ЗапОВО важнейшую информацию о том, что в округа уже пошла та самая  «Директива № 1 от 21 июня 41-го», которая сообщает дату вероятного нападения, 22-23 июня, дает команду «быть  в полной боевой готовности» встретить нападение немцев! Тимошенко предлагает всего лишь утром собрать штаб округа, «на всякий случай», «может, что-нибудь случится неприятное»  --- К.О.Ю. )

На это мое распоряжение Кузнецов ответил, что согласно ранее мною данным указаниям патроны войскам он раздал и в настоящее время приступает к занятию сооружений.

Командующий 10-й армией Голубев доложил, что у него штабы корпусов после военной игры оставлены для руководств войсками на том месте, где им положено быть по плану. Я предупредил Голубева, чтобы он войска держал в полной боевой готовности и ждал моих дальнейших распоряжений.

Коробков, командующий 4-й армией, доложил, что у него войска готовы к бою. Боеготовность Брестского гарнизона он обещал проверить. На это я Коробкову указал, что гарнизон должен быть на том месте, где ему положено по плану, и предложил приступить к выполнению моего приказания немедленно.

( В следующем протоколе от 9 июля Павлов несколько по-другому укажет дату о выводе частей из Бреста. Но все равно, в этом протоколе сказано, что «гарнизон должен быть на том месте, где ему положено по плану», но Коробков получает команду от Павлова вывести дивизии из крепости только в ночь на 22 июня – «предложил приступить к выполнению моего приказания немедленно». «Приказанием» от Павлова тут может быть только команда на вывод войск из крепости на рубежи обороны вокруг города согласно «плана». А вот сам Коробков заявит на суде 22 июля, что никаких приказов Павлова на вывод частей из Брестской крепости он вообще не получал – К.О.Ю.)

… От командующего 10-й армией — «все спокойно»; от 4-й армии — «всюду и все спокойно, войска выполняют  поставленную вами задачу». На мой вопрос, выходит ли 22-я танковая дивизия из Бреста, получил ответ: «Да, выходит, как и другие части». Командующий 3-й армией ответил мне, что у него ничего нового не произошло. Войска Иванова — начальника укрепрайона — находятся в укреплениях, 56-я стрелковая дивизия выведена на положенное ей место по плану; 27-я стрелковая дивизия тоже на своем месте, она примерно за месяц до начала военных действий мною была переведена из Сопоцкин — Гродно на Августов — Граево, Сухового. Эти места утверждены Генеральным штабом.

…Явившиеся ко мне в штаб округа командующий ВВС округа Копец и его заместитель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО.

Этот разговор с командующими армий происходил примерно около двух часов ночи.

В 3 часа 30 мин. народный комиссар обороны позвонил ко мне по телефону снова и спросил, что нового.

Я ему ответил, что сейчас нового ничего нет, связь с армиями у меня налажена и соответствующие указания командующим даны.

Одновременно я доложил наркому, что вопреки запрещению начальником ВВС Жигаревым заправить самолеты бензином НЗ и заменить моторы за счет моторов НЗ я такое распоряжение отдал Копцу и Таюрскому. Народный комиссар это мое распоряжение одобрил. Я обещал народному комиссару дальнейшую обстановку на моем участке доложить после вторичных переговоров с командующими армий.

( Жигарев в это время был командующим ВВС Красной армии, с 1942 г. был отправлен, с понижением  на Дальний Восток,  командовать авиацией ДВО. Ссылаться на указания своего командира конечно можно, но не очень красиво. А вот сам Павлов по воспоминаниям летчиков этого округа, и давал команды, вместе  с Копец, сливать топливо и снимать вооружения за пару дней до 22 июня. А Копец якобы доложил Павлову, что авиация рассредоточена согласно Директивы Тимошенко от 19 июня за № Л/г 0042 .

Кстати, в этой директиве команда на маскировку и рассредоточение дается не только авиационным частям, но и прочим  воинским подразделениям:

«№ 582. Приказ Комиссара обороны Союза ССР

№ Л/г 0042 19 июня 1941 г.  Совершенно секретно. Экз. № 1

СОДЕРЖАНИЕ: О маскировке аэродромов, воинских частей и важных военных объектов округов.

По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано. …

Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии их маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром. …

Аналогичную беспечность к маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели. …

Ничего не сделано по маскировке складов и других важных военных объектов.

ПРИКАЗЫВАЮ:

... 3. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

6. Округам, входящим в угрожаемую зону, провести такие же мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

7. Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением отв. командиров штабов округов и фотосъемками. Все вскрытые ими недочеты немедленно устранить.

8. Исполнение донести 1.7 и 15.7.41 через начальника Генерального штаба.

Народный комиссар обороны СССР  маршал Советского Союза (С. Тимошенко)
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии (Жуков)

(РГВА. Коллекция документов. Машинопись, подлинник, автограф) …»

Вот только дату на исполнение интересную дает Тимошенко этой директивой от 19 июня:  к 15 июля! А ведь в эти дни дата «22 июня» становится все более реальной для высшего руководства страны. Ведь 18 июня в западные округа (в ЗапОВО точно) уже пошла телеграмма о приведении частей округов в полную боевую готовность, о которой будет сказано на следствии и суде над командованием ЗапОВО, и  Павловым 22 июля  – К.О.Ю.)

Вопрос: Почему же все-таки немцам удалось прорвать фронт и углубиться на нашу территорию?

Ответ: На Брестском направлении против 6-й и 42-й дивизий обрушилось сразу 3 механизированных корпуса, что создало превосходство противника, как численностью, так и качеством техники. Командующий 4-й армией Коробков, потеряв управление и, по-видимому, растерявшись, не смог в достаточной мере закрыть основного направления своими силами, хотя бы путем подтягивания на это направление 49-й дивизии. На 6-ю и 42-ю дивизии на этом же Брестском направлении противником была брошена огромная масса бомбардировочной авиации. По докладу Коробкова, эта авиация со всей тщательностью обрабатывала расположение нашей пехоты, а пикирующие бомбардировщики противника выводили из строя орудие за орудием. Господство авиации противника в воздухе было полное, тем паче что наша истребительная авиация уже в первый день одновременным ударом противника ровно в 4 часа утра по всем аэродромам была в значительном количестве выбита, не поднявшись в воздух. Всего за этот день выбито до 300 самолетов всех систем, в том числе и учебных. Все это случилось потому, что было темно и наша авиация не смогла подняться в воздух. Я лично не мог физически проверить, как была рассредоточена на аэродроме авиация, в то время как командующий ВВС Копец и его заместитель Таюрский, зам. по политчасти Листров и начальник штаба ВВС Тараненко доложили мне, что приказ наркома обороны о сосредоточенном расположении авиации ими выполнен.

( Фраза «приказ наркома обороны о сосредоточенном расположении авиации ими выполнен» так записана в протоколе. Может Павлов оговорился и хотел сказать: «приказ наркома обороны о  рассредоточенном расположении авиации», а может ляпнул (оговорился «по Фрейду») и подставил Тимошенко опять умышленно?  А ещё Павлов обвинил Коробкова в том, что тот «не подтянул» к Бресту 49-ю дивизию. Но эта дивизия в этот момент Коробкову не подчинялась. Её передали в распоряжение соседней, 3-й армии, что держала оборону севернее Бреста – К.О.Ю.)

Вопрос: Имели ли вы сообщение, что на границе появились самолеты противника?

Ответ: Такое сообщение я получил одновременно с началом бомбежки.

Минский центральный пост ВНОС получил сообщение о перелете государственной границы авиацией противника через 4 минуты, а приграничные аэродромы это сообщение получили значительно раньше, но подняться в воздух не смогли, так как новой техникой в ночных полетах не овладели.

Вопрос: Расскажите, как дальше развивались события на фронте.

Ответ: Штабом фронта 23 июня была получена телеграмма Болдина, адресованная одновременно и в 10-ю армию, о том, что 6-й мехкорпус имеет только одну четверть заправки горючего. Учитывая необходимость в горючем, ОСГ (Отдел снабжения горючим) еще в первый день боя отправил в Барановичи для 3-го мехкорпуса все наличие горючего в округе, т. е. 300 тонн. Остальное горючее для округа по плану генштаба находилось в Майкопе. Дальше Барановичи горючее продвинуться не смогло из-за беспрерывной порчи авиацией противника железнодорожного полотна и станций…

Основной причиной всех бед считаю огромное превосходство танков противника и его новой материальной части и огромное превосходство авиации противника…

( Факт о том, что в ЗапОВО у Павлова было всего 300 тонн горючего заготовлено, постоянно вызывает недоверие у «разоблачителей сталинизма», мол, не может такого быть!!! Но слова из протокола не выкинешь. – К.О.Ю.)

Вопрос: А в чем ваша персональная вина в прорыве фронта?

Ответ: Я предпринял все меры для того, чтобы предотвратить прорыв немецких войск. Виновным себя в создавшемся на фронте положении не считаю.

( В принципе тут Павлов не особо врет. Он действительно после нападения Германии вроде как делал все правильно. – К.О.Ю.)

Вопрос: Сколько времени вы командовали Западным особым военным округом?

Ответ: Один год.

Вопрос: Части округа были подготовлены к военным действиям?

Ответ: Части округа к военным действиям были подготовлены, за исключением вновь сформированных - 17, 20, 13, 11-го мехкорпусов. Причем в 13-м и 11-м корпусах по одной дивизии было подготовлено, а остальные, получив новобранцев, имели только учебную материальную часть и то не везде. 14-й мехкорпус имел слабо подготовленную только одну мотодивизию и стрелковые полки танковых дивизий.

Вопрос: Если основные части округа к военным действиям были подготовлены, распоряжение о выступлении вы получили вовремя, значит, глубокий прорыв немецких войск на советскую территорию можно отнести лишь на счет ваших преступных действий как командующего фронтом.

Ответ: Это обвинение я категорически отрицаю. Измены и предательства я не совершал.

Вопрос: На всем протяжении госграницы только на участке, которым командовали вы, немецкие войска вклинились глубоко на советскую территорию. Повторяю, что это результат изменнических действий с вашей стороны.

Ответ: Прорыв на моем фронте произошел потому, что у меня не было новой материальной части, сколько имел, например, Киевский военный округ.

Вопрос: Напрасно вы пытаетесь свести поражение к не зависящим от вас причинам. Следствием установлено, что вы являлись участником заговора еще в 1935 г. и тогда еще имели намерение в будущей войне изменить родине. Настоящее положение у вас на фронте подтверждает эти следственные данные.

Ответ: Никогда ни в каких заговорах я не был и ни с какими заговорщиками не вращался. Это обвинение для меня чрезвычайно тяжелое и неправильное с начала до конца. Если на меня имеются какие-нибудь показания, то это сплошная и явная ложь людей, желающих хотя бы чем-нибудь очернить честных людей и этим нанести вред государству.

Допрос окончен в 16 час. 10 мин.  Записано с моих слов правильно, мною прочитано. Д. Павлов

Допросили:

Врид зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар Павловский
Следователь 3-го Управления НКО СССР мл. лейтенант госбезопасности Комаров

(ЦА ФСБ. Архивно-следственное дело № Р-24000, Лл.23-53. Рукопись, подлинник. Сохранены стиль и орфография документа. )

Насчет нехватки новой материальной части, Павлов, конечно же, врет. И новые танки Т-34 у него были примерно в таком же количестве как в соседнем КОВ у Кирпоноса, и новые истребители Миг-3 в ЗапОВО были. Первый таран в воздухе произошел именно в ЗапОВО у Павлова, и на МиГ-3, л-том Д. Кокоревым. Но пошел летчик на таран именно потому, что по команде Павлова и командующего авиацией ЗапОВО Копец, с истребителей сняли 21 июня не только боеприпасы, но и даже пушки и пулеметы. Так что может быть, после 22 июня Павлов и делал все «правильно», но он до 22 июня натворил много «странного». А это и повлекло за собой все остальные поражения и трагедии…

Больше протоколов допроса Павлова в сборнике Яковлева нет. А вот что можно прочитать из  показаний Павлова в сборнике документов подготовленного полковником ФСБ В.П.Ямпольским. «…Уничтожить Россию весной 1941 г.» (А. Гитлер, 31 июля 1940 года): Документы спецслужб СССР и Германии. 1937-1945 гг.», М. 2008 г. Также эта книга есть на сайте -- http://militera.lib.ru/docs/da/yampolski/index.html

В сборнике опубликованы 4-е из 5-ти протоколов допроса Павлова. Один так и остался засекреченным.

Протокол № 1 это протокол от 7 июля 1941 г. Следующий допрос проводился 9 июля, затем  протокол от 11 июля, затем странный перерыв до 21 июля, и допрос на судебном заседании 22 июля. Все эти протоколы Ямпольским приведены. Не приводится только протокол от 21 июля, т.к. он засекречен до сих пор. Допросы ведутся не очень долго по времени. В среднем по три-четыре часа в день. Даже суд, начавшийся 22 июля  в 00.20, закончился уже в 3.25. Только первый допрос от 7 июля продолжался с 1.30 до 16.10 – почти 15 часов. Но и протокол этого допроса самый большой.

