Изучая документы последних дней в западных округах, а также некоторые мемуары, снова возвращаясь к Директиве № 1 от 21 июня 1941 года, можно прийти к однозначному выводу: высший офицерский состав Красной Армии, Наркомат обороны и Генеральный штаб получил от главы правительства И.В. Сталина все необходимые и возможные указания для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР. И «Директива № 1» -- всего лишь последнее звено в предвоенных приказах и распоряжениях о подготовке Армии к войне. Это была именно последняя Директива мирного времени, а не «первая», начавшейся долгой Войны. И уж тем более эта Директива не приводила части западных округов в боевую готовность.
В который раз, возвращаясь к «Директиве № 1 от 21 июня 1941 года», можно отметить, что, вообще-то, сама данная Директива изначально введена была в оборот именно маршалом Победы Г.К. Жуковым. Зная склонность маршала к сочинительству его обеляющему, можно также усомниться, что и эта Директива на «все сто» достоверна, точнее, что эта Директива была приведена Жуковым дословно и полностью. Такое ощущение, что она всё же несколько «урезана» в тексте, о чем указывает в своих работах А. Мартиросян. Возможно, что и из-за этого она кажется многим исследователям «странной», похожа как «на редкость безграмотную, непрофессиональную и практически невыполнимую», и «несуразную» Директиву? Нигде и никто не ставит рядом с этой Директивой её архивные данные. Похоже, что только из «Воспоминаний и размышлений» и известен её текст и даже её «номер» -- «№ 1 от 21.06.41 г.». А ведь сам Жуков пишет, что первоначально была подготовленная им самим другая директива, более объемная. Сталин пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутиным в Кремль и Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам» и Сталин согласился дать в приграничные округа эту Директиву и объявить-таки в этих округах «полную боевую готовность». Но по предложению Сталина Жуков с Ватутиным составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». И далее Г.К.Жуков и приводит в своих мемуарах текст «Директивы № 1 от 21.06.41 г.». Но хорошо бы почитать подлинный текст «Директивы № 1» от 21 июня 1941 года. И хорошо бы взглянут одним глазком на «оригинал», с «поправками» самого Сталина...
Ну а то, что данная Директива всё же только сообщает и подтверждает точную дату немецкого нападения, дополняет ранее отданные распоряжения о приведении в боевую готовность частей Западных округов, а не приводит эти части в полную боевую готовность (за пару (!) часов до нападения Германии по «версии» Маршала Жукова), подтверждает один единственный вопрос, заданный нашим генералам «с целью обобщения опыта прошедшей Войны, начального её периода» в конце 1940-х годов: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?».
Чуть подробнее об этом и других вопросах чуть ниже, а пока хотелось бы привести воспоминания офицеров служивших в двух разных округах. Один был майором (или скорее даже капитаном), замполитом танкового батальона в танковой дивизии И.Д. Черняховского в ПрибОВО, в Прибалтике, а другой был полковником в КОВО, сначала, в 1940 году начальником оперативного отдела штаба 12-й армии Киевского особого военного округа, затем начальником оперативного отдела штаба Киевского округа.
Из воспоминания о генерале Черняховском И.Д. гвардии подполковника Челомбитько Василия Евдокимовича, начальника 7-го отдела Военной ордена Ленина Академии бронетанковых и механизированных войск Советской армии имени И.В. Сталина. (Записано 23 августа 1948 г. Запись сделана со слов гвардии подполковника Челомбитько. Записала научный сотрудник Центрального музея Красной армии Иванова О.Т. ЦМВС. Б-4/67. Л. 1 - 7 об. Подлинник. Машинопись.)
«...До февраля месяца 1941 г. я работал комиссаром (замполитом) отдельного танкового батальона [27-й] танковой бригады, которая стояла тогда в Риге. Батальон стоял в 40 км от Риги, в г. Митава Латвийской ССР. В конце февраля 1941 г. наш батальон перевели в Ригу и включили в состав [28-й] танковой дивизии, командиром которой был назначен подполковник Черняховский Иван Данилович...»
«...Последняя командирская учеба была 12 - 15 июня 1941 г. После трех дней занятий Черняховский собрал совещание и объявил о выходе дивизии на учение, велел подготовить часть к выступлению и ждать приказа дополнительно. Обстановка в эти дни была уже напряженной, поэтому после совещания мы окружили комдива и стали расспрашивать его, не придется ли нам скоро воевать. "Может, воевать будем? - спросил я у Черняховского. - Тогда надо собраться в поход основательно". "Я этого не знаю, - ответил Черняховский, - но если возьмете лишний груз, пригодится для тренировки полка. Да и вообще, "в хозяйстве и нитка пригодится", как говорит пословица".
Приехали в полк и вскоре получили приказ: 18 - 19 июня выступить на учение. Маршрут: через населенные пункты Литовской ССР. Дивизия выступила. На марше Черняховского я не видел, так как наш полк шел отдельной колонной.
22 июня наш полк остановился на отдых в лесу. Вдруг видим, летят самолеты, командир объявил учебную тревогу, но неожиданно самолеты начали нас бомбить. Мы поняли, что началась война. Здесь же в лесу, в 12 ч[асов] дня выслушали речь т. Молотова по радио и в этот же день в полдень получили первый боевой приказ Черняховского о выступлении дивизии вперед, по направлению к Шяуляю.
24 июня наш полк вступил в первый бой с танками противника....»
А вот как описывает последние мирные дни маршал Баграмян Иван Христофорович, служивший в КОВО (на Украине) в штабе Киевского округа и находящийся в самой гуще событий, т.к. и через него в штабе Киевского округа как раз и проходили распоряжения из ГШ и наркомата Обороны в эти предвоенные дни. Поэтому его воспоминания более подробные и интересные. Хотя и вызывают много вопросов («Так начиналась война», М. Воениздат, 1971 г. http://www.fidel-kastro.ru/2WW/bagr_beginning/index.html ):
«...В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определила задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну.
Читатель может усомниться в необходимости такой директивы: ведь отражение возможной агрессии предусматривалось планом прикрытия государственной границы. Однако к тому времени этот план не был еще утвержден Москвой. Видимо, поэтому Народный комиссар решил специальной директивой повысить боевую готовность западных приграничных округов. Задачи ставились конкретные: своевременно выявить сосредоточение войск наших вероятных противников, группировку их сил; не допустить вторжения войск агрессора на территорию СССР; быть готовыми упорной обороной надежно прикрыть мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск округа.
В первом эшелоне, как и предусматривалось планом (Планом прикрытия госграницы, что должен иметься в каждом приграничном округе - К.О.Ю.), готовились к развертыванию стрелковые корпуса, а во втором - механизированные (по одному на каждую из четырех армий). Стрелковые соединения должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии приграничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов и авиации. В дополнение к плану прикрытия директива наркома требовала от командования округа спешно подготовить в 30 - 35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявшие второй эшелон войск округа. Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома...
...Во время этой работы у меня возникло сомнение: уж очень незначительной оказывалась общая глубина обороны - всего 50 километров. А если враг прорвется? Кто его встретит в тылу? Ведь в резерве командования округа сил почти не оставалось...
...Во второй половине мая мы получили директиву, в которой предписывалось принять из Северо-Кавказского военного округа и разместить в лагерях управление 34-го стрелкового корпуса с корпусными частями, четыре стрелковые и одну горнострелковую дивизии... Первый эшелон должен был прибыть 20 мая. ...В конце мая значительная часть командиров штаба округа была занята приемом и размещением прибывавших войск. Эшелон следовал за эшелоном.
...В первых числах июня мы узнали, что сформировано управление 19-й армии. Разместится оно в Черкассах. В новую армию войдут все пять дивизий 34-го стрелкового корпуса и три дивизии 25-го стрелкового корпуса Северо-Кавказского военного округа. Армия будет находиться в подчинении наркома. Возглавит ее командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И. С. Конев. Днем позже Генеральный штаб предупредил: предстоит принять еще одну, 16-ю армию генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Она будет переброшена из Забайкалья в период с 15 июня по 10 июля. ...Итак, уже вторая армия направляется к нам. Это радовало. Опасение, что в случае войны у нас в глубине не окажется войск, отпадало. (эти две армии были не окружного, а Московского подчинения и получали приказы из Москвы напрямую, минуя штаб округа - К.О.Ю.)
...В конце первой декады июня (примерно 8-9 июня) командующий созвал Военный совет, на котором начальник разведотдела доложил все, что ему было известно.
...командующий. - И вот что. Считаю необходимым немедленно отдать войскам, составляющим второй эшелон нашего округа, следующий приказ: в каждом полку носимый запас патронов иметь непосредственно в подразделениях при каждом ручном и станковом пулемете, причем половину их набить в ленты и диски; гранаты хранить на складах, но уже сейчас распределить их по подразделениям; половину боекомплекта артиллерийских снарядов и мин держать в окончательно снаряженном виде, зенитные тоже; запас горючего для всех типов машин иметь не менее двух заправок: одну - в баках, другую - в бочках. И наконец, предлагаю максимально сократить срок приведения войск в боевую готовность: для стрелковых и артиллерийских частей его надо уменьшить до двух часов, а для кавалерийских, моторизованных и артиллерии на мехтяге - до трех часов. Одним словом, войска второго эшелона привести в состояние такой же повышенной боевой готовности, как и войска прикрытия границы.
...когда Кирпонос умолк, потирая лоб ладонью, словно припоминая, все ли он сказал, начальник штаба не выдержал.
- Ну а как же с доукомплектованнием дивизий корпусов второго эшелона до полного штата? - спросил он Кирпоноса. - Ведь случись что сейчас, и корпуса не смогут вывести значительную часть артиллерии - нет тракторов, транспортом многие дивизия обеспечены далеко не полностью, не на чем будет подвезти боеприпасы. Да и людей не хватает...
-- ...чтобы доукомплектовать людьми наши дивизии и корпуса до полного штата, обеспечить их недостающим парком тракторов, автомашин и другими средствами из народного хозяйства, потребуется провести частичную мобилизацию, которую в приграничном военном округе почти невозможно скрыть от гитлеровской разведки. Вряд ли руководство сможет пойти на такие меры.
- Ну ладно, нельзя так нельзя, - не успокаивался Пуркаев, - но давайте хотя бы вернем артиллерийские полки и саперные батальоны с окружных полигонов в дивизии.
С этим согласились все...
