ПО ОСТРИЮ НОЖА

Вненастный день ранней московской весны, когда занудный дождь сменяется мокрым снегом, в Мавзолей Ленина вступил промокший человек, незаметно достал из-под пальто обрез ружья и выстрелил в сверкающий саркофаг покойного вождя. Сделалась сумятица, охрана сбила человека с ног, скрутила ему руки и уволокла.

В тот же день на стол Поскребышева легло донесение Паукера, начальника оперативного отдела ОГПУ. К донесению было приложено письмо стрелявшего — его нашли в кармане арестованного. Аккуратный до педантичности Поскребышев положил донесение с письмом в красную папку для самых важных документов.

Иосиф Виссарионович, пробежав глазами донесение чекиста, стал внимательно читать письмо.

Стрелявший злоумышленник, Митрофан Никитин, работал в совхозе «Прогресс», в Подмосковье. Уже немолодой, 46 лет, он объяснял свой поступок желанием обратить внимание партийного руководства на отчаянное положение народа. Вчитываясь, Сталин несколько мест отчеркнул красным карандашом.

Впечатление от письма осталось раздражительное. Липа! Самая обыкновенная прокламация, листовка, причем фальшивая, злобная, несправедливая. Создавалось впечатление, что письмо сочинялось не теперь, а года два назад. «Люди от истощения, от голода падают и мрут, как мухи... Завтра еще хуже жизнь будет, чем сегодня». Да, было. Но именно сейчас положение выправилось настолько, что с нового 1935 года намечено отменить карточную систему. О каком голоде, о каком ухудшении речь?

Следующие строки с головой выдавали надежды тех, кто сочинял письмо и посылал этого недоумка на преступление. «Российский социализм очень, очень много принесет бедствия народу... Неужели наши правители, засевшие в Кремле, не видят, что народ не хочет такой жизни? Опомнитесь, что вы делаете? Как необходимость, в первую очередь требуется разрушить плохой фундамент!»

Вот, вот, наш социализм им прямо в горле стал!

В заключение подмосковный Митрофан напыщенно восклицал: «Я с радостью умираю за народ. Да здравствует истинная свобода!»

Трескотня... Уши сочинителей прямо-таки торчат. Дескать, Сталин плохой, а вот мы были хорошие. Посадите нас снова и сразу увидите, как станет хорошо!

В верхнем углу листка Иосиф Виссарионович пометил: «Мой архив. И. Ст.»

Он попытался заняться текущими делами, однако не смог: происшествие в Мавзолее не выходило из головы. Прогремевший выстрел был   запоздалой  реакцией потерпевших поражение в борьбе за советскую деревню. Эта борьба носила название «коллективизации сельского хозяйства», ее программа была принята на XV съезде партии. Съезд собрался через несколько недель после путча Троцкого и продемонстрировал окончательную победу сталинского курса.

Российская действительность в XX веке являла картины разительного контраста между городом и деревней.

В городе — электричество ирестораны, театры и трамваи, клиники и университеты. В деревне же — скудная лучина, заморенная лошаденка, а также прадедовские соха, серп и цеп.

Российская деревня по сравнению с российским городом выглядела совсем иной планетой. Время в этой деревне, казалось, остановилось навсегда.

Статистика России страшна: из каждых пяти лет ее Истории три года приходилось на войны и каждое пятилетие население державы постигала Божья кара — неурожай, а следовательно, массовый голод. Причем опустошения, наносимые неурожаем, не шли ни в какое сравнение даже с самыми кровопролитными войнами: голод уносил миллионы жизней (вымирали деревнями и уездами).