По ходу допроса Павлов вроде как признает личную ответственность, и личную вину, но всячески уклоняется от признания именно заговора и участи в нем, организованного в сговоре группой командиров. Дело в том, что обвинение по ст. 58, «измена родине» и «заговор» группой лиц однозначно тянул на расстрел. А вот некая «халатность» и «невыполнение своих должностных обязанностей» могло  помочь отделаться понижением в должности и отправкой на фронт. И когда в Политбюро решался вопрос об участи Павлова и мере его наказания,  то не все члены Политбюро голосовали именно за «расстрел». На расстреле настоял именно Г.К. Жуков. Ему проще всего было это сделать, заявив, например, что его и наркома Директивы от 13-18 июня о повышении боевой готовности и о начале выдвижения частей к границе, Павлов умышленно просаботировал и это в итоге действительно и привело к общему развалу фронта и сдаче Минска на 6-й день войны.  Но вот что сам Павлов  сообщает о событиях последней недели перед 22 июня и о том, как им выполнялись приказы из Москвы от 13-15 июня.

«…№ 3. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича.

Павлов Д. Г., 1897 года рождения, уроженец Горьковского края, Кологривского района, деревни Вонюх*. До ареста командующий Западным фронтом, генерал армии, член ВКП(б) с 1919 г.

9июля 1941г. Допрос начат в 12 час. 00 мин.

Ответ: … мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагеря еще в начале июня текущего года, и  было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста.

Я этого приказа не проверил, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали. Я доверил Оборину — командир мехкорпуса — приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, и в результате даже патроны заранее в машины не были заложены.

( Речь идет о приведении мехкорпуса Оборина в боевую готовность. И Павлов опять уверяет, что отдал команду командующему 4-й армии Коробкову на вывод дивизий  и частей из Бреста. Однако в книге И. Б. Мощанского «Утрата-Возмездие», М. 2009 г., говорится, что на артполигоне 4-й армии, что находится южнее Бреста, на утро 22 июня вообще намечалось провести в присутствии представителей округа запланированное округом же опытно-показательное учение на тему: «Преодоление второй полосы обороны укрепленного района». Привлекались подразделения 459 стр.полка и 472 артполка 42 стр. дивизии и два батальона 84 стр. полка 6 стр. дивизии дислоцированных в Бресте. К учению привлекался весь высший и старший комсостав 4-й армии до командиров отдельных частей включительно. Перед учениями намечалось показать командному составу боевую технику. Для этого на полигон пригнали танки Т-26, Т-38, бронеавтомобили, привезли артиллерию, стрелковое оружие, средства связи. Подготовкой показа занимался командир 22 танковой дивизии. 20 июня Коробкову пришла телеграмма из округа подтверждающая проведение учений: «Учения 42 стрелковой дивизии провести на одном из учебных фронтов второй полосы долговременной обороны укрепленного района. Для увязки вопросов организации учения 21.06.41 выезжают представители наркомата обороны.  20.06.41. Климовских». Вечером 21 июня Павлов отложил, но не отменил учения. Техника осталась на полигоне в ночь на 22 июня, а командиры, вызванные на учения, возвратились в свои части.  Утром же 22 июня немцы просто расстреляли как в тире  выставленную на полигоне технику, в которой практически не было экипажей и обслуги.

Наверное, это Сталин сказал так сделать Павлову – «на днях война произойдет, а ты дружок, собери на «учения» технику на полигоне и оставь её там». Неужто кто-то мог запретить Павлову отменить данные «показательные занятия», тем более что в округа пошли уже с 13 июня директивы о выдвижении к местам сосредоточения и обороны частей этих округов???

В протоколе от 9 июля Павлов заявляет, что давал команду на вывод частей из Бреста «в лагеря еще в начале июня текущего года», а не в ночь на 22 июня, как в протоколе от 7.07.41 г.  Павловым  «было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста». Павлов опять сваливает всю ответственность на  своего подчиненного, на Коробкова. Мол, «командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали».

Но если Павлов давал бы команды на вывод войск из Бреста, то никаких «показательных занятий» на 22 июня для частей 4-й армии под Брестом не планировали бы точно. Точнее отменили бы наверняка эти запланированные ранее «занятия». Какие к черту «занятия» на 22 июня, если 13-го пришла Директива о занятии рубежей обороны???  – К.О.Ю. )

… В отношении строительства УРов я допустил со своей стороны также преступное бездействие… В результате моей бездеятельности УРы к бою готовы не были. Из 590 сооружений было вооружено только 180-190 и то очень редкими узлами. Остальные бетонные точки пришлось использовать как временно пулеметные гнезда и убежища. Такое положение с УРами дало возможность противнику безнаказанно их обходить и форсировать.

… Я допустил беспечность с выдвижением войск к границе.

Вместо того чтобы, учитывая обстановку за рубежом, уже в конце мая месяца вывести все свои части на исходное положение и тем самым дать возможность принять правильные боевые порядки, я ожидал директив Генштаба, пропустил время, в результате чего затянул сосредоточение войск, так что война застала большую половину сил на марше в свои исходные районы.

(Тут Павлов просто дурака валяет. Ведь майскую директиву  из Москвы он выполнил, и план прикрытия был отработан. Дальше он как раз сообщает то, что сделал он и тот же Кирпонос – они определили выход частей на рубежи обороны аж к началу июля. Однако и тут эти даты устанавливала Москва – Генштаб, Жуков. При этом Павлов признает что «затянул сосредоточение войск, так что война застала большую половину сил на марше в свои исходные районы», но  свалил вину  за это на Генштаб. Мол, «я ожидал директив Генштаба, пропустил время…». Так получал Павлов Директивы из ГШ на приведение своих частей в «повышенную боевую готовность» в середине июня и вывод их на рубежи обороны, которые («Эти места») были «утверждены Генеральным штабом», или нет? -- К.О.Ю.)

В отношении складов. Я допустил схематическое утверждение складов, приближенных к границе на 50-60 км. В результате этого склады были в первые же два дня подожжены авиацией противника или наши войска вынуждены были, отходя, рвать их сами.

В отношении авиации. Я целиком доверил на слово рассредоточение авиации по полевым аэродромам, а на аэродромах по отдельным самолетам, не проверил правильность доклада командующего ВВС Копца и его заместителя Таюрского,допустил преступную ошибку, что авиацию разместили на полевых аэродромах ближе к границе, на аэродромах, предназначенных для занятий на случай нашего наступления, но никак не обороны. В результате таких действий в первый же день войны авиация понесла огромные потери, не успев подняться в воздух из-за краткости расстояния от госграницы до аэродрома.

( Речь идет о полевых аэродромах разного назначения. Часть  строилась для обороны в глубине округа на случай отступления. А часть готовилась для последующего наступления на Запад, после отражения нападения и первого удара, и располагались они у самой границы для действия уже на территории Германии-Польши. Павлов и Копец запихали авиацию округа, прежде всего истребительную, именно на полевые площадки ближе к границе. Как и в ЗапОВО,  в КОВО это сделал командующий авиацией КОВО, также расстрелянный после 22 июня. Но Павлов на других допросах также уверяет, что авиация не смогла дать отпор врагу, так как летчики не имели опыта полетов в ночное время. – К.О.Ю.)

Также одним из вредных моментов является недостаток солярового масла для танковых дизелей, в результате чего 6-й мехкорпус бездействует. При проверке мною в 5-м отделе Генштаба и УСГ (начальник Ермолин и в УСГ — начальник Котов) мне доложили, что горючего для ЗапОВО отпущено потребное количество и хранится в Майкопе, тогда как на самом деле оно должно было храниться в Белостоке. Практически получилось, что на 29 июня в ЗАПОВО недополучено 1000 тонн горючего. Надо полагать, что Котов и Ермолин доложили правительству, что ЗАПОВО обеспечено полностью горючим, не указав места его нахождения, тем самым ввели правительство в заблуждение.

… Таким образом, я признаю себя виновным:

1. В том, что благодаря своей бездеятельности я совершил преступления, которые привели к поражению Западного фронта и большим потерям в людях и материальной части, а также и к прорыву фронта, чем поставил под угрозу дальнейшее развертывание войны.

Вопрос: Все эти ваши предательские действия, о которых вы показали, являются результатом не благодушия, а умышленного предательства. Будучи участником антисоветского заговора, вы проводили вредительскую работу в округе, заведомо зная о ее последствиях в предстоящей войне с Германией. Предлагаем вам рассказать правдиво о вашем организованном предательстве — той системе, которую вы создали среди своих подчиненных.

Ответ: Ни от кого задания открыть Западный фронт я не получал, но мое преступное бездействие создало определенную группу командного, политического и штабного состава, которые творили в унисон мне. Так, например, начальник штаба Климовских своих прямых обязанностей по проверке, как выполняются отданные мной распоряжения, совершенно не выполнял.….

Вопрос: Вы снова рассказываете о предательских действиях отдельных лиц. От вас требуют, чтобы вы рассказали об умысле этих действий. Вы, как заговорщик, открыли фронт врагу намеренно, противник знал всю вашу дислокацию и планы действий, еще раз предлагаем именно об этом рассказать сейчас следствию.

Ответ: Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо была прикрыта река Буг. Повторяю, что намеренно я фронт врагу не открывал. Прорыв немцев получился благодаря моей бездеятельности и невыполнению указаний ЦК о постоянной мобилизационной готовности.

Вопрос: Следствие убеждено, что вы умышленно предали фронт, и будет разоблачать вас в этом.

Допрос окончен в 15 час. 10 мин.

Стенограмма записана с моих слов правильно, мною прочитана. Д. Павлов

Допросили:

Зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар

Павловский

Следователь 3-го Управления НКО СССР мл. лейтенант госбезопасности Комаров

ЦА ФСБ России»

Павлов постоянно выводит дело на свою личную «преступную бездеятельность» и «халатность». Однако в этом протоколе дает намек на неких вышестоящих начальников: «Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо была прикрыта река Буг…»

На допросе 11 июля Павлов становится более разговорчивым и говорит уже именно о заговоре.

«№ 4. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича.

Павлов Д. Г., 1897 года рождения, уроженец Горьковского края, Кологривского р-на,

дер. Вонюх, русский, гр-н СССР, быв. член ВКП(б) с 1919 г., до ареста командующий Западным фронтом, генерал армии.

11 июля 1941 г. Допрос начат в 13 час. 30 мин.

Вопрос: На допросе 9 июля т[екущего] г[ода] вы признали себя виновным в поражении на Западном фронте, однако скрыли свои заговорщические связи и действительные причины тяжелых потерь, понесенных частями Красной армии в первые дни войны с Германией.

Предлагаем дать исчерпывающие показания о своих вражеских связях и изменнических делах.

Ответ: Действительно основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля т.г.

Вопрос: На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными?

Ответ: Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу. Признаю, что в феврале 1937 г. бывшим старшим советником в Испании Мерецковым Кириллом Афанасьевичем я был вовлечен в военно-заговорщическую организацию и в дальнейшем проводил вражескую работу в Красной армии…

… в 1937 г. в Испании я был посвящен Мерецковым о существовании в Красной армии заговора и привлечен к вражеской работе.

… В беседе выяснилось, что оба мы сходимся в оценке состояния Красной армии. Мы считали, что командный состав Красной армии якобы бесправен, а политсоставу, наоборот, предоставлены излишние права. Существовавший, по нашему мнению, разброд среди комсостава вызывается якобы неправильной политикой руководства Красной армии.

В Красной армии, заявил Мерецков, нет единой доктрины, это хорошо понимают некоторые руководящие армейские работники, которые объединились на почве недовольства существующим в армии положением. Тогда же Мерецков сообщил мне, что Тухачевский и Уборевич возглавляют существующую в Красной армии заговорщическую организацию, которая ставит перед собой задачу сменить негодное, с их точки зрения, руководство Красной армией: «Вот приедем мы домой, — сказал Мерецков, — нужно и тебе работать заодно с нами»….

Вопрос: Сомнительно, чтобы Мерецков, не заручившись предварительно вашим согласием примкнуть к заговорщической организации, раскрыл бы перед вами ее руководителей в лице Тухачевского и Уборевича. Правильно ли вы показываете?

Ответ: Я показываю правильно. Откровенной беседе о существовании в армии заговорщической организации предшествовали длительные разговоры, в процессе которых Мерецков убедился, что я разделяю его точку зрения о положении в армии. Кроме того, учитывая мое преклонение перед авторитетом Уборевича, Мерецков без риска мог сообщить мне о его руководящей роли в военно-заговорщической организации.

Вопрос: Какие практические задачи поставил перед вами Мерецков?

Ответ: В этот раз никаких практических заданий Мерецков мне не давал.

Допрос прерывается в 17 час. 10 мин.

Протокол мною прочитан, с моих слов записан правильно, в чем и расписываюсь. [Д.] Павлов

Допросили:

Зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар Павловский

Следователь 3-го Управления НКО СССР ст. лейтенант госбезопасности Комаров

(ЦА ФСБ России)…»

Но все равно показания Павлова не особенно тянут на реальный «военный заговор» генералов. Одни разговоры о заговоре, которые в действительности ни о чем не говорят и реально не могут быть доказаны до тех пор пока не будут открыты полностью архивы по этому делу. Но Павлов усердно уходит от разговора именно о своих действиях в последние дни перед 22 июня.