...Не прошло и суток после обсуждения на Военном совете новых мер по повышению боевой готовности войск, как поступила телеграмма из Москвы. Генеральный штаб запрашивал: на каком основании части укрепрайонов получили приказ занять предполье? Такие действия могут спровоцировать немцев на вооруженное столкновение. Предписывалось это распоряжение немедленно отменить...»
Интересно ведет себя командующий. С одной стороны он самовольно даёт команды занять «предполье» и чуть не войну готов начать хоть завтра, а с другой - только по настоянию начальника штаба округа соглашается вернуть с полигонов артиллеристов и саперов в места дислокации?
«...В Москве, безусловно, обстановку по ту сторону границы знали лучше нас, и наше высшее военное командование приняло меры. 15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому. Читатель помнит, что мы еще в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу: заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать.
На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные - на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны только ночью. Всего им понадобится от восьми до двенадцати ночных переходов.
План был разработан детально. 31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте; 36-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в райоие Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му - к 30 июня.
Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее...»
Именно об этих 5-ти стрелковых корпусах второго эшелона общей численностью под 200 тысяч штыков, что, начиная с 18 июня начали выдвигаться к границе из глубины округа и пишет в своей книге А. Исаева о начале Войны в Киевском Округе -- «Дубно. 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой». Управления 36-го, 37-го, и 49-го стрелковых корпусов (т.е. командирский состав и частично рядовой сержантский и сверхсрочники) участвовали во всех военных компаниях - Польском походе, Бессарабской и Финской компаниях. То есть это были самые боеспособные и подготовленные части округа, имеющие боевой опыт! А следом за стрелковыми корпусами должны были двинуться ещё 4 механизированных корпуса второго эшелона. Что составляло ещё около 150 тысяч бойцов. (Всего в КОВО было 8 мехкорпусов.)
«...Для контроля за организацией марша Военный совет потребовал послать в каждую дивизию представителей оперативного отдела штаба армии. Но их просто не хватило бы, поэтому пришлось привлечь офицеров и из других отделов.
... Все это вынудило напомнить генералу Пуркаеву мою давнишнюю просьбу об увеличении состава оперативного отдела. Присутствовавший во время разговора генерал Антонов покачал головой:
- Эх, Иван Христофорович, где там увеличивать. Говорят, Генеральному штабу приказано в двухнедельный срок наметить новое сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов... Так что и ты прикинь, с кем тебе расставаться.
- Где этот приказ? - раздраженно спросил Пуркаев.
- Сегодня или завтра мы его получим, - спокойно ответил наш специалист "по организации и мобилизации".
- Вот когда получим, тогда и будем думать. - Помолчав, Пуркаев добавил: - А оперативный отдел я не позволю сокращать. Ищите за счет других отделов.
- Есть, Максим Алексеевич, - охотно согласился Антонов. Оставалась радоваться, что хоть сокращать-то начальник штаба запретил... (Приказ этот мы так и не успели выполнить: началась война. И мне впоследствии стало казаться, что просто не могло быть такого приказа за неделю до начала боев. Работая над этой книгой, я решил проверить, не подвела ли меня память. Оказалось, что такой приказ все-таки был.)...»
Интересно собирались устраивать «сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов» в Генеральном штабе за неделю до начала войны. Жаль не написал маршал кто до такого додумался в наркомате обороны в Москве.... Жаль что не оставил своих мемуаров генерал армии А.И. Антонов, что в июне 41-го был начальником «Оргмоб управления» («...специалист "по организации и мобилизации"...») КОВО, а закончил Войну начальником Генерального штаба. Антонов считался выдвиженцем и даже «любимчиком» Сталина, и он как раз и мог бы пролить свет на те дни и прояснить - какую долю ответственности несут все должностные лица. От Сталина до командующих округов. Однако, в те годы, когда стала создаваться версия от Г.К. Жукова на события «22 июня», такие как Антоновы, через которых согласно их должностных обязанностей проходили все приказы и директивы из Генштаба в округа в последнюю мирную неделю, предпочли отмолчаться...
Таким образом, подытоживая воспоминания офицеров разного уровня в разных округах (особенно слова начальника оперативного отдела округа!), писавших свои воспоминания в разные годы и при разных правителях, выясняется, что в Прибалтике и на Украине, части этих округов начиная с 15 июня начали получать приказы из Генштаба на выдвижение к границе, на рубежи обороны. Части (стрелковые корпуса в КОВО и танковые дивизии в ПрибОВО) поднимались по тревоге, при этом они были все укомплектованы до практически полных штатов личным составом из числа резервистов, призванных на «учебные сборы» ещё в мае, были полностью отмобилизованы и вооружены для ведения боевых действий. То есть, все боевые части в Прибалтике и на Украине, получившие эти приказы (о которых прямо говорит Баграмян, служивший тогда в КОВО) по факту были приведены в состояние «полной боевой готовности» приказами из Москвы! Не по «собственной инициативе», не «вопреки тирану-Сталину», а именно по приказу из Москвы они приводились в боевую готовность и начинали выдвижение к границе. (При этом эти части даже стрелковое вооружение уже имели самое новое - самозарядные винтовки СВТ-38, СВТ-40, которыми вооружали, прежде всего, именно боевые подразделения стрелковых частей.)
В штабы западных округов 15 июня из Москвы приходили телеграммы о выдвижении поднятых по тревоге частей в «районы сосредоточения» на «учения» (что по факту уже означает приведение частей этих округов в «полную боевую готовность», т.к. без приведения в боевую готовность не возможно воинскую часть отправить даже на учения). Командование этих округов отдавало приказы по округу своим частям второго эшелона, уже почти месяц укомплектованным личным составом и техникой для ведения войны, на выдвижение этих частей на заранее определенные рубежи обороны к границе. Или наоборот, некоторые части отводились от границы, на заранее подготовленные рубежи (были ведь и части первого эшелона, находящиеся непосредственно у самой границы).
Однако при этом выдвижение разным частям предписывалось в целях маскировки начинать в разные дни -- 17 и 18 июня 41-го. При этом только командиры дивизий и корпусов знали точное содержание этих телеграмм-приказов из Москвы. Остальным офицерам сообщалось, что части убывают «на учения»...
Также разным частям ставилось свое конкретное время прибытия на рубежи обороны. Возможно, считали, что за эти дни противник ещё не продвинется так далеко от границы вглубь страны. Возможно, ещё сомневались в Кремле, что именно в ближайшее воскресенье, 22 июня, произойдет нападение Германии. А, возможно, что эти даты прибытия к местам обороны были назначены частям в том же КОВО умышленно. При таком разбросе времени стрелковые корпуса после 22 июня не имели времени элементарно занять оборону и окопаться (а ещё надо было разведку местности провести и т.п. мероприятия), вследствии запаздывания вступали в бой частями и громились немцами именно по частям. Хотя бы, потому что немцы уже захватывали данные рубежи. И наши части вступали в бой с ходу...
Например, «...31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте;..» (в Коростене). Коростень находится в 300 км от границы и в 250 км от Ковеля по прямой, по карте (в реальности от Коростеня до Ковеля до 300 км по дорогам). Корпус должен был выйти из Коростеня 17-18 июня и прибыть в Ковель к 28 июня. 10 дней отводилось стрелковому корпусу чтобы пройти 300 км. 30 км в сутки. «...от восьми до двенадцати ночных переходов...».
Если пешком, как это частенько было уже в ходе войны, то, как раз 10 дней и надо. Но вообще-то в предвоенной армии должны были быть машины для перевозки личного состава и даже в ночное время вполне можно проехать гораздо большее расстояние, чем 30 км. Но самое главное, Ковель находится всего в 60 км от границы, от которой в сторону Ковеля как раз идет шоссейная и железная дорога. Интересно, командование КОВО, сколько времени отводило пограничникам и приграничным частям первого эшелона для обороны Ковеля, коли определяло прибытие частям второго эшелона аж почти через неделю после нападения? (Хотя для 36-го стрелкового корпуса, что «должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня ..», время прибытия под Дубно к 27 июня, в 120-150 км от границы, ещё можно с натяжкой считать «приемлемым».) Впрочем, сроки маршей ещё можно было сократить в случае необходимости...
Вместе с приказами из Москвы на выдвижение частей второго эшелона в районы сосредоточения» на «учения», а потом и на приведение оставшихся частей в «полную боевую готовность», командованию западных округов уже 15-го, а тем более 18 июня 1941 года наверняка и вероятная дата нападения Германии сообщалась -- 22 июня. Но командование КОВО ставит задачу частям округа прибыть в места сосредоточения аж к концу месяца. Сначала Кирпонос готов начать войну уже 10 июня и дает команды занять «предполье», за что получает нагоняй из Москвы, но, получив точные указания из Москвы на выдвижение в это самое «предполье» 15 июня, дает команду частям преодолеть расстояние в 300 км аж за 10 суток! Жаль не пишет Баграмян, кто установил сроки выхода к границе для этих стрелковых корпусов - Москва или сам командующий Киевского особого округа генерал Кирпонос, при котором и служил начальником оперативного отдела округа полковник И. Х. Баграмян?
Почему я уверен, что командование западных округов уже 15-го, и точно уже 18-го июня знало вероятную дату нападения -- 22 июня 41-го? А об этом говорится в вопросе, поставленном перед генералами (и среди них обязательно есть ответы выжившего на войне генерала Пуркаева, начальника штаба КОВО перед 22 июня) уже после войны: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?». Может быть рядовым командирам, как тому же замполиту танкового батальона в танковой дивизии Черняховского в ПрибОВО, и говорили 15 июня, что они убывают «на учения» по тревоге, но командующие округов, командиры крупных соединений четко представляли себе, для чего их части убывают к границе. Знали о дате нападения командующие округов, и уж тем более знали о дате «22 июня» начальник Генерального Штаба и нарком обороны. Наверняка они были извещены лично Сталиным, который и дал команду двинуть к границе войска второго эшелона с 15 июня. После того, как в газетах 14 июня было опубликовано то самое «Сообщение ТАСС», что якобы «дезориентировало» командиров РККА.
