Докладная записка прокурора СССР А.Я.Вышинского И.В.Сталину, В.М.Молотову о необходимости ограничения компетенции Особого совещания
16 февраля 1936 г.
№ 60/лсс
ЦК ВКП(б) - т. Сталину И.В.
СНК Союза ССР — т. Молотову В.М.
В связи с запиской т. Ягоды от 11 февраля с.г. считаю необходимым сообщить следующее:
1. Тов. Ягода не отрицает наличия роста заключенных в лагерях, колониях и тюрьмах.
Как мною уже сообщалось в записке от 4 февраля с.г. содержалось в тюрьмах, лагерях и колониях на 1 октября 1935 г. 1 251 501 чел. против 519 501 чел. на 1 января 1932 г., т.е. налицо рост числа заключенных на 210,9%.
Этот факт сам по себе заслуживает особого внимания, независимо от того, за чей счет этот рост должен быть отнесен. Однако, т. Ягода пытается доказать, что этот рост необходимо отнести исключительно за счет неудовлетворительной работы судов и приводит данные, характеризующие количество дел, проходящих через суды и через Особое совещание, подчеркивая незначительное количество дел, прошедших через Особое совещание.
Но т. Ягода совершенно упускает из виду, что количество дел в судах при всех условиях стоит в прямой зависимости от количества дел, возбуждаемых органами следствия и, в частности, органами НКВД. Это обстоятельство имеет тем большее значение, что подавляющая масса следственных дел (90—95%) падает на органы НКВД (Управление государственной безопасности и милиция) и только 5—10% дел возбуждается и расследуется органами прокуратуры.
На самом деле, по данным Главного управления рабоче-крестьянской милиции, за 1935 год по всему Союзу РК милицией было возбуждено 2 401 412 уголовных дел и было привлечено к уголовной ответственности 2 430 585 чел.; из них милицией было арестовано 589 519 человек.
Следует особо подчеркнуть, что самой милицией в 1935 г. было прекращено 431 276 дел. Примерно столько же дел в дальнейшем было прекращено прокуратурой и судами.
Таким образом, по одной милиции за 1935 г. мы имеем неосновательно привлеченных к уголовной ответственности свыше 800 000 человек; на этих важнейших вопросах т. Я года даже не счел необходимым остановиться.
2. Тов. Ягода возражает против моего предложения о сужении рассмотрения дел в административном порядке в Особом совещании и о сосредоточении их преимущественно в судах, мотивируя свое возражение незначительным количеством дел, прошедших через Особое совещание (33 832 чел.).
Нельзя не отмстить, что т. Ягода искусственно разделяет количество осужденных Особым совещанием на две категории: осужденных по делам УГБ (33 000) и осужденных тройками НКВД и Главным управлением милиции (122 000), оперируя в дальнейшем только теми делами, которые прошли через УГБ.
Для характеристики роли Особого совещания, как административного суда, необходимо учесть все количество дел, осужденных в этом порядке, т.е. не 33 823 чел., а более 150 000 чел.
Имея же в виду, что осуждение Особым совещанием обычно влечет за собой ряд репрессий и в отношении членов семей, находящихся на иждивении репрессированных лиц (выселение из режимных местностей, лишение паспортов и т.п.), то удельный вес Особого совещания будет, несомненно, более значительным, чем это пытается изобразить т. Ягода.
Насколько неправильно преуменьшается число лиц, осужденных Особым совещанием, видно из графы, приведенной т. Ягодой относительно изъятых из Ленинграда «бывших людей». Тов. Ягода определяет это количество в 5130 чел., при этом т. Ягода вовсе не принимает во внимание членов ссмсй и лиц, находившихся на иждивении этих «бывших» людей, также высланных из Ленинграда вместе с главами семей. В действительности количество лиц, высланных из Ленинграда, окажется превышающим указанную т. Ягодой цифру в 2—3 раза. (Так, по донесению ленинградского областного прокурора т. Паль- гова на 27 марта 1935 г. было изъято из Ленинграда «бывших» людей 11 072 чел., из них 4833 глав семей и 6239 — членов семсй.)
3. Тов. Ягода в своей записке подчеркивает, что только 35,7% заключенных в лагерях числится за органами НКВД. Это правильно. Тем не менее, нельзя не признать этот процесс достаточно высоким, особенно, если иметь в виду, что компетенция НКВД по сравнению с компетенцией и объемом работы судов ограничивается узким кругом дел.
Уменьшение же количества осужденных органами НКВД с 42,2% в 1934 году до 35,7% на 1 октября 1935 г. является совершенно естественным и вызвано передачей на рассмотрение судов дел, ранее подсудных бывшей судебной коллегии ОГПУ (закон 10 июля 1934 г.)46.