Дальше в сборнике Ямпольского сразу приводится протокол судебного заседания от 22 июля, на котором Павлову и его замам выносится приговор. Приговор не по статье предусматривающей наказание за попытку военного заговора, а  по статье «халатность». Хотя первоначально обвинение предъявлено именно по статье государственная измена. Однако в сборнике нет обвинительного заключения. А ведь именно обвинение наиболее интересно в этом деле. В нем  видно, в чем же обвиняли на самом деле Павлова и его замов. Обвинительное заключение удалось найти в сборник «Органы государственной безопасности СССР в годы Великой отечественной», Том 2 – книга первая (22.06.41 – 31.08.1941), часть 6. Также этот сборник есть в Интернете на сайте http://mozohin.ru/article/print-103.html .

Но сначала:

«№ 435.   Постановление следчасти Управления особых отделов НКВД СССР об объединении следственных дел по обвинению Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А. в одно следственное дело

21 июля 1941 г.

«Утверждаю» Зам. Нач. Управления Особого отдела НКВД СССР майор госбезопасности Осетров¹ 21 июля 1941 г.

Постановление

Гор. Москва, июля 21 дня, я, старший следователь Упра­вления особых отделов НКВД СССР, лейтенант госбезопасности Морозов, ² рассмотрев следственные дела по обвинению Павлова Дмит­рия Григорьевича, Климовских Владимира Ефимовича, Григорьева Андрея Терентьевича и Коробкова Андрея Александровича, Нашел:

Обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков арестованы за проведение предательской деятельности на фронте.

В связи с тем что преступления, совершенные вышеуказанными лицами проводились совместно,

Постановил:

Следственные дела по обвинению Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Г., и Коробкова А.А. объединить в одно следственное дело, присвоив ему № 193.

Ст. следователь Управления особых отделов НКВД СССР

лейтенант госбезопасности                                           Морозов

«Согласен»

Зам. начальника следственной части Управления особых отделов НКВД СССР 
старший батальонный комиссар                               Павловский

(ЦА ФСБ России ) …»

(¹ Осетров Николай Алексеевич (1905-?) — генерал-лейтенант (1944). С февраля 1939 г.- начальник Особого отдела НКВД Киевского Особого военного округа. С сентября 1939 г.- заместитель начальника Особого отдела НКВД СССР и начальник следственной части Осо­бого отдела НКВД СССР. С февраля 1941 г. - заместитель начальника 3-го Управления НКО СССР и начальник следственной части 3-го Управления НКО СССР. В 1941-1943 гг. - заме­ститель начальника Управления особых отделов НКВД СССР. С апреля 1943 г. - начальник УКР «Смерш» Воронежского фронта. С апреля 1944 г. — начальник УКР «Смерш» 1-го Укра­инского фронта. С июля 1945 г - начальник УКР «Смерш» Киевского военного округа. С ноября 1946 г. — начальник УКР МГБ Киевского военного округа. С мая 1948 г. находился в действующем резерве МГБ СССР. С марта 1953 г. — исполняющий обязанности заместите­ля начальника Следственной части по особо важным делам МВД СССР. С апреля 1953 г.— начальник УКР МВД Московского военного округа. С июня 1954 г. - заместитель начальни­ка УКГБ при СМ СССР по Смоленской области. Приказом КГБ при СМ СССР № 1525 от 15 ноября 1955 г. уволен в запас по служебному несоответствию.

² Морозов Василий Сергеевич (1911-?) — полковник (1949). С января 1939 г. — следова­тель следчасти 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С апреля 1940 г. — старший следователь следчасти 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С февраля 1941 г. — исполняющий должность старшего следователя следчасти 3-го Управления НКО СССР. С мая 1941 г. - старший сле­дователь следчасти 3-го Управления НКО СССР. С августа 1941 г. — старший следователь следчасти Управления особых отделов НКВД СССР. С июня 1942 г. — старший следователь 2-го отделения следчасти Управления особых отделов НКВД СССР. С августа 1943 г. - по­мощник начальника 2-го отделения 6-го отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР. С июня 1946 г. — старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР. С апреля 1950 г. — начальник секретариата Следчасти по особо важным делам МГБ СССР. Приказом МВД СССР № 2317 от 14 декабря 1953 г. уволен в запас. )

«№ 436 Обвинительное заключение по делу Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А.

21 июля 1941 г.

«Утверждаю»

Зам.наркома внутренних дел СССР

начальник Управления особых отделов

комиссар госбезопасности 3 ранга

Абакумов

21 июля 1941 г.

Обвинительное заключение

По следственному делу № 193 по обвинению Павлова Дмитрия Григорь­евича, Климовских Владимира Ефимовича в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-16 и 58-11 УК РСФСР; Григорьева Андрея Те­рентьевича и Коробкова Александра Андреевича, предусмотренных ст. 193, п. 17 «б», УК РСФСР.

Управлением особых отделов НКВД СССР на основании поступивших материалов были арестованы командующий Западным фронтом Павлов, на­чальник штаба Западного фронта Климовских, начальник связи штаба того же фронта Григорьев и командующий 4-й армией этого же фронта Коробков.

Произведенным расследованием установлено, что в результате предатель­ства интересов Родины, развала управления войсками и сдачи оружия про­тивнику без боя была создана возможность прорыва фронта противником.

Арестованный Павлов, являясь участником антисоветского военного за­говора еще в 1936 г., находясь в Испании, продавал интересы республикан­цев. Командуя Западным Особым военным округом, бездействовал.

Павлов признал себя виновным в том, что в заговорщических целях не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа, и из жажды мести за разгром за­говора открыл фронт врагу.

Как участник заговора Павлов уличается показаниями Урицкого, Берзина, Белова, Рожина и Мерецкова.

Климовских осужденными заговорщиками Симоновым' и Батениным²изобличается как их соучастник. Будучи привлечен в качестве обвиняемого, Климовских признал себя виновным в преступном бездействии и в том, что не принял должных мер как начальник штаба фронта для организации отпо­ра врагу. В совершенных преступлениях изобличается показаниями Павлова и Григорьева.

Григорьев признал себя виновным в том, что он, являясь начальником связи штаба фронта, не организовал работу связи, в результате чего было на­рушено управление войсками и нормальное взаимодействие частей, дейст­вующих на фронте, показав об известных ему фактах преступных действий Павлова и Климовских.

(¹ Симонов Михаил Ефимович (1889-1938) - дивизионный комиссар, секретарь цент­ральной партийной организации Наркомата обороны СССР и заместитель начальника Ад­министративно-мобилизационного управления РККА. Арестован 10 февраля 1938 г. по об­винению в участии в «военно-фашистском заговоре». 25 августа 1938 г. Военной коллеги­ей Верховного суда СССР осужден по ст. 58-16, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере на­казания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 10 марта 1956 г. при­говор Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 августа 1938 г. в отношении Симоно­ва М. Е. отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

² Батенин Виктор Николаевич (1892-1940) - комбриг, старший руководитель кафедры оперативного искусства Военной академии Генерального штаба РККА. Арестован 20 июля 1938 г. по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре». 27 января 1940 г. Воен­ной коллегией Верховного суда СССР осужден по ст.58-1б, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к вы­сшей мере наказания. 28 марта 1957 г. Военной коллегией Верховного суда СССР полно­стью реабилитирован посмертно.)

 

Коробков, являясь командующим 4-й армией, в первые же часы боя по­терял управление войсками, допустил паникерство, трусость. Привлечен­ный в качестве обвиняемого, признал себя виновным в том, что как коман­дующий не принял необходимых мер к наведению должного порядка и со­блюдению дисциплины.

На основании изложенного:

Павлов Дмитрий Григорьевич, 1897 года рождения, уроженец Горьковской области, из крестьян, русский, до ареста командующий Западным фронтом, генерал армии, член ВКП(б).

Климовских Владимир Ефимович, 1895 года рождения, уроженец г. Ви­тебска, из служащих, русский, в прошлом офицер царской армии, до ареста начальник штаба Западного фронта, генерал-майор, член ВКП(б), обвиняются в том, что, являясь участниками антисоветского военного заговора, предали интересы Родины, нарушили присягу и нанесли ущерб боевой мощи Красной Армии, то есть в совершении преступлений, преду­смотренных статьями 58-16, 58-11 УК РСФСР.

Григорьев Андрей Терентьевич, 1889 года рождения, уроженец г. Моск­вы, русский, rp-н СССР, до ареста начальник связи штаба Западного фрон­та, генерал-майор, член ВКП(б),

обвиняется в том, что преступно бездействовал, не организовал работу связи фронта, в результате чего было нарушено управление войсками и вза­имодействие частей, то есть в совершении преступления, предусмотренного ст 193-176 УК РСФСР.

Коробков Александр Андреевич, 1897 года рождения, уроженец Сара­товской области, из крестьян, русский, бывший офицер царской армии, до ареста командующий 4-й армией, генерал-майор, член ВКП(б), обвиняется в том, что преступно бездействовал, в результате чего вверенные ему силы понесли большие потери и были дезорганизованы, то есть в совершении преступления, предусмотренного ст 193-176 УК РСФСР

В силу ст. 208 УПК РСФСР настоящее следственное дело подлежит на­правлению через Главного Военного Прокурора Красной Армии на рассмо­трение Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР.

Обвинительное заключение составлено 21 июля 1941 г. в г. Москве. 4

Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР

ст батальонный комиссар                                         Павловский

«Согласен»

Зам. начальника Управления особых отделов НКВД СССР

майор госбезопасности                                                 Осетров

Справка.  Арестованные Павлов Д. Г., Климовских В. Е., Григорьев А. Т. и Короб­ков А. А. содержатся под стражей во внутренней тюрьме. Вещественных до­казательств по делу нет

Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР

ст. батальонные комиссар                                         Павловский

(ЦА ФСБ России)»

Самая важная фраза в обвинительном заключении это то что: «Павлов … не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа, …». Для командира его уровня «ослабление мобилизационной готовности войск» и есть самое большое  преступление. И этого вполне достаточно для расстрела. Но самое важное что этого, «ослабления мобилизационной готовности», вполне достаточно чтобы напавший смог достаточно беспрепятственно разгромить и уничтожить  обороняющихся.

Именно ослаблением мобготовности войск и занимался Павлов и его подельники, саботируя Директивы  НКО и ГШ о приведении в повышенную боевую готовность войск округа от  12-13  июня. Именно ослаблением мобготовности войск является отсутствие горючего в округе, размещение истребителей на самой границе, удержание в Бресте трех дивизий и ещё нескольких частей, что согласно «Планов обороны» округа и тем более после Директив ГШ от 13-15 июня должны были уйти из города и занять оборону вокруг него. Именно ослаблением  мобготовности войск занимался Павлов, устраивая «плановые показательные» учения на артполигоне под Брестом  22 июня с выставлением как на выставке бронетехники брестских дивизий, которую немцы расстреляли как в тире. Ослаблением мобготовности является то, что Павлов собрал артиллерию округа на приграничных полигонах, а зенитную собрал чуть не в 500 км от границе, под Минском, опять же на «стрельбы».

 

Дело в том, что при «повышении боевой готовности» командование обязано отработать и выполнить некие мероприятия. Например, в современной армии они такие:

- командирский состав и «сверхсрочники» переводятся, при необходимости, на казарменное положение;
- отменяются все виды сборов, отпуска;
- все подразделения возвращаются в расположение;
- техника текущего довольствия снимается с кратковременного хранения;
- АКБ (аккумуляторные батареи)  устанавливаются на технику ТД;
- учебно-боевая техника и вооружение загружаются боеприпасами;
- усиливается наряд;
- устанавливается круглосуточное дежурство ответственных офицеров штабов;
- проверяется система оповещения и сигнализации;
- прекращается увольнение в запас;
- архивы готовятся к сдаче;
- оружие и боеприпасы выдаются офицерам и «сверхсрочникам».

Но и в РККА тех лет при  переводе с «постоянной боевой готовности» в «полную» (тогда не было промежуточных как сегодня и было только две боевых готовности – постоянная и полная), также должны были отрабатываться точно такие же мероприятия при переводе с одной в другую (подробнее чуть ниже).

 

Все эти мероприятия и должны были произойти в западных округах по факту после 15 июня, после получения Директив НКО и ГШ  подписанных Тимошенко и Жуковым 12-13 июня. Даже если «плановые учения» проводятся в округах  то для командиров отпуска на это время либо не планируются, либо отменяются отпуска. А уж с получением Директивы на «повышение боевой готовности» Павлов просто обязан был отменить всякие «плановые занятия», «все виды сборов и отпуска». И начать выполнять Директиву от 12-13 июня. При повышении боевой готовности обязаны были установить аккумуляторы на технику, а технику снять с консервации и загрузить в неё вооружение и боеприпасы. Но Павлов именно 15 июня дает команду отправить артиллерию из частей на полигоны к самой границе на стрельбы. А зенитную отправил под Минск. А с истребителей округа, до этого находившихся в состоянии готовности № 1, дежуривших до этого в кабинах, он и Копец дали команду и топливо слить, и вооружение с боеприпасами снять. И загнав технику трех Брестских дивизий на полигон возле Бреста «для показательных занятий», он её там и оставил!