Русские летописи зафиксировали ужасающий неурожай в самом начале XVII века. Несчастье совпало с годами кровавой Смуты. Правитель Борис Годунов тогда распорядился, боясь бунтов, открыть государственные житницы и кормил народ из царских запасов. Но уже второй царь из династии Романовых, тишайший Алексей Михайлович, бунтов не опасался. При нем в голодные годы холопов попросту выгоняли за ворота. Кормись как знаешь! Им предоставлялась полная свобода... умереть. Совсем иначе поставил дело Петр Великий. Последовал указ об изъятии излишков хлеба у помещиков. Особенную заботу Петр проявил о семенном фонде. Крестьяне получили зерно из хранилищ для засевания хлебной нивы. Екатерина Великая, узнав ужас пугачевщины, повелела открыть во всех крупных городах зерновые «магазины». Кроме того, она буквально силой заставила крестьян признать картофель (теперь это для русских — второй хлеб).

Тяготы голодных лет раскладывались на народ неравномерно. Страдала главным образом голь, беднота и в первую очередь крестьянство (четыре пятых населения страны).

Крестьянин в России привык к жестоким испытаниям. Вот могильные показатели «серебряного» XIX века. В первой его

половине (1800—1850 гг.) 44 года выдалось неурожайных, а 35 лет по деревням свирепствовали эпидемии болезней. В 1848 году от холеры умерло 668 тысяч человек. Обильно пропадал и домашний скот. Во второй половине века (1850— 1900гт.) неурожайными были 36 лет, а холерными — 33 года.

Голод и болезни косили население сельской России столь остервенело, что продолжительность жизни в империи составляла всего 32 года. Цифра эта — средняя, ибо русские жили всего 27,5 лет, молдаване — 40, а латыши — 43 года.

Мужик, ковыряя тощую десятину сохой, засевал ее из лукошка, сжинал серпом и обмолачивал цепом. Урожай сам-три или сам-четыре считался — слава Богу (не более 7 центнеров с гектара). Поэтому своего хлеба крестьянину, как правило, хватало лишь до Рождества. К муке на две трети подмешивалась толченая кора. «Сосна кормит, липа одевает...» Хлеб выпекался горький, колючий от ох-востьев. Но не хватало и такого!

Статистики обыкновенно оперируют данными за 1913 год, последний мирный год России.

Потребление зерна составило 250 кг на душу населения. Мяса — 29 кг. Молока — 154 литра. Яиц — 48 штук. Рыбы — 6 кг. Сахар — 8 кг. Овощи — 87 кг.

Не от хорошей жизни православный человек придумал 211 постных дней в году!

Так было заведено: богатые обжирались и лечились на целебных водах, у бедных же пучило животы от лебеды и сосновой коры.

Смертность, особенно детская, никого не возмущала. Бог дал, Бог взял... Еще нарожают!

Из каждой тысячи родившихся младенцев умирало 450.

За годы правления Николая II в России умерло 97 миллионов детей.

Причиной этому — голод и болезни бедноты.

Недаром Радищев грозно предостерег слишком легкомысленных любителей роскошной жизни: «Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение».

Лев Толстой считал: «Народ голодает оттого, что мы слишком сыты».

В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России» показал всю бесчеловечность капиталистического образа хозяйствования и, как следствие этого, обострение классовой борьбы (бедные против богатых). Естественным выходом из создавшегося положения явилась революция — ликвидация частной собственности и уничтожение вопиющего неравенства.

П.А. Столыпин был человеком выдающихся способностей, настоящий государственный деятель. Прежде чем возглавить русское правительство, он занимал посты губернатора и министра внутренних дел. На его взгляд, Россия медленно слабела и дряхлела. От хронического недоедания год от года убывали ее силы. При всей своей огромности она превращалась в малокровного колосса на истощенных безмускульных ногах. Страна-дистрофик неотвратимо приближалась к своему бесславному концу.

На свою беду, Столыпин считал, что неравенство — категория постоянная. Всегда были богатые и всегда должны быть бедные. Так заведено не нами! И он решил преобразовать русскую деревню на западный манер: создать в ней класс фермеров (по-русски — кулаков) и тем самым обрести среди голодного и вечно недовольного крестьянства прочную опору для существующего режима. Фермер будет бояться революции, как пожара!