Так вот, командованием ПриОВО, ЗапОВО и КОВО 15 июня получили телеграммы о начале выдвижения отдельных частей второго эшелона «на учения». А уже точное и конкретное «распоряжение о приведении в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня» было получено 18 июня в этих трех округах одновременно. После этого, в Прибалтике и на Украине, командованием были сначала отданы необходимые приказы подчиненным им частям второго эшелона начиная с 15 июня выдвигаться к рубежам обороны к границе, в места «районов сосредоточения» (ещё раз напомню, не возможно провести «учения», не приводя части как минимум в «повышенную боевую готовность», и просто бессмысленно отправлять на «учения» к границе части не полного штата). А затем, после 18 июня, стали приводиться в полную боевую готовность и остальные части этих двух округов и тем более должны были быть подняты по тревоге и убыть на рубежи обороны оставшиеся части второго эшелона - 4 механизированных корпуса в КОВО, что должны были убыть вместе со стрелковыми согласно майской Директивы, и все оставшиеся части округов в том числе. Правда, стрелковым частям второго эшелона в КОВО давалось «от восьми до двенадцати ночных переходов» и некоторые из них должны были прибыть в районы сосредоточения и обороны аж через 8 дней после 22 июня. А механизированные корпуса вообще, похоже, остались в местах своих расположений?
Однако, получив 18 июня распоряжения о приведении в «полную боевую готовность» частей своих округов и точную дату нападения - 22 июня, у командования Западных округов ещё было время дать команды на ускорение маршей для прибытия стрелковых частей второго эшелона в районы сосредоточения и для занятия рубежей обороны в 30-50 км от границы как было предусмотрено Директивой наркомата обороны от начала мая 41-го. Ведь ещё в начале мая округа получили «...оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определила задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну...», которой и расписывались действия округов достаточно подробно. А в частях второго эшелона, что начали после 15 июня выдвигаться к границе, находились представители оперативного отдела штаба округа, подчиненные полковника Баграмяна.
Маршал И.Х. Баграмян и сообщает, что было указано в той, ещё майской Директиве наркома С.К. Тимошенко: «В первом эшелоне, как и предусматривалось планом, готовились к развертыванию стрелковые корпуса, а во втором - механизированные (по одному на каждую из четырех армий). Стрелковые соединения (первый эшелон) должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии приграничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов (вторым эшелоном) и авиации. В дополнение к плану прикрытия директива наркома требовала от командования округа спешно подготовить в 30 - 35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявшие второй эшелон войск округа. Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома...».
«Особый приказ наркома» на «перемещения войск» поступил в западные округа 15 июня 41-го. Однако в эти дни ещё оставалась надежда сдвинуть дату нападения (которую Сталин уже знал точно) на более поздний срок. Для этого нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов пытался выйти на встречу с самим Гитлером и параллельно проводились последние проверки по линии разведки сроков нападения. Однако после облета границы 18 июня стало ясно, что немецкие войска совершат нападение со дня на день, и 22 июня стало реальной датой. После этого вечером 18 июня и дается шифровка Генерального штаба в западные округа о приведение в полную боевую готовность всех частей этих округов и сообщается точная (предельно вероятная) дата нападения - 22 июня 41-го.
После получения этой шифровки, 19-20 июня у командования Западных округов ещё оставалось время на то, чтобы ускорить марши стрелковых частей второго эшелона на рубеж обороны и на то, чтобы поднять оставшиеся части второго эшелона (мехкорпуса), и ускорить и их выдвижение на рубежи им предназначенные - механизированные корпуса которые должны были просто закатать, как катком, своей мощью, вторгшегося врага. Но этого в реальности не произошло. Видимо наши генералы были уверены, что это только в Польше и во Франции Вермахт собирался воевать стремительными ударами-прорывами «Блицкрига». Но в России немцы обязательно «поменяют» тактику и будут целую неделю тратить, чтоб пройти эти 30-60 км от границы и предоставят нашим славным красноармейцам время для прибытия на рубежи обороны, время на занятие обороны, да и дальше немцы будут топтаться на этом рубеже, пока механизированные части не прибудут к месту боев... (И вроде бы по замыслу нашего командования стрелковые части первого эшелона стоящие непосредственно на границе и должны были обеспечить частям второго эшелона возможность выйти на свои рубежи...)
Впрочем, похоже, что так «думали» за Вермахт один Кирпонос и Павлов, командующие КОВО и ЗапОВО. Да может ещё Жуков с Тимошенко в Москве. Тот же Рокоссовский в своих воспоминаниях пишет: «...Даже по тем скудным материалам, которые мне удавалось получить из различных источников, можно было сделать некоторые выводы из действий немецких войск в Польше и во Франции. Немцы заимствовали некоторые положения теории глубокого боя. В наступательных операциях ведущую роль они отводили танковым, моторизованным соединениям и бомбардировочной авиации; сосредоточивали все силы в один кулак, чтобы разгромить противника в короткие сроки; наносили удары мощными клиньями, ведя наступление высокими темпами по сходящимся направлениям. Особое значение они придавали внезапности...»
Рокоссовский пишет также, что ещё служа «... в Приморье и в Забайкалье в 1921-1935 годах...», в частях приграничных округов «... Имелся четко разработанный план прикрытия и развертывания главных сил; он менялся в соответствии с переменами в общей обстановке на данном театре. В Киевском Особом военном округе этого, на мой взгляд, недоставало...»
А это уже из тех воспоминаний К.К. Рокоссовского, что были вырезаны при первом ещё советском издании его книги «Солдатский долг» в 1969 году:
«...Служба в Красной Армии, в войсках, располагавшихся в приграничных районах, многому меня научила. Во всяком случае, имел полное представление обо всех мероприятиях, проводимых в войсках, в задачу которых входило обеспечение (прикрытие) развертывания главных сил на случай войны. Боевая готовность этих войск всегда определялась не днями, а часами...
... Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в операциях в Польше и во Франции, я не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев...»
Но тогда выходит, что командир 9-го механизированного корпуса КОВО, второго эшелона, генерал-майор К.К. Рокоссовский вообще не ставился командованием Киевского округа в известность о начавшихся выдвижениях частей первого и второго эшелона, и о том, что и его корпус должен начать выдвижение после 18 июня?!?! Также не упоминает Рокоссовский и о майской Директиве Генерального штаба, о которой пишет Баграмян, как о том самом варианте «плана прикрытия»... Но ведь как генерал-майор, командир механизированного корпуса приграничного округа К.К. Рокоссовский просто обязан был знать содержание майской Директивы Генштаба, что расписывала действия округа в случае нападения. Получается, что до командира 9-го механизированного корпуса, генерала Рокоссовского, начальника Новоград-Волынского гарнизона, командование Киевского округа просто не довело ни майскаую директиву Москвы, ни приказ из Москвы от 15 июня?!? Но он просто обязан был быть, как командир части второго эшелона, поставлен командованием округа в известность 15 июня, когда началось выдвижение к границе стрелковых частей второго эшелона! Но этого вообще нет в воспоминаниях маршала К.К. Рокоссовского.
Читая дальше воспоминания Баграмяна и дойдя до событий 18 июня, когда в округа пошли телеграммы о приведении частей этих округов в полную боевую готовность, видно, что Баграмян либо об этой телеграмме тоже ничего «не знает», либо лукавит. Ведь его «воспоминания» писались после уже изданных и официально утвержденных версий начала войны от Г.К.Жукова, по которым части западных округов, приводились в полную боевую готовность только в ночь на 22 июня, но никаких команд до 22 июня из Генштаба и Наркомата обороны для западных округов вовсе не было. Однако об одной телеграмме из Генштаба Баграмян сообщает. Вот что пишет Баграмян об этих днях.
«...В то же утро (19 июня) из Москвы поступила телеграмма Г. К. Жукова о том, что Народный комиссар обороны приказал создать фронтовое управление и к 22 июня перебросить его в Тарнополь. Предписывалось сохранить это "в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа".
... По нашим расчетам, все фронтовое управление перевезти автотранспортом было не только трудно, но и слишком заметно. Поэтому было решено использовать и железную дорогу. Командующий округом приказал железнодорожный эшелон отправить из Киева вечером 20 июня, а основную штабную автоколонну - в первой половине следующего дня.
- А как насчет войск? - спросил я у начальника штаба.
- Пока поступило распоряжение лишь относительно окружного аппарата управления. А вам нужно, не теряя времени, подготовить всю документацию по оперативному плану округа, в том числе и по плану прикрытия госграницы, и не позднее двадцать первого июня поездом отправить ее с надлежащей охраной в Генеральный штаб. После этого вместе со своим отделом выедете вслед за нами на автомашинах, чтобы не позднее семи часов утра двадцать второго июня быть на месте в Тарнополе.
Я, естественно, выразил удивление, что командование выезжает на командный пункт без оперативного отдела: ведь случись что, оно не сможет управлять войсками, не имея под рукой ни офицеров-операторов, ни специалистов скрытой связи. Но предложение оставить со мной двух-трех командиров, а остальных во главе с моим заместителем отправить одновременно с Военным советом не было одобрено Пуркаевым. В этом нет необходимости, пояснил он: к утру 22 июня оперативный отдел будет уже в Тарнополе, а до этого вряд ли он потребуется.
...Вечером 20 июня мы проводили отправлявшихся поездом, а в середине следующего дня - уезжавших на автомашинах.
...В субботу (21 июня) мы закончили отправку всех срочных документов в Москву. К подъезду штаба округа подкатило несколько автобусов и грузовых машин.
...Я ехал на легковой машине в голове колонны. Бегло просмотрел газеты, в которые так и не удалось заглянуть днем. На страницах не было ничего тревожного.
И все же на душе было беспокойно. Видимо, потому, что я и мои помощники знали значительно больше, чем сообщалось в газетах.
... Непредвиденные задержки срывали график марша. Назревала угроза, что к 7 часам утра (22 июня) я не сумею привести свою автоколонну в Тарнополь. Привитое в армии стремление к точному выполнению приказа не позволяло мириться с этим. К тому же всю ночь мучила мысль, что на рассвете может разразиться война. Приказываю ускорить движение. Рассвет застал нас неподалеку от Бродов - небольшого, утопающего в зелени украинского местечка. Здесь мы сделали очередную десятиминутную остановку.
... Возвратившись в голову колонны, я собирался уже подать сигнал "Вперед", как вдруг в воздухе над Бродами послышался гул. Все подняли головы, вглядываясь в небо. Мы знали, что здесь у нас аэродром, на котором базируются истребители и штурмовики. Что-то рано наши летчики начали свой трудовой день...
...Но послышались гулкие взрывы...» Началась Война.
Может, И.Х. Баграмян и имел дар «предвидения», но, скорее всего и он тоже точно знал, что 22 июня начнется война. Ну, а дальше он сообщает о состоянии дел с мех корпусами второго эшелона.