 

Повторяю, Павлов УМЫШЛЕНННО и СОЗНАТЕЛЬНО загонял на полигон технику брестских дивизий,  артиллерию корпусов на полигоны к границе и зенитную артиллерию под Минск!!! Делать он это начал 15 июня!!!  ПОЛУЧИВ Директиву НКО и ГШ подписанную в Москве 12-13 июня, в которой давалась команда на «повышение боевой готовности» после которой он ОБЯЗАН был всю технику с полигонов ВЕРНУТЬ в подразделения!!! Но Павлов, вместо того чтобы вернуть технику в части, эту технику (трех дивизия Бреста, артиллерию корпусов и зенитную артиллерию) специально отправил на «стрельбы» за неделю до 22  июня!!!

 

И таких фактов «ослабления мобилизационной готовности» в округе у Павлова историки наверняка назовут десятки. Если бы все эти дни не прошли в ожидании скорой Войны, о которой только тупой и ленивый «не догадывались», то возможно данные факты деятельности Павлова и можно было бы попробовать списать на «извечное русское разгильдяйство». Но когда видишь что делалось в соседних округах (где командующие округов особо ничем не отличались от Павлова, и они не были Героями Советского союза к тому же), в которых подобных фактов «разгильдяйства» было намного меньше, то все больше склоняешься к мысли, что со стороны Павлова и его замов произошла именно измена. Тем более что действий одного Павлова в той ситуации вполне хватало для Развала округа и фронта. Достаточно было только примитивно не исполнять приказы из Москвы.

 

После оглашения «обвинительного заключения» начался последний допрос Павлова и его замов на судебном заседании, после которого был вынесен окончательный приговор. Протокол суда достаточно объемный, состоит из протоколов допроса и Павлова и его замов одновременно. Но сокращать его не хочется. Именно весь текст показаний обвиняемых, слова  этих генералов и дает представление о том, как развивались события в Белоруссии, и какое отношение имеет ко всему этому «злодей и тиран» Сталин, которого так «боялись» наши генералы. Показания, относящиеся к исследуемому вопросу, также выделены.

 

«№ 5. Протокол закрытого судебного заседания Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР по делу Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А.¹

Москва    22 июля 1941 г.  Совершенно секретно Отп. 1 экз.

Председательствующий — армвоенюрист В.В. Ульрих² Члены — диввоенюрист А. М. Орлов и диввоенюрист Д. Я. Кандыбин Секретарь — военный юрист А. С. Мазур.

(¹ См. документы № 378, 379, 408, 435, 436.

² Ульрих Василий Васильевич (1889-1951) - армвоенюрист. В 1926-1948 гг. - председа­тель Военной коллегии Верховного суда СССР, одновременно в 1935-1948 гг. — заместитель председателя Верховного суда СССР. )

В 0 часов 20 мин. председательствующий открыл судебное заседание и объявил, что подлежит рассмотрению дело по обвинению бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова Дмитрия Григорьевича, бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских Владимира Ефимовича, — обоих в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 63-2 и 76 УК БССР; бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора Григорьева Андрея Терентьевича и  бывшего командующего 4-й армией генерал-майора Коробкова Александра Андреевича, — обоих в преступлении, предусмотренном ст. 180 п. «б» УК БССР,

Удостоверившись в самоличности подсудимых, председательствующий спрашивает их, вручена ли им копия обвинительного заключения и ознакомились ли они с ним.

Подсудимые ответили утвердительно.

Оглашается состав суда и разъясняется подсудимым право отвода кого-либо из состава суда при наличии к тому оснований.

Отвода составу суда подсудимыми не заявлено.

Ходатайств до начала судебного следствия не поступило.

Судебное следствие:

Председательствующий оглашает обвинительное заключение и спрашивает подсудимых, понятно ли предъявленное им обвинение и признают ли они себя виновными.

1. Подсудимый Павлов. Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя в участии в антисоветском военном заговоре не признаю. Участником антисоветской заговорщической организации я никогда не был.

Я признаю себя виновным в том, что не успел проверить выполнение командующим 4-й армией Коробковым моего приказа об эвакуации войск из Бреста. Еще в начале июня месяца я отдал приказ о выводе частей из Бреста в лагеря. Коробков же моего приказа не выполнил, в результате чего три дивизии при выходе из города были разгромлены противником.

Я признаю себя виновным в том, что директиву Генерального штаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке, и мне было приказано быть спокойным и не паниковать. Фамилию, кто мне это говорил, назвать не могу.

( Вот тут Павлов и говорит как раз о той самой июньской Директиве от 13-15 июня, о повышении боевой готовности войск округа, о выводе частей на рубежи обороны. Интересно как это «понял по своему» данную Директиву командующий округом? И чью фамилию «не может» назвать Павлов? Впрочем, ещё в первом протоколе допроса от 7 июля Павлов прямо называл фамилию главного «успокаивающего»: маршала Тимошенко. Это нарком звонил Павлову в ночь на 22 июня и «успокаивал» Павлова, предлагая: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации — позвоните». Нарком Тимошенко сообщает Павлову что «может, что-нибудь и случится неприятное», а может и не случится. – К.О.Ю.)

Председательствующий. Свои показания, данные на предварительном следствии несколько часов тому назад, то есть 21 июля 1941 г.* (* Эти показания не публикуются! ), вы подтверждаете?

Подсудимый. Этим показаниям я прошу не верить. Их я дал будучи в нехорошем состоянии. Я прошу верить моим показаниям, данным на предварительном следствии 7 июля 1941 г.

Председательствующий. В своих показаниях от 21 июля 1941 г. (лд. 82, том 1) вы говорите:

«Впервые о целях и задачах заговора я узнал еще будучи в Испании в 1937 г. от Мерецкова».

Подсудимый. Будучи в Испании, я имел одну беседу с Мерецковым, во время которой Мерецков мне говорил: «Вот наберемся опыта в этой войне, и этот опыт перенесем в свои войска». Тогда же из парижских газет я узнал об антисоветском военном заговоре, существовавшем в РККА.

Председательствующий. Несколько часов тому назад вы говорили совершенно другое и, в частности, о своей вражеской деятельности.

Подсудимый. Антисоветской деятельностью я никогда не занимался. Показания о своем участии в антисоветском военном заговоре я дал, будучи в невменяемом состоянии.

Председательствующий. На том же лд. 82, том 1, вы говорите:

«Цели и задачи заговора, которые мне изложил Мерецков, сводились к тому, чтобы произвести в армии смену руководства, поставив во главе армии угодных заговорщикам людей — Уборевича и Тухачевского». Такой разговор у вас с ним был?

( Тухачевский Михаил Николаевич (1893-1937) — Маршал Советского Союза (1935). Я ноября 1925 г. - начальник Штаба РККА. С мая 1928 г. - командующий войсками Ленин­градского военного округа. С 1931 г. — заместитель наркомвоенмора и председателя Рев­военсовета СССР, начальник вооружений РККА, с 1934 г. — заместитель наркома обороны, с 1936 г. — первый заместитель наркома ооороны и начальник Управления боевой подго­товки. 10 мая 1937 г. назначен командующим войсками Приволжского военного округа. 22 мая 1937 г. арестован по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР осужден по ст. 58-16, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Вер­ховного суда СССР от 31 января 1957 г. реабилитирован посмертно.)

 

Подсудимый. Такого разговора у меня с ним не было.

Председательствующий. Какие разговоры вы имели с Мерецковым об антисоветском военном заговоре по возвращении из Испании?

Подсудимый. По возвращении из Испании в разговоре с Мерецковым о вскрытом заговоре в армии я спросил у него, куда мы денем эту сволочь. Мерецков мне ответил: «Нам сейчас не до заговорщических дел. Наша работа запущена, и нам надо, засучив рукава, работать».

Председательствующий. На предварительном следствии 21 июля 1941 г. вы говорили по этому поводу совершенно другое. И в частности, на лд. 83, том 1, вы дали такие показания:

«По возвращении из Испании в разговоре с Мерецковым по вопросам заговора мы решили в целях сохранения себя от провала антисоветскую деятельность временно не проводить, уйти в глубокое подполье, проявляя себя по линии службы только с положительной стороны».

Подсудимый. На предварительном следствии я говорил то, что и суду. Следователь же на основании этого записал иначе. Я подписал.

Председательствующий. На лд. 86 тех же показаний от 21 июля 1941 г. вы говорите:

«Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, доказывал неизбежность поражения Красной армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет».

Такой разговор у вас с Мерецковым был?

Подсудимый. Да, такой разговор у меня с ним был. Этот разговор происходил у меня с ним в январе месяце 1940г. в Райволе.

Председательствующий. Кому это «нам хуже не будет»?

Подсудимый. Я понял его, что мне и ему.

Председательствующий. Вы соглашались с ним?

Подсудимый. Я не возражал ему, так как этот разговор происходил во время выпивки. В этом я виноват.

Председательствующий. Об этом вы докладывали кому-либо?

Подсудимый. Нет, и в этом я также виноват.

Председательствующий. Мерецков вам говорил о том, что Штерн являлся участником заговора?

Подсудимый. Нет, не говорил. На предварительном следствии я назвал Штерна участником заговора только лишь потому, что он во время гвадалахарского сражения отдал преступное приказание об отходе частей из Гвадалахары. На основании этого я сделал вывод, что он участник заговора.

Председательствующий. На предварительном следствии (лд. 88, том 1) вы дали такие показания (протокол от 21 июля – К.О.Ю.):

«Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что Генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже... Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей».

Эти показания вы подтверждаете?

Подсудимый. В основном да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел к выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и правительства.

Председательствующий оглашает показания подсудимого Павлова, данные им на предварительном следствии (лд. 89, том 1) (от 21 июля – К.О.Ю.) о его, Павлова, личной предательской деятельности и спрашивает подсудимого, подтверждает ли он эти показания.

Подсудимый. Данные показания я не подтверждаю. Вообще командующий связью не руководит. Организацией связи в армии руководит начальник штаба, а не командующий. Этот пункт, что я сознательно не руководил организацией связи в армии, я записал для того, чтобы скорее предстать перед пролетарским судом.

Мои показания и в отношении УРов, что я якобы сознательно не ставил вопрос о приведении их в боеготовность, также не отвечают действительности. Подчиненные мне укрепленные районы были в лучшем состоянии, чем в других местах, что может подтвердить народный комиссар обороны СССР.

Председательствующий. По этому поводу Климовских на предварительном следствии показал:

«Работы по строительству укрепленных районов проходили чрезвычайно медленно. К началу военных действии из 600 огневых точек было вооружено 189 и то не полностью оборудованы» (лд. 25, том 2).

Подсудимый. Климовских говорит совершенно верно. Об этом я докладывал Центральному Комитету.

Председательствующий. Когда?

Подсудимый. В мае 1941 г.

Председательствующий. О боеготовности укрепленных районов вы сами на предварительном следствии показали:

«Я сознательно не ставил резко вопроса о приведении в боеготовность укрепленных районов, в результате УРы были небоеспособны, а УРовские войска даже по плану мая месяца не были развернуты».

Подсудимый. Эти показания я подтверждаю, только прошу вычеркнуть из них слово «сознательно».

Председательствующий. Свои показания от 21 июля 1941 г. вы заканчиваете так:

«Будучи озлоблен тем обстоятельством, что многие ранее близкие мне командиры Красной армии были арестованы и осуждены, я избрал самый верный способ мести — организацию поражения Красной армии в войне с Германией»...

«Я частично успел сделать то, что в свое время не удалось Тухачевскому и Уборевичу, то есть открыть фронт немцам» (лд. 92, том 1).

Подсудимый. Никакого озлобления у меня никогда не было. У меня не было основания быть озлобленным. Я был Героем Советского Союза. С прошлой верхушкой в армии я связан не был. На предварительном следствии меня в течение 15 днейдопрашивали о заговоре. Я хотел скорее предстать перед судом и ему доложить о действительных поражениях армии. Поэтому я писал и о злобе и называл себя тем, кем я никогда не был.

Председательствующий. Свои показания от 11 июля 1941 г. вы подтверждаете?

Подсудимый. Нет, это также вынужденные показания.

Председательствующий оглашает выдержку из показаний подсудимого Павлова, данных им на предварительном следствии 11 июля 1941 г. (лд. 65, том 1), следующего характера:

«...Основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля».

Подсудимый. Все это записано неверно. Это мои вынужденные показания.

Председательствующий. Что вы скажете относительно своих показаний от 9 июля 1941 г.?

Подсудимый. Эти показания также совершенно не отвечают действительности. В этот день я чувствовал себя хуже, чем21 июля 1941 г.

Председательствующий. 9 июля 1941 г. на лд. 59 тома 1 вы дали такие показания:

«В отношении авиации. Я целиком доверил на слово рассредоточение авиации по полевым аэродромам, а на аэродромах — по отдельным самолетам, не проверил правильность доклада командующего ВВС Копца и его заместителя Таюрского. Допустил преступную ошибку, что авиацию разместили на полевых аэродромах ближе к границе, на аэродромах, предназначенных для занятий на случай нашего наступления, но никак не обороны».