Столыпин по привычке действовал решительно и жестоко. Помня, как насаждалась картошка при Екатерине, он ломал сопротивление мужичья через колено: порол целыми деревнями и даже вешал.

Сам того не сознавая, он действовал по-революционному. Своими властными мерами он прежде всего начисто разрушил русскую общину — извечную привычку русских жить и работать совместно, соборно. Хваткие кулаки быстро прибрали к рукам всю землю и обрекли на изгнание из деревень громадное количество «лишнего» мужичья. В поисках пропитания эти «лишние» ринулись в города, пополняя там ряды люмпен-пролетариата, самого жестокого резерва приближающейся революции.

В Республике Советов с первых же дней создалось нелепейшее положение: город провел национализацию и строил социализм. Деревня же, наоборот, закрепила землю в частном пользовании и продолжала жить по законам капитализма. Рабочие говорили: «мы», «наше», в то время как крестьяне по-прежнему талдычили: «я», «мое».

Этот чудовищный общественный раздрай нахально резал глаз.

1 марта 1919 года появилось постановление ВЦИК «О социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию» (создание коммун). I Всероссийский съезд комитетов бедноты вынес решение «О коллективизации земледелия». А в 1923 году газета «Известия» объявила конкурс на лучший колхоз   в стране.

Так что преобразование деревни, переход к коллективной организации хозяйства сами собой просились в повестку дня.

Хваленый НЭП сыграл на руку хозяйственному мужику, однако ничего не дал пролетариату. Рабочие уникальных специальностей, искуснейшие руки, золотой фонд индустриализации, спасали свою жизнь тем, что ладили зажигалки на продажу. Мужик и слышать не хотел ни о какой индустриализации страны и по-прежнему заботился лишь о своей мошне. Тем более что в городе внезапно нашлись люди, взявшие его под защиту. В 1925 году деревенским кулакам разрешили даже наем батраков!

Мгновенная смычка троцкистов с кулаком угрожала созданием мощного фронта внутренней борьбы.

Пришлось решаться на великое насилие. Брала за горло жизненная необходимость. Кругом враги. Плачешь, а решаешься. Так надо во имя будущего, во имя жизни.

В действие вступила железная воля Генерального секретаря.

За преобразование деревни Иосиф Виссарионович принялся не с бухты-барахты. Он видел жизнь России на громаднейшем пространстве: от Запада до Енисея.

На столе Генерального секретаря лежали груды справок, таблиц, выписок из документов. Многолюдство русской деревни вовсе не гарантировало изобилия хлеба в стране. Сельскохозяйственное производство оставалось частным, выращивание зерна производилось на клочках захваченной земли. Эти клочки даже при умелом пользовании не давали (и не могли дать!) желанного изобилия.

Как несостоявшийся священник, Сталин часто думал о монастырском житии. В них работали общиной с неразделенным имуществом, с общим хозяйством, с одинаковым распределением работ. В монастырях не было ничего своего, все считалось общим.

Громадное значение для выработки окончательного плана имело изучение трудов великого русского ученого и мыслителя Д.И. Менделеева. Дмитрий Иванович создал не только свою знаменитую Таблицу, он может считаться и основоположником теории национальной экономики. Критикуя так привившееся в России западноевропейское резонерство («логично — еще не значит верно, у жизни своя логика»), он требовал сделать политическую экономику наукой точной, которая могла бы стать фундаментом разумного построения всего народного хозяйства страны. Менделеев энергично протестовал против исключительно денежной оценки явлений хозяйственной деятельности. «Деньги не оправдывают худых дел». Политэкономия, как наука, должна иметь целью всестороннее развитие производства, но никак не вульгарную спекуляцию. Необходимо также учитывать, что настоящему гражданскому обществу необходим не только труд производительный, но в равной мере и непроизводительный (художники, музыканты, актеры, врачи, учителя и пр.). Благосостояние общества — категория бесспорная, однако не меньшее значение имеет и нравственное здоровье этого общества.

В своих планах по устройству общества будущего (светлого будущего, разумеется!) великий ученый предвидел торжество труда над золотом.