4. Абсолютно неправильно утверждение т. Ягоды о том, что на протяжении полуторагодичной работы Особого совещания я ни разу не опротестовывал решений Особого совещания. За это время Прокуратурой Союза было принесено в Особое совещание 1344 протеста, как на решения б. Коллегии ОГПУ и самого Особого совещания (по СПО — 369 протестов, по ЭКО — 644 протеста, по Главной транспортной прокуратуре — 115 протестов и 216 — в связи с очисткой Ленинграда от социально-чуждых элементов).
Если т. Ягода имеет в виду отсутствие протестов Прокуратуры СССР в Президиум ЦИК СССР, го и это неправильно, так как Прокуратурой Союза был внесен в Президиум ЦИК СССР ряд протестов, большинство которых, по ходатайству же НКВД, снималось и вновь переносилось в Особое совещание, где эти протесты полностью были удовлетворены (дела Миллер, Страховой, Катель и др.). Приходится напомнить о протесте Прокуратуры Союза в Президиум ЦИК СССР по делу Ширмана, рассмотренном 7 февраля с.г., т.е. за несколько дней до того, как т. Ягода сообщил в своей записке о том, что я не принес ни одного протеста на решения Особого совещания.
5. Совершенно также непонятно, как может т. Ягода утверждать, что передача части дел, подсудных Особому совещанию, на рассмотрение судов содействовала бы превращению судов в «трибуну дли распространения контрреволюционной клеветы против политики партии, чего, между прочим, очень хотели бы троцкисты».
Самому т. Ягоде хорошо известно, что наиболее серьезные контрреволюционные дела, в том числе и о контрреволюционной агитации, клевете и т.д., по постановлению 10 июля 1934 г. передаются, как правило, в суды (специальные коллегии), которые и рассматривают эти дела при закрытых дверях.
Если этот, действующий в настоящее время порядок рассмотрения наиболее серьезных контрреволюционных дел, угрожающих высшей мерой наказания или лишения свободы свыше 5 лет, в том числе и о троцкистах, не превратил наши суды в трибуну для распространения контрреволюционной клеветы, — а превратить наши суды в подобного рода трибуну он и не мог, потому что это наши суды, — то ясно, что это чудовищное утверждение т. Ягоды является совершенно беспочвенным и продиктованным отнюдь не деловыми соображениями.
6. Тов. Ягода считает, что поставленные мной в записке от 4 февраля вопросы вызваны моим желанием упразднить Особое совещание. Это — чтение в сердцах.
В моей записке был поставлен вопрос отнюдь не об упразднении Особого совещания НКВД, а об ограничении компетенции Особого совещания, как административного суда, который рассматривает дела заочно, без свидетелей, а в ряде случаев только на основании агентурных данных или на основании показаний лишь одного свидетеля.
7. Замечание т. Ягоды, что основным содержанием работы прокуратуры является надзор за судебными органами и их карательной практикой, совершенно неправильно. В обязанности прокуратуры, наряду с надзором за судами, входит в качестве одной из важнейших ее функций и надзор за органами НКВД.
Что касается работы судов, то о неудовлетворительности этой работы мною сообщалось в ЦК ВКП(б) и СНК СССР особым письмом от 28 июня 1935 г. Прокуратурой СССР сообщалось также т. Молотову о недостатках кассационной практики судов и по предложению т. Молотова этот вопрос обсуждался в СНК СССР.
Вопросы судебного надзора составляют одну из важнейших областей работы Прокуратуры Союза. Однако, это ни в какой мере не может оправдать ослабления надзора прокуратуры за административными органами, в частности, за работой Особого совещания, играющего роль в нашей карательной политике, несомненно, гораздо большую, чем это пытается представить т. Ягода.
8. Тов. Ягода, очевидно, не оспаривает моего предложения о предоставлении Прокуратуре Союза права изменять меру пресечения по делам, находящимся в производстве органов НКВД. Тов. Ягода утверждает лишь, что подобным правом прокуратура фактически в настоящее время пользуется. Это неверно. Таким правом ни юридически, ни фактически прокуратура в настоящее время не пользуется. Можно было бы назвать ряд случаев, когда требования даже прокурора Союза об освобождении из-под стражи тех или других лиц НКВД Союза ССР не исполняются.
9. Замечания т. Ягоды о том, что прокуратура должна в настояшсс время своей основной задачей иметь улучшение работы судов, не может быть понято иначе, как попытка устранить или ослабить надзор прокуратуры за делами, находящимися в производстве органов НКВД, и находится в прямом противоречии с директивами партии и правительства и, в частности, с такими важнейшими постановлениями, как постановление от 8 мая 1933 года, 10 июля 1934 года и 17 июля 1935 года.
А. Вышинский
Помета: пакет на имя т. Молотова взят лично т. Легшевским для вручения. Крене.
ГА РФ. Ф. Р-8131. On. 37. Д. 70. Л. 134-136 об. Копия.