Эти показания вы подтверждаете?

Подсудимый. Это совершенно правильно. В начале военных действий Копец и Таюрский доложили мне, что, приказ народного комиссара обороны СССР о сосредоточенном расположении авиации ими выполнен. Но я физически не мог проверить правильность их доклада. После первой бомбежки авиадивизия была разгромлена. Копец застрелился, потому что он трус.

( Копец Иван Иванович (1908-1941) — генерал-майор авиации, Герой Советского Со­юза (1937). В 1928 г. окончил Ленинградскую военную теоретическую школу летчиков, в 1929 г. — Качинскую военную авиационную школу летчиков, в 1935 г. — курсы усовершен­ствования высшего начсостава при Военной академии Генштаба РККА. Участвовал в на­ционально-революционной войне испанского народа 1936-1939 гг. Участник советско-финляндской войны 1939-1940 гг., командовал ВВС 8-й армии. В 1941 г. — командующий ВВС Западного Особого военного округа, с начала войны — командующий ВВС Западно­го фронта. Покончил жизнь самоубийством 23 июня 1941 г.

Таюрский Андрей Иванович (1900-1942) - генерал-майор авиации, заместитель комак дующего ВВС Западного фронта. Арестован 8 июля 1941 г. по обвинению «в преступной без­деятельности в руководстве ВВС Западного фронта». 13 февраля 1942 г. Особым совещанием при НКВД СССР осужден «за бездействие, проявленное по руководству военными операци­ями», к высшей мере наказания. Определением военного трибунала МВО от 24 марта 1958 г. постановление Особого совещания при НКВД СССР от 13 февраля 1942 г в отношении Та­юрского А. И. отменено и дело прекращено за отсутствием состава преступления. )

 

На вопросы члена суда диввоенюриста т. Кандыбина подсудимый Павлов ответил:

Я своевременно знал, что немецкие войска подтягивались к нашей границе, и согласно донесениям нашей разведки предполагал о возможном наступлении немецких войск. Несмотря на заверения из Москвы, что все в порядке, я отдал приказ командующим привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа. Были розданы войскам патроны. Поэтому сказать, что мы не готовились, — нельзя.

Свои показания, данные в начале предварительного следствия в отношении командующего 4-й армией Коробкова, я полностью подтверждаю.

После того как я отдал приказ командующим привести войска в боевое состояние, Коробков доложил мне, что его войска к бою готовы. На деле же оказалось, что при первом выстреле его войска разбежались.

Состояние боеготовности 4-й армии, находящейся в Бресте, я не проверял. Я поверил на слово Коробкову о готовности его частей к бою.

На вопросы члена суда диввоенюриста т. Орлова подсудимый Павлов ответил:

Я считаю, что все войска Западного фронта к войне были вполне подготовлены. И я бы не сказал, что война застала нас врасплох и неподготовленными. В период 22-26 июня 1941 г. как в войсках, так и в руководстве паники не было, за исключением 4-й армии, в которой чувствовалась полная растерянность командования.

При отходе на новые оборонительные позиции неорганизованности не было. Все знали, куда надо было отходить.

К противовоздушной обороне столица Белоруссии Минск была подготовлена, кроме того, она охранялась 4 дивизиями.

Член суда т. Орлов. А чем объяснить, что 26 июня Минск был брошен на произвол судьбы?

Подсудимый. Правительство выехало из Минска еще 24 июня.

Член суда т. Орлов. При чем здесь правительство? Вы же командующий фронтом.

Подсудимый. Да, я был командующим фронтом. Положение, в котором оказался Минск, говорит о том, что Минск полностью обороной обеспечен не был.

Член суда т. Орлов. Чем объяснить, что части не были обеспечены боеприпасами?

Подсудимый. Боеприпасы были, кроме бронебойных. Последние находились от войсковых частей на расстоянии 100 км. В этом я виновен, так как мною не был поставлен вопрос о передаче складов в наше распоряжение.

По обороне Минска мною были приняты все меры, вплоть до доклада правительству.

(  Протоколы допроса Павлова сшиты в «Том 1» и в этом томе до 100 листов дела – протоколов допроса. На его заместителя, начальника штаба округа Климовских велся «Том 2». На начальника связи округа Григорьева – «Том 4», на командующего 4-й армии Коробкова велся свой «Том» уголовного дела. Павлов сказал, что его допрашивали все эти дни, с 7-го по 22-е июля: «На предварительном следствии меня в течение 15 дней допрашивали о заговоре. Я хотел скорее предстать перед судом и ему доложить о действительных поражениях армии. Поэтому я писал и о злобе и называл себя тем, кем я никогда не был». В принципе «разоблачители сталинизма» могли бы из этого сделать вывод, что Павлова все эти дни (между днями, когда писались протоколы) «допрашивали с пристрастием». Но слова самого Павлова как-то не похожи на слова избиваемого.  Также вряд ли стоит всерьез рассматривать слова Павлова о том, что он именно из  обиды и «злобы» за своих расстрелянных в 37-м товарищей решил отомстить Родине и сдать фронт-округ врагу. Но все же именно вот эти слова  и говорят как раз о том, что реально совершил Павлов: «Я частично успел сделать то, что в свое время не удалось Тухачевскому и Уборевичу, то естьоткрыть фронт немцам». – К.О.Ю.)

2. Подсудимый Климовских. Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя признаю во второй части предъявленного обвинения, то есть в допущении ошибок по служебной деятельности.

Председательствующий. В чем именно вы признаете себя виновным?

Подсудимый. Я признаю себя виновным в совершении преступлений, изложенных в обвинительном заключении. (Разговор  идет о том самом «ослаблении мобилизационной готовности» войск округа – К.О.Ю.)

Председательствующий. Свои показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

Подсудимый. Показания, данные мною на предварительном следствии, о причинах поражения войск Западного фронта я полностью подтверждаю.

Председательствующий. На предварительном следствии (лд. 25, том 2) вы дали такие показания:

«„.2-я причина поражения заключается в том, что работники штаба фронта, в том числе я и командиры отдельных соединений, преступно халатно относились к своим обязанностям как до начала военных действий, так и во время войны».

Эти показания вы подтверждаете?

Подсудимый. Подтверждаю полностью.

Член суда т. Орлов. Скажите, был ли выполнен план работ по строительству укрепленных районов?

Подсудимый. Работы по строительству укрепленных районов в 1939-1940 гг. были выполнены по плану, но недостаточно. К началу военных действий из 600 огневых точек было вооружено 189 и то не полностью оборудованы.

Член суда т. Орлов. Кто несет ответственность за неготовность укрепрайонов?

Подсудимый. За это несут ответственность: командующий войсками Павлов, пом. комвойсками по УРам Михайлин и в известной доле я несу ответственность, как начальник штаба.

Член суда т. Орлов. Кто несет ответственность за отсутствие самостоятельных линий и средств связи для общевойскового командования, ВВС и ПВО?

Подсудимый. За это несет ответственность начальник связи Западного фронта и я, как начальник штаба.

Член суда т. Орлов. Вы располагали данными о том, что противник концентрирует войска?

Подсудимый. Такими данными мы располагали, но мы были дезинформированы Павловым, который уверял, что противник концентрирует легкие танки.

Первый удар противника по нашим войскам был настолько ошеломляющим, что он вызвал растерянность всего командного состава штаба фронта. В этом виновны: Павлов, как командующий фронтом, я — как начальник штаба фронта, начальник связи Григорьев, начальник артиллерии и другие командиры.

Член суда т. Орлов. Вы являлись участником антисоветского заговора?

Подсудимый. Участником антисоветского заговора я никогда не был.

Член суда т. Орлов. Показания участников антисоветской заговорщической организации Симонова и Батенина, данные ими на предварительном следствии в отношении вас, вам известны? Если да, то что вы скажете в отношении их показаний?

Подсудимый. Показания Симонова и Батенина мне хорошо известны. Их показания я категорически отрицаю. Повторяю, что участником антисоветской заговорщической организации я не был.

Член суда т. Орлов. Как вы считаете, Минск в достаточной степени был подготовлен к обороне?

Подсудимый. Я считаю, что Минск к обороне был подготовлен недостаточно. В Минске действовала авиация, но ее было мало, фактически оборона Минска была недостаточной.

Член суда т. Кандыбин. Подсудимый Павлов на предварительном следствии дал такие показания:

«Командир мехкорпуса Оборин больше занимался административными делами и ни в коей мере не боевой готовностью своего корпуса, в то время как корпус имел более 450 танков. Оборин с началом военных действий потерял управление и был бит по частям. Предательской деятельностью считаю действия начальника штаба Сандалова и командующего 4-й армией Коробкова».

Что вы скажете в отношении показаний Павлова?

Подсудимый. Показания Павлова я подтверждаю.

(  Оборин Степан Ильич (1892-1941) — генерал-майор, командир 14-го механизирован­ного корпуса. Арестован 8 июля 1941 г. по обвинению «в нарушении воинской присяги, проявленную трусость и преступную бездеятельность». 13 августа 1941 г. Военной коллеги­ей Верховного суда СССР осужден по ст. 193-17., п. «б», и 193-22 УК РСФСР к высшей ме­ре наказания. Постановлением Пленума Верховного суда СССР от 11 января 1957 г. при­говор Военной коллегии Верховного суда СССР от 13 августа 1941 г. в отношении Обори­на С. И. отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Сандалов Леонид Михайлович (1900-1987) - генерал-полковник (1944). С 1940 т. -начальник штаба 4-й армии. В июле-ноябре 1941 г. — начальник штаба Центрального и Брянского фронтов, с декабря 1941 г. - начальник штаба 20-й армии. С сентября 1942 г.-начальник штаба Брянского, с октября 1943 г. - 2-го Прибалтийского, с апреля 1945 г. - 4-го Украинского фронтов. С июля 1945 г. — начальник штаба Прикарпатского военного ок­руга, в 1946-1947 гг. — заместитель начальника Главного штаба Сухопутных войск, он же начальник Управления Главного штаба, в 1947-1953 гг. — начальник штаба — первый заме­ститель командующего войсками Московского военного округа. В 1953-1955 гг. — в распо­ряжении министра обороны СССР. С сентября 1955 г. - в запасе. )

3. Подсудимый Григорьев. Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным признаю себя в том, что после разрушения противником ряда узлов связи я не сумел их восстановить.

Председательствующий. Свои показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

Подсудимый. Первые свои показания, данные в Минске, а также показания, данные 21 июля 1941 г., я подтвердить не могу, так как дал их вынужденно.

Свои собственноручные показания я полностью подтверждаю.

Член суда т. Орлов оглашает показания подсудимого Григорьева, данные им на предварительном следствии 5 июля 1941 г. (лд. 24-25, том 4), о том, что он, Григорьев, признает себя виновным:

1. В том, что не была бесперебойно осуществлена связь штаба фронта с действующими частями Красной армии.

2. В том, что не было принято им решительных мер к формированию частей фронтовой связи по расписаниям военного времени.

3. В том, что им не было принято решительных мер к своевременному исправлению повреждений проводов и пунктов связи как диверсантами, так и в результате бомбардировки самолетами противника.

Подсудимый. Первый и третий пункт моих показаний я полностью подтверждаю. Второй же пункт, хотя я и признал себя виновным, но он ко мне совершенно не относится, так как я мобилизацией не занимался. Правда, я несу косвенную ответственность и за это.

Член суда т. Орлов. Свои собственноручные показания от 15 июля 1941 г. вы начинаете так:

«Война, разразившаяся 22 июня 1941 г., застала Западный особый военный округ к войне неподготовленным» (лд. 67, том 4).

Эти показания вы подтверждаете?

Подсудимый. Да, подтверждаю.

Член суда т. Орлов. Давая показания об обстановке в штабе округа перед началом войны, вы говорите:

«Война, начавшаяся 22 июня, застала Западный особый военный округ врасплох. Мирное настроение, царившее все время в штабе, безусловно передавалось и в войска. Только этим «благодушием» можно объяснить тот факт, что авиация была немецким налетом застигнута на земле. Штабы армий находились на зимних квартирах и были разгромлены и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подвергалась бомбардировке на своих зимних квартирах» (лд. 76, том 4).

Эти показания соответствуют действительности?

Подсудимый. Да.

Член суда т. Орлов. Чувствовалось ли в штабе округа приближение войны?

Подсудимый. Нет. Начальник штаба округа Климовских считал, что все наши мероприятия по передвижению войск к границе есть мера предупредительная.

Член суда т. Орлов. Кто во всем этом виновен?

Подсудимый. Виновны в этом: командующий — Павлов, начальник штаба Климовских, член Военного совета Фоминых и другие.

Член суда т. Орлов. На лд. 79, том 4, вы дали такие показания:

«Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 штук патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка... И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность» (курсив мой. — В. Я.).

Подсудимый. Все это верно.