«... большинство соединений прикрытия (части первого эшелона) было рассредоточено в значительном удалении от государственного рубежа, а корпуса второго эшелона находились от него в 250-300 километрах. Удастся ли задержать врага (частями первого эшелона)? Иначе отмобилизование корпусов второго эшелона будет сорвано, и им придется вступить в сражение в их нынешнем состоянии - с большим некомплектом в живой силе и технике...».
Как же можно было удержать немцев стрелковыми корпусами первого эшелона, что в этот день тоже все ещё были в пути следования и так и не вышли в районы сосредоточения? А «корпуса второго эшелона» КОВО, что находились от границы «в 250-300 километрах» (те самые пять стрелковых корпусов второго эшелона, общей численностью около 200 тысяч штыков, и четыре механизированных корпуса, общей численностью под 150 тысяч штыков), что должны были встретить врага в 30-50 км от границы, и что стали выдвигаться к границе после 15 июня, к воскресенью 22 июня действительно так и не вышли в районы сосредоточения, были рассредоточены на «значительном удалении от государственного рубежа», а, попросту говоря, были все ещё на марше.
Пограничники, конечно, проявляли чудеса героизма, но немцы наши заставы просто обходили и шли дальше, и реально небольшая горстка пограничников и приграничные части, никак не могли задержать Вермахт на границе на несколько дней. Стрелковые корпуса на марше вступали в бой с немцами разрозненно, частями и с ходу, не подготовив оборонительных позиций, пехота против танковых клиньев Вермахта. Наш первый эшелон немцы просто намотали на гусеницы, а наши стрелковые и механизированные корпуса второго эшелона вступали в бой также с ходу. Без подготовки.
Почитайте ещё воспоминания командира такого механизированного корпуса второго эшелона в КОВО генерал-майора К.К. Рокоссовского. Как он встретил войну, как уже после 22 июня ломал замки на складах, чтобы получить оружие и боеприпасы на окружных базах (чьё командование также не было поставлено командованием КОВО в известность о возможном нападении и в воскресенье 22 июня отсутствовали на своих рабочих местах), как реквизировал грузовики, сколько расписок исписал при этом... Но Рокоссовский хотя бы отказался отдать приданную ему артиллерию на полигоны «для стрельб» за неделю до 22 июня, которую начальник штаба Пуркаев просил ещё 10 июня отозвать с полигонов и вернуть в части, и о которой написал даже Г.К. Жуков, мол, командующие КОВО и ЗапОВО по собственной инициативе отправили артиллерию своих округов на полигоны, не вернули её в части в преддверии войны.
Рокоссовский как командир механизированного корпуса вообще не был поставлен в известность Командованием Киевского округа о телеграммах от 15-го и тем более от 18 июня. Ему не было известно о том, являлся ли его мехкорпус частью второго эшелона обороны, должен ли выдвигаться в район сосредоточения. Его не поставили толком в известность даже о том, что штаб округа убывает в Тарнополь 20 июня и зачем: «...Стало известно о том, что штаб КОВО начал передислокацию из Киева в Тарнополь. Чем это было вызвано, никто нас не информировал. Вообще, должен еще раз повторить, царило какое-то затишье и никакой информации не поступало сверху...». «Сверху» для комкора Рокоссовского, это значит из штаба округа, которому и подчинялся корпус Рокоссовского. При этом 9-й механизированный корпус Рокоссовского личным составом был укомплектован до полного штата, но техникой и теми же устаревшими танками - только на 30%. А ведь Рокоссовский служил в должности командира мехкорпуса уже полгода, а в КОВО служил с осени 1940 года. (Его 9-й мехкорпус начал своё формирование ещё в декабре 1940 года, два, 4-й и 8-й мехкорпуса были сформированы ещё в июле 1940 года. Но в отличие от остальных четырех мехкорпусов КОВО, 15-го, 16-го, 19-го и 22-го, что начали формироваться вообще в марте 41-го, корпус Рокоссовского был укомплектован танками всего на 30 %. Меньше танков было только в 24-м мехкорпусе, что также был сформирован в марте 41-го.)
Похоже, что и в КОВО, как и в Белоруссии, в округе у Павлова, также пытались игнорировать распоряжения из Москвы о приведении частей в полную боевую готовность от 18 июня, а также не ставили в известность своих подчиненных генералов, командиров дивизий и корпусов «второго эшелона» о приказах и телеграммах из Москвы в последние дни перед нападением?!?
Из воспоминаний Баграмяна: «...Получив приказ отбросить вторгшегося противника за линию государственной границы, дивизии первого эшелона наших войск прикрытия под непрекращающейся бомбежкой устремились на запад. Первый удар немецкой авиации хотя и оказался для войск неожиданным, отнюдь не вызвал паники. В трудной обстановке, когда все, что могло гореть, было объято пламенем, когда на глазах рушились казармы, жилые дома, склады, прерывалась связь, командиры прилагали максимум усилий, чтобы сохранить руководство войсками. Они твердо следовали тем боевым предписаниям, которые им стали известны после вскрытия хранившихся у них пакетов.
Первыми выступили навстречу противнику передовые части 45, 62, 87 и 124-й стрелковых дивизий 5-й армии, 41, 97, 159-й стрелковых и 3-й кавалерийской дивизий 6-й армии, а также 72-й и 99-й стрелковых дивизий 26-й армии. (72-й горно-стрелковой дивизией 26-й армии Киевского ОВО командовал генерал-майор П.И. Абрамидзе, о котором чуть позже, и это и есть, похоже, части первого эшелона? - К.О.Ю. )
Для того чтобы эти части заняли приграничные укрепления, им требовалось не менее 8-10 часов (2-3 часа на подъем по тревоге и сбор, 5-6 часов на марш и организацию обороны). А на приведение в полную боевую готовность и развертывание всех сил армий прикрытия государственной границы планом предусматривалось двое суток! ...»
Эти «двое суток», это как раз то самое необходимое время, чтобы, получив 18-го числа распоряжение о приведении в «полную боевую готовность» всех частей округа, исполнить его к дате нападения - к 22 июня. Ведь 20 июня Штаб округа все же получил от Народного комиссара обороны приказ создать фронтовое управление и к 22 июня перебросить его в Тарнополь, куда и убыл из Киева...
Но если в КОВО выполнялись худо-бедно некие мероприятия по повышению боевой готовности, то в ЗапОВО, в Белоруссии, приказы из ГШ о выдвижении в «районы сосредоточения» от 15 июня отдельных частей первого и второго эшелонов, и «распоряжение о приведении в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня», что было получено 18 июня, и по которому надо было поднимать уже все части второго эшелона - командованием округа, Д.Г. Павловым вообще было просто полностью проигнорировано и просаботировано. А это около 400 км практически открытого фронта вдоль советской границы. На котором, по «совершенно случайному», и «не предвиденному» нашим командованием стечению обстоятельств, Вермахт и нанес свой Главный удар. После которого в итоге и остальные округа-фронты стали сыпаться как домино...
Вот что написано по этому вопросу полковником А. Саввиным в газете МО РФ «Красная звезда» в № 220 от 3.12.08 г. (http://www.redstar.ru/2008/12/03_12/6_01.html ):
«...Под давлением ухудшавшейся обстановки на западной границе Сталин 18 июня отдал распоряжение Наркомату обороны о дополнительных предупредительных мерах. Некоторые исследователи утверждают, что с разрешения Кремля начальник Генерального штаба направил командованию пяти западных военных округов и трех флотов (Балтийского, Северного, Черноморского) телеграмму или директиву, касающуюся приведения войск и сил в боевую готовность. Текстом этого документа исследователи не располагают. Но имеются косвенные свидетельства, что какой-то документ в войска и на флоты ушел. Дабы не быть голословными, приведем конкретные факты.
В 2008 году в издательстве «Кучково поле» вышла книга Владимира Ямпольского «...Уничтожить Россию весной 1941 г.», в которую включены материалы по делу командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова. В протоколе закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года есть такой эпизод. Член суда А.М. Орлов оглашает показания подсудимого - бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора А.Т. Григорьева на следствии: «... И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность». Григорьев подтверждает : «Все это верно»...
...Сохранился еще один документ, свидетельствующий о направлении 18 июня 1941 года в адрес командования западных военных округов телеграммы начальника Генштаба. Это исследование, осуществленное в конце 1940-х - первой половине 1950-х годов военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А.П. Покровского. Тогда, еще при жизни Сталина, был обобщен опыт сосредоточения и развертывания войск западных военных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой Отечественной войны. С этой целью было задано пять вопросов участникам тех трагических событий, занимавшим перед войной командные должности в войсках западных округов (фрагментарно ответы на некоторые вопросы были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 г.)
Вопросы были сформулированы так:
1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?
4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
5. Насколько штабы были подготовлены к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
Редакция «Военно-исторического журнала» сумела опубликовать ответы на первые два вопроса, но когда подошла очередь отвечать на третий вопрос: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность?», кто-то свыше распорядился прекратить публикацию. Но уже из первых двух ответов следует (особенно ответы генералов на вопрос № 2 «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?» -- К.О.Ю.), что телеграмма (или директива) начальника Генштаба, видимо, была.
Генерал-полковник танковых войск П.П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск Прибалтийского ОВО) вспоминал после войны: «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н.М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано. 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А.В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».
Генерал-майор И.И. Фадеев (бывший командир 10-й стрелковой дивизии 8-й армии ПрибОВО): «19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И.Ф. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли дзоты и огневые позиции артиллерии»
Генерал-майор П.И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии Киевского ОВО): «20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций... Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»...
Имеются и некоторые другие архивные документы, свидетельствующие о том, что 16-20 июня 1941 года войска на западе СССР приводились в боевую готовность. В Сборнике боевых документов Великой Отечественной войны (выпуск 33), вышедшем в Воениздате в 1957 году, опубликовано донесение штаба 12-го механизированного корпуса ПрибОВО о боевых действиях корпуса в период с 22 июня по 1 августа 1941 года. В нем говорится:
«18.06.41 г. На основании директивы Военного совета Прибалтийского особого военного округа по корпусу был отдан приказ за № 0033 о приведении в боевую готовность частей корпуса, выступлении в новый район и сосредоточении...»
Вышеизложенное позволяет утверждать, что нападение Германии на Советский Союз не было внезапным для командования соединений и объединений западных военных округов...».
И тем более нападение Германии на Советский Союз не было «внезапным» для командующих этих самых западных округов и тем более для начальника Генерального Штаба Красной Армии генерала армии Г.К. Жукова и Наркома Обороны СССР маршала С.К. Тимошенко, отдававших те самые приказы на выдвижение частей западных округов ближе к границе 15 июня из Москвы в округа, и тем более отдававших распоряжения о приведении в полную боевую готовность частей этих округов 18-19 июня 1941 года.