Участие иностранной помощи? Менделеев этого не отвергал. Однако условия ставил жесткие: «Им (т.е. иностранным инвесторам) нельзя давать прав, а только проценты».

Свои теоретические воззрения Дмитрий Иванович подкреплял — и довольно удачно — практикой. Ему удалось приобрести в Клинском уезде имение Боблово, в 400 десятин. Он стал прививать крестьянам навыки передовых методов обработки почвы, использование минеральных удобрений, мужик получал познания в селекционной работе, в лесоразведении. При этом Менделеев, как рачительный хозяин, постепенно приучал деревенский люд к благам городской культуры.

Вскоре на производственную практику в Боблово стали наезжать студенты Петровской сельскохозяйственной академии.

Под конец жизни великий ученый пришел к выводу, что капитализм — величайшее зло человечества.

В качестве первой неотложной меры он призывал власти провести выкуп всей земли в державе и сделать русскую землю достоянием всего русского народа.

Затевая коллективизацию, Сталин рассчитывал решить основную государственную задачу: повысить производительность труда в сельском хозяйстве.

Сельскохозяйственное производство должно сравняться с промышленным. Частная собственность на землю отменялась, вводилась коллективная, общая, соборная. Колхозы и совхозы становились как бы заводами в деревне.

Ученый А. В. Чаянов около двух недель состоял членом Временного правительства, занимая там пост заместителя министра земледелия. В 1921 году он выступал на заседании Совнаркома с докладом «Генеральный план наркомзема». Книгу Чаянова «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации» внимательно изучил В.И. Ленин взяв многое оттуда для своей статьи «О кооперации».

Сейчас А. Чаянов вместе с Н. Кондратьевым организовали «Лигу аграрных реформ». Их мнение: «Для нас нет сомнения, что, организуя совхозы, мы уже реально встали на этот (то есть социалистический) путь, и он является генеральной и единственной линией нашего аграрного развития».

Беседы Генерального секретаря с выдающимися деятелями агрономической науки помогли ему принять решение, имевшее судьбоносное значение не только для крестьянства, но и для всей страны.

Ученые не скрывали, что задуманное преображение деревни натолкнется на немыслимые трудности. Мало того, что стране потребуются трактора и минеральные удобрения, — ломать предстоит саму психологию крестьянина. Разумеется, лучше всего действовать убеждением, примером: пусть мужик сам увидит, что работать в колхозе выгодней, чем тянуть лямку единоличника. К сожалению, поджимали сроки: в Европе все ощутимей пахло порохом. Враги социализма не оставляли советским руководителям времени на спокойную неторопливую работу.

Два съезда партии подряд — XIV и XV — приняли решения, на осуществление которых требовался век, не меньше. Советскому народу предстояло сократить этот срок в десять раз — уложиться всего в две пятилетки. «Иначе, — сказал Сталин, — нас попросту сомнут!»

Годы коллективизации явились как бы продолжением гражданской войны.

Если на заре советской власти крестьянство в общем-то равнодушно (а порою — и злорадно) наблюдало за тем, как утверждается новый режим в городах, то теперь подошел его черед. Мужик, однако, был уже совсем не тот, что в годы революции. Тогда он самозабвенно громил ненавистные имения и даже пускал «красного петуха». Его хозяйственная хватка проявилась пусть и в надсадном, но все же радостном достижении жизненного благополучия. Он стал зажиточным, он стал хозяином. Он ощутил свой вес в державе. В его руках находился хлеб — основа жизни человека.

Таким стал кулак, главный враг сталинской политики в деревне.

Кулак с презрением посматривал на бедноту. Не смог ничего добиться? Значит, дурак. Я же вот смог! Более того, существование бедноты становилось необходимым, как неиссякаемый резерв дешевой батрацкой силы.

Деревенский труд по-лошадиному тяжел. Семья, потерявшая кормильца, становилась беспомощной. Вдове и осиротевшим ребятишкам оставалась одна дорога — «идти в куски», т.е. побираться.