( Фоминых Александр Яковлевич (1901-1976) - генерал-майор. В июне-июле 1941 г.— член Военного совета Западного фронта. С июля 1941 г. — военный комиссар 124-й стрел­ковой дивизии, с октября 1941 г. — военный комиссар тыла Юго-Западного фронта. В ноя­бре 1941 г.- августе 1942 г. - член Военного совета 39-й армии, с ноября 1942 г. - член Воен­ного совета Северной группы войск Закавказского фронта, в январе-ноябре 1943 г. - член Военного совета Северо-Кавказского фронта. С ноября 1943 г. — член Военного совета Ор­ловского военного округа. После войны - на политической работе в Советской Армии. )

4. Подсудимый Коробков. Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя не признаю. Я могу признать себя виновным только лишь в том, что не мог определить точного начала военных действий. Приказ народного комиссара обороны мы получили в 4.00, когда противник начал нас бомбить.

К исполнению своих обязанностей командующего 4-й армией я приступил 6 апреля 1941 г. При проверке частей более боеспособными оказались 49,75 и 79-я стрелковые дивизии. Причем 79-я стрелковая дивизия ушла в 10-ю армию. 75-я стрелковая дивизия находилась на левом фланге. Остальных частей боеготовность была слаба.

События развернулись молниеносно. Наши части подвергались непрерывным атакам крупных авиационных и танковых соединений противника. С теми силами, которые я имел, я не мог обеспечить отпор противнику. Причинами поражения моих частей я считаю огромное превосходство противника в авиации и танках (курсив мой. — В. Я).

Председательствующий оглашает выдержки из показаний подсудимого Павлова, данных им на предварительном следствии (лд. 30, том 1 ) о том, что Коробковым была потеряна связь с 49-й и 75-й стрелковыми дивизиями (лд. 33) о том, что в 4-й [армии] чувствовалась полная растерянность командования, которое потеряло управление войсками.

Подсудимый. Показания Павлова я категорически отрицаю. Как может он утверждать это, если он в течение 10 дней не был у меня на командном пункте. У меня была связь со всеми частями, за исключением 46-й стрелковой дивизии, которая подчинялась мехкорпусу.

На предварительном следствии меня обвиняли в трусости. Это неверно. Я день и ночь был на своем посту. Все время был на фронте и лично руководил частями. Наоборот, меня все время обвиняло 3-е Управление в том, что штаб армии был очень близок к фронту.

Председательствующий. Подсудимый Павлов на предварительном следствии дал о вас такие показания:

«Предательской деятельностью считаю действия начальника штаба Сандалова и командующего 4-й армией Коробкова. На их участке совершила прорыв и дошла до Рогачева основная мехгруппа противника и в таких быстрых темпах только потому, что командование не выполнило моих приказов о заблаговременном выводе частей из Бреста»(л. д. 62, том 1).

Подсудимый. Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.

Подсудимый Павлов. В июне месяце по моему приказу был направлен командир 28-го стрелкового корпуса Попов с заданием к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря.

Подсудимый Коробков. Я об этом не знал. Значит, Попова надо привлекать к уголовной ответственности за то, что он не выполнил приказа командующего.

Больше судебное следствие подсудимые ничем не дополнили, и оно было объявлено законченным.

Предоставлено последнее слово подсудимым, которые сказали:

1. Подсудимый Павлов. Я прошу исключить из моих показаний вражескую деятельность, так как таковой я не занимался. Причиной поражения частей Западного фронта являлось то, что записано в моих показаниях от 7 июля 1941 г., и то, что стрелковые дивизии в настоящее время являются недостаточными в борьбе с крупными танковыми частями противника. Количество пехотных дивизий не обеспечит победы над врагом. Надо немедленно организовывать новые противотанковые дивизии с новой материальной частью, которые и обеспечат победу.

Коробков удара трех механизированных дивизий противника выдержать не мог, так как ему было нечем бороться с ними.

Я не смог правильно организовать управление войсками за отсутствием достаточной связи. Я должен был потребовать радистов из Москвы, но этого не сделал.

В отношении укрепленных районов. Я организовал все зависящее от меня. Но должен сказать, что выполнение мероприятий правительства было замедленно.

Я прошу доложить нашему правительству, что в Западном особом фронте измены и предательства не было. Все работали с большим напряжением. Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступления в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне.

2. Подсудимый Климовских. Участником антисоветской заговорщической организации я не был. Меня оговорили Симонов и Батенин. Их показания разбирались Центральным комитетом, и если бы они были правдоподобны, меня никогда не направили бы на должность начальника штаба.

Я признаю себя виновным в ошибках, которые были мною допущены в своей служебной деятельности как до войны, так и во время войны, но прошу учесть, что эти ошибки в работе мною были допущены без всякого злого умысла.

Я прошу доложить высшему командованию Красной армии о том, чтобы во время военных действий высший командный состав находился при войсках и на месте исправлял те или иные ошибки.

Я прошу дать мне возможность искупить свою вину перед Родиной, и я все силы отдам на благо Родины.

3. Подсудимый Григорьев. Работа связи находилась в очень тяжелых условиях, ибо враг нанес решительный удар и нарушил как телеграфную, так и телефонную связь.

Я никогда не был преступником перед Советским Союзом. Я честно старался исполнять свой долг, но не мог его выполнить, ибо в моем распоряжении не было частей. Части не были своевременно отмобилизованы, не были своевременно отмобилизованы войска связи Генштаба. Если только мне будет дана возможность, я готов работать в любой должности на благо Родины.

4. Подсудимый Коробков. 4-я армия по сути не являлась армией, так как она состояла из 4 дивизий и вновь сформированного корпуса. Мои дивизии были растянуты на расстояние 50 км. Сдержать наступление 3 мехдивизий противника я не мог, так как мои силы были незначительными и пополнение ко мне не поступало.

Первые два дня начала военных действий моим частям двигаться нельзя было из-за огромного количества самолетов противника. Буквально каждая наша автомашина расстреливалась противником. Силы были неравные. Враг превосходил нас во всех отношениях.

Ошибки в моей работе были, и я прошу дать мне возможность искупить свои ошибки.

Суд удалился на совещание, по возвращении с которого председательствующий в 3 часа 20 мин. огласил приговор и разъяснил осужденным их право ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета СССР о помиловании.

В 3 часа 25 мин, председательствующий объявил судебное заседание закрытым.

Председательствующий — армвоенюрист      В. Ульрих

Секретарь — военный юрист          [А.] Мазур

ЦА ФСБ России»

 

«№ 6. Приговор Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР

Москва .    22 июля 1941 г.                                                                            Совершенно секретно

Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР в составе: председательствующего — армвоенюриста В. В. Ульриха, членов — диввоенюристов А. М. Орлова и Д. Я. Кандыбина, при секретаре — Военном юристе А. С. Мазуре в закрытом судебном заседании в г. Москве 22 июля 1941 г. рассмотрела дело по обвинению:

1. Павлова Дмитрия Григорьевича, 1897 года рождения, бывшего командующего Западным фронтом, генерала армии;

2. Климовских Владимира Ефимовича, 1895 года рождения, бывшего начальника штаба Западного фронта, генерал-майора;

3. Григорьева Андрея Терентьевича, 1889 года рождения, бывшего начальника связи Западного фронта, генерал-майора, — в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 193-17/6 и 193-20/6 УК РСФСР.

4. Коробкова Александра Андреевича, 1897 года рождения, бывшего командующего 4-й армией, генерал-майора, — в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 193-17/6 и 193-20/6 УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что подсудимые Павлов и Климовских, будучи первый — командующим войсками Западного фронта, а второй — начальником штаба того же фронта, в период начала военных действий германских войск против Союза Советских Социалистических Республик проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной армии, тем самым дезорганизовали оборону страны и создали возможность противнику прорвать фронт Красной армии.

Обвиняемый Григорьев, являясь начальником связи Западного фронта и располагая возможностями к налаживанию боеспособной связи штаба фронта с действующими воинскими соединениями, проявил паникерство, преступное бездействие в части обеспечения организации работы связи фронта, в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками и нормальное взаимодействие воинских соединений, а связь фактически была выведена из строя.

Обвиняемый Коробков, занимая должность командующего 4-й армией, проявил трусость, малодушие и преступное бездействие в возложенных на него обязанностях, в результате чего вверенные ему вооруженные силы понесли большие потери и были дезорганизованы.

Таким образом, обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб Рабоче-Крестьянской Красной армии, создали возможность прорыва фронта противником в одном из главных направлений и тем самым совершили преступления, предусмотренные ст. ст. 193-17/6 и 193-20/6 УК РСФСР.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 119 и 320 УПК РСФСР,

Военная Коллегия Верховного Суда СССР

Приговорила:

1) Павлова Дмитрия Григорьевича, 2) Климовских Владимира Ефимовича, 3) Григорьева Андрея Терентьевича и 4) Коробкова Александра Андреевича лишить военных званий: Павлова — «генерал армии», а остальных троих военного звания «генерал-майор» и подвергнуть всех четырех высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.

На основании ст. 33 УК РСФСР возбудить ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении осужденного Павлова звания Героя Советского Союза, трех орденов Ленина, двух орденов Красной Звезды, юбилейной медали в ознаменование «20-летия РККА» и осужденных Климовских и Коробкова — орденов Красного Знамени и юбилейных медалей «20-летие РККА».

Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежит (выделено мной. — J5. #.).

Председательствующий В. Ульрих

Члены : А. Орлов Д. Кандыбин

(ЦА ФСБ России) »

Павлов постоянно путается и меняет показания, выкручивается. В принципе это реакция человека, которому светит смертный приговор. Но на поведение человека, которого бьют похоже не очень. Павлов надеется выжить. Но уже на самом суде  Павлова  уличил генерал Коробков, командующий 4-й армией, чьи три дивизии и стояли на зимних квартирах в Бресте.

 

«…Председательствующий (Коробкову, командарму 4 А). Подсудимый Павлов на предварительном следствии дал о вас такие показания: «Предательской деятельностью считаю действия начальника штаба Сандалова и командующего 4-й армией Ко­робкова. На их участке совершила прорыв и дошла до Рогачева основная мехгруппа противника, и в таких быстрых темпах только потому, что ко­мандование не выполнило моих приказов о заблаговременном выводе ча­стей из Бреста»  (лд. 62 том 1-й)

Подсудимый. Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.

Подсудимый Павлов. В июне по моему приказу был направлен коман­дир 28-го стрелкового корпуса Попов с заданием к 15 июня все войска эва­куировать из Бреста в лагеря.

Подсудимый Коробков. Я об этом не знал. Значит, Попова надо привлекать к уголовной ответственности за то, что он не выполнил приказа ко­мандующего.»

 

( Попов Василий Степанович (1894-1967) - генерал-полковник (1944), Герой Советского Союза (1945). С 1939 г. - командир 28-го стрелкового корпуса, с сентября 1941 г.- заместитель командующего 50-й армией, с февраля 1942 г. - командующий 10-й армией, с апреля 1944 г. — заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом. С мая 1944 г. - командующий 70-й армией на 1-м и 2-м Белорусских фронтах. После войны, в 1945-1947 гг., командовал армией. В 1947-1957 гг. — начальник курсов усовершенствования командиров стрелковых дивизий и начальник факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе. С 1958 г. работал в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР. С 1959 г. — в отставке.)

 

(Обратите внимание на судьбы некоторых генералов. Одних расстреляли, а другие честно воевали, да ещё и в штурме Берлина участие принимали. 70-я армия, это армия созданная на базе частей НКВД в 1941 году. Но часть приводимых в сносках офицеров, командиров и следователей лета 41-го были уволены Хрущевым в конце 50-х, «по служебному несоответствию» в том числе. А ведь допрашивали наверняка и того же Попова по факту «отдачи» Павловым «задания» через командира стрелкового корпуса  «к15 июня все войска эва­куировать из Бреста в лагеря.» – К.О.Ю.)

 

 

Т.е. Павлов тут заявляет, что также как и соседний округ КОВО, он  получил-таки приказ из Москвы после 13 июня, после того как в округ пришла та самая Директива о «повышении боевой готовности», о выводе частей округа к рубежам обороны. Но для частей 4-й армии находящейся в Бресте Павлов этой директивы не довел. Впрочем, «адвокаты Павлова» могут заявить что Павлов, как и адмирал Кузнецов в ПрибОВО, «по собственной инициативе» отдавал «приказы на вывод частей в места сосредоточения», в «лагеря»!!! Вот только куда слова его замов пристроить которые говорят о том что никаких команд от Павлова не получали вовсе?!

 

Эти части должны были уйти в лагеря ещё согласно «планов летнего периода обучения», но, скорее всего, были оставлены  в городе из-за ведущегося всю весну  строительства в гарнизоне оборонительных укреплений. Однако Павлов, используя личный состав этих дивизий на строительстве укреплений в крепости, уже не мог давать команду на вывод частей из Бреста без согласования с Москвой. Он оставил их по команде и разрешению из Москвы для этих работ, и вывести мог, только получив согласие и команду из Москвы. И уж точно должен был убрать дивизии, из Бреста, получив июньскую директиву о «повышении боевой готовности» и введение в действие «плана прикрытия государственной границы».

 

Такую команду он и получил в середине июня, на вывод частей на свои рубежи. Но вот тут он и проявил «разгильдяйство»: оставил эти части в городе на убой. Заявляя, правда, что необходимые команды на вывод частей отдавал.