Посмотрите ещё раз, что пишет маршал Баграмян об этих днях. Ведь наверняка и его «ответы» были записаны после Войны на те самые 5 вопросов. И своими воспоминаниями в начале 1970-х он четко и однозначно отвечает на 2-й вопрос: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?».
Однако дальше никаких вроде бы намеков на то, что были ещё какие-то распоряжения о приведении в полную боевую готовность от 18 июня или хотя бы 19-го. Но тогда перечитайте ещё раз ответ на послевоенные вопросы генерал-майор П.И. Абрамидзе, бывшего командира 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии этого же Киевского ОВО, в котором начальников оперативного отдела округа служил полковник И.Х. Баграмян: «20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций... Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»...
Дивизия Абрамидзе стала «горно-стрелковой» всего лишь в мае 41-го, но она всегда была в составе КОВО, участвовала во всех мероприятиях, от Польской до Финской и в Бессарабской кампаниях, и подчинялась только Киеву, а не напрямую Москве как Армии Конева и Лукина. Однако эта, находящаяся у самой границы дивизия 20 июня получила «шифровку Генштаба» о приведении в боевую готовность всех своих частей! И генерал Абрамидзе мог получить эту «шифровку Генштаба» только из штаба Киевского округа, от генерала Кирпоноса, его начальника штаба и своего непосредственного начальника -- командующего 26-й армии КОВО. И дивизия Абрамидзе эту задачу выполнила и заняла свое место на «рубеже подготовленных позиций» первого эшелона.
Баграмян указывает те части, что первыми вступили в бой: «Первыми выступили навстречу противнику передовые части 45, 62, 87 и 124-й стрелковых дивизий 5-й армии, 41, 97, 159-й стрелковых и 3-й кавалерийской дивизий 6-й армии, а также 72-й и 99-й стрелковых дивизий 26-й армии...».
Все дивизии 5-й и 6-й армии были из состава КОВО (участвовали в 1940 году в Бессарабской компании, а до этого в Финской и в Польском походе, т.е. считались имевшими боевой опыт) и команды получали только из штаба округа, а не напрямую из Москвы, как могли бы, к примеру, дивизии из 19-й Армии Конева, или 16-й Лукина, прибывавшие в КОВО в эти же дни. Почему же командир 72-й дивизии Абрамидзе получал 20 июня шифровку Генштаба, и ему была поставлена задача донести об её исполнении своему непосредственному командованию (т.е. командующему КОВО Кирпоносу) к полуночи 21 июня (!!!) 1941 года, а начальник оперативного отдела (!) штаба Киевского округа о ней «не знает» и в своих воспоминаниях не упоминает??? Наверное, потому что в это время оперативный отдел Киевского округа 20 июня грузился на машины и на телеграфе с телефоном, чтобы принять шифровку из Генштаба о приведении частей округа в боевую готовность, просто никого не оказалось...
Баграмян написал, что утром 19 июня «... из Москвы поступила телеграмма Г. К. Жукова о том, что Народный комиссар обороны приказал создать фронтовое управление и к 22 июня перебросить его в Тарнополь. Предписывалось сохранить это "в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа"...». И дальше сразу переключился на рассказ о том, как они грузили машины у штаба округа 20 июня. А ещё рассказал, что в субботу, 21 июня отправлял срочные документы округа в Москву. Т.е., оперативный отдел до последнего, до вечера субботы 21 июня находился все же в штабе округа, в Киеве, и не мог не принимать «шифровки Генерального штаба». Получается, что слегка лукавит И.Х. Баграмян?
Впрочем, на подобном «лукавстве» Баграмяна уже подлавливал исследователь Ю. Мухин в своей книге «Если бы не генералы», о том, как штаб Кирпоноса, в котором находился и Баграмян, умудрялся преодолевать уже осенью 41-го, при выходе из «Киевского котла» по 10 км за несколько суток... Да и писал свои «воспоминания» И.Х. Баграмян о начале Войны в 1971 году, сразу после того как в 1969 году вышли «Воспоминания» Г.К. Жукова, что всю вину за «не приведение в боевую готовность» частей западных округов свалил на Сталина. Мол, он не дал ему, и Тимошенко привести части этих округов в полную боевую готовность заранее, до нападения Гитлера на СССР.
А может все же, дал, и такие команды-шифровки на приведение частей этих округов в полную боевую готовность именно 18-19 августа и пошли в западные округа? И может «Директива № 1 от 21 июня 1941 года», все же вовсе не приводила части западных округов в боевую готовность, как вслед за Г.К. Жуковым «вспоминали» и Баграмяны? Тем более этой директиве Баграмян вообще-то не очень большое внимание уделяет в своих воспоминаниях. Да и «Директивой» её вовсе не называет - всего лишь телеграммой-предупреждением с указанием конкретных мероприятий. Но её почему-то «принимали» аж 2 часа...
«...В 0 часов 25 минут 22 июня окружной узел связи в Тарнополе начал прием телеграммы из Москвы. Она адресовалась командующим войсками всех западных округов. Нарком и начальник Генерального штаба предупреждали, что "в течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев", и требовали, не поддаваясь ни на какие провокационные действия, привести войска "в полную боевую готовность встретить внезапный удар немцев и их союзников". Далее в телеграмме указывались конкретные мероприятия, которые следовало осуществить:
"а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность; войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава; подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить".
Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но, к сожалению, весьма пространной директивы. До начала фашистского нападения оставалось менее полутора часов.
Читатель может спросить, а не проще было бы в целях экономии времени подать из Генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв который командование округа могло бы приказать войскам столь же коротко: ввести в действие "КОВО-41" (так назывался у нас план прикрытия государственной границы). Все это заняло бы не более 15-20 минут.
По-видимому, в Москве на это не решились. Ведь сигнал о вводе в действие плана прикрытия означал бы не только подъем всех войск по боевой тревоге и вывод их на намеченные рубежи, но и проведение мобилизации на всей территории округа...»
А вся хитрость в том, что эта «Директива» не играла особой роли (и не должна была!) в повышении «боевой готовности» частей западных округов. Она всего лишь подтверждала ранние распоряжения и предупреждения о том, что Война начнется действительно 22 июня. Ею, «Нарком и начальник Генерального штаба предупреждали, что "в течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев"...»
Но дальше Иван Христофорович Баграмян вполне справедливо пишет о том, что отправлять в округа до зафиксированного факта нападения Германии на СССР распоряжений, сигналов о введении в действие «Планов прикрытия» («КОВО-41» для Киевского округа), как и объявлять в СССР заранее «Мобилизацию», было нельзя. Это давало Гитлеру возможность обвинить СССР и Сталина в агрессивных приготовлениях по нападению на Германию и всю Европу, и на это Сталин как раз пойти не мог.
Воспоминания замполита танкового батальона (максимум майора тогда) в Прибалтике и начальника оперативного отдела штаба округа (полковника) на Украине совершенно совпадают в части, касающейся событий от 15 июня 41-го, когда пошли команды из Москвы на выдвижение к границе частей и подразделений этих округов «для учений». Но у них вроде нет никакого упоминания о том, что 18 июня пошли «шифровки Генерального штаба» из Москвы на приведение частей этих округов в полную боевую готовность (абстрактной «боевой готовности» не бывает: либо «постоянная» в мирное время, либо «повышенная», либо «полная» в предвоенный и военный период), о которой показал командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии генерал-майор П.И. Абрамидзе на той же Украине.
Но замполита танкового батальонам никто и никогда о таких «шифровках Генерального штаба» в известность никогда не ставил и не поставит. А вот начальник Оперативного Отдела штаба Округа об этой телеграмме-шифровке от 18-го или 19-го июня, которая ставила задачу отдельным дивизиям занимать установленные им «рубежи подготовленных позиций» и определяла, что «Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года...», обязан был знать согласно своих должностных обязанностей...
Впрочем, очень может быть, что ещё могут выйти новые, «дополненные» версии книг маршала Баграмяна, с дополнениями, что в те годы вырезались цензурой. Кто знает... Но даже того, что описали в своих воспоминаниях маршал И.Х. Баграмян, маршал К.К. Рокоссовский и генерал-майор П.И. Абрамидзе, вполне достаточно, чтобы понять картину происходящего в КОВО, а на основе этого понять, как должны были развиваться, и как на самом деле развивались события в западных округах (приложите сюда воспоминания офицера из танковой дивизии И. Д. Черняховского в ПриОВО). А картина получается такая.
Согласно Директиве от начала ещё мая 41-го, в западных округах должны были отработать некий «план прикрытия границы». Согласно этого «плана», после получения команды из Москвы, примерно в 10-15 км от границы выставляются стрелковые части первого эшелона. За их спинами, в 30-35 км выстраивается оборона второго эшелона из стрелковых и механизированных корпусов. А затем в западных округах, прибывшие из внутренних округов армии (две армии прибыли только в Киевский округ), выстраивают третий эшелон обороны. Первый эшелон из стрелковых дивизий приводится в боевую готовность «повышенную» (как минимум) и начинает выдвижение к границе (на «учения»), или от границы, на свои рубежи после 15 июня, после получения из Москвы того самого особого распоряжения («Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома...»). Второй эшелон, состоящий из стрелковых и механизированных корпусов округа (и даже командиры крупных частей ) в это время должен быть оповещен (в обязательном порядке!) о начале выдвижения частей первого эшелона, и также должен начать приводиться в «повышенную» боевую готовность и выдвигаться к своим рубежам обороны к границе -- занимать оборону в тылу частей первого эшелона.
О событиях связанных с датой 15 июня и идет разговор в вопросе № 2, заданном после войны нашим генералам: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?». И ответы на них частично были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 году.
Дополнительную команду на выдвижение и на приведение в боевую готовность «полная», « в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня», оставшиеся части и мехкорпуса должны были получить 18-19 июня. И в эти же дни части второго эшелона, в которых для координации действий находились офицеры штаба округа в том же КОВО, должны были получить команду на ускорение движения к границе, чтобы занять оборону на своих рубежах к 22 июня. Времени после 18 июня, для того чтобы даже находящиеся в своих казармах мехкорпуса успели выйти к своим рубежам обороны вполне достаточно. Ведь как пишет начальник оперативного отдела штаба Киевского округа полковник Баграмян, «...на приведение в полную боевую готовность и развертывание всех сил армий прикрытия государственной границы планом предусматривалось двое суток!...»