Еще в 1919 году, выступая на VIII съезде партии, Зиновьев бросал в зал тревожные слова:

— Крестьяне ненавидят нас. Если сейчас ничего серьезного из этого факта не проистекает, то только потому, что нет силы, которая организовала бы их.

Нашлась, отыскалась такая сила: в стране поднялась крутая волна крестьянских мятежей. Их подавили с неслыханной жестокостью. Теперь тревожная ситуация могла возникнуть вновь. Мужик отчаянно свиреп в защите своего добра. К счастью, ярость кулачества не заразила основную массу советского крестьянства. Беднота и даже середняк сразу смекнули, что им с кулаком не по пути.

Гражданской войны не возникло.

Село стало ареной ожесточенной классовой борьбы. Кулачество отступало с упорными кровавыми боями.

Борьба на селе оживила затаенные надежды разгромленных троцкистов. Появилась возможность поиграть на защите кулака как основного производителя товарного зерна (не резать курицу, несущую золотые яйца). Оппозиция предлагала прибегнуть к зарубежным займам или же поступить еще проще — закупить хлеб за границей. Партия пойти на это не могла, не имела права. На закупку хлеба не было средств (деньги, и большие, требовались на ускоренную индустриализацию), а зарубежные кредиты наденут на страну невыносимое ярмо и ростовщик высосет все соки.

Выход был один: затянуть потуже пояса.

Оппозиция действовала изобретательно, разнообразно. К тому времени партийные организации в зерновых районах возглавляли скрытые троцкисты: на Украине — С. Косиор, в Казахстане — Ш. Голощекин, в Сибири — Р. Эйхе, на нижней Волге — Б. Шеболдаев, на средней Волге — М. Хатаевич, в Черноземном центре — Ю. Варейкис.

Мгновенно образовалась «творческая» смычка кулачества на селе и «теоретиков» в руководящих центрах. Деревня вдруг принялась резать скот и к 1933 году сократила его поголовье на целую треть («Вот хрен вам, а не мясо. Лучше сам съем!»). Поощряя это истребление, секретарь Средне-Волжского крайкома партии Мендель Хатаевич посоветовался с Петерсом и Раковским, после чего изрек зловеще:

— Понадобится голод, чтобы показать им, кто все-таки хозяин!

Хатаевич действовал размашисто. Он объявил, что край проведет коллективизацию ударными темпами и закончит к 3 февраля наступающего года. Метод был один — принуждение. Хатаевич распорядился раздать оружие всем членам партии. Каждый, кто отказывался вступать в колхоз, считался врагом советской власти. Началось массовое выселение (более 15 тысяч семей середняков). Заодно Хатаевич решил еще одну проблему: закрыл церкви и поснимал колокола.

В Самару, в крайком партии, полетела телеграмма из Москвы за подписями Сталина, Молотова, Кагановича:

«Ваша торопливость не имеет ничего общего с политикой партии».

Хатаевич ответил заносчиво:

«Мы уверены, что допущенные ошибки не принесут вреда».

Серго Орджоникидзе, уехав на Украину, вскоре доложил в Москву:

«Перекручено здесь зверски. А исправлять охоты мало».

Велеречивый пустоболт Бухарин поместил в журнале «Большевик» разгромную статью, обвинив ученых А. Чаянова и Н. Кондратьева в разрушении рыночной смычки города и деревни (этим самым он погубил обоих, как пять лет назад «мужиковствующего» Есенина).

Словом, в предельно накаленной обстановке принялись за дело как отъявленные негодяи, так и откровенные дураки. Их преступные деяния получили название перегибов.

2 марта 1930 года в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов» — грозный окрик в адрес дураков, карьеристов и мерзавцев.

Через неделю, 10 марта, Политбюро приняло постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении».

17 марта для исправления дел на местах отправились Орджоникидзе, Молотов, Калинин и Каганович.