 

Но на следствии его подчиненные о другом сказали. А сам он мямлил что «нарочным» продублировал эту Директиву о выдвижении  «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия ...»

 

Исследователь Ю. Мухин так пишет в своей книге «Если бы не генералы» об этом эпизоде:

 

«… Как видите, после отпора Коробкова, Павлов уже говорит не о приказе и даже не о распоряжении, а о некоем "задании", как в колхозе. Но о выводе войск из Бреста в таком количестве мог быть только приказ по округу с учетом всех обстоятельств - зачем, куда, что с собой брать, чем на новом месте заниматься. Более того, это мифическое "задание", якобы "дается" Павловым в обход непосредственного подчиненного - Коробкова. В армии так тоже не бывает. Ни это, ни то, что десятки офицеров в штабе округа не заволновались уже 15-го вечером оттого, что войска, вопреки "заданию" Павлова, еще в Бресте, и не завалили Павлова и Климовских докладами о невыполнении "задания", не подтверждает, что Павлов хотел вывести войска из Бреста. Срывал плановую учебу, но не выводил! …»

 

(Тут Мухин несколько не прав. Вывод частей из Бреста после 15 июня не был «плановым». Они, скорее всего, были оставлены по разрешению Москвы для работ в крепости, но, получив после 13 июня Директиву на вывод частей в «лагеря» Павлов и похерил эту Директиву, оставив эти дивизии в Бресте на убой осознанно, но технику этих дивизий собрал согласно «плановых мероприятий» за городом, на полигоне. – К.О.Ю.)

 

Вот что показал на суде начальник связи ЗапОВО генерал-майор А.Т. Григорьев. Здесь речь идет о той самой «Директиве от 18 июня», которую до сих пор скрывают уже современные генералы, и о том, что происходило в округе  всю последнюю неделю:

 

«…Член суда тов. Орлов. Давая показания об обстановке в штабе округа пе­ред началом войны, вы говорите: «Война, начавшаяся 22 июня, застала За­падный Особый военный округ врасплох. Мирное настроение, царившее все время в штабе, безусловно, передавалось и в войска. Только этим «бла­годушием» можно объяснить тот факт, что авиация была немецким нале­том застигнута на земле. Штабы армий находились на зимних квартирах и были разгромлены и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подвер­галась бомбардировке на своих зимних квартирах» (лд. 76 том 4-й).

Эти показания соответствуют действительности?

Подсудимый. Да.

Член суда тов. Орлов. Чувствовалось ли в штабе округа приближение войны?

Подсудимый. Нет. Начальник штаба округа Климовских считал, что все наши мероприятия по передвижению войск к границе есть мера предупре­дительная.

Член суда тов. Орлов. Кто во всем этом виновен?

Подсудимый. Виновны в этом командующий Павлов, начальник штаба Климовских, член Военного совета Фоминых  и другие.

Член суда тов. Орлов. На лд. 79 4-го тома вы дали такие показания: «Вы­езжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не раз­решил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ по­левые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка... И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приве­дены в боевую готовность».

Подсудимый. Все это верно…»

Из этого показания генерал-майора Григорьева, сделанного в присутствии Павлова и Климовских, больше, чем достаточно, для того чтобы обвинить Павлова и его приятелей в измене. Это показание прямо опровергает хрущевско-жуковскую брехню о том, что Сталин якобы не поднял войска по тревоге, и это подтверждает, что Павлов отдал немцам на избиение 3 дивизии в Бресте осмысленно, вопреки прямому приказу Москвы…

 

Приведенное свидетельствует о том, что значительная часть войск была своевременно, еще с весны 1941 г. развернута к границе. В середине июня начался новый этап развертывания войск под видом лагерных сборов и учений. Эторазвертывание, судя по всему, проводилось под руководством командования приграничных военных округов и слабо контролировалось Наркоматом Обороны. Наиболее организовано оно было проведено в Прибалтийском особом военном округе, которым командовал в то время генерал-полковник Ф.И.Кузнецов. Хуже всего и бесконтрольно со стороны командующего оно прошло в ЗапОВО у Д.Г.Павлова, впоследствии за это расстрелянного.

Этот вывод подтверждается и высказываниями немецких историков. Фон Бутлар, например, в очерке "Война в России", в книге "Мировая война 1939-1945 годы" писал: "Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно прийти к выводу, что только группа армий "Центр" смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими. Лишь на этом направлении немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках фронта русские повсюду терпели поражение, но ни окружить крупных сил противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели. Группы армий "Север" и "Юг" продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось никаких возможностей для нанесения решающих ударов".

Это Бутлар дает обзор военных действий немцев по состоянию на середину июля 1941 г. Важное свидетельство стойкости ПриОВО (с 22.06.1941 г. Северо-Западный фронт, с 10.07.1941 г. - в составе Северо-Западного стратегического направления под командованием К.Е.Ворошилова) дал К. Типпельскирх в своей "Истории Второй мировой войны": "Войска противника под командованием маршала Ворошилова с самого начала имели глубоко эшелонированное расположение ... Очевидно, противник был осведомлен о большом сосредоточении немецких соединений в Восточной Пруссии ... уничтожение крупных сил противника, как это намечалось, не было осуществлено ... Убедительным было упорство противника, поражало количество танков, участвовавших в его контратаках. Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой"……»

Павлову поставили в вину  «ослабление мобилизационной готовности войск» округа. Для офицера его уровня  это смертный приговор. Одного этого достаточно чтобы к стенке ставить. И заключалось это в том, что Павлов начисто проигнорировал СОЗНАТЕЛЬНО и УМЫШЛЕННО Директиву НКО и ГШ от 12-13 июня о «повышении боевой готовности» (которую «яковлевцы» приводят всего лишь как «черновик» для ЗапОВО) а также  проигнорировал и телеграмму ГШ о приведении в боевую готовность частей округа от 18 июня!

Дальнейшие его действия после 22 июня никакой особой роли уже не играли. Округ в масштабах всей Республики был обречен. Однако даже половинчатые меры, что выполнили согласно приказов из ГШ в соседних округах позволяли держать удар немцев и тех же массовых пленных в первые недели вроде не было (или были во всех округах сотни тысяч пленных уже в первые дни войны, в июне-июле?). Но сданный Павловым округ-Белоруссия не давал соседним округам шансов на успешную оборону никаких...

КОВО потому  и выдержал свой удар, что там хотя бы наполовину выполнили указания ГШ и начали выдвижение частей первого и второго эшелонов к границе. В Прибалтике эти Директивы выполнили ещё более добросовестно (правда там здорово подгадили национальные части Прибалтийских республик, национальные кадры, что в некоторых частях стали сдаваться в плен и убивать русских командиров и солдат).  А вот  в ЗапОВО вообще никаких движений не было. Точнее была некая имитация, иллюзия  бурной деятельности. И эта бурная деятельность Павлова-«иллюзиониста» прежде всего в последние пару недель и привела к Поражению РККА в приграничных сражениях и к тому, что пришлось отступать уже  всей армии до стен Кремля.

Посмотрим  ещё раз в  справочник от Яковлева. Там  указано, что для КОВО была Директива об «учениях», о «повышении боевой готовности» и о выводе частей первого и второго эшелонов к рубежам обороны, а вот для ЗапОВО — только «черновик». При этом для обоих округов есть Директивы о том, что к ним прибывают армии усиления из внутренних округов СССР. Однако именно для Белоруссии такие вот «историки» (Яковлевы-Гайдары)  и состряпали всего лишь «черновик» в сборничек, об «учениях», мол, никакого приказа для Павлова вовсе не было... Ведь Павлов заявил на следствии что: то ли не получал тех приказов, то ли получил но не проверил как они исполнены на местах, то ли дал команду на вывод частей «для учений», то ли нарочного послал…

Жуков, после того как его Сталин лично послал в Киев помогать командующему округом, свою задачу  в КОВО после 22 июня выполнил только потому, что Кирпонос побоялся открыто игнорировать  приказы из Москвы в полном объеме, и округ был к войне худо-бедно подготовлен.  Ворошилов, посланный в помощь Кузнецову в Прибалтику тоже достаточно лихо громил врага. Но в Белоруссию Сталин послал аж кучу маршалов, но они не смогли ничего поделать т.к. Павлов уже все изгадил своей простотой («разгильдяйством», как некоторые считают), ещё до 22 июня сорвав то самое выдвижение к границе.

Вроде бы Павлова  в приговоре вовсе не в предвоенном неисполнении последних Директив  в итоге обвинили, а в том, что он не справился со своей задачей после 22 июня. Но после 22 июня он в принципе делал все практически верно как командующий (или делал вид что делает). Да только толку от этого уже не было, коли он три дивизии, в Бресте тупо сдал на убой (да и весь округ тоже) невыполнением, прежде всего предвоенных последних директив НКО и ГШ.  Или такой вопрос: Зачем он все же артиллерию на полигоны 15 июня отправил из частей, ближе к границе, а зенитные части отправил аж под Минск, на «стрельбы»? Наверное, так приказ ГШ об «учениях» от 13 июня выполнял...

Некоторые «адвокаты» Павлова заявляют – а что могли сделать три дивизии, даже если бы они и были бы выведены в поле, вокруг Бреста?

Что означают эти цифры. Две стрелковые дивизии предвоенного штата это около 34 тысяч человек, танковая дивизия -- около 11 тысяч. Итого в казармах Брестской крепости находилось около 45 тыс. советских солдат, плюс сам гарнизон крепости. Части конвойного полка НКВД, пограничники и т.п. подчинялись не Павлову, а Берии, и свою задачу они выполнили. Это они карябали штыком на стене казармы конвойного полка: «Умираю, но не сдаюсь! Прощай Родина. 20/ VII – 41 . »

А утром 22 июня 1941 г. спали в зданиях казарм, всего в нескольких километрах от границы, солдаты тех трех дивизий, что и должны были вести бои, обороняя брестское направление до подхода основных сил. Немцам расположение этих казарм было известно и их артиллерия с той стороны Буга, просто расстреляла спящих. Через несколько часов такого истребления три дивизии красной Армии перестали существовать. Подавляющее число артиллерии, техники и все склады этих дивизий достались немцам в Бресте в качестве трофеев. Часть техники этих трех дивизия вообще находилась на полигоне южнее Бреста, для «показательных учений», запланированных на 22 июня и не отмененных, хотя из Москвы уже с 13 июня шли директивы о «повышении боевой готовности» и ни о каких «показательных учениях» уже и речи быть не могло в этих условиях. Но самое важное, что эти три дивизии закрывали самое важное направление Главного удара немцев в Белоруссии – на Минск. А дальше на Смоленск и Москву. И это направление удара было вообще главным в «Варианте Барбаросса».

Сомневающиеся в предательстве Павлова заявляют, что три дивизии никакой особой роли против машины Вермахта вроде как не играли. Мол, это слишком мелко для настоящих заговорщиков. По идее чтобы наверняка завалить округ и армию, надо было организовать большее количество частей под разгром. Однако тут надо учитывать, что три дивизии в Бресте (1 танковая и 2 стрелковых), в республике, где можно вести наступление исключительно по нескольким дорогам-направлениям, ограниченных лесами и болотами — очень даже мощная сила. И если бы они заняли, как положено оборону вокруг города, то перекрыли бы одно из самых удобных направлений для Вермахта – Брестско-Минское. Но они осознано были оставлены на истребление в городе, в своих казармах. Хотя согласно «планов летнего периода обучения» в любом случае должны были находиться как минимум в поле, в учебных центрах и лагерях. Так всегда в армии делается, и делалось. Такова служба в пехоте и тех же танковых частях, что месяцами пропадают на постоянных занятиях, что летом, что зимой в лагерях. Но даже если они и оставались в городе для строительства укреплений в крепости, то команду из Москвы на вывод этих частей на рубежи обороны за неделю до 22 июня, Директивой о «повышении боевой готовности»,  что как раз и предусматривала вывод этих дивизий из города, Павлов получил, но не выполнил.

 

Брест, это замок на дороге-направлении на Минск-Смоленск-Москву. Три дивизии в Бресте, точнее вокруг него в обороне – это ключ к замку. А Павлов этот «ключ» и сдал немцам. «Всего лишь»….

 

Главным ударом в «варианте Барбаросса» являлся именно удар в центре, в «Западной России», в Белоруссии. А на Брестском направлении немцы собрали чуть не половину группировки наносящей удар по Западному округу, по Белоруссии. И Павлов это Брестское направление своими действиями просто сознательно сдал на убой!

 

Вот показания офицера штаба белорусского округа, ЗапОВО.

Генерал-майор Б.А.Фомин (бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗапОВО): «Дивизии начали передислокацию в приграничные районы походным порядком в апреле-мае 1941 года ... Перемещались следующие соединения: 85-я стрелковая дивизия - в районы западнее Гродно, 21-й стрелковый корпус - ... северо-западнее и севернее Лиды, 49-я и 113-я... западнее Беловежской пущи, 75-я ... в район Малориты, 42-я ... в Брест и севернее ...