И о событиях связанных с датой 18 июня, говорится в вопросе № 3: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?»
После войны был задан и такой вопрос, о том, что сделали с артиллерией округов командующие Павлов и Кирпонос, которую Рокоссовский и ему подобные все же смогли «отстоять» и оставить в своих корпусах, вопрос № 4: «Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?»
Но ответы на эти и тем более на следующие вопросы ещё долго будут скрыты от исследователей...
Ну, а как было на самом деле, и поведали и маршал Баграмян и маршал Рокоссовский, что, как и генерал-майор Абрамидзе, и генерал Пуркаев после войны давали свои ответы-«показания» о том, как начиналась Война... Выводы же, как говорится, можете сами сделать. Что это было со стороны командования конкретного Киевского округа - «разгильдяйство», «халатность», или умышленное не исполнение своих должностных обязанностей, что в военное время расценивается только и исключительно как предательство, и за что же на самом деле расстреляли командование всего соседнего ЗапОВО, Белорусского округа? Историкам в этом ещё долго придется разбираться ...
И напоследок хотелось бы остановиться и на том, как «освещают» тему «22 июня» в некоторых книгах вроде как написанных с уважением к Сталину, практически «сталинистов». В 2009 году вышла книга Вл. Суходеева «За Сталина! Стратег Великой победы», ранее выходившая под названием «Полководец Сталин», в соавторстве с Б.Г. Соловьевым. И вроде бы о Сталине «только хорошее», но как только дошли авторы до событий вокруг «22 июня», о том, как Сталин принимал решения - примитивный повтор от «официоза» времен Брежнева. Как будто не выходили по этой теме книги Мухина, Мартиросяна, Прудниковой, Саввина и прочих авторов в последние годы. Один пятитомник Мартиросяна «200 мифов о Сталине» и «200 мифов о Великой отечественной», где тема той же «разведки перед Войной», тема «принятия Сталиным Решений» в последние дни перед 22 июня освещена достаточно подробно, чего стоит. И все эти работы написаны уже несколько лет назад и у авторов было время и возможность ознакомиться с ними и хотя бы попытаться самому поанализировать, но в итоге все тот же набор штампов времен Хрущева-Жукова. Ведь тот же военный исследователь и историк А.Б. Мартиросня в своей книге «22 июня. Блицкриг или измена?» делал анализ доклада генерала Голикова, где показал что это доклад является образцом профессионализма генерала Разведки.
Вот некоторые моменты из книги «Полководец Сталин», как пример некой «наивности авторов». Если не подлога. А впрочем, чтобы не обижать искренне восхищающимися Сталиным людьми, попробуем списать и на «незнание» авторами некоторых вещей. Например.
«...Сейчас нет возможности установить, хотя бы в количественном отношении, сколько поступало от разведорганов правдивой информации о подготовке Германии к нападению на СССР, а сколько дезинформации, хотя последней было более чем достаточно. В частности, разведка НКГБ стала жертвой дезинформационной операции работавшего на гитлеровцев О. Берлингса (кличка «Лицеист»). А он считался ценным источником. Через него шла дезинформация о подготовке вторжения Германии в Англию, о верности Германии договору 1939 года и др. Разоблачен «Лицеист» был только после окончания войны. Известные ныне документы свидетельствуют о том, что ряд поступавших донесений фактически дезавуировались самими руководителями разведведомств и старшими военачальниками. Вот факты, касающиеся этого вопроса....»
Ну почему же «нет возможности установить, сколько поступало правдивой информации о подготовке Германией к нападению»? В пятитомниках полковника СВР КГБ СССР А.Б. Мартиросяна (да и не только) очень даже приличное количество таких «донесений указывается. И Сталина именно за «игнорирование» этих разведдонесений чаще всего и «упрекают», мол «Зорге назвал точную дату», а Сталин ему не поверил и его послал куда подальше... Но вообще-то Сталин не мог как Государственный Деятель такого масштаба «доверять», или «не доверять» разведдонесениям. Он их просто учитывал и анализировал. Но достаточно точную дату нападения -- 22 июня, он знал примерно за месяц. Конечно, и эту дату он оценивал тоже как вероятностную, однако все же как самую серьезную. И тем более после 12 июня, когда дату нападения сообщили из Лондона, К. Филби и его «кембриджская пятерка». Почитайте работы Мартиросяна по этому вопросу. Скоро выйдет его переиздание книги о 22 июня и там будет ещё больше именно разведдонесений по «дате» начала войны и о том насколько Сталин был «осведомлен» и кому он «доверял», или «не поверил». Но написать, что «ряд поступавших донесений фактически дезавуировались самими руководителями разведведомств и старшими военачальниками» можно все же либо от глупости и недомыслия, либо от даже подлости. И привести при этом точные слова того же Голикова? Но ведь тот же военный исследователь и историк А.Б. Мартиросня в своей книге «22 июня. Блицкриг или измена?» делал подробный и сильный анализ доклада генерала Голикова, где показал что это доклад является образцом профессионализма генерала Разведки.
Читаем дальше и по возможности внимательно:
«...Начальник разведывательного управления РККА генерал Ф. И. Голиков в докладе Сталину 20 марта 1941 года, изложив возможные варианты действий Германии в ближайшие месяцы, делает вывод: "1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. 2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки"...».
Давайте разбираться со словами Голикова подробнее и ещё раз.
Голиковым рассматривается только и именно вариант того, что Война начнется ВЕСНОЙ 1941 года. Ведь именно о весне 1941 года идет речь в приводимом сообщении? : «На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года...». То есть, Голиков в марте 41-го не строит прогнозы на лето 41-го. А только на весну, на ближайшие пару месяцев. Дальние «прогнозы» в данном случае им не рассматриваются, а может и вообще не в его компетенции.
Дальше Голиков считает что «...возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира...» .
Читаем ещё раз - Голиков считает, что нападение на СССР может произойти только после того, как Гитлер либо «победит» Англию, либо после того как договорится с ней на какой-нибудь вариант мира, перемирие (Голиков считает что лучше был бы «почетный мир»). И что здесь не верного? Гитлер действительно не мог воевать на два фронта. Такой войны никто не выдержит, ни одна страна Мира. Предлагал Гитлер Англии «почетный мир»? Конечно, предлагал. Это и «Дюнкерк» и самое главное - полет Гесса 10 мая 1940 года, которым он если и не добился «почетного мира», то хотя бы было заключено фактическое «перемирие». Ведь с 11 июня 41 года, после прилета Гесса, на три! года, массовых боевых действий с Англией, тем более массовых авианалетов на Англию не было. За «массовые бои» нам регулярно выдают бои корпуса Роммеля с англичанами в Африке, что стратегически имело для Англии важнейшее значение, но для Вермахта этот корпус не был большой потерей в Войне с Россией-СССР. Взамен Черчилль «пообещал» Гитлеру не открывать второй фронт в Европе пока Гитлер воюет в России, и налетов на Германию со стороны Англии также особых не было. Ну и в чем Голиков сам «ошибался» и как он Сталина «ввел в заблуждение»??? Голиков выдал совершенно точные прогнозы и на действия Гитлера и на действия Англии в том числе. И его «прогноз» полностью подтвердился.
«...А вот что докладывал Сталину 6 мая 1941 года народный комиссар Военно-морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов. Сообщая о полученном донесении, что 14 мая произойдет нападение Германии на СССР, он сделал вывод: "Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу, с тем чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР". ...»
Ну, так опять разговор идет о конкретном сроке нападения - 14 мая 1941 года. Который также не состоялся. Но никак не о 22 июня. И Кузнецов Сталина, так же не ввел ни в какое «заблуждение» своими словами. Он высказал свое мнение по поводу начала Войны в середине мая.
А вот дальнейшее в книге Суходеева показано совершенно верно. Верна реакция Сталина на «предложения» своих генералов-маршалов, описанных именно в «Воспоминаниях» Г.К. Жукова.
«...14 июня нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков были у И. В. Сталина с докладом о положении в западных военных округах, предложили привести войска в полную боевую готовность. На это Сталин заметил:
- Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас все войска и двинуть их к западным границам? Вы понимаете, что это означает войну?
Сталин был прав: это неизбежно означало бы войну. К тому же он не без основания считал, что войск в западных округах немало. В этом его уверял Тимошенко.....»
Сталин действительно совершенно прав в этом случае. Любое громогласное заявление в приказе по Армии о приведении в повышенную, или полную боевые готовности, и тем более объявление «Мобилизации» (хотя бы для западных округов) неизбежно станет известно в Германии. Работу вражеской разведки не запретишь и не заблокируешь на все 100 %. А это дает повод объявить Россию Агрессором со всеми вытекающими последствиями. Однако «плановые учения резервистов» (как и сегодня проводятся по всему периметру России) назвать «Агрессией» никак нельзя. Вот и происходило то, что указано дальше в статье. Кстати, маршала Блюхера, именно и в том числе, за попытку во время событий у озера Хасан объявить в Дальневосточном округе «Мобилизацию», что могло быть расценено Японией как фактическое объявление Войны со стороны СССР, и отдали под суд, сняв с должности (видимо вспомнил маршал молодость, когда в начале 1920-х был военным министром (комиссаром) Дальневосточной республики, ДВР, решил «тряхнуть стариной» и устроить Большую войну с Японией, «отомстить за интервенцию 20-х»??).
«...Все же выдвижение войск из внутренних военных округов, начатое ранее, было ускорено. Было дано указание командующим округами вывести с 21 по 25 июня фронтовые управления на полевые командные пункты. Было приказано маскировать аэродромы, воинские части, важные военные объекты, окрасить в защитный цвет танки, рассредоточить авиацию...»
Могу ещё раз пояснить, что эти мероприятия соответствуют мероприятиям, что проводятся при проведении Армии или отдельных частей в состояние Полной Боевой готовности. Однако к ним не придерешься и не объявишь проводящую их сторону Агрессором по отношению к Германии, т.к. они проводились не по конкретной команде или приказу - «привести в полную боевую готовность», а в соответствии с «плановыми учениями», утвержденными ещё ранней весной, на «летний период обучения», в том числе. И никто и никогда в таких случаях не объявляет страну проводящую такие «плановые» мероприятия, «Агрессором».
А вот дальше идет у авторов примитивная «фальсификация Истории в ущерб интересам России».
«...21 июня Берия, имевший мощный разведочный аппарат в своем ведомстве, писал Сталину: "...Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра"....»