Глазам высокопоставленных москвичей открылись картины ужасающего произвола. Крестьянин всячески мордовался и озлоблялся, его усиленно подталкивали на сопротивление, на бунт.

Вот история семьи Ивана Евдошенко из д. Черемушная Харьковской области.

В избе — 10 человек, из них 7 детей. Работников двое, муж и жена. Земельные угодья семьи составляют 5,5 десятины. В хозяйстве 2 коровы, телка, две овцы и, разумеется, лошадь. Муж и жена хлестались на своих скудных десятинах, не жалея сил, однако год выдался неласковым: посеянная пшеница сопрела и ее пришлось скосить на корм скоту. Не уродился и ячмень. Спасти удалось рожь, собрав 84 пуда, и гречиху — 24 пуда. А в избе, повторимся, 10 едоков. Как продержаться до весны?

Тут нагрянуло начальство с пузатыми портфелями. От Ивана Евдошенко потребовали сдать государству 350 пудов зерна и 100 пудов сена. Кроме того он обязан заплатить налог 113 рублей и приобрести облигации займа на 250 рублей.

Мужик взвыл: «Да где же я возьму?»

«А где хочешь!»

В итоге глава семьи отправился в тюрьму, как злостный саботажник, а его семья — на высылку.

С отчаянной борьбой троцкистов на внутрипартийном фронте связано имя секретаря Московского горкома партии М. Рютина. Этот партийный мещанин, начетчик и догматик свято соблюдал букву теории и не хотел задумываться о смысле порученного ему дела. Такие, как Рютин, прежде чем взять на работу дворника, требовали, чтобы он знал наизусть всего Маркса! Из многочисленных троцкистов, окопавшихся в недрах идеологических учреждений, Рютин сколотил группу единомышленников и назвал ее «Союзом марксистов-ленин-цев» (А. Слепков, Д. Марецкий, Я. Стэн и другие, всего около 30 человек). Группа объявила: «Сталин и его клика губят дело коммунизма. С руководством Сталина должно быть покончено как можно скорее!» Это было объявление войны в открытую.

Рютиным и его группой занялась Лубянка. Сталин настаивал на примерном наказании за фракционность. Однако полнотой власти он еще не обладал. Бухарин со своими «голоснули» дружно и Рютин отделался пустяковым наказанием: его сняли с работы и отослали в резерв, устроив экономистом в тресте «Союзсельэлектро».

Впоследствии Иосиф Виссарионович вспоминал годы коллективизации, как самые трудные и опасные (в частности, в разговоре с Черчиллем). Казалось бы, извращения троцкистов могли спровоцировать крестьянство на «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». К счастью, сам мужик вскоре «расчухал», что колхоз несет ему освобождение от хронического голода, и пошел на решительную ломку дедовского уклада жизни. Замыслы троцкистов снова сорвались.

Девственное воображение мужика поразил «железный конь» — трактор. Машина легко тащила тяжелый широкозахватный плуг, заменяя сотню крестьянских лошаденок. Будоражило мужика и сознание того, что этим механическим «конем» станет управлять его сопливый Ванька, уже учившийся на курсах трактористов.

Организовав машинно-тракторные станции (МТС), партия уже к 1934 году выпустила на колхозные поля 381 тысячу тракторов и 32 тысячи комбайнов.

Колхозное движение сделалось массовым. Единоличнику в деревне не осталось места. Колхозы и совхозы обеспечили немыслимый скачок в производстве сельскохозяйственной продукции. В конце концов колхозная система помогла СССР выстоять в войне с Гитлером и освободить народы от коричневой чумы фашизма.

Напрасно хихикали на Западе, предрекая крах как индустриализации, так и коллективизации. Отменив частную собственность на землю и средства производства, Республика Советов удивила мир невиданным расцветом промышленности и сельского хозяйства. Впервые в истории человечества было достигнуто единство рабочего и крестьянина, обеспечен нерушимый союз серпа и молота.

Полезно знать о достижениях нашего сельского хозяйства, чтобы опровергать гнусные измышления подлецов от демократии.