(Дивизии, дислоцированные в Бресте, должны были занимать оборону вокруг Бреста и одна из них, это как раз 42-я с.д.– К.О.Ю.)

В середине июня управлению 47-го стрелкового корпуса было приказано к 21-23 июня выдвинуться по железной дороге в район Обуз-Лесны. Одновременно 55-я (Слуцк), 121-я (Бобруйск), 143-я (Гомель) стрелковые дивизии комбинированным маршем проследовали туда же ... До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы ... К началу авиационного удара (в 3 ч.50 мин. 22 июня) и артподготовки (в 4 ч. 22 июня) противника, успели развернуться и занять оборону госграницы: в 3-й армии - управление 4 ск, 27 и 56 сд; в 10-й - управление 1 и 45 ск, 2, 8, 13 и 86 сд; в 4-й - 6 и 75 сд. В процессе выдвижения подверглись нападению: в 3-й армии - 85 сд, в 4-й - 42 сд…»

Это показал на следствии офицер штаба округа. И получается что в ЗапОВО так же как и в КОВО пришла-таки Директива о начале выдвижения частей округа под видом учений ближе к границе, в районы сосредоточения, для занятия обороны. При этом  КОВО сроки  якобы определялись: чуть не к 1 июля прибыть в районы сосредоточения, а Фомин говорит, что задача в их округе, в Белоруссии, корпусам  ставилась – уже к 21-23 июня частям прибыть на место. И часть подразделений ЗапОВО «К началу авиационного удара (в 3 ч.50 мин. 22 июня) и артподготовки (в 4 ч. 22 июня) противника,  успели развернуться и занять оборону госграницы». Но эти три дивизии из Бреста так и не вывели.

А вот что заявили сами командиры частей –  подчиненные Павлова и Фоминых…

Генерал-майор П.И.Лялин (бывший начальник штаба 10-й армии ЗапОВО, которая якобы «успела развернуться» перед нападением Германии): «Судя по тому, что за несколько дней до начала войны штаб округа начал организовывать командный пункт, командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного начала войны. Однако от нас никаких действий не потребовали ... На госгранице в полосе армии находилось на оборонительных работах до 70 батальонов и дивизионов общей численностью 40 тыс. человек. Разбросанные по 150-км фронту и на большую глубину, плохо или вообще невооруженные, они не могли представлять реальной силы для обороны государственной границы... личный состав строительных, саперных и стрелковых батальонов при первых же ударах авиации противника, не имея вооружения и поддержки артиллерии, начал отход на восток, создавая панику в тылу».

То есть, начальник штаба 10-й армии в ЗапОВО генерал-майор Лялин заявляет что никаких указаний на выдвижение из казарм к границе штаб его армии тоже не получал из штаба округа?

Вот потому КОВО и выдержал свой удар, что там хотя бы наполовину выполнили указания ГШ и начали выдвижение частей первого и второго эшелонов к границе. А в ЗапОВО вообще указания из Москвы проигнорировали, ещё до 22 июня сорвав то самое выдвижение к границе.

«Однако 24 июля 1957 г. генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко утвердил и направил в Военную коллегию Верховного суда СССР заключение (в порядке статьи 378 УПК РСФСР) по делу Павлова Д. Г. и вышеуказанных военачальников Западного фронта, в котором предлагалось приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г. в отношении Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А. отменить, а уголовные дела в отношении поименованных лиц за отсутствием в их действиях состава преступления дальнейшим производством прекратить.

Военная коллегия Верховного суда Союза ССР определением №4п-09510/57 от 31 июля 1957 г., рассмотрев материалы дела на Павлова Д. Г. и других, нашла заключение генерального прокурора СССР обоснованным и определила: приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г. в отношении Павлова Д. Г. и других отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело на них производством прекратить за отсутствием состава преступления.…»

Все же странную «реабилитацию» провели в отношении Павлова и его замов. Ведь Павлов осужден и расстрелян по статье «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей», что привело к гибели его подчиненных. В действиях Павлова и его подельников эта самая преступная «халатность», из-за которой не только рухнул Западный фронт, что признал сам Павлов, но и рухнули в итоге и остальные фронта, и весь ход войны пошел по трагическому сценарию, как минимум присутствует. Так что устраивать реабилитацию генералу в такой ситуации просто нелепо. Какие ещё открылись «обстоятельства», которые могли бы оправдать командующего округом, если он действительно свои собственные обязанности не выполнял? Как не выполнял и приказы из Москвы, например Директиву от 12-13 июня о вводе в  действие «плана прикрытия» и выдвижении частей первого и второго эшелонов на рубежи обороны.  Павлов не выполнил приказы и директивы НКО и ГШ о повышении боевой готовности частей своего округа до 22 июня. И это привело к разгрому сначала Белорусского округа, ЗапОВО, а потом вслед за ним стали валиться и остальные фронта-округа. А вот если бы Павлов просто и элементарно выполнил свои должностные обязанности, то весь ход войны пошел бы совсем по другому сценарию. И, скорее всего сегодня действительно отмечали бы Победу не битвы под Москвой, а битвы под Смоленском.

Но Павлов постоянно пытается указать, что именно в Москве находились те, кто занимался «успокаиванием» командующего западным особым округом. Что на западном направлении без предательства в Москве не обошлось. Обратите внимание, что и в случае с Павловым и в случае с Кирпоносом «успокаиванием» и убаюкиванием командующих занимается один и тот  же человек, или лица. Нарком обороны маршал С.К. Тимошенко, и (или) начальник Генерального штаба Г.К. Жуков.  Но уж точно не мог Павлов открывать фронт по личной инициативе и тем более от «обиды» за Тухачевских, расстрелянных в 37-м. Он открывал фронт осознанно и, понимая, что делает, и делал это явно в сговоре с кем-то в Москве!

Вот поэтому и пишет историк А.Б. Мартиросян что без согласованных с Москвой действий в  западных округах Павловы и Кирпоносы ничего не делали. Но впрочем, возможно, что тот же Кирпонос действительно использовался в темную. Но тогда и он не нужен был Жукову и Тимошенко живым? Ведь именно Г.К. Жуков и настоял на расстреле Павлова. Впрочем, никуда бы Кирпонос  не пошел с его «догадками» если бы даже и захотел. Кузнецов из ПрибОВО  (у которого тоже не все гладко было в округе  с выполнением тех самых директив от 12-13  июня) месяц по тылам немецким шарахался, вышел и его трогать не стали для разборок. Хотя Жуков в августе 41-го и подавал Сталину записку о том, что в ГШ есть предатели, однако  Сталин не стал реагировать. Нельзя было это делать. Необходимо было сохранить единство армии и народа, а не разборки с генералами устраивать.

Когда заходит разговор о Директивах, о приведении войск западных округов в повышенную и полную боевую готовность от 13-18 июня, то «сомневающийся» обычно заявляет, что этих Директив не было т.к. они до сих пор не опубликованы. Ведь в сборнике Яковлева нет данной Директивы для ЗапОВО как исполненного документа!!! А вот на приведение в «полную б.г.» вроде как есть реальная Директива и в ЗапОВО и в том же КОВО: «...Сама директива в природе существует. Текст её соответствует тому, что написано в директиве 605. …»  Имеется в виду та самая «Директива № 1 от 21.06.41 г.», которую в ночь на 22 июня в этих округах Павлов и Кирпонос  действительно примитивно сдублировали своим армиям, отдав, таким образом, в своих округах вроде как приказ для частей о приведении в «полную боевую готовность»!!!

Также «сомневающиеся» считают, что в ЗапОВО также проводились некие мероприятия согласно отданных 12-13  июня Директив НКО и ГШ, приказов о начале выдвижения к границе. Действительно, некоторое движение в ЗапОВО вроде как осуществлялось. Однако сами же офицеры ЗапОВО допрошенные по горячим следам в июле 41-го и особенно те, кто выжил в Бресте, заявляют, что Павлов до них не доводил эти приказы. А когда их свели на очную ставку, то Павлов просто юлить стал. Некоторые считает, что это он от «разгильдяйства» так себя вел...

Любой здравомыслящий человек, прочитав самостоятельно данные директивы и протоколы допросов Павлова, скажет, что поведения Героя Советского Союза, генерала армии (принимавшего до этого вполне разумные решения на начальной стадии рождения того же Т-34), такое поведение перед 22 июня, перед нападением, о котором  он был оповещен, как и другие командующие соседних округов за несколько дней до нападения, не будет казаться просто тупым «разгильдяйством» и беспечностью.

Павлов просто примитивно сдублировал текст «Директивы № 1», поступившей в округ в ночь на 22 июня, вместо  того чтобы выдать частям то, что им конкретно было нужно и их касалось, начиная ещё с 15 июня. Но он этого не сделал.   Также Павлов не занимался какими-то там «подлогами». «...считаю, что оснований предполагать какие-то подлоги приказов из штаба - нет. Эти вещи легко отслеживаются и вычисляются. Считаю, что приказы проходили нормально…»  Но весь разговор идет вовсе не о том, что  Павлов или тот же Кирпонос «подлогом» документов занимались. И никто там, в округах документы не «подделывал», и приказы из Москвы не подменял, и не  изменял буковки и запятые  в приказах из Москвы. Павлова обвинили в том, что он просто НЕ ДОВОДИЛ до своих подчиненных эти самые приказы НКО и ГШ от 12-13 июня о начале выдвижения. А Кирпонос не до всех довел эти приказы (Рокоссовский тому пример).  Какой уж там «подлог» мог происходить – элементарно  не довели  «в части их касающейся» приказы из Москвы от 13-18 июня до подчиненных,  вот вам и … разгром Западного фронта. Части остались в казармах и их там и расстреляли утром 22 июня, а самолеты и артиллерию загнали ближе к границе, а зенитные подразделения загнали на полигон под Минск, подальше от границы.

Это самый простой пример и способ измены. Утаи или не выполни приказ из ГШ о выдвижении к границе навстречу противнику, что через пару дней нападет, или доведи так и в такой срок, что его уже просто не выполнить, а потом старый  друг Г.К.  Жуков и расскажет в мемуарах, что таких приказов вообще не было. Но, правда сам же Жуков и настоял на расстреле Павлова. Следы что ли заметал, думал, что и его рядом могут поставить за то, что не проверил выполнение собственных приказов? Можно просто сорвать выполнение мероприятий, что должны отрабатываться при приведении в повышенную и полную боевую готовность. Кстати, в те годы, как уверяет полковник ГШ Ходоренок, было вообще всего две степени боевой готовности: «постоянная» и «полная». Так что хитрить возможность у некоторых генералов была. Ведь армия  из «постоянной боевой готовности» повседневной жизни сразу переводилась в режим «полной боевой готовности» одним приказом-директивой. Однако на самом деле, в реальности, части западных округов переводились из  повседневной, «постоянной боевой готовности» в «полную» поэтапно, выполняя мероприятия по «повышению боевой готовности».

Полковник современного Генерального штаба М. Ходоренок пишет, что «В 1941 г. в Красной Армии были установлены две степени боевой готовности: постоянная и полная. А система тревог выглядела следующим образом: существовала боевая тревога вариант N 1 - без вывода всей матчасти и вариант N 2 - с выходом в полном составе, а также учебная тревога "для проверки боевой готовности и повышения слаженности"…» (НВО, 1999 г., № 38)

Таким образом в статье ещё от 1999 г. Ходоренок пытается доказать что никаких мероприятий по повышению боевой готовности в западных  округах вовсе не проводилось и команд на проведение данных мероприятий никто в Москве не отдавал. Однако  в сборнике Яковлева данные «команды»-Директивы в западные округа «Для повышения боевой готовности» показаны уже в 1998 году, и согласно этим Директивам войска западных округов как раз и должны были отработать «боевую тревогу вариант № 2» – с выходом частей округа в полном составе и с выводом матчасти в места сосредоточения и обороны.

А впрочем, все равно для правоверных «разоблачителей сталинизма» никакие документы и аргументы не указ. Пожалуй, быстрее договорятся до того, что это Сталин и дал команду Павлову открыть свой округ, Белоруссию чтоб заманить Гитлера (например), или чтобы «на пару и вместе с Гитлером повоевать с Англией», или ещё что-нибудь придумают… Но Павлов «конечно же ни в чем не виноват». Он – «жертва репрессий» невинная.

Может кто-то решит, что все советские генералы были как минимум бездари и предатели? Вовсе нет. Таких за всю войну набралось всего  несколько десятков. Одних поставили к стенке летом-осенью 41-го. Других правосудие нашло в конце 1940-х. Остальные достаточно честно и смело воевали всю войну. И таких было большинство, «Чести не уронивших». Некоторые, правда, после войны на мародерстве горели. Но так и таких было опять же не большинство. Некоторые, как Жуковы,  смогли предать своего Верховного после его смерти, а некоторые оставались, верны долгу, присяге и чести до самой смерти, как Рокоссовские.

Однако там где один трус и предатель нагадит, и сотня героев потом не разгребет. И именно на совести таких Павловых (а потом и Власовых) жизни сотен тысяч и миллионов погибших и попавших в плен в этой Войне. На их совести разрушенная страна и угнанные в рабство мирные советские граждане, сожженные деревни и города.