Вообще-то именно ведомство Берии и выдало на стол Сталину, и от тех же пограничников в том числе, точную дату нападения Германии на СССР - 22 июня 1941 года. Хочется снова выставить негодяем Лаурентия Палыча в традиционном ключе? Придумайте что-нибудь другое...
Такая фраза о Сталине вообще просто повторяет хрущевские байки: «...В такой обстановке у Сталина могла появиться уверенность, что в ближайшее время война не начнется и удастся сохранить мир для советского народа, хотя бы на 1941 год...». Не было у Сталина никакой «уверенности» ни в чем. И тем более в том, что ему удастся избежать войны с Гитлером.
Сталин действительно рассчитывал, что сможет «оттянуть» нападение до 1942 года. Он действительно пытался избежать нападения Германии летом 41-м. И если бы Гитлер «перенес» нападение на 1942 год, то в 42-м он вообще бы не смог решиться на нападение на СССР. Так как только летом 1941 года у него был призрачный шанс на успех. Но при этом Сталин сделал все от него зависящее и возможное, чтобы нападение летом 41-го, 22 июня, не было таким Разгромным. Он делал все от него зависящее весь 41-й год и к нападению 22 июня Сталин сделал как Руководитель страны все необходимое в тех условиях. И тем более в плане отдачи распоряжений о «приведении частей западных округов в полную боевую готовность». И сделано это было за несколько дней до 22 июня и фактически это делалось весь май-июнь 41-го, когда Сталин стал главой правительства СССР, и также это подтверждается сохранившимися документами, что бы там не рассказывали Жуковы впоследствии.
А вот дальше и стоит разобраться - кто ж тогда виновен в Разгроме лета 41-го? Но вот только к словам Жукова в этом вопросе как раз и стоит относиться с осторожностью. Ведь он как начальник Генерального штаба и несет полную юридическую ответственность за 27 миллионов жизней граждан СССР в том числе, на пару с наркомом обороны Тимошенко. Но пытается в этих своих словах свалить со своей больной головы на здоровую...
«...Тем же, кто за происшедшее 22 июня 1941 года пытается однозначно возложить обвинение на Сталина, надо бы прислушаться к суждению маршала Жукова. Он пишет: "В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом"...»
Не надо было Сталина «убеждать в неизбежности войны». Свои должностные обязанности надо было просто и честно выполнять, как положено. А необходимые мероприятия они обязаны были и провести согласно указаний Сталина, начиная с 14 июня, когда стало точно известно о точной дате 22 июня, от той же «кембриджской пятерки». А потом просто проверить насколько точно эти распоряжения выполнялись в округах, и особенно на направлении Главного удара Вермахта, в Белоруссии, в округе, где командовал Д.Г. Павлов, будущий «жертва сталинских репрессий». Вот и все. А не нести ахинею о том, что Сталин «не выполнял» их замечательных «рекомендаций», «предусмотренных оперативно-мобилизационным планом».
А вот дальше совершенно верно приводятся слова Василевского. Хотя «меру» ответственности маршал «несколько» неверно распределил и опять повторил байки от Жукова о том, что Сталин «не послушался» своих умных генералов. Так что мнение Василевского вовсе исторически не объективно.
«Полагаю, - считал маршал Василевский, - что Сталин не один несет ответственность перед Родиной за крайне неудачное развитие войны в первые ее месяцы. Эта ответственность лежит и на других. Пусть в меньшей мере, но ее несут нарком обороны и руководящие лица Генерального штаба того времени. Они в силу своего высокого положения и ответственности за состояние Вооруженных Сил должны были не во всем соглашаться со Сталиным и более твердо отстаивать свое мнение». Авторы книги считают, что мнение маршала А. М. Василевского исторически объективно....»
Дальше тоже интересно пишут товарищи. Видимо слова историка Мартиросяна о «личной разведке Сталина» понравились, хотя книг Мартиросяна как раз и нет в списке прилагаемой литературы Суходеева.
«...12 июня 1941 года начальник личной разведки советского руководителя генерал-полковник А. М. Лавров доложил И. В. Сталину о концентрации гитлеровских войск и их союзников на западных границах СССР и предложил провести немедленную мобилизацию и усиление Красной Армии. На это Сталин заявил: "Объявить мобилизацию, говоришь? Но ведь это равносильно объявлению войны Германии с нашей стороны. Именно об этом мечтают англо-американские империалисты, делающие все, чтобы столкнуть Советский Союз с Германией. Я думаю, что полученное нами в апреле предупреждение Черчилля о германской агрессии против нас преследует эту же цель: заставить нас в связи с угрозой германского нашествия провести всеобщую мобилизацию и ввязаться таким образом в войну с Германией. Тем более что такой прецедент в истории уже был. В 1914 году Россия не объявляла войны Германии, она лишь объявила всеобщую мобилизацию" (И. В. Сталин. Соч. Т. 15, М., 1997, с. 49)...»
В этом случае слова Сталина совершенно правильные. Ни в коем случае нельзя было допустить в Официальных Документах упоминаний о «приведении в повышенную и полную боевые готовности» РККА, и тем более о «Мобилизации» в Армии. А вот дальше опять словесное словоблудие и вранье с демагогией от Жуковых, рассчитанный на то, что основная масса граждан просто не понимает, что такое «приведение в полную боевую», или хотя бы в «повышенную боевую готовности» и насколько проводимые до 22 июня мероприятия в Армии и особенно в частях западных округов соответствуют перечню мероприятий при приведении частей в «повышенную» и «полную» боевые готовности.
«...Особенно тяжелым по своим последствиям было запоздание с приведением в полную боевую готовность тех соединений приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которые должны были вступить в сражение сразу же после вторжения врага. Это было в значительной мере связано с просчетом в оценке времени нападения Германии и боязнью спровоцировать немцев. Только в ночь на 22 июня пограничным округам была передана директива Наркомата обороны о приведении войск в боевую готовность. Она запоздала с поступлением в войска и характеризовалась нечеткой постановкой задач. Войска (кроме флота и соединений Одесского военного округа, принявших необходимые меры по инициативе наркома ВМФ и командующего ОдВО) не успели занять оборонительные позиции, сменить аэродромы, поднять самолеты в воздух, осуществить другие необходимые в той обстановке мероприятия...»
Но о «запоздании» стал говорить именно Жуков и прочие «герои-мародеры» после смерти Сталина. Все эти годы именно Жуковы и «убеждали» страну, что только в ночь на 22 июня в западные округа и пошло распоряжение о приведении в полную боевую готовность частей этих округов, что конечно же «запоздало» и в итоге и стало причиной трагедии лета 41-го и привело к Разгрому РККА в 41-м году. Мол, не дал Сталин привести войска заранее - вот и «профукали» нападение...
Однако в реальности они не только просаботировали выполнение распоряжений от 15--18 июня 41-го о фактическом приведении частей западных округов в повышенную и полную боевую готовности, но и последнее распоряжение, подтверждающее ранние распоряжения и телеграммы требованием встретить врага в полной боевой готовности (дословно : «...войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников...»), так называемую Директиву № 1 от вечера 21 июня 41 года умудрились так передавать в округа, что её некоторые воинские части принимали уже под обстрелом ранним утром 22 июня. Передавали короткий Важный текст несколько часов!!! Но ведь Жуков и Тимошенко так переживали, что «Сталин не дает им привести части в полную боевую готовность»!!! А когда им наконец дали себя проявить - опять саботаж устроили товарищи генералы???
«...Одна из причин создавшегося положения заключалась в том, что И. В. Сталин, возглавлявший руководство партии и страны, считал, что Германия не решится (пока ведет войну с Англией) нарушить заключенный с СССР пакт о ненападении, а развертывание ее войск на советской границе проводится с целью политического давления, чтобы добиться уступок от Советского Союза. Он рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне как провокационные....»
Ну, так Сталин совершенно правильно считал, что Гитлер не нападет на СССР, пока по настоящему воюет с Англией. Однако к июню 41-го особой войны уже не велось на «западном фронте» и Сталин хорошо знал о чем «договорился» Гесс с Черчиллем 10 мая 41-го (Сталин знал суть договоренностей Гесса с англичанами, о том, что Англия и Германия прекращают активные боевые действия. Сталин знал суть того самого «почетного мира», после которого Англия перестала воевать фактически и реально, давая возможность Гитлеру все части бросить против СССР. И этого ему было достаточно для понимания ситуации...). Знал, что руки у Гитлера развязаны на Западе и нападение стоит ждать со дня на день. И Сталин не «рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне как провокационные...». Читайте книги Мартиросяна.
Дальше авторы опять повторяют глупость о том, что «Сталин не давал согласие на приведение в полную боевую готовность» частей западных округов и при этом привязали как «доказательство» слова Мерецкова (того еще «генерала»). А ведь Сталин только о своих надеждах говорит и планах, но никак не о своем «убеждении».
«...Стремясь оттянуть военное столкновение с Германией, чтобы использовать выигранное время для подготовки армии и страны к обороне, И. В. Сталин не давал согласия на приведение войск пограничных округов в полную боевую готовность, считая, что эти меры могут быть использованы правителями третьего рейха как предлог для развязывания войны. Маршал К. А. Мерецков вспоминал, что в беседе с ним в начале 1941 года "И. В. Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Но не исключено, что до 1942 года мы останемся вне войны"! (К. А. Мерецков. На службе народу. М., 1968, с. 202). ..»
«...Как писал Черчилль в своих мемуарах, Сталин в беседе о предвоенной обстановке сказал ему: "Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого". (Сhurсhill W. Тhе Sесоnd Wоrld Wаr. Bоstоn, 1950, Vоl. III, р. 496)....»
А вот это совершенно верно сказал Сталин. Уж от кого-кого, но от Черчилля, что спал и видел как бы впихнуть Гитлера в Россию, ждать «помощи» и тем более «верить» тому в его уверениях и «предупреждениях» может только ненормальный. И целью Черчилля было только одно. Сообщая о «датах» (чего он на самом дела никогда не делал и никакой даты не сообщил реально) Черчилль именно провокацией Войны и занимался. Однако же когда Черчилль от МИ-6 получил 12 июня точную дату, сообщать её Сталину он не стал (как не сообщал Рузвельту точную информацию о готовящемся налете на Перл Харбор уже в декабре 41-го). Её передали в Москву, в контору Берии, К. Филби со товарищи, та самая «кембриджская пятерка». И именно после получения сообщения от «кембриджцев» и было передано по радио то самое «Сообщение ТАСС», вечером 13 июня 1941 года, и 14 июня оно же в газетах было опубликовано. А 15 июня в округа дали команду выдвигать части первого эшелона к границе.