В 1991 году, последнем году советской власти, СССР производил шестую часть пшеницы в мире, треть ячменя, половину овса и ржи. Политическая мразь типа всяких там черниченок сознательно извращает картину, без устали талдыча об отставании нашего сельского хозяйства. Вот несколько цифр. Если топливно-энергетический комплекс давал в бюджет 31 миллиард рублей, то агропромышленный комплекс — 75 миллиардов! Так что вовсе не газ и нефть держали нас на плаву, а традиционный труд русского народа на своей земле-кормилице.

При этом еще необходимо учитывать мизерные дотации селу из кармана государства. В Швейцарии, например, каждый гектар пашни «удобряется» четырьмя тысячами долларов, у нас... шестью долларами!

Вот что такое отсутствие частной собственности на землю и социалистический метод хозяйствования. При этом надо постоянно помнить о наших климатических условиях. Даже под ледяным дыханием Арктики у нас цвели сады, выращивался лен, масличные культуры. Страна полностью обеспечивала себя не только хлебом, но и сахаром. У нас имелось самое большое на Планете стадо оленей.

Повторимся: такого высочайшего уровня сельскохозяйственного производства не знала ни одна страна в мире!

Все же в 1962 году Никита Хрущев пошел на немыслимый шаг: закупил зерно в США, начав таким образом финансировать развитие сельского хозяйства в Америке.

Имелись ли в СССР отсталые хозяйства? Да, имелись. Из 24 720 колхозов убыточными считались 275.

Любопытно, что в колхоз имени Ленина под Тулой, где председателем В.А. Стародубцев, приезжала специальная американская правительственная комиссия с одной-единственной целью — изучить опыт этого передового коллективного хозяйства. Вывод специалистов из-за океана был таков: то, что они увидели, является вершиной организации сельскохозяйственного производства!

Вот с каких высот обрушили советское народное хозяйство пролезшие во власть троцкисты, затеяв разрушительную перестройку.

В 1990 году труженикам сельского хозяйства удалось вырастить небывалый урожай — около 300 миллионов тонн. Однако уже полный мах набирала перестройка и осенью того памятного года вместо традиционной борьбы ЗА урожай началась упорная борьба С урожаем. Сначала был спущен план: потери должны составить не менее 50 миллионов тонн. Этот показатель был перекрыт вдвое! Рыцарям перестройки настоятельно требовалась нищета, иначе не оправдать необходимость нововведения.

Год спустя шустрик Гайдар, возглавив правительство Уже «суверенной» России, распорядился сделать государственные закупки зерна в следующих размерах: у своих колхозников — 21 миллион тонн, у американских — 24 миллиона тонн.

Таким образом российская власть принялась разорять свои хозяйства и субсидировать американские.

В 1995 году на закупку американского зерна ушло 13,3 миллиарда долларов, т.е. вся выручка от торговли нефтью.

Дорвавшись до власти, неотроцкисты берут реванш за былые поражения и действуют без всякой жалости (пепел Троцкого стучит в их обросшие свиной щетиной сердца). Налоговый пресс отжимает из каждого рубля 90 копеек (для сравнения: татарское иго удовлетворялось «десятиной», т.е. всего десятой частью).

За 11 лет перестройки поголовье скота в России сократилось более чем вдвое.

Продолжительность жизни в перестроенной России составляет чуть более 50 лет.

Гитлер считал, что русских следует сократить до 15 миллионов человек. Осуществить свой людоедский план ему не удалось. Перестройка «подбирает» русское население со скоростью «красного террора»: каждый год смерть выкашивает более полутора миллиона человек.

Отмена карточек с января 1935 года венчала гигантские трудности коллективизации.

Наступивший год ознаменовался небывалыми рекордами в труде. На этом и строился дальновидный сталинский расчет. Трудовой энтузиазм развился из самой глубины народных масс. Люди теперь работали не на барина, а на себя. Богатеет страна — богаче становимся и мы: я, он, она... все вместе.

Joomla templates by a4joomla