Письмо прокурора СССР А.Я.Вышинского В.М.Молотову о недостатках в работе Особого совещания и усилении роли судов
4 февраля 1936 г.
Совершенно секретно Лично
№ 48/лсс
Дорогой Вячеслав Михайлович!
Практика полуторагодичной работы Особого совещания при наркоме внутренних дел Союза ССР показача, что подавляющее большинство дел, проходящих через Особое совещание, можно разбить на 3 категории: 1) дела о контрреволюционной агитации, антисоветских сплетнях, разговорах и т.п.; 2) дела, связанные с высказыванием террористических намерений, предположений, а в отдельных случаях — связанные с первоначальными действиями по подготовке террористических актов, и, наконец, 3) дела о так называемых социально- вредных и социально-опасных элементах (рецидивистах, лицах, связанных с преступной средой, ведущих паразитический образ жизни и т.п.).
Так как все дела в Особом совещании рассматриваются заочно, без вызова обвиняемых и свидетелей, то рассмотрение особенно дел первых двух,категорий и вынесение по ним решений Особым совещанием представляют значительные трудности и сопряжено с опасностью допущения ошибок.
Эта опасность усугубляется еще и тем обстоятельством, что в ряде случаев эти дела проходят вообще без свидетелей и основаны на агентурных данных, а в ряде случаев по ним имеется лишь один свидетель, показания которого нередко расходятся с показаниями обвиняемых, категорически отрицающих свою вину.
Между тем, именно по этим делам необходима особо тщательная и всесторонняя проверка данных предварительного расследования. Это обстоятельство диктует, по моему мнению, постановку вопроса о необходимости максимального ограничения рассмотрения Особым совещанием дел о контрреволюционной агитации, о контрреволюционных террористических высказываниях и т.п., с сосредоточением преимущественного рассмотрения таких дел в судах, где обязателен личный допрос обвиняемого и проверка показаний свидетелей, вплоть до очных ставок.
Второй вопрос заключается в следующем. Прокуратуре предоставлено право при опротестовании судебных приговоров освобождать из-под стражи неправильно осужденных (ст. 440 УПК РСФСР и соответствующие статьи УПК других союзных республик); в отношении же осужденных Особым совещанием при НКВД прокуратура такого права не имеет.
Точно также прокуратура не вправе принимать постановления об освобождении из-под стражи подследственных по делам, расследуемым НКВД. В случаях, когда прокуратура признает это необходимым, она может вносить соответствующие предложения в органы НКВД, но эти предложения для органов НКВД необязательны.
Я считая), что прокуратуре должно быть предоставлено право освобождать из-под стражи как при опротестовании решений Особого совещания, так и в процессе предварительного расследования. Одновременно я считаю необходимым обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что за последние три года сильно возросло количество заключенных в исправительно-трудовых лагерях, колониях и тюрьмах, ^достигнув на 1 октября 1935 г. — 1 251 501 чел. В частности, если на 1 января 1932 г. в исправительно-трудовых лагерях НКВД находилось 268 730 чел., то на 1 октября 1935 г. здесь было уже — 816 800 чел., а на 20 октября 1936 г. — 851 142 чел.
В приведенную мною справку о количестве заключенных не включены лица, содержащиеся во внутренних тюрьмах Управления государственной безопасности НКВД СССР, а также содержащиеся>* в камерах предварительного заключения при милицейских управлениях; суточный контингент содержащихся в камерах предварительного заключения милиции равен в среднем 23 тыс. чел. по СССР.
Такой рост заключенных диктует необходимость принять ряд мер, обязывающих следственные органы и органы прокуратуры более тщательно проверять имеющиеся в их распоряжении материалы и более обоснованно привлекать граждан к ответственности и направлять дела в суды и Особое совещание. Одновременно необходимо усилить контроль со стороны вышестоящих органов Прокуратуры и суда за качеством расследования и обоснованностью привлечения к ответственности.
В этих целях, по моему мнению, необходимо как по линии судебной, так и по линии административной принять ряд таких мер, как:
а) по линии судебной — усилить роль распорядительных заседаний судов, перестроив их работу таким образом, чтобы вопрос об утверждении обвинительных заключений и предания суду разрешался с соблюдением всех необходимых гарантий самой тщательной проверки следственных материалов (конкретные предложения по этому вопросу мною включены в проект уголовно-процессуального кодекса Союза ССР, рассматриваемый в настоящее время комиссией т. Акулова);
б) по линии административной — передавать, как правило, на рассмотрение судов дела о контрреволюционной агитации, всякого рода антисоветских сплетнях, высказываниях и т.п., рассматриваемых в настоящее время Особым совещанием при НКВД;
в) предоставить прокуратуре право освобождать из-под стражи подследственных, числящихся за органами НКВД, в случаях установления прокуратурой отсутствия оснований к дальнейшему сохранению в качестве меры пресечения ареста, а также предоставить право прокуратуре освобождать из-под стражи осужденных Особым совещанием при НКВД в случаях принесения протестов на решения Особого совещания.
Принятие этих предложений, по моему мнению, улучшит работу органов НКВД и прокуратуры в деле привлечения к ответственности граждан в административном и судебном порядке.
А.Вышинский
Помета: Подлинник взят т. Лсплевским для передачи т. Молотову. Кревс.
ГА РФ. Ф. Р-8131. On. 37. Д. 70. Л. 103-106. Копия.
* Часть текста, заключенная в угловые скобки, подчеркнута в тексте.