А вот слова врага всегда интересны.
«...Характерно и признание немецкого генерала З. Вестфаля в написанной в 50-е годы по заданию министерства обороны США статье «Война расширяется»: «Сталин, конечно, знал, что на его западной границе сосредоточиваются немецкие дивизии. Он знал, чем это было вызвано, и соответственно укреплял свои силы. Несмотря на это, Сталин до самого последнего момента надеялся, что до войны дело не дойдет. Таким образом, стратегически он был готов к наступлению немцев, начавшемуся в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г., но тактически оно застало его врасплох» (Роковые решения. М., 1956, с. 61). ...»
Последнее утверждение не совсем верно. Надо учитывать, что «быть застигнутым врасплох» было все же «выгодно» Сталину. Ува. Быть «жертвой агрессии» должен был быть именно Советский Союз, а не Германия, как не пытался себя таковым выставлять в начале войны Гитлер. Но при этом Сталин не ждал покорно удара Гитлера и все равно делал все необходимое для подготовки Армии и страны к войне с Германией, к её нападению.
Дальше опять глупость вперемешку с правдой, подлость от Хрущевых-Жуковых -- Сталин «был далек от реальности»... Уж кто-кто, а Сталин был очень даже «реальным» человеком.
«...Сталин видел неизбежность войны с фашистской Германией, однако был далек от реальности, когда речь шла о сроках ее возможного начала. Его тактика сводилась к тому, чтобы избежать ухудшения отношений с Германией, не дать ей предлога для нападения, втянуть Гитлера в переговоры для выигрыша времени. Курс Сталина на то, чтобы не допускать того, что могла использовать Германия как повод для развязывания войны, был оправдан историческими интересами Советского Союза. Но просчет его состоял в том, что он не увидел того предела, дальше которого такая политика становилась смертельно опасной...»
Дальше пошла вообще глупость от безграмотных людей, не понимающих, что они пишут и в чем «обвиняют» Сталина...
«... Такой предел необходимо было перейти и максимально быстро привести советские Вооруженные Силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию...».
Какую ещё «мобилизацию» можно было проводить в тех условиях и тем более официально и тем более перед 22 июня?!? Что значит «максимально быстро привести советские Вооруженные Силы в полную боевую готовность»??? Это ведь не просто заорать дурным голосом в утренней казарме «РОТА ПОДЪЁМ!!!». Такие мероприятия отрабатываются в течение нескольких дней минимум, и эти распоряжения и были отданы, начиная с 15-18 июня, заранее, чтобы к возможной дате нападения части смогли хоть как-то приготовиться. И если бы в той же Белоруссии их выполнили, а не просаботировали (как выполнили худо-бедно в соседних округах), то не пришлось бы первые тараны в воздухе в 4.15 22 июня совершать над Брестом только потому, что сняты были не только боеприпасы с самолетов, но и вооружение по команде командующего авиацией ЗапОВО генералом Копец.
Кстати, во всех тогдашних приказах, что выходили перед 22 июня для частей западных округов, что сохранились и сегодня публикуются в исследованиях о начале войны, везде стоят даты «окончания» предписанных распоряжений не «к 22 июня» закончить ту же «маскировку аэродромов», двинуться в районы сосредоточения и т.п. мероприятия, а несколько позже. То к 25 июня, а то и к 1 июля. Почему, если Сталин «знал точную дату»??? А все может оказаться достаточно просто. С одной стороны, скорее всего и возможно, что со стороны Сталина сначала была умышленная дезинформация немцев. Немцы нападают 22 июня, а СССР отрабатывает «плановые учения» к более поздним срокам. И это «подтверждает», что Сталин на 14-15 июня «не знает точную дату» и не готовится к Войне, и тем более не собирается «нападать» на Германию, как пытался доказывать Гитлер в своем «меморандуме», «объясняя» свое решение напасть на СССР-Россию. Это как в игре в карты с шулером. Если я знаю, что противник шулер, но он не знает о том, что я знаю: он в проигрыше. Но есть и другой вариант и он более вероятен. Наши военные, что в округах, что в Москве, получив команду на выдвижение к местам сосредоточения частей второго эшелона 15 июня, установили сроки окончания выхода частей в места сосредоточения на более поздние (от 22 июня) сроки возможно и с согласия Сталина. Однако, получив 18 июня от Сталина точную дату нападения - 22 июня, и команду привести оставшиеся войска (и тем более части первого эшелона на границе) в полную боевую готовность, они не дали команды на изменение «сроков прибытия» частям, выдвигающимся к границе, не ускорили движение этих частей. И части второго эшелона так и продолжали выходить в «районы сосредоточения» уже занятые немцами, и вступали в бои по частям. А некоторые части второго эшелона (как мех корпус Рокоссовского) вообще таких команд не получали. То есть, в КОВО, только на половину выполнили указания из Москвы. Но, в любом случае в реальности в «игру» вмешался фактор откровенного саботажа и предательства со стороны «отдельных» советских генералов целого округа-республики в Белоруссии, что просто подставили свои части на убой и вообще не выполнили предписанные им распоряжения.
Ну а дальше все верно об ответственности генералов у Суходеева.
«...Немалая доля ответственности за то, что Красная Армия оказалась неподготовленной к отражению внезапного вторжения врага, лежит и на руководителях Наркомата обороны и Генерального штаба. Они не сумели сделать правильных выводов из создавшейся военно-политической обстановки и не осуществили неотложные меры по приведению вооруженных сил в боевую готовность...»
А потом опять слова Жукова, как «главного летописца» ВОВ приводят. Хотя в данном случае не особо и соврал Жуков.
«...При рассмотрении вопроса о просчетах политического и военно-стратегического характера И. В. Сталина накануне войны есть все основания учитывать мнение маршала Жукова, бывшего перед войной начальником Генерального штаба. Он пишет: "...Ошибки Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов... Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием - избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что это ему удастся."...».
Сталин действительно пытался до последнего избежать Войны в июне 41-го. В 1942 году закончилась бы Реформа в Армии, её перевооружение на новейшие образцы техники, и СССР стал бы не по зубам Гитлеру. Но именно в июне 41-го у Гитлера оставался призрачный шанс на «успех». Ведь он тоже знал каких «реформ» напроводили в РККА Тухачевские до 1938 года. И знал, что после 38-го только и начались программы перевооружения, что в танковой, что в самолетной технике. Но незаконченность перевооружения, незаконченность в реорганизации тех же «30 мехкорпусов», что затеял весной 41-го Жуков, да ещё надежда на некие «революции» в СССР и давали Гитлеру некую надежду на «Блицкриг». А потом можно было бы вернуться и к «разговору» с Англией.
«...Такова горькая правда об ошибках, допущенных Сталиным и советским руководством в оценке возможного срока нападения Германии на нашу страну. Конечно, Сталин имел в виду и этот трагический просчет, когда говорил после войны 24 мая 1945 года: "У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 - 1942 годах..." ....»
Правда редко сладкой бывает. Нот вот зачем тогда Сталин после войны стал проводить опрос среди генералов о начале войны и третьим вопросом стоял такой: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?».
Ответы на эти вопросы, частично опубликованные в 1989 году на мутной волне «перестройки», до сих пор засекречены, и никто их никому не показывает. А ведь этот вопрос и говорит как раз о том, что распоряжения о приведении частей РККА западных округов и происходили именно за несколько дней до 22 июня. Ведь вопрос ставится и конкретно и вполне четко: « ...какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?». А ведь в ночь на 22 июня, когда якобы, по словам Жукова и его друзей-генералов был «отдан приказ и приведении в полную боевую готовность» (и который якобы «опоздал»), времени на то чтобы поднять части из казарм и отправить их к местам встречи с противником что нападет, вообще-то не остается.
Вот такие вот «сталинисты» книги пишут. Читаешь, и понять не можешь - хотели доброе слово замолвить такими байками, или наоборот, очередной (или старый) миф о Великом «Полководце» и «Стратеге» поддержать...
Так были, или не были отданы 15-18 июня 41-го в западные округа распоряжения о приведении частей этих округов в «полную боевую готовность»? Противники этих «распоряжений» заявляют вполне «логично»: раз не опубликованы эти самые распоряжения и приказы - значит, их не было, и говорить о них нельзя. При этом эти же самые товарищи, никогда не видя опубликованных тех же «секретных протоколов» к «Пакту Молотова-Рибентроппа», считают что эти «протоколы» были. Видимо от того, что о их «реальности» и «подлинности» все говорят и это «общеизвестный факт»! При этом наличие «секретных протоколов» не подтверждается косвенными документами, и на них нет никаких ссылок в тех же международных договорах тел лет. И тем более их так никто и не представил общественности и историкам. Но они «есть»!
Распоряжения же от 15-18 июня, о приведении частей западных округов в боевую готовность подтверждаются именно сохранившимися приказами и документами в тех же округах. Точнее в тех округах, где эти приказы выполнили. В ПрибОВО, КОВО, ОВО сохранились внутренние, окружные приказы и распоряжения частям и соединениям о приведении в «боевую готовность» с указанием поднять по тревоге такую-то дивизию или корпус 15-16-17-18 июня и отправить её в такое-то место, с прибытием в «район сосредоточения» такого-то числа. И это произошло во всех западных округах, кроме ЗапОВО (в Белоруссии), где произошел откровенный саботаж приказа из Москвы от 15-18 июня о приведении в полную боевую готовность частей округа. Данный факт также подтверждается воспоминаниями таких маршалов как И.Х. Баграмян и прочих выживших офицеров 41-го (таких как подполковник В.Е. Челомбитько), особенно если они оставили свои воспоминания ещё при Сталине, когда врать о «22 июня» ещё не научились. Подтверждается тем, что части западных округов ещё ранее получили фактические распоряжения о приведении в полную боевую готовность, выполняя развертывание (доукомплектование личным составом) своих частей до штатов военного времени еще с мая месяца. И тем более подтверждается поставленным после Войны перед генералами «вопросом № 2 и № 3». И тем более подтверждается ответами на эти вопросы после войны тех самых генералов, и даже теми отдельными «ответами», что успели опубликовать в 1989 году в «Военно-Историческом журнале». Но этих распоряжений-приказов от 15-го и тем более 18-го июня «нет и быть не может» потому что они до сих пор «не опубликованы» и их «нет в интернете»! Вот такая вот страусиная